В нулевые годы с каждым новым альбомом «Хроноп» терял по одному отцу-основателю группы, причины разные – бизнес, семья, лень, утраченный интересес к музыке, наконец, вообще после сорока неохота ездить после работы на репетиции. Мы ведь не профессиональная группа, денег группа не приносит, у нас все на энтузиазме. Концертов мало и только в своем Нижнем. Да, альбомы мы записываем довольно регулярно и недурственные, но нередко с участием сессионных друзей-музыкантов. А найти музыкантов на замену отцам-основателям – проблема. Иногда кажется – неразрешимая.
«Хроноп» играет мягкую разновидность логоцентрического рока. Не хочу сказать, что музыка на втором плане, красивые мелодии мы любим, но все-таки текстам отведена vip-зона. Думаю, благодаря текстам мы и выделяемся на общем фоне русского рока. (Могу ошибаться, смайл).
Но музыканты тексты обычно не слушают. К тому же провинциальные музыканты (а именно о провинциальных речь) обычно считывают музыку, как спорт – по количеству сыгранных нот в секунду. Играешь скоростно – значит, «свой». Почитают в провинции чаще всего музыкантов-«спортсменов» – Мальмстина, Вая, Сатриани, Dream Theater. Это напоминает качалку, где музыкальные мускулы – признак совершенства. А такие вещи, как ансамблевая игра, эмоциональность, чуткость, грув – вторичны. В провинции добрая половина музыкантов хард-рокеры и металлисты. Мало эмоций, главное – скорость и угар.
Я заметил, что, мало кто из музыкантов задумывается о том, какими средствами он раскрывает замысел песни, ее послание. В аранжировке песни (придымывании своей партии) им проще идти от мелодии – услышал гармонию, нашел в своей виртуальной билиотеке нечто похожее (к примеру, для куплета я возьму ход из Стинга образца 85-го года, а припев – украду из свежего Coldplay’а – и вперед). Поэтому в песне иронической музыкант вдруг источает пафос, а в песне с трагическим посланием может сыграть шаблонное прог-роковое соло. «Я пуговицы пришивал. К пуговицам претензии есть?»
Группа – это почти семья. В ней своя эстетика (почти устав). За 25 лет музицирования мы с хронопами нашли свой узнаваемый почерк, свой язык. И если в группу пытается влиться музыкант, который не знает наш язык (и не хочет учить), долго ли он протянет? Представим, что 50-летний мужчина после того, как четверть века прожил с женой, втюрился в студентку. Да, у студентки молодая кожа, голубые глаза и может быть, она своим присутствием подле «полтинника» приподнимает его эго, но что еще кроме этого? С экс-женой у того «полтинника» за долгий брак сложилась своя субкультура, они выработали диалект, с помощью которого они обсуждали фильмы Вуди Аллена и романы Набокова, а кроме того, обсмеивали своих друзей и выражали скорбь перед потерями. Собственно эта субкультура и есть их жизнь. А студентка не читала Вуди Аллена и не слушала Набокова. Сколько пройдет времени, прежде чем новоиспеченный альянс создаст свою семейную субкультуру? И создаст ли вообще? Сроков не назовет никто. Так и в группе. Новый музыкант с ветеранами группы может найти общий язык, а может, и нет. Мой экспириенс говорит, что почти всегда нет. Тем не менее мы еще найдемся, что найдем в Нижнем единомышленников. Хочет кто-нибудь быть хронопом?
«Хроноп» играет мягкую разновидность логоцентрического рока. Не хочу сказать, что музыка на втором плане, красивые мелодии мы любим, но все-таки текстам отведена vip-зона. Думаю, благодаря текстам мы и выделяемся на общем фоне русского рока. (Могу ошибаться, смайл).
Но музыканты тексты обычно не слушают. К тому же провинциальные музыканты (а именно о провинциальных речь) обычно считывают музыку, как спорт – по количеству сыгранных нот в секунду. Играешь скоростно – значит, «свой». Почитают в провинции чаще всего музыкантов-«спортсменов» – Мальмстина, Вая, Сатриани, Dream Theater. Это напоминает качалку, где музыкальные мускулы – признак совершенства. А такие вещи, как ансамблевая игра, эмоциональность, чуткость, грув – вторичны. В провинции добрая половина музыкантов хард-рокеры и металлисты. Мало эмоций, главное – скорость и угар.
Я заметил, что, мало кто из музыкантов задумывается о том, какими средствами он раскрывает замысел песни, ее послание. В аранжировке песни (придымывании своей партии) им проще идти от мелодии – услышал гармонию, нашел в своей виртуальной билиотеке нечто похожее (к примеру, для куплета я возьму ход из Стинга образца 85-го года, а припев – украду из свежего Coldplay’а – и вперед). Поэтому в песне иронической музыкант вдруг источает пафос, а в песне с трагическим посланием может сыграть шаблонное прог-роковое соло. «Я пуговицы пришивал. К пуговицам претензии есть?»
Группа – это почти семья. В ней своя эстетика (почти устав). За 25 лет музицирования мы с хронопами нашли свой узнаваемый почерк, свой язык. И если в группу пытается влиться музыкант, который не знает наш язык (и не хочет учить), долго ли он протянет? Представим, что 50-летний мужчина после того, как четверть века прожил с женой, втюрился в студентку. Да, у студентки молодая кожа, голубые глаза и может быть, она своим присутствием подле «полтинника» приподнимает его эго, но что еще кроме этого? С экс-женой у того «полтинника» за долгий брак сложилась своя субкультура, они выработали диалект, с помощью которого они обсуждали фильмы Вуди Аллена и романы Набокова, а кроме того, обсмеивали своих друзей и выражали скорбь перед потерями. Собственно эта субкультура и есть их жизнь. А студентка не читала Вуди Аллена и не слушала Набокова. Сколько пройдет времени, прежде чем новоиспеченный альянс создаст свою семейную субкультуру? И создаст ли вообще? Сроков не назовет никто. Так и в группе. Новый музыкант с ветеранами группы может найти общий язык, а может, и нет. Мой экспириенс говорит, что почти всегда нет. Тем не менее мы еще найдемся, что найдем в Нижнем единомышленников. Хочет кто-нибудь быть хронопом?
