Ссылки для упрощенного доступа

Почему разлучили дочь с матерью (Чита)


Светлана Москаленко: Восемь лет без права переписки. Два года рядом без права на встречу. В такой ситуации в отношениях с несовершеннолетней дочерью, живущей в Чите, оказалась гражданка Израиля Ольга Савенкова. Свою младшую дочь Ольга воспитывала до двухлетнего возраста. Незадолго до развода, муж взял девочку погостить к своей матери и назад уже не привез. Полтора года бывшие супруги судились из-за ребенка. В 2000 году суд постановил – оставить ребенка на воспитание не имеющему своего жилья, но зато имеющему судимость по уголовной статье отцу. Сама Ольга убеждена – такое решение было принято судом потому, что она в ходе судебных заседаний не стала скрывать свое намерение уехать на постоянное место жительство в Израиль. Кроме того, утверждает Савенкова, не последнюю роль сыграли и родственные отношения, имевшиеся у ее бывшего мужа как минимум с одним из влиятельных представителей судейского сообщества Читы того времени.

8 лет Ольга не имела почти никаких известий о дочери. В марте 2008 года в израильском городе Ришон-ле-Ционе, в квартире Ольги Савенковой раздался телефонный звонок. Звонила ей из Читы представитель органов опеки.

Ольга Савенкова: Моего бывшего мужа посадили в тюрьму в очередной раз. Органы опеки нашли меня в Израиле, вызвали меня в Россию для того, чтобы я воспитывала ребенка.

Светлана Москаленко: После этого разговора Ольга позвонила дочери в Читу, предупредив о своем приезде, и заказала билеты по маршруту Тель-Авив – Москва – Чита. Свою роль в последующей истории сыграла юридическая неграмотность не только бывшей стюардессы, а ныне женского стилиста-парикмахера Ольги Савенковой, но и представителей исполнительной власти в Чите. В постановлении главы администрации района о передаче опеки над ребенком матери впрямую говорилось о вывозе девочки в Израиль. О том, что необходимо еще и согласие отца, официальные органы словно и не подозревали.

Ольга Савенкова: И 21 апреля ребенок был передан мне. И именно было написано: "Передать в государство Израиль, на такую-то улицу. Ребенок согласился: Да, я хочу поехать с мамой, я хочу увидеть старшую сестру". Органы опеки и попечительства дали сутки подумать ребенку, и написать в письменном виде свое согласие. На следующий день ребенка просто не привели в школу, бабушка просто-напросто ее закрыла в квартире. Было очень много собраний, заседаний, совещаний органы опеки, органы образования, и в школе, в прокуратуре. Но это все было бесполезно. Ребенок не посещал школу, я ее не могла найти. Ничего не могла сделать, я ходила, писала заявления в прокуратуру, я обращалась в милицию. В милиции сходили, проверила этот факт. Ольга Александровна сказала, что она знать не знала, что с нее сняли опеку, и что она ребенка не удерживает.

Светлана Москаленко: Получив на руки документ, подписанный участковым милиционером, Ольга решила снова попытаться встретиться с дочерью. Она позвонила бывшей свекрови. Ей неожиданно было разрешено приехать пообщаться с дочерью, но только дома, не рассчитывая ни на какие прогулки. Встреча свелась к выяснению отношений между взрослыми, да еще выкинутому в окно цифровому фотоаппарату Ольги.

Нанятый адвокат посоветовал Савенковой добиваться встреч с дочерью через суд. В ответ бывшая свекровь подала встречный иск о лишении Савенковой родительских прав. Ольга безуспешно пыталась встретиться с дочерью или хотя бы поговорить по телефону. Но на звонки неизменно отвечала только бабушка.

Ольга Савенкова: Когда я узнала, что ребенок едет со своими родственниками, не с бабушкой, не с отцом, едет в Сочи, я догнала этот поезд, сопровождала ребенка до Краснодара. В поезде пять дней с ней общалась очень хорошо. Она меня называла "мама". Но почему-то в сентябре, когда ребенок вернулся, она меня начала называть "Савенкова".

Светлана Москаленко: К этому времени из мест лишения свободы досрочно вернулся отец, и девочку стали приводить на судебные заседания, где, как считает мать, под диктовку взрослых, одиннадцатилетняя дочь заявила, что не против, чтоб ее мать лишили родительских прав. Впрочем, мамой она ее действительно больше не называла.

Ольга Савенкова: И вот два года ничего я не могу сделать. До сих пор сужусь, до сих пор ни одного решения суда у меня на руках нет. Ничего не могу сделать. Я не могу к ней ни подойти, ни она ко мне не может подойти, ни обнять, ни поцеловать. То есть это какой-то кошмар.

Светлана Москаленко: Через полгода после злополучного визита домой к бывшей свекрови, ей пришла повестка из следственного отдела. Оказалось, что 9 мая, приехав в назначенное бабушкой девочки время и место для встречи с ребенком, она ни много, ни мало – совершила уголовно наказуемое преступление, а именно – незаконно проникла в чужую квартиру. Нет, хозяйка квартиры не отрицает, что сама назначила встречу бывшей невестке у себя дома, сама сообщила код подъезда и открыла дверь в квартиру. В чем заключается незаконность, адвокаты Ольги Савенковой пытаются понять уже год – именно столько длится следствие по делу. С регулярностью раз в три месяца Ольге вручается обвинительное заключение, что все-таки несмотря ни на что в квартире Сачук она была незаконно, с такой же регулярностью прокуратура возвращает дело на дорасследование, и так по замкнутому кругу.

Гражданка Израиля живет в России с подпиской о невыезде, радуясь хотя бы тому, что в отношении ее мамы уголовное преследование о том же незаконном вторжении было прекращено 16 января уже этого года. В отношении самой Ольги дело замерло на мертвой точке.

Что касается судебных исков. На минувшей неделе Ольгу известили, что по ряду причин меняется состав суда и слушания начинаются заново, все с той же отправной точки – имеет ли право мать хотя бы на встречи с дочерью, повзрослевшей за это время еще на два года, или же не имеет вообще никаких прав.

XS
SM
MD
LG