Ссылки для упрощенного доступа

50-летие крушения самолета Гэри Пауэрса. Завершение рассказа


Ирина Лагунина: 50 лет назад 1 мая в воздушном пространстве Советского Союза произошло то, чего долго добивался Никита Хрущев. Был сбит американский самолет-разведчик. Юбилею этого события, породившего кризис в советско-американских отношениях и открывшего эру обмена шпионами на Глиникском мосту между Западным Берлином и восточногерманским Потсдамом, мы посвятил серию рассказов в программе «Время и мир». Сегодня завершительная часть автора цикла Владимира Абаринова.

Владимир Абаринов: 17 августа 1960 года в Колонном зале Дома союзов открылся судебный процесс Фрэнсиса Гэри Пауэрса. Американские средства информации получили возможность освещать событие, живо напомнившее многим московские процессы 1936-38 годов.

В московском Доме союзов, где в 30-е годы проходили тайные политические судебные процессы, отец Фрэнсиса Пауэрса присутствует на тщательно срежиссированном суде над пилотом самолета U-2. Приехали также жена Пауэрса и его мать. Но никому из них не позволили поговорить с ним. Отрезанный от внешнего мира, он стал главным героем судебной драмы, сценарий которой имеет целью обличить политику Соединенных Штатов.

Владимир Абаринов: Авторы этого репортажа допустили ошибку – процессы 30-х годов были открытыми. Но обстановка была схожей, и точно таким же мог оказаться результат. К этому моменту Пауэрс провел в заключении во внутренней тюрьме КГБ три с половиной месяца и дал показания следователям. Впоследствии его обвиняли в разглашении военных секретов. Что происходило с ним на Лубянке? Рассказывает его сын Гэри Пауэрс-младший.

Гэри Пауэрс: Приказы, которые имел мой отец на случай поимки, не давали детальных инструкций. Он спрашивал, что он должен делать, оказавшись в плену, и ответ был, я цитирую: «Можете говорить им все – они все равно добьются от вас этой информации». Все были уверены в том, что захваченного пилота будут пытать. Как оказалось впоследствии, Советы не применяли абсолютно никаких пыток к моему отцу. Его допрашивали в течение 30 суток, во время допросов в глаза ему был направлен яркий луч света, ему не давали спать и все время пытались подловить на каверзных вопросах, но физического насилия не было. Инструкция, которую получил мой отец, гласила, что в плену он должен демонстрировать желание сотрудничать. Ему разрешалось заявить, что он работает на ЦРУ, собирает разведданные при помощи аэрофотосъемки. Ему не разрешалось раскрывать какую бы то ни было информацию об оборудовании самолета, имена других летчиков, кодовые номера операций, технические характеристики самолета. Иначе говоря, ему было приказано демонстрировать желание к сотрудничеству, но не раскрывать всех секретов.

Владимир Абаринов: С точки зрения американского правосудия, в судебном следствии не было необходимости, коль скоро обвиняемый признал себя виновным. В США в этом случае суд сразу переходит в стадию вынесения приговора. Но Москве было важно превратить суд в пропагандистское мероприятие.
После первого дня суда журналисты попросили президента Эйзенхауэра прокомментировать поведение Пауэрса, но президент отказался это сделать – он сказал, что его комментарии вряд ли помогут летчику. Он, однако, сделал следующее заявление.

Дуайт Эйзенхауэр: Когда мы публично признали, что U-2 принадлежит нам и что он выполнял разведывательное задание, это означало, что мы делаем то, что в современном мире является единственной возможностью собрать информацию о закрытом обществе, о стране, которая постоянно угрожает нам своей военной мощью, похваляется своими возможностями и так далее. Это ни в коей мере не суд над Соединенными Штатами. Если они желают сказать, что они судят меня, это их право. Но судить таким образом Соединенные Штаты – это просто очередной пропагандистский ход, искажающий факты в соответствии с их собственной линией обвинения.

Владимир Абаринов: Президент назвал несостоятельными попытки превратить суд в орудие внешней политики.

Дуайт Эйзенхауэр: Они пытаются сказать, что разоблачают Соединенные Штаты в глазах мирового общественного мнения. Я полагаю, что у них нет для этого никаких оснований. Количество шпионов, которых поймали мы, факты подкупа и подрывной деятельности, доказанные во всем мире, лишают юридической силы любые обвинения такого сорта.

