За последние дни мы получили несколько жалоб на действия военных следователей.
В одном случае у солдат-свидетелей выбивали показания, чтобы превратить пострадавшего в обвиняемого. Конфликт произошёл ещё 10 января с.г.: между двумя солдатами произошла драка, при который Роман, старший по сроку службы, не только оскорбил словесно молодого сослуживца Нажмудина, но и несколько раз ударил его по лицу рукой, а затем повалил на землю и дважды ударил ногой по лицу, сломав молодому солдату нижнюю челюсть в двух местах и выбив зуб. Третий солдат-свидетель Евгений разнял дерущихся сослуживцев и помог пострадавшему смыть кровь с лица.
Командование скрыло происшествие. Нажмудин с двойным переломом челюсти не получил медицинской помощи, несколько дней не имел физической возможности нормально пить и есть. В таком состоянии он был отправлен в учебный центр в Коврово. К счастью, там тяжёлую травму заметили, отправили в госпиталь.
В конце января уголовное дело за неуставные отношения было возбуждено уже на пострадавшего и свидетеля, превратив их в обвиняемых. 1 февраля родители обвиняемых хотели встретиться с военным прокурором в здании прокуратуры и военного следственного отдела, расположенном на ул. Чусовской, дом 1. Но их внутрь не пропустили. Они стояли на холоде у ворот прокуратуры, и около 12 часов дня увидели, что туда привезли Евгения и ещё 3 военнослужащих.
Вывели солдат из прокуратуры только около 22 часов. Евгений успел сказать матери, что его весь день следователи принуждали изменить своих показания, выставить Романа потерпевшим. В кабинете на втором этаже Евгения допрашивал майор юстиции в присутствии двух офицеров военной прокуратуры. Поскольку Евгений не соглашался лжесвидетельствовать, майор применил к нему побои и пытки, заставляя изменить показания. Адвокатов при этом не было.
После того, как он рассказал офицерам, что произошло на самом деле, майор сказал: «Ты мне говоришь неправду», и стал унижать и оскорблять Евгения, бить по лицу, по почкам и грудной клетке. При этом офицер приговаривал, что служил в Чечне и ненавидит «черно…ых», что у него семейная драма: ушла жена и забрала ребёнка.
Когда на очной ставке с Романом Евгений отказался говорить неправду, не стал наговаривать на Нажмудина, майор схватил его «за грудки», ударил головой о стену. К допросу подключились и два присутствующих офицера, которые требовали изменить показания, в награду обещая перевести Евгения в мед.роту, подальше от «чёрных». Когда Евгений попросился выйти в туалет, ему ответили: «Мочись в штаны!».
Солдат, заявивших, что зачинщик драки Роман, видевших избитого Нажмудина, следователь вынуждал изменить показания, запугивая и унижая. Каким-то образом их показания получила на руки мать Романа, которая тоже давила на солдат.
Дело уже было готово для передачи в военный суд, когда к нам обратились родители Евгения и Нажмудина. Адвокаты их, похоже, смирились с тем, что их подзащитных осудят несправедливо. Прокурор гарнизона интереса не проявил, слегка пренебрежительно ответил мне по телефону, что дело ему известно, передаётся в суд, а после суда нас проинформируют о решении. Использовать своё право надзора за законностью действий следствия он не захотел.
Пришлось отправить все письма, заявления, объяснительные военному прокурору округа. Мы обратили его внимание, что и Роман, и офицеры в прокуратуре позволили себе оскорбительные высказывания в адрес граждан России иных национальностей, в частности, жителей Северного Кавказа.
Вторая история произошла в воинской части в Самарской области. Перед Новым годом солдату сломали ногу, гипс не поставили, снимок рентгеновский не сделали. Держали в санчасти четыре месяца, не выпуская на улицу, запугивая, что если хоть слово жалобы кому-то скажет – совсем убьют.
Когда мать приехала к Ивану, она увидела, что кости срослись неправильно, нога деформирована, сильно болит. Даже после жалобы матери, следствие не велось. Следователь заявил, что прошло много времени, и солдат сам виноват, что не жаловался. Другой офицер, заместитель военного прокурора, по фамилии Жук, грубо накричал на мать Ивана: «Из-за таких маменькиных сынков, как твой сын, и творится в армии беспредел. Ни одному слову твоему не верю». И, как в московской истории, сказал, что не будет вмешиваться, будет ждать конца расследования.
И в этом случае пришлось обратиться в прокуратуру округа, поскольку неоказание медицинской помощи привело к тяжёлым последствиям для здоровья Ивана. Виновные должны быть наказаны, солдату нужно оформить страховую выплату и отправить в госпиталь на лечение.
К счастью, не все сотрудники прокуратур и следственных отделов такие. Но пугает распространение «ментовских» методов следствия в армейской системе. Солдат по призыву беззащитен перед ними. Он не имеет возможности противостоять жестокости и угрозам следователя. У него нет поддержки от семьи и друзей.
Он не имеет денег, чтобы оплатить адвоката, А карманные приследственные «адвокаты по назначению» умеют только с родителей деньги требовать да уговаривать ребят, чтобы они признавались во всём, в чём следователь их обвиняет, чтобы соглашались на особый судебный порядок – суд процесс без свидетелей. И штампуют военные суды несправедливые приговоры, осуждая невиновных и «отмазывая» агрессивных, жестоких, подлых.
Конечно, пытки и выбивание показаний в армии не новость. Но было некоторое просветление…
В одном случае у солдат-свидетелей выбивали показания, чтобы превратить пострадавшего в обвиняемого. Конфликт произошёл ещё 10 января с.г.: между двумя солдатами произошла драка, при который Роман, старший по сроку службы, не только оскорбил словесно молодого сослