Ссылки для упрощенного доступа

Культура пока вне закона


19 апреля в Государственной Думе прошли парламентские слушания о концепции проекта нового базового Федерального закона "О культуре". Можно сказать, что закона о культуре в России нет. С 1992 года в этом качестве служил документ под названием "Основы законодательства Российской Федерации о культуре", который давно находится в противоречии с принятыми впоследствии законами.

Нынешняя попытка принять полноценный закон о культуре уже не первая. Несколько месяцев концепция обсуждается в профессиональном и экспертном сообществе – среди представителей творческих союзов, работников учреждений культуры и т. д. Нынешние парламентские слушания – очередной этап затянувшегося обсуждения.

Когда примут новый базовый "Закон о культуре", обещают его разработчики, будут внесены изменения в целый ряд других очень важных документов. В частности, в законы "Об архитектурной деятельности", "О Музейном фонде" и "Об объектах культурного наследия". Сейчас на них опираются те, кто напоминает: согласно статье такой-то, музейные фонды неделимы, и потому мы не имеем права отдать РПЦ приглянувшуюся ей икону. Защитникам памятников истории и архитектуры тоже есть на что опереться. Закон "Об объектах культурного наследия" готовили лучшие умы, и, прежде всего, здесь стоит упомянуть покойного директора Института искусствознания Алексея Комеча.

Есть большая опасность, что "реалии нового времени" потребуют повернуться лицом отнюдь не к хранителям культурного достояния. Но об этом на парламентских слушаниях речи не было. Зато доклады изобиловали общими местами. Вот фрагмент выступления Григория Ивлиева, руководителя Комитета Госдумы по культуре:
Будущее национальной культуры каждой страны во многом зависит от закрепившегося в обществе отношения к человеку и его возможностям творческого участия в преобразовании и социальной среды

– Будущее национальной культуры каждой страны во многом зависит от закрепившегося в обществе отношения к человеку и его возможностям творческого участия в преобразовании и социальной среды. Важность роли культурных традиций и обновление ценностно-смысловой жизнедеятельности россиян – вот те основания, на которых выстраивается стратегическая концепция культурной политики, ориентированная на решение масштабных социокультурных задач таких, как улучшение качества жизни людей, социальная интеграция, упрочнение социального согласия, достижение солидарности и межкультурного диалога.

Дальнейшие 10 минут доклада выдержаны в этом же духе. О более конкретных материях рассуждал известный культуролог Кирилл Разлогов, который участвовал в подготовке законопроекта:

– Есть некая специфика творческого труда, которая не подчиняется общим законам, которым подчиняется вся остальная трудовая деятельность. Поэтому у нас положение профессионального творческого работника до сих пор в законодательстве никак не определено. В концепции мы подчеркиваем, что это должно быть определено, ибо без этого определения получается некий вакуум. Получается, как сказала одна очень высокопоставленная юристка, не будут говорить из какого, но очень влиятельного органа: "Ну, пусть они пойдут работать, тогда у них будут все те социальные гарантии, которые распространяются на все прочие слои населения". А то, что они уже работают при написании книги, при создании живописного произведения, при съемках фильма, – трудно сказать, что люди, которые это делали, не работали. Но психологически и юридически кажется, что когда они пойдут работать, тогда будут подчиняться всем остальным законам.

Еще один болезненный вопрос – о тендерах. С некоторых пор театры, музеи и прочие культурные учреждения обязаны, приглашая работника со стороны, устраивать конкурс, как будто имеешь дело не с режиссером, к примеру, а со строителем, возмущается Кирилл Разлогов:
Есть некая специфика творческого труда, которая не подчиняется общим законам, которым подчиняется вся остальная трудовая деятельность


– Вопрос для творческой интеллигенции уже привычный – о 94-м федеральном законе и о применимости практики тендеров. Если кто-то сделает это подешевле, то мы этому человеку и дадим заказ. А как и что он сделает – при этом не имеет никакого значения. Каким-то образом в новом законе надо утвердить, что по отношению к произведениям творческого труда эти принципы, вполне закономерные по отношению к дележке сахара или чего-нибудь другого, не могут быть применены в принципе. Это одна из задач именно базового закона.

А вот о какой коллизии рассуждает заместитель министра культуры Екатерина Чуковская:

– В законодательстве о культуре нет своих механизмов ответственности. Мы вынуждены пользоваться чужими инструментами, инструментами других отраслей. Если посмотреть Уголовный кодекс, Гражданский кодекс, Кодекс об административных правонарушениях, там есть ответственность в сфере культуры. Она не везде работает. Но есть другого рода проблемы. Иногда эти виды ответственности, которые даже вроде и даны в руки тех, чьи культурные права нарушены, они не всегда адекватны, они не всегда верно воспринимаются. Я хорошо помню, как замечательный киновед Паола Дмитриевна Волкова, издав книгу о Тарковском, нарушила правила, совсем немножечко. Она не спросила разрешения наследников на использование в качестве иллюстраций автографа Тарковского. Просто забыла! Поскольку отношения с наследниками были довольно натянутыми, наследники обратились в суд. Суд вынес решение в соответствии с Гражданским кодексом. В качестве сопутствующего ответственности акта – уничтожение тиража. Паола Дмитриевна звонила и говорила: "Катя, а как это будет? Они будут жечь их как Геббельс? Что они будут делать с моей книгой?" Поэтому попытки найти ответственность, адекватную отношению, – это тоже проблема разработчиков Закона о культуре.

При этом нет сомнений: при дальнейших обсуждениях законопроекта деятели культуры в первую очередь станут говорить все-таки о финансировании.

Материалы по теме

XS
SM
MD
LG