На территории парка Царицыно неизвестными снесены остатки так называемой "Дачи Муромцева", с которой связаны имена многих деятелей российской культуры. В декабре этот дом значительно пострадал от пожара, однако его жильцы, создавшие здесь народный музей, и члены общественного движения Архнадзор настаивали на воссоздании объекта культуры и придании ему юридического статуса памятного места.
То ли по странному стечению обстоятельств, то ли по чьему-то злому умыслу в Москве именно в праздничные дни, когда внимание общественности и надзорных органов ослабевает, стали гореть или идти под снос памятники истории и архитектуры. Дача Муромцева, председателя первой Думы и соавтора первой российской Конституции 1905 года – в этом ряду. Пожар случился в новогодние праздники. Снос руин – накануне 8 марта.
Здание было современным, советской постройки, возведенное на старинном фундаменте, и все же, по мнению координатора Архнадзора Натальи Самовер, оно представляло несомненную ценность. Сразу после пожара (а по мнению многих – поджога, чтобы освободить для использования по усмотрению московских властей землю) Наталья Самовер в интервью Радио Свобода заявила.
- Дом очень сильно поврежден, уцелели только наружные стены, и то не полностью. Тем не менее, этот дом нужно восстанавливать, это дом-памятник. Во-первых, это память о той даче Муромцева, которая была на этом месте, о Бунине, о той жизни, которая там была до революции. И самое главное, сам этот совершенно простой дом, ничего из себя с точки зрения архитектуры не представляющий, - память о славной истории культуры, о том, как она теплилась и при советской власти. Таких памятников у нас у нас крайне мало. Мы почему-то совершенно не ценим память о ХХ веке. Эти незаметные бараки скрывали в себе культурные гнезда. Когда-то культурными гнездами были прекрасные усадьбы с колоннами, а потом культурными гнездами стали деревянные бараки. Это было место, где привечали писателей, художников, не признанных официальной культурой. А сейчас мы именами этих художников и писателей гордимся. Там работал художник Константин Васильев, там располагалась редакция самиздатовского журнала "Вече".
Одно из самых громких имен – Венедикт Ерофеев. Кирилл Болдырев, житель дома, чей отец был дружен с автором романа "Москва-Петушки", минувшим днем наблюдал, как уничтожалась живая память о писателе.
- Снесли куст жасмина, под которым Ерофеев говорил: "Я хочу, чтобы я здесь был похоронен". Он под этим кустом, когда еще мог говорить, читал свое последнее произведение, "Вальпургиева ночь", еще своим голосом, в окружении многих людей - писателей, поэтов, художников. И вот этого куста нет. А это был не просто куст жасмина. Нам поступил анонимный звонок, сказали, что приедут сносить. Это все было совершенно неожиданно, никаких бумаг не было. На всякий случай позвали друзей. Этот дом находится, во-первых, под следствием, потому что в нем произошло возгорание в ночь со 2-го на 3-е число. Причем все независимые эксперты говорят нам, что очень похоже на поджог. Мы видели следы взлома на окне. И нам независимые эксперты сказали, что сейчас установить причину невозможно, необходимо дождаться тепла, чтобы все это растаяло, потому что все под коркой льда. И снос начался как раз с того места, откуда начался поджог. То есть это было уничтожение улик, 15 марта должно было состояться судебное заседание.
- Судебное заседание по поводу поджога или по поводу обретения статуса?
- Обретения статуса. Оно должно было состояться 25 февраля 2010 года, но не явился ответчик – Департамент имущества города Москвы. У меня на руках повестка – прийти 15 марта 2010 года. Вот я туда приду, и интересно, что они скажут? Дома нет, его снесли. Когда в 6 часов 30 минут выставленный нами пост увидел, что едут какие-то непонятные люди на милицейских машинах и с бульдозерами, начался в некотором смысле беспредел. Без предъявления каких-либо бумаг, ни один человек не представился… Мы говорим: "Вы обязаны назваться". Мы говорили: "Покажите хоть одно решение" – ничего нам не показали. И просто начали людей забирать. Часть людей забаррикадировалась в доме, на втором этаже, я сам залез вообще на крышу дома, но тут же появились какие-то люди, неизвестно опять-таки, кто именно. У кого-то на лычках были звезды бутафорские, просто нарисованные. Это рейдерский захват. Я по-другому назвать это не могу.