Владимир Абаринов: Но режиссеры спектакля твердо держались своей линии. Тактика главного государственного обвинителя Романа Руденко выдавала в нем прокурора сталинской эпохи. Вот только один фрагмент из стенограммы. Руденко допрашивает Пауэрса об отметках, которые он делал на карте своего маршрута.

Руденко: С какой же целью делались эти отметки?

Пауэрс: Мне было сказано наносить на карту все, что не было на ней отмечено. Я думаю, что это общая привычка пилотов отмечать на карте то, что на ней не обозначено.

Руденко:
Привычка с целью шпионажа?

Пауэрс: Я уверен, что сделал бы то же самое, летая и над территорией США.

Руденко: Я Вас спрашиваю о полете над территорией СССР.

Пауэрс: Я был проинструктирован делать это, и я выполнял инструкцию.
<…>

Руденко: Вы заявили здесь и на следствии, что включали и выключали рычаги аппаратуры над определенными пунктами?

Пауэрс: Я делал то, что мне было указано.

Руденко: Не зная о специальной аппаратуре?

Пауэрс: Нет, я никогда не видел этой специальной аппаратуры.

Руденко: Вы с таким же успехом могли бы нажать рычаг и сбросить атомную бомбу?

Пауэрс: Это могло бы быть сделано, но это не тот тип самолета, там нет приспособления для подвески бомб.

Владимир Абаринов: Заключительная речь обвинителя была больше похожа на выступление на митинге. Она начиналась такими словами:

Настоящий судебный процесс над американским летчиком-шпионом Пауэрсом разоблачает преступления, совершенные не только лично подсудимым Пауэрсом, но и до конца вскрывает преступные агрессивные действия правящих кругов США - истинных вдохновителей и организаторов чудовищных преступлений, направленных против мира и безопасности народов.

Владимир Абаринов: Не уступала ей своим гневным пафосом и речь защитника Гринева. Он сказал:

Я буду прав, если скажу, что дело Пауэрса имеет международное значение, поскольку на скамье подсудимых, помимо Пауэрса, одного из исполнителей вероломного и агрессивного акта против Советского Союза, должны сидеть и незримо присутствовать здесь, на скамье подсудимых, его хозяева: Центральное разведывательное управление во главе с Алленом Даллесом и американская военщина, а вместе с ними и все те темные, агрессивные силы, которые стремятся к развязыванию новой мировой войны.

Владимир Абаринов: Фрэнсис Гэри Пауэрс был приговорен к 10 годам лишения свободы с отбыванием первых трех лет в тюрьме и зачетом предварительного заключения. Для исполнения приговора он был направлен в тюрьму для особо опасных преступников во Владимире - Владимирский централ. Рассказывает Пауэрс-младший.

Гэри Пауэрс: Для него это было трудное время. Он был эмоционально истощен допросами, судом, разлукой с семьей, в чужой, враждебной тогда стране, а теперь еще и в тюрьме. В камере зимой было холодно, летом – нестерпимо жарко. Камера была размером 8 на 12 футов. Его сокамерником был латвиец по имени Зигурд Круминьш. Они ткали ковры, делали конверты, проводили время за шахматной доской, писали и читали письма. Старались поддерживать друга в этом тяжелом положении. Но в глубине души отец никогда в полной мере не доверял своему сокамернику, подозревал у нем «наседку». Почему к нему вообще подсадили кого-то? Может, их разговоры записываются? И все-таки он был благодарен ему за товарищеские отношения, которые помогли отцу вынести это испытание.
Отец был приговорен к 10 годам тюрьмы. Но в итоге он провел в заключении 21 месяц. Я читал его письма, которые он писал из Владимира матери, отцу и первой жене. В большинстве писем ощущается эмоциональное напряжение, подавленность, депрессия. Он был удручен тем, что американское правительство не смогло добиться его освобождения. Иногда ему казалось, что о нем забыли. Однажды он услышал по московскому радио, что Хрущев и Кеннеди обменялись новогодними поздравлениями, - это был новый 1961 год - и в нем опять проснулась надежда, что его простят или обменяют. Но проходили дни, недели, месяцы, полгода – и он снова впадал в депрессию.

Владимир Абаринов: Мы уже знаем, что его отцу, матери и жене не дали свиданий с ним. Встречался ли он с американскими дипломатами?

