На минувшей неделе в Вашингтоне прошел саммит по ядерной безопасности, собравший 47 глав государств и правительств. Сухой остаток этой встречи таков: неядерные государства взяли на себя обязательство, не выраженное, впрочем, в форме договора, в течение четырех лет взять под охрану или вывезти со своей территории все расщепляющиеся ядерные материалы, которые представляют интерес для террористов.
Президент США Барак Обама рассматривал это предложение как первый шаг на пути его программы, изложенной в Праге ровно год назад, – сделать весь мир безъядерным. Первым на призыв американского президента откликнулся его украинский коллега Виктор Янукович, пообещавший, что до конца этого года весь оружейный уран будет вывезен с территории Украины, скорее всего, в Россию. Затем последовали Чили, Мексика и Канада. Президент России Дмитрий Медведев, со своей стороны, объявил о закрытии в России последнего завода по производству оружейного плутония, а министр иностранных дел Сергей Лавров подписал с госсекретарем Хиллари Клинтон протокол об уничтожении Россией и США по 34 тонны оружейного плутония.
Об итогах саммита говорит эксперт по расщепляющимся материалам в Стокгольмском международном институте мира Виталий Федченко.
– Виталий Геннадиевич, столько говорилось уже о безопасности ядерных расщепляющихся материалов. Это было предметом не одной встречи "большой восьмерки", в США есть программа сенаторов Лугара-Нанна, которая много лет работает со странами для того, чтобы уничтожить и запасы оружия массового поражения, и расщепляющиеся материалы, которые могут попасть в руки террористов. Что-то новое этот саммит, прошедший в Вашингтоне, дал международному сообществу?
– Да, конечно. Одна из вещей, которая там произошла – подписание Лавровым и Клинтон протокола к соглашению 2000 года об утилизации плутония.
– То есть, то, что подписали тогда Гор и Касьянов, так и не было выполнено?
– Подписано было, и основные параметры соглашения остались такие же, но там вопрос, как конкретно это делать. Потому что есть разные технические варианты, как это делать. И тот вариант, который предполагался сначала, потом уже позже, в 2006-2007 году, Россия уточнила свои представления о будущем развитии своей ядерной энергетики. И в соответствии с этой новой стратегией российской получилось, что то, о чем шла речь в 2000 году, не совсем согласовывалось, и пришлось это дело немножко уточнить. Конкретно в протоколе, который был сейчас подписан, речь идет о том, чтобы утилизация плутония происходила в быстрых реакторах.
– 34 тонны – почему такая странная цифра?
– Изначально в 1998 году в заявлении Клинтона и Ельцина говорилось об утилизации до 50 тонн. Потом, когда стали конкретно смотреть и считать материалы оружейного качества, то с американской стороны набралось 34 тонны, и тогда, чтобы сделать соглашение равным, и с российской стороны решили тоже так сделать.
– Я понимаю, что запасы оружейного плутония – это государственная тайна. Но чтобы иметь представление, 34 тонны для России – это много или мало?
– Да, действительно, точное количество плутония, которое существует в запасах как у России, так и у США, неизвестно, но примерные оценки, сделанные негосударственными институтами, существуют. В частности, наш институт тоже публикует такие оценки. Всего в мире существует порядка 500 тонн плутония, из которых где-то половина примерно – это плутоний в запасах военных. Соответственно, из этих 250-255 тонн плутония военного назначения в США существует 92 тонны, а что касается России, то таких точных данных нет, но, по оценкам, это примерно 145 тонн, плюс-минус 25 тонн.
– Россия обязалась или объявила о своем решении закрыть последний завод по производству оружейного плутония. Что стоит за этим объявлением? Это чисто пиаровская акция или там есть нечто более глубокое с точки зрения ядерной безопасности?
– Конечно, это очень важный факт с точки зрения ядерной безопасности, и он заключается вот в чем. Во время "холодной войны", когда существовала гонка вооружений между США и СССР, в России было 13 различных реакторов, которые были предназначены для разработки плутония для ядерного оружия. Из этих 13 реакторов к началу 90 годов 10 были закрыты, так как отпала необходимость в таком массивном развитии плутония. Однако три реактора закрыты быть не могли по той причине, что кроме плутония они также производили тепло для близлежащих городов, в частности, для Томска и Железногорска. Соответственно, для того, чтобы закрыть эти три реактора, необходимо было построить замещающие мощности, и только после этого их закрыть. В частности, последний реактор, о котором вы говорите, был закрыт совсем недавно, несколько дней назад.
Почему это важно? Каждый из таких реакторов производил примерно 400 килограммов плутония в год. Но чтобы примерно понять, о чем идет речь, по официально принятым определениям МАГАТЭ значимым количеством плутония, то есть таким количеством, из которого можно свободно изготовить ядерное оружие, является 8 килограммов. Соответственно, 400 килограммов - 50 ядерных боеголовок в год. Даже если назначением реактора оставался только обогрев города, все равно этот плутоний производился, все равно его приходилось выделять и хранить, тратить деньги на его охрану и так далее. Соответственно, это не только пиар-акция – это очень важный шаг, который можно только приветствовать, только радоваться ему.
