Ссылки для упрощенного доступа

Язык примирения против языка вражды. Как успокоить общество после трагедии теракта


Ирина Лагунина: За терактом в Московском метро последовали несколько нападений на кавказцев. Или на тех, кого прохожие причисляли к кавказцам по внешности. Прохожие реагировали на это равнодушно. Нет ни одного рассказа о том, чтобы кто-то вступился и попытался остановить насилие. Дискуссии в интернете если не откровенная брань и злоба, то и дело к ним скатываются. Почему так? Почему Америка и Великобритания как нации, как народы объединились после терактов? И почему каждый новый теракт лишь раскалывает Россию? С этого вопроса мы начали беседу с директором информационно-аналитического центра «Сова» Александром Верховским.

Александр Верховский: В Америке после 11 сентября тоже было довольно много случаев нападений на мечети, на людей в чалмах, которых принимали за мусульман. То есть это довольно, не сказать, что нормальная, но обычная реакция определенной части людей. И дальше вопрос в том, как реагируют на это остальные. То, что найдутся люди, которые кинутся кого-то бить – это практически неизбежно. Вопрос в том, как отреагирует государство и как отреагируют остальные граждане. Здесь разница между Штатами после 11 сентября, она, к сожалению, есть. Просто чувство солидарности, видимо, если присутствует, то как-то иначе определяется, по каким-то другим критериям, которые позволяют исключать людей с Северного Кавказа.

Ирина Лагунина: Если вы бы были представителем власти, что бы вы сейчас делали в первую очередь?

Александр Верховский: Мне кажется, что если случается такое, как случилось в московском метро, то власти должны делать стандартные вещи. Они выступают, естественно, с соболезнованиями, они, естественно, должны сказать какие-то грозные слова о том, что террористов переловят. Не надо говорить, что их уничтожат, надо говорить, что их будут судить. Следующее – принятие каких-то необходимых полицейских мер, должны быть слова о том, что это должно быть сплочение нации против террористической угрозы, что не надо обращать свой гнев на людей, которые только внешне вам кажутся похожими, давайте относиться к этому более вдумчиво и так далее. То есть какие-то слова здесь можно найти. Президент Буш сумел найти, я думаю, что и президент Медведев тоже сумел бы.

Ирина Лагунина: Александр Маркович, извините, я вас перебью, у нас есть эти архивные записи Джорджа Буша и Тони Блэра. Давайте послушаем слова американского президента 11 сентября 2001 года.

Джордж Буш: Я призываю американский народ присоединиться ко мне и выразить благодарность тем, кто сейчас борется за то, чтобы спасти наших сограждан. Я также прошу присоединиться к моей молитве по погибшим и их семьям. Проверяется на прочность дух нашего великого народа. Не сомневайтесь, мы покажем миру, что мы пройдем это испытание. Да хранит вас Господь.

Ирина Лагунина: А вот фрагмент выступления премьер-министра Великобритании Тони Блэра после терактов в Лондонском метро в июле 2005 года.

Тони Блэр: Террористы не выиграют. Сегодняшние террористические атаки не ослабят нашего стремления сохранить самые глубокие принципы нашего общества и побороть тех, кто насаждает всем нам свой фанатизм и экстремизм. Мы победим, а не они.

Ирина Лагунина: Ничего подобного о единых ценностях, о едином образе жизни и общих принципах в России я пока не слышала. И в результате на первое место выходит тот факт, что теракты совершены даже не экстремистами, а именно выходцами с Северного Кавказа. Напомню, мы беседуем с директором информационно-аналитического центра «Сова» Александром Верховским.

Александр Верховский: Вы понимаете, если происходит теракт, то после того, как люди отходят от шока непосредственного, они естественным образом начинают думать, что нужно этому противопоставить и кто виноват. То, что люди думают здесь в первую очередь про Северный Кавказ – это довольно естественно. Неестественно то, что они обобщают на все этнические группы или на какую-то этническую группу, связанную с Северным Кавказом. Потому что можно кинуться бить женщину в платке только потому, что она показалась тебе кавказской женщиной – вот что ненормально, в сущности. То, что люди задумываются об истоках терроризма – это может быть нормально, просто они плохо приучены нормально обсуждать, вот в чем беда. Это сразу эмоции и главная реакция, которую нам премьер-министр вчера озвучил, на сей раз он не призывал "мочить в сортире" террористов, была другая, но сходная риторика, теперь надо в канализации мочить. То есть террористов, конечно, надо преследовать, но сам по себе пафос канализационный, он деструктивный. Это выражение собственных негативных эмоций, подогревание чужих, потому что он премьер-министр, не простой гражданин, который может что-то на кухне сказать. Мне кажется, что это отсутствие размышления о последствии сказанных слов, оно по-прежнему существует. Считается, что потом кто-то сядет придумывать программы по борьбе, а пока можно выражаться как угодно.

Ирина Лагунина: Вы дважды сказали, что отсутствует дискуссия, отсутствуют размышления, обсуждения. А что, в России есть площадка для такой дискуссии?

Александр Верховский: Площадок, как вы знаете, у нас не очень много, но даже там, где, казалось бы, люди не очень стеснены в возможностях что-то высказывать – в блогосфере, тоже мы видим, что очень много людей ограничиваются эмоциональными выкриками, я бы так выразился. То есть в первый момент даже можно считать естественным, но через пять минут можно остановиться и подумать, обсуждать люди не очень хотят друг с другом. Мне кажется, проблема даже не в недостатке площадки, хотя это очевидная проблема, а в том, что все исходят из того, что решать все равно будет начальство. Поэтому у нас, простых граждан, нет стимула это обсуждать. Какой смысл это обсуждать, если все равно ничего не решаем – такой подход, мне кажется, доминирует. И это очень дурно влияет при обсуждении.

Ирина Лагунина: Почему? Я пытаюсь понять – это особенность культуры, это особенность воспитания, это нечто, что закладывается в школе?

Александр Верховский: Определенный сильный этатизм присущ, конечно, нашей российской культуре просто в виду истории последних много веков. Но в общем-то мы видели, что когда люди влияют на принятие решений, то у них больше мотивации к обсуждению, мне кажется, что эта мотивация появляется быстро. То есть если есть возможность повлиять на выборах или еще как-то повлиять, то обсуждение сразу, я это много раз замечал, становится гораздо более осмысленном в широком кругу, в узком кругу. Если люди не видят возможности повлиять на решения или заведомо знают, что это не их дело, что начальство разберется, тогда нечего обсуждать и незачем. Это отчасти всегда можно сказать, что такие мы люди. Вот это наше человеческое свойство, как показал опыт последних 20 лет, прекрасно меняется как в ту, так и в другую сторону.

Ирина Лагунина: А как вы сейчас оцениваете роль прессы? Я понимаю, что сложно было оценивать в понедельник, когда все это произошло, но все-таки прошло уже больше 48 часов. Пресса была на этот раз сбалансирована?

Александр Верховский: То, что в первые часы было, то, что по центральным каналам телевизионным почти не говорили о теракте вообще, то есть говорили, довольно скупо все шло – это тоже довольно странно. Я понимаю, что как раз не хотели подогревать страсти, но это неправильный способ. Это опять же такое отношение к гражданам, что надо их не дразнить, как детей, чтобы они не перевозбуждались.

Ирина Лагунина: Я хочу еще раз вернуться к этому вопросу. У вас все-таки большой опыт мониторинга мэжэтнических отношений и языка вражды, что бы вы сейчас делали на общественном уровне, чтобы как-то успокоить эти чувства, как-то объединить народ и заставить людей думать о том, что есть разница между терроризмом, экстремизмом и принадлежностью к какой-то этнической группе?

Александр Верховский: Это зависит от позиции, с которой мы говорим. Если бы я был журналистом пишущим или делающим новости, то моя миссия в основном сводилась бы к тому, чтобы самому этих типичных ошибок не совершать, поскольку, конечно, совершают довольно много вокруг людей. Если бы я был главным редактором чего-нибудь, то я думаю, что я постарался бы в своем издании организовать как раз дискуссию на эти темы. Стараясь отбирать авторов разных, с разными подходами, на первых порах исключая крайности. Тем более, что сейчас слишком сильные впечатления. У нас какие-то темы не дообсуждаются. Большинство людей разделяют довольно жесткие предрассудки, а по поводу террористов понятно, какие мнения доминируют и того, кто такие они есть. Но это очень мало обсуждается. То есть получается, что люди что-то себе думают у себя дома и это не является предметом публичной дискуссии. Соответственно, развивается по своим каким-то законам параллельной жизни. Видимо, это исключение каких-то тем или их маргинализация в общественных дискуссиях, которых вообще мало, делается из соображений опять же невозбуждения, но это порочно. Мы видим, что в результате негативные настроения только накапливаются, они от этого никуда не исчезают. Уж лучше обсуждать, лучше потерпеть на страницах газет или услышать в телевизоре какие-то неприятные мнения, но чтобы они были обсуждены. Сейчас этого не происходит. Другое дело, что если случится теракт, то да, тогда можно сразу сказать какую-нибудь гадость про мусульман и это будет нормально, но все равно потом обсуждаться не будет. То есть прозвучит, в воздухе повиснет и все, а потом больше к этому вопросу не вернутся – это неправильно.

Ирина Лагунина: Мы беседовали с директором информационно-аналитического центра «Сова» Александром Верховским.
XS
SM
MD
LG