Мне написала родственница-месхетинка. Большая семья разбросана по России: Северный Кавказ, Самара, Москва. Сама с внуками – в средней полосе. Спрашивает, реально ли вернуться в Грузию по принятому закону о репатриации?
Трудно сказать: репатриация еще не началась. Меньше месяца остается до момента рассмотрения заявлений. Впервые за более чем полвека появился хоть какой-то закон по месхетинцам. Грузия приняла его в силу своих обязательств перед Советом Европы, вступив в него в 1999 году. В течение двух лет требовалось создать закон, а спустя три года должна была начаться репатриация. На все отводилось 12 лет.
Недавно в Грузию приезжал представитель Совета Европы Жан-Луи Лоран. На встрече c месхетинскими правозащитниками он констатировал: "К сожалению, 12 лет уже истекают, а репатриация еще не началась".
Потребовалось 8 лет вместо двух, чтобы закон увидел свет – в 2007 году. Для месхетинцев он никуда не годится. А для государства – в самый раз. Вот, мол, мы приняли закон, а люди не хотят приезжать. Еще до того международные организации клятвенно заверяли нас, что костьми лягут, а не пропустят недемократический закон.
Закон вышел. Оценки депортации и политической реабилитации в нем нет. А Грузия не несет ответственности за депортацию, считают грузинские политики. Хотя резолюция ПАСЕ № 1481 (25.01.2006) говорит: "…членам Совета Европы необходимо занять четкую позицию относительно преступлений, совершенных тоталитарными коммунистическими режимами". Но нашим властям это не указ…
Ладно, главное – мы все вернемся на родину. Все? Увы, только те, кто успел подать заявление до конца 2009 года. Дальше – двери закрываются.
Во всех странах мира законы о репатриации бессрочны: человек имеет право вернуться на историческую родину в любое время. У нас нет.
Так сколько человек успело запрыгнуть в уходящий вагон?
Всего 3840 заявлений: 1959 – Россия, 3592 –Азербайджан, 1200 – Турция, 200 – Кыргызстан и Казахстан, 3 – США, 8 – Грузия и 1 – Украина.
Депортированных месхетинцев нынче насчитывается до 500 тысяч. Число поданных заявлений – примерно 2%. Мизер. Эксперты считают: этот закон оскорбляет месхетинцев. Не только "не смывает клеймо со лба", как говорят наши старики. В нем нет условий для достойного возвращения: реституции, программ интеграции, льгот для репатриантов, и переезжать они должны на свои средства. Закон бюрократический: только о здоровье требуется 16 справок, а имущественная декларация содержит 45 вопросов. И все документы – на грузинском или английском языках. Чтобы перевести их и нотариально подтвердить, семье нужно до 700 долларов США. И человек думает – чем тратиться на бумажную волокиту, поеду-ка в Грузию сам и получу гражданство путем натурализации. Но таких хватают уже при въезде.
Недавно на грузинской границе была задержана группа месхетинцев, везущих из Азербайджана домашние вещи на машине. Машину отобрали, вещи арестовали.
"Дядя сказал, что включил меня в список, – пишет родственница. – Хотя не верится, что Грузия проведёт репатриацию". И в конце – с надеждой: "Но, может, кому-то из нас повезёт, и мы соберемся на Родине?"
Было время, когда мы мечтали о законе, по которому сможем вернуться не таясь. Сегодня закон есть, но его нельзя назвать воплощением мечты. Это, скорее, искусство возможного.
До 1 мая осталось меньше месяца.
Может, действительно кому-то из депортированных месхетинцев повезет?
Надеяться всегда лучше, чем отчаиваться.
Трудно сказать: репатриация еще не началась. Меньше месяца остается до момента рассмотрения заявлений. Впервые за более чем полвека появился хоть какой-то закон по месхетинцам. Грузия приняла его в силу своих обязательств перед Советом Европы, вступив в него в 1999 году. В течение двух лет требовалось создать закон, а спустя три года должна была начаться репатриация. На все отводилось 12 лет.
Недавно в Грузию приезжал представитель Совета Европы Жан-Луи Лоран. На встрече c месхетинскими правозащитниками он констатировал: "К сожалению, 12 лет уже истекают, а репатриация еще не началась".
Потребовалось 8 лет вместо двух, чтобы закон увидел свет – в 2007 году. Для месхетинцев он никуда не годится. А для государства – в самый раз. Вот, мол, мы приняли закон, а люди не хотят приезжать. Еще до того международные организации клятвенно заверяли нас, что костьми лягут, а не пропустят недемократический закон.
Закон вышел. Оценки депортации и политической реабилитации в нем нет. А Грузия не несет ответственности за депортацию, считают грузинские политики. Хотя резолюция ПАСЕ № 1481 (25.01.2006) говорит: "…членам Совета Европы необходимо занять четкую позицию относительно преступлений, совершенных тоталитарными коммунистическими режимами". Но нашим властям это не указ…
Ладно, главное – мы все вернемся на родину. Все? Увы, только те, кто успел подать заявление до конца 2009 года. Дальше – двери закрываются.
Во всех странах мира законы о репатриации бессрочны: человек имеет право вернуться на историческую родину в любое время. У нас нет.
Так сколько человек успело запрыгнуть в уходящий вагон?
Всего 3840 заявлений: 1959 – Россия, 3592 –Азербайджан, 1200 – Турция, 200 – Кыргызстан и Казахстан, 3 – США, 8 – Грузия и 1 – Украина.
Депортированных месхетинцев нынче насчитывается до 500 тысяч. Число поданных заявлений – примерно 2%. Мизер. Эксперты считают: этот закон оскорбляет месхетинцев. Не только "не смывает клеймо со лба", как говорят наши старики. В нем нет условий для достойного возвращения: реституции, программ интеграции, льгот для репатриантов, и переезжать они должны на свои средства. Закон бюрократический: только о здоровье требуется 16 справок, а имущественная декларация содержит 45 вопросов. И все документы – на грузинском или английском языках. Чтобы перевести их и нотариально подтвердить, семье нужно до 700 долларов США. И человек думает – чем тратиться на бумажную волокиту, поеду-ка в Грузию сам и получу гражданство путем натурализации. Но таких хватают уже при въезде.
Недавно на грузинской границе была задержана группа месхетинцев, везущих из Азербайджана домашние вещи на машине. Машину отобрали, вещи арестовали.
"Дядя сказал, что включил меня в список, – пишет родственница. – Хотя не верится, что Грузия проведёт репатриацию". И в конце – с надеждой: "Но, может, кому-то из нас повезёт, и мы соберемся на Родине?"
Было время, когда мы мечтали о законе, по которому сможем вернуться не таясь. Сегодня закон есть, но его нельзя назвать воплощением мечты. Это, скорее, искусство возможного.
До 1 мая осталось меньше месяца.
Может, действительно кому-то из депортированных месхетинцев повезет?
Надеяться всегда лучше, чем отчаиваться.
