Ирина Лагунина: Потеря работы - немалое испытание для всякого человека, тем более, для семейного. Это оказывается особенно актуальным в кризисные времена,
когда труднее найти работу, и потеря заработка ставит на грань выживания всю семью. Рассказывает Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: В кризисные времена на новостных лентах периодически появляются леденящие кровь сообщения о том, как в той или иной стране отец семейства, потеряв работу и отчаявшись найти новую, убивает детей и жену и кончает с собой. Речь, конечно, идет не о таких крайностях, относящихся, очевидно, еще и ведомству психиатрии, но, тем не менее, можно понять угнетенное состояние человека, ответственного за жизнь своей семьи и вдруг потерявшего возможность ее содержать, вполне можно. Вот одна из многочисленных петербургских семей, оказавшихся в отчаянном положении, - впрочем, не только по причине потери работы: случай Ольги и Льва Довгань вобрал в себя целый клубок проблем, в котором безработица - можно сказать, только следствие. Прежде всего, и это самое главное, Ольга и Лев со своими семью детьми – что называется, "не местные", они живут в Петербурге шестой год, приехали в 2004-м году из Молдовы. Говорит Ольга.
Ольга Довгань: Сами мы граждане России, до того, как попасть в Молдавию, проживали в Читинской области. В Молдове мы оказались, поехали по телеграмме – заболел отец, начались военные действия в Приднестровье. Мы не смогли выехать, там застряли, 12 лет жили. Потом, когда нас начала притеснять полиция, отбирать паспорта, депортация, пришлось оттуда бежать, раздать людям все, что нажили. Приехали сюда к знакомым, хорошо, что приютили здесь. Начались наши похождения. Мы когда приехали, столкнулись с тем, что регистрация решает все.
Татьяна Вольтская: А у вас временная есть?
Ольга Довгань: Сейчас у нас временная регистрация.
Татьяна Вольтская: А где вы живете?
Ольга Довгань: Мы сейчас проживаем на улице Жуковского. Но так как коммуналки расселяются, комната продается. Муж работает в компании. Здесь не получается с жильем, нужно преодолеть ценз 10-летний и встать на очередь. В этом нам отказали. Взяли отказы из жилищного комитета, подавали в суд. На протяжении всего времени обращались, может быть в Ленобласть переехать, где есть жилье. Но нам предлагали такие места, где нет ни воды, ни света. Не можем детей мучить. Надеялись, что денег накопим, воспользоваться капиталом материнским, жилье приобрести, есть возможность за 300 тысяч дом приобрести, пару комнат. Но для этого нужен участок. Безвыходная ситуация.
Татьяна Вольтская: А ведь вообще-то в городе уже давно раструбили о том, что многодетным семьям дают в Ленинградской области бесплатно участки земли под строительство дома. Говорит представитель городского Комитета по социальной политике Айжан Овсянникова.
Айжан Овсянникова: В Санкт-Петербурге нет земель. Управление садоводством в 2009 году выделило, теперь мы предлагаем, 54 семьи согласились взять эти участки. Но там получается по закону бесплатное предоставление самих земельных участков, а обработка, дорога за счет самой семьи.
Татьяна Вольтская: Вообще-то семья могла попытаться получить статус вынужденных переселенцев, но этого сделать не удалось, - говорит Лев Довгань.
Лев Довгань: Отказали мне в сроках. С момента обращения нам выдали удостоверения, у нас есть свидетельства с фотографиями, нас зарегистрировали. Вот, придет время, мы будем решать. Наконец сказали, что мы не прошли сроки, мы не подходим под этот статус. Это только капля в море, то, что мы прошли, то, что мы перенесли.
Татьяна Вольтская: Вернуться обратно в Читинскую область тоже невозможно, и не только потому, что билеты дорогие, - говорит Ольга.
Ольга Довгань: У моей мамы две дочери младше меня, у нее своя точка зрения на то, чтобы я приехала в две комнаты. Чтобы приехать сейчас, найти работу, представляете? Она даже не может выслать какие-то деньги, детям на день рождения конфеты купить, потому что она сама получает четыре тысячи.
Татьяна Вольтская: Все было бы проще, если бы двух младших детей взяли в детский сад, тогда бы Ольга могла тоже искать работу, но детей в садик не взяли. С работой проблемы огромные, прежде всего из-за отсутствия прописки. Нет прописки - не только не берут на работу, но не регистрируют и на бирже труда, не справки с биржи труда - не дают единовременную социальную помощь, круг замыкается. Говорит главный специалист правового отдела Комитета по труду и занятости населения Красногвардейского района Ирина Жданова.
Ирина Жданова: Вы не можете получить статус безработного, вам не может быть начислено и выплачиваться государственное пособие. Статья 3 закона предусматривает, что вы можете обращаться только по месту жительства. Имеется в виду регистрация. Неслучайно такие требования закон предъявляет, потому что если нет проживания конкретного по какому-то району, значит есть возможность у некоторых граждан, они могут зарегистрироваться в каждом районе, получать пособие. Потом в суде будем это взыскивать. Есть недобросовестные люди, которые подталкивают законодателя во всяком случае предусматривать такие нормы. Нарушать закон, естественно, никто не будет.
Татьяна Вольтская: Конечно, если прописка есть, все проще - хотя и здесь тоже сложностей немало.
Ирина Жданова: По закону о занятости, когда наш гражданин получает статус безработного, а после обращения, после предъявления всех документов, необходимых для этого, с первого дня, как он обратился, ему начисляется пособие. Размер пособия минимальный составляет 850 рублей, максимальный 4900. Закон немножко изменился и на иждивенцев, уже собственно тех выплат, которые предполагались в редакции предыдущего закона, нет. Мы все , что можем сделать на сегодняшний день – это очень активно предлагать заниматься поиском работы. Но, естественно, есть определенные программы, потому что те семьи, где есть дети, тот микроклимат, который создается в доме, он зависит от того, насколько родители могут содержать этих детей, насколько они трудоустроены, насколько они востребованы. Наверное, ни для кого не секрет, что наши работодатели, которые дают вакансии, такое сложилось впечатление, что до 25 лет женщина не представляет интереса, потому что у нее основное требование к себе – это создать семью, потом дети, потом будет просто не востребована. Поэтому мы привыкли к такому сочетанию слов, как "у безработицы женское лицо". Это действительно очень сложно. Когда мы проводим ярмарки, когда мы проводим консультации, мы очень часто встречаемся с людьми, у которых есть дети, смотрят, какого возраста, значит мама будет постоянно находиться дома. Очень не нравится работодателю, когда, допустим, уходят в отпуск по уходу за ребенком до 3 лет. Многие работодатели, особенно в коммерческих структурах, считают, что она теряет свой профессиональный уровень.
Татьяна Вольтская: А вот Ольга Лукоянова из благотворительной организации "Светлица" обращает внимание на то, что лицо у безработицы бывает и мужское.
Ольга Лукоянова: У нас есть семья, в ней 12 человек детей, папе около 50 лет, он работает в строительных организациях, постоянно они закрываются, он переходит в другую. Не всегда ему выплачивают зарплату по окончанию срока действия этой организации. Они постоянно находятся в судебных разбирательствах. То есть им приходится прятать количество детей, они не заявляют нигде, сколько у них детей. Потому что это сразу же отказ на работу. Сейчас он работает крановщиком на две ставки, получает зарплату 25 тысяч рублей на всю их большую семью. Мама сидит с детьми, младшему полутора лет нет. Есть другая ситуация, там семья, двое детей, папе 50 лет, мама сидит дома с детьми. Папа не может найти работу, потому что тоже узкий специалист строительной специальности. Есть ли переобучение таких людей, такого возраста, куда их возьмут, как помочь?
Татьяна Вольтская: На этот вопрос отвечает начальник отдела профориентации и психологической поддержки Центра занятости населения Красногвардейского района Петербурга Борис Стронганов.
Борис Стронганов: Когда гражданин получает статус безработного, мы ищем ему вариант подходящей работы. Он определяется базовым образованием, профессиональным опытом. Там много моментов. Если мы не можем найти для гражданина вариант подходящей работы, мы можем рассматривать для него возможные варианты профобучения.
Татьяна Вольтская: И это все прекрасно - включая то, что обучение бесплатное, и есть даже стипендия, одно только плохо - это совершено бесполезно для отцов, которые кормят семью и не могут позволить себе оторваться от работы, пусть даже непостоянной и мало оплачиваемой, ради этих курсов. Не говоря уже о том, что все это совершенно не подходит семье Довгань, не имеющей регистрации и поэтому не могущей воспользоваться всеми этими благами. Сейчас Лев Довгань все-таки устроился на постоянную работу в метро, с великим трудом и, конечно, только по знакомству, ему еще надо пройти испытательный срок. Но проблема с регистрацией никуда не уходит.