Как свидетельствует Кирилл Болдырев, среди руин оказалось много книг, в том числе, раритетных. Ночью рабочие жгли их на кострах – чтобы согреться.
То ли по странному стечению обстоятельств, то ли по чьему-то злому умыслу в Москве именно в праздничные дни, когда внимание общественности и надзорных органов ослабевает, стали гореть или идти под снос памятники истории и архитектуры. Дача Муромцева, председателя первой Думы и соавтора первой российской Конституции 1905 года – в этом ряду. Пожар случился в новогодние праздники. Снос руин – накануне 8 марта.
Здание было современным, советской постройки, возведенное на старинном фундаменте, и все же, по мнению координатора Архнадзора Натальи Самовер, оно представляло несомненную ценность. Сразу после пожара (а по мнению многих – поджога, чтобы освободить для использования по усмотрению московских властей землю) Наталья Самовер в интервью Радио Свобода заявила.
- Дом очень сильно поврежден, уцелели только наружные стены, и то не полностью. Тем не менее, этот дом нужно восстанавливать, это дом-памятник. Во-первых, это память о той даче Муромцева, которая была на этом месте, о Бунине, о той жизни, которая там была до революции. И самое главное, сам этот совершенно простой дом, ничего из себя с точки зрения архитектуры не представляющий, - память о славной истории культуры, о том, как она теплилась и при советской власти. Таких памятников у нас у нас крайне мало. Мы почему-то совершенно не ценим память о ХХ веке. Эти незаметные бараки скрывали в себе культурные гнезда. Когда-то культурными гнездами были прекрасные усадьбы с колоннами, а потом культурными гнездами стали деревянные бараки. Это было место, где привечали писателей, художников, не признанных официальной культурой. А сейчас мы именами этих художников и писателей гордимся. Там работал художник Константин Васильев, там располагалась редакция самиздатовского журнала "Вече".
Одно из самых громких имен – Венедикт Ерофеев. Кирилл Болдырев, житель дома, чей отец был дружен с автором романа "Москва-Петушки", минувшим днем наблюдал, как уничтожалась живая память о писателе.
- Снесли куст жасмина, под которым Ерофеев говорил: "Я хочу, чтобы я здесь был похоронен". Он под этим кустом, когда еще мог говорить, читал свое последнее произведение, "Вальпургиева ночь", еще своим голосом, в окружении многих людей - писателей, поэтов, художников. И вот этого куста нет. А это был не просто куст жасмина. Нам поступил анонимный звонок, сказали, что приедут сносить. Это все было совершенно неожиданно, никаких бумаг не было. На всякий случай позвали друзей. Этот дом находится, во-первых, под следствием, потому что в нем произошло возгорание в ночь со 2-го на 3-е число. Причем все независимые эксперты говорят нам, что очень похоже на поджог. Мы видели следы взлома на окне. И нам независимые эксперты сказали, что сейчас установить причину невозможно, необходимо дождаться тепла, чтобы все это растаяло, потому что все под коркой льда. И снос начался как раз с того места, откуда начался поджог. То есть это было уничтожение улик, 15 марта должно было состояться судебное заседание.
- Судебное заседание по поводу поджога или по поводу обретения статуса?
- Обретения статуса. Оно должно было состояться 25 февраля 2010 года, но не явился ответчик – Департамент имущества города Москвы. У меня на руках повестка – прийти 15 марта 2010 года. Вот я туда приду, и интересно, что они скажут? Дома нет, его снесли. Когда в 6 часов 30 минут выставленный нами пост увидел, что едут какие-то непонятные люди на милицейских машинах и с бульдозерами, начался в некотором смысле беспредел. Без предъявления каких-либо бумаг, ни один человек не представился… Мы говорим: "Вы обязаны назваться". Мы говорили: "Покажите хоть одно решение" – ничего нам не показали. И просто начали людей забирать. Часть людей забаррикадировалась в доме, на втором этаже, я сам залез вообще на крышу дома, но тут же появились какие-то люди, неизвестно опять-таки, кто именно. У кого-то на лычках были звезды бутафорские, просто нарисованные. Это рейдерский захват. Я по-другому назвать это не могу.
Как свидетельствует Кирилл Болдырев, среди руин оказалось много книг, в том числе, раритетных. Ночью рабочие жгли их на кострах – чтобы согреться.