Президент США Барак Обама рассматривал это предложение как первый шаг на пути его программы, изложенной в Праге ровно год назад, – сделать весь мир безъядерным. Первым на призыв американского президента откликнулся его украинский коллега Виктор Янукович, пообещавший, что до конца этого года весь оружейный уран будет вывезен с территории Украины, скорее всего, в Россию. Затем последовали Чили, Мексика и Канада. Президент России Дмитрий Медведев, со своей стороны, объявил о закрытии в России последнего завода по производству оружейного плутония, а министр иностранных дел Сергей Лавров подписал с госсекретарем Хиллари Клинтон протокол об уничтожении Россией и США по 34 тонны оружейного плутония.
Об итогах саммита говорит эксперт по расщепляющимся материалам в Стокгольмском международном институте мира Виталий Федченко.
– Виталий Геннадиевич, столько говорилось уже о безопасности ядерных расщепляющихся материалов. Это было предметом не одной встречи "большой восьмерки", в США есть программа сенаторов Лугара-Нанна, которая много лет работает со странами для того, чтобы уничтожить и запасы оружия массового поражения, и расщепляющиеся материалы, которые могут попасть в руки террористов. Что-то новое этот саммит, прошедший в Вашингтоне, дал международному сообществу?
– Да, конечно. Одна из вещей, которая там произошла – подписание Лавровым и Клинтон протокола к соглашению 2000 года об утилизации плутония.
– То есть, то, что подписали тогда Гор и Касьянов, так и не было выполнено?
Даже если назначением реактора оставался только обогрев города, все равно этот плутоний производился, все равно его приходилось выделять и хранить, тратить деньги на его охрану и так далее
– Подписано было, и основные параметры соглашения остались такие же, но там вопрос, как конкретно это делать. Потому что есть разные технические варианты, как это делать. И тот вариант, который предполагался сначала, потом уже позже, в 2006-2007 году, Россия уточнила свои представления о будущем развитии своей ядерной энергетики. И в соответствии с этой новой стратегией российской получилось, что то, о чем шла речь в 2000 году, не совсем согласовывалось, и пришлось это дело немножко уточнить. Конкретно в протоколе, который был сейчас подписан, речь идет о том, чтобы утилизация плутония происходила в быстрых реакторах.
– 34 тонны – почему такая странная цифра?
– Изначально в 1998 году в заявлении Клинтона и Ельцина говорилось об утилизации до 50 тонн. Потом, когда стали конкретно смотреть и считать материалы оружейного качества, то с американской стороны набралось 34 тонны, и тогда, чтобы сделать соглашение равным, и с российской стороны решили тоже так сделать.
– Я понимаю, что запасы оружейного плутония – это государственная тайна. Но чтобы иметь представление, 34 тонны для России – это много или мало?
– Да, действительно, точное количество плутония, которое существует в запасах как у России, так и у США, неизвестно, но примерные оценки, сделанные негосударственными институтами, существуют. В частности, наш институт тоже публикует такие оценки. Всего в мире существует порядка 500 тонн плутония, из которых где-то половина примерно – это плутоний в запасах военных. Соответственно, из этих 250-255 тонн плутония военного назначения в США существует 92 тонны, а что касается России, то таких точных данных нет, но, по оценкам, это примерно 145 тонн, плюс-минус 25 тонн.
– Россия обязалась или объявила о своем решении закрыть последний завод по производству оружейного плутония. Что стоит за этим объявлением? Это чисто пиаровская акция или там есть нечто более глубокое с точки зрения ядерной безопасности?
– Конечно, это очень важный факт с точки зрения ядерной безопасности, и он заключается вот в чем. Во время "холодной войны", когда существовала гонка вооружений между США и СССР, в России было 13 различных реакторов, которые были предназначены для разработки плутония для ядерного оружия. Из этих 13 реакторов к началу 90 годов 10 были закрыты, так как отпала необходимость в таком массивном развитии плутония. Однако три реактора закрыты быть не могли по той причине, что кроме плутония они также производили тепло для близлежащих городов, в частности, для Томска и Железногорска. Соответственно, для того, чтобы закрыть эти три реактора, необходимо было построить замещающие мощности, и только после этого их закрыть. В частности, последний реактор, о котором вы говорите, был закрыт совсем недавно, несколько дней назад.
Почему это важно? Каждый из таких реакторов производил примерно 400 килограммов плутония в год. Но чтобы примерно понять, о чем идет речь, по официально принятым определениям МАГАТЭ значимым количеством плутония, то есть таким количеством, из которого можно свободно изготовить ядерное оружие, является 8 килограммов. Соответственно, 400 килограммов - 50 ядерных боеголовок в год. Даже если назначением реактора оставался только обогрев города, все равно этот плутоний производился, все равно его приходилось выделять и хранить, тратить деньги на его охрану и так далее. Соответственно, это не только пиар-акция – это очень важный шаг, который можно только приветствовать, только радоваться ему.