Несмотря на бедность, на все трудности, вся семья хорошо одеты, дети прекрасно учатся, имеют кучу разных грамот в школе, но надежды на дальнейшее образование у них нет. Почему все-таки ситуация выглядит столь безвыходной - Лев Довгань понять не может.
Лев Довгань: Нет никакой идеологии государственной, нет никакой политики. Будущее за нашими детьми, такими как наши, тяжелые беспросветные будни, надо помогать. Сейчас устроились двое старших. Трудоустроить официально очень тяжело, невозможно почти.
Татьяна Вольтская: А то, что у вас нет регистрации?
Лев Довгань: Это просто для сотрудников милиции, что она есть. Никаких прав, никаких льгот она не дает. Говорят: что вы понарожали? Понаехали тут. На самом деле все приезжие, все передвигаются, переезжают. Сегодня вправе выбирать место пребывания по своему усмотрению. Почему-то такие глупые вопросы задают везде. А куда я должен ехать? Мне понравился город, детям понравился город, а вот мы городу почему-то не нравимся. Среднее поколение бывают такие, что выходим куда-нибудь, а она с собакой гуляет: что вы пришли? Мне собачку негде выгуливать. В любой стране мира нигде не унижают, не оскорбляют, как нас здесь.
Татьяна Вольтская: Почему вы в Молдавии не хотели остаться?
Лев Довгань: У нас не возникало мысли остаться, хотя сейчас думаю, что зря. Намного лучше, по крайней мере, отношение было к детям. Там социальная помощь была, продуктами помогали. Перспективы не вижу никакой, единственный вариант – это просить политического убежища. Я на всю страну объявлю, что страна таких граждан как мы порядочных, воспитанных просто унижает и оскорбляет. И я не побоюсь этого. Уже возникал вопрос пойти в любое посольство и уехать в любую страну. Но что-то держать, мы воспитаны как патриоты, это нужно перебороть себя, чтобы пойти. Но мне кажется, мы вынуждены будем это сделать ради детей.
когда труднее найти работу, и потеря заработка ставит на грань выживания всю семью. Рассказывает Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: В кризисные времена на новостных лентах периодически появляются леденящие кровь сообщения о том, как в той или иной стране отец семейства, потеряв работу и отчаявшись найти новую, убивает детей и жену и кончает с собой. Речь, конечно, идет не о таких крайностях, относящихся, очевидно, еще и ведомству психиатрии, но, тем не менее, можно понять угнетенное состояние человека, ответственного за жизнь своей семьи и вдруг потерявшего возможность ее содержать, вполне можно. Вот одна из многочисленных петербургских семей, оказавшихся в отчаянном положении, - впрочем, не только по причине потери работы: случай Ольги и Льва Довгань вобрал в себя целый клубок проблем, в котором безработица - можно сказать, только следствие. Прежде всего, и это самое главное, Ольга и Лев со своими семью детьми – что называется, "не местные", они живут в Петербурге шестой год, приехали в 2004-м году из Молдовы. Говорит Ольга.
Ольга Довгань: Сами мы граждане России, до того, как попасть в Молдавию, проживали в Читинской области. В Молдове мы оказались, поехали по телеграмме – заболел отец, начались военные действия в Приднестровье. Мы не смогли выехать, там застряли, 12 лет жили. Потом, когда нас начала притеснять полиция, отбирать паспорта, депортация, пришлось оттуда бежать, раздать людям все, что нажили. Приехали сюда к знакомым, хорошо, что приютили здесь. Начались наши похождения. Мы когда приехали, столкнулись с тем, что регистрация решает все.
Татьяна Вольтская: А у вас временная есть?
Ольга Довгань: Сейчас у нас временная регистрация.
Татьяна Вольтская: А где вы живете?
Ольга Довгань: Мы сейчас проживаем на улице Жуковского. Но так как коммуналки расселяются, комната продается. Муж работает в компании. Здесь не получается с жильем, нужно преодолеть ценз 10-летний и встать на очередь. В этом нам отказали. Взяли отказы из жилищного комитета, подавали в суд. На протяжении всего времени обращались, может быть в Ленобласть переехать, где есть жилье. Но нам предлагали такие места, где нет ни воды, ни света. Не можем детей мучить. Надеялись, что денег накопим, воспользоваться капиталом материнским, жилье приобрести, есть возможность за 300 тысяч дом приобрести, пару комнат. Но для этого нужен участок. Безвыходная ситуация.
Татьяна Вольтская: А ведь вообще-то в городе уже давно раструбили о том, что многодетным семьям дают в Ленинградской области бесплатно участки земли под строительство дома. Говорит представитель городского Комитета по социальной политике Айжан Овсянникова.
Айжан Овсянникова: В Санкт-Петербурге нет земель. Управление садоводством в 2009 году выделило, теперь мы предлагаем, 54 семьи согласились взять эти участки. Но там получается по закону бесплатное предоставление самих земельных участков, а обработка, дорога за счет самой семьи.
Татьяна Вольтская: Вообще-то семья могла попытаться получить статус вынужденных переселенцев, но этого сделать не удалось, - говорит Лев Довгань.
Лев Довгань: Отказали мне в сроках. С момента обращения нам выдали удостоверения, у нас есть свидетельства с фотографиями, нас зарегистрировали. Вот, придет время, мы будем решать. Наконец сказали, что мы не прошли сроки, мы не подходим под этот статус. Это только капля в море, то, что мы прошли, то, что мы перенесли.
Татьяна Вольтская: Вернуться обратно в Читинскую область тоже невозможно, и не только потому, что билеты дорогие, - говорит Ольга.
Ольга Довгань: У моей мамы две дочери младше меня, у нее своя точка зрения на то, чтобы я приехала в две комнаты. Чтобы приехать сейчас, найти работу, представляете? Она даже не может выслать какие-то деньги, детям на день рождения конфеты купить, потому что она сама получает четыре тысячи.
Татьяна Вольтская: Все было бы проще, если бы двух младших детей взяли в детский сад, тогда бы Ольга могла тоже искать работу, но детей в садик не взяли. С работой проблемы огромные, прежде всего из-за отсутствия прописки. Нет прописки - не только не берут на работу, но не регистрируют и на бирже труда, не справки с биржи труда - не дают единовременную социальную помощь, круг замыкается. Говорит главный специалист правового отдела Комитета по труду и занятости населения Красногвардейского района Ирина Жданова.
Ирина Жданова: Вы не можете получить статус безработного, вам не может быть начислено и выплачиваться государственное пособие. Статья 3 закона предусматривает, что вы можете обращаться только по месту жительства. Имеется в виду регистрация. Неслучайно такие требования закон предъявляет, потому что если нет проживания конкретного по какому-то району, значит есть возможность у некоторых граждан, они могут зарегистрироваться в каждом районе, получать пособие. Потом в суде будем это взыскивать. Есть недобросовестные люди, которые подталкивают законодателя во всяком случае предусматривать такие нормы. Нарушать закон, естественно, никто не будет.
Татьяна Вольтская: Конечно, если прописка есть, все проще - хотя и здесь тоже сложностей немало.
Ирина Жданова: По закону о занятости, когда наш гражданин получает статус безработного, а после обращения, после предъявления всех документов, необходимых для этого, с первого дня, как он обратился, ему начисляется пособие. Размер пособия минимальный составляет 850 рублей, максимальный 4900. Закон немножко изменился и на иждивенцев, уже собственно тех выплат, которые предполагались в редакции предыдущего закона, нет. Мы все , что можем сделать на сегодняшний день – это очень активно предлагать заниматься поиском работы. Но, естественно, есть определенные программы, потому что те семьи, где есть дети, тот микроклимат, который создается в доме, он зависит от того, насколько родители могут содержать этих детей, насколько они трудоустроены, насколько они востребованы. Наверное, ни для кого не секрет, что наши работодатели, которые дают вакансии, такое сложилось впечатление, что до 25 лет женщина не представляет интереса, потому что у нее основное требование к себе – это создать семью, потом дети, потом будет просто не востребована. Поэтому мы привыкли к такому сочетанию слов, как "у безработицы женское лицо". Это действительно очень сложно. Когда мы проводим ярмарки, когда мы проводим консультации, мы очень часто встречаемся с людьми, у которых есть дети, смотрят, какого возраста, значит мама будет постоянно находиться дома. Очень не нравится работодателю, когда, допустим, уходят в отпуск по уходу за ребенком до 3 лет. Многие работодатели, особенно в коммерческих структурах, считают, что она теряет свой профессиональный уровень.
Татьяна Вольтская: А вот Ольга Лукоянова из благотворительной организации "Светлица" обращает внимание на то, что лицо у безработицы бывает и мужское.
Ольга Лукоянова: У нас есть семья, в ней 12 человек детей, папе около 50 лет, он работает в строительных организациях, постоянно они закрываются, он переходит в другую. Не всегда ему выплачивают зарплату по окончанию срока действия этой организации. Они постоянно находятся в судебных разбирательствах. То есть им приходится прятать количество детей, они не заявляют нигде, сколько у них детей. Потому что это сразу же отказ на работу. Сейчас он работает крановщиком на две ставки, получает зарплату 25 тысяч рублей на всю их большую семью. Мама сидит с детьми, младшему полутора лет нет. Есть другая ситуация, там семья, двое детей, папе 50 лет, мама сидит дома с детьми. Папа не может найти работу, потому что тоже узкий специалист строительной специальности. Есть ли переобучение таких людей, такого возраста, куда их возьмут, как помочь?
Татьяна Вольтская: На этот вопрос отвечает начальник отдела профориентации и психологической поддержки Центра занятости населения Красногвардейского района Петербурга Борис Стронганов.
Борис Стронганов: Когда гражданин получает статус безработного, мы ищем ему вариант подходящей работы. Он определяется базовым образованием, профессиональным опытом. Там много моментов. Если мы не можем найти для гражданина вариант подходящей работы, мы можем рассматривать для него возможные варианты профобучения.
Татьяна Вольтская: И это все прекрасно - включая то, что обучение бесплатное, и есть даже стипендия, одно только плохо - это совершено бесполезно для отцов, которые кормят семью и не могут позволить себе оторваться от работы, пусть даже непостоянной и мало оплачиваемой, ради этих курсов. Не говоря уже о том, что все это совершенно не подходит семье Довгань, не имеющей регистрации и поэтому не могущей воспользоваться всеми этими благами. Сейчас Лев Довгань все-таки устроился на постоянную работу в метро, с великим трудом и, конечно, только по знакомству, ему еще надо пройти испытательный срок. Но проблема с регистрацией никуда не уходит.
Несмотря на бедность, на все трудности, вся семья хорошо одеты, дети прекрасно учатся, имеют кучу разных грамот в школе, но надежды на дальнейшее образование у них нет. Почему все-таки ситуация выглядит столь безвыходной - Лев Довгань понять не может.
Лев Довгань: Нет никакой идеологии государственной, нет никакой политики. Будущее за нашими детьми, такими как наши, тяжелые беспросветные будни, надо помогать. Сейчас устроились двое старших. Трудоустроить официально очень тяжело, невозможно почти.
Татьяна Вольтская: А то, что у вас нет регистрации?
Лев Довгань: Это просто для сотрудников милиции, что она есть. Никаких прав, никаких льгот она не дает. Говорят: что вы понарожали? Понаехали тут. На самом деле все приезжие, все передвигаются, переезжают. Сегодня вправе выбирать место пребывания по своему усмотрению. Почему-то такие глупые вопросы задают везде. А куда я должен ехать? Мне понравился город, детям понравился город, а вот мы городу почему-то не нравимся. Среднее поколение бывают такие, что выходим куда-нибудь, а она с собакой гуляет: что вы пришли? Мне собачку негде выгуливать. В любой стране мира нигде не унижают, не оскорбляют, как нас здесь.
Татьяна Вольтская: Почему вы в Молдавии не хотели остаться?
Лев Довгань: У нас не возникало мысли остаться, хотя сейчас думаю, что зря. Намного лучше, по крайней мере, отношение было к детям. Там социальная помощь была, продуктами помогали. Перспективы не вижу никакой, единственный вариант – это просить политического убежища. Я на всю страну объявлю, что страна таких граждан как мы порядочных, воспитанных просто унижает и оскорбляет. И я не побоюсь этого. Уже возникал вопрос пойти в любое посольство и уехать в любую страну. Но что-то держать, мы воспитаны как патриоты, это нужно перебороть себя, чтобы пойти. Но мне кажется, мы вынуждены будем это сделать ради детей.