Гэри Пауэрс: После суда он поддерживал связь с американским посольством по почте. Раз в месяц они присылали ему передачу – мясные консервы, сигареты, кофе, письменные принадлежности и другие предметы в этом роде. Но личных контактов с дипломатами у него не было, только почтовое сообщение.

Владимир Абаринов: Гэри Пауэрс не знал, что представители Соединенных Штатов и Советского Союза обсуждают возможность его обмена на Рудольфа Абеля – этим именем назвался при аресте советский резидент-нелегал в Нью-Йорке Вилли Фишер. Он был арестован в 1957 году и приговорен судом к 30 годам лишения свободы. Как возникла идея обмена? Гэри Пауэрс-младший.

Гэри Пауэрс: В июне 1960 года, примерно через полтора месяца после того, как отец был сбит, мой дедушка написал полковнику Рудольфу Абелю. В этом письме он высказал идею обмена его сына на Абеля. Рудольф Абель ответил, что говорить на эту тему надо не с ним – следует написать его жене в Восточную Германию, которая свяжется с соответствующими должностными лицами. Когда в ЦРУ узнали об этой переписке, они были раздражены и сказали деду: «Г-н Пауэрс, пожалуйста, не вмешивайтесь в эти вопросы, ваши действия могут усугубить положение вашего сына. Позвольте нам заняться этим по дипломатическим каналам, негласно, и мы сделаем все, что в наших силах, чтобы добиться освобождения вашего сына». Дед послушался и отошел на задний план. И после этого в течение двух лет шли переговоры между нью-йоркским адвокатом Абеля Джеймсом Донованом и восточногерманским адвокатом Вольфгангом Фогелем, которым, в конце концов, и удалось заключить сделку об обмене.

Владимир Абаринов: Обмен состоялся 10 февраля 1962 года на мосту, соединяющем Берлин и Потсдам. Это была первая в истории «холодной войны» операция такого рода. Впоследствии обмены вошли в регулярную практику.
Фрэнсис Гэри Пауэрс вернулся на родину, но родина встретила его неприязненно. Рассказывает сын Пауэрса.

Гэри Пауэрс: В заключении у отца не было возможности читать западную прессу. Поэтому он не имел ни малейшего представления обо всех тех спорах, которые окружали его дело, и о негативных комментариях в газетах. Когда он вернулся домой в Америку, он был потрясен статьями, утверждавшими, что он дезертировал, что он посадил самолет в полной исправности, что он выболтал русским все, что знал, что он не выполнил приказ покончить жизнь самоубийством. Все эти утверждения были полуправдой, неправдой, слухами и домыслами. Отец дал подробные показания ЦРУ, представителям Военно-воздушных сил, а в марте 1962 года предстал перед сенатским комитетом по делам вооруженных сил. В комитет входили Прескотт Буш, дед президента Буша-младшего, Барри Голдуотер от Аризоны и сенатор Рассел. Эти сенаторы и их коллеги сняли с него все обвинения и пришли к выводу, что перед ними «достойный молодой человек, который действовал отлично в опасных обстоятельствах». Мой отец был полностью реабилитирован и оправдан. Но, к сожалению, слухи и домыслы продолжали циркулировать. Даже сегодня, когда вы как журналист или какой-нибудь школьник возьметесь изучать дело, к каким материалам вы обратитесь? К источникам, разумеется, к газетам того времени, наполненным дезинформацией. Исследователь может не узнать, что в 1968 году были рассекречены инструкции пилотам U-2, он может не найти сообщений о церемонии по случаю 40-летней годовщины инцидента, на которой мой отец посмертно был награжден медалью за
достойное поведение в плену, крестом «За летные отличия» и медалью директора ЦРУ «за исключительную верность и смелость, проявленные при исполнении долга». И хотя вся информация сегодня доступна, и мой отец признан американским героем, неточные и ложные сведения до сих пор содержатся в литературе из-за того, что было написано об этом деле много лет назад. Вообще-то отца это никогда особо не беспокоило. Он знал, что действовал правильно и что, окажись он в такой же ситуации еще раз, он сделал бы ровно то же самое.

Владимир Абаринов: Фрэнсис Гэри Пауэрс погиб 1 августа 1977 года в возрасте 48 лет при тушении лесных пожаров в Калифорнии. На обратном пути у его вертолета кончилось горючее, и он разбился в нескольких милях от ближайшего аэродрома. Он похоронен на Арлингтонском национальном кладбище.
XS
SM
MD
LG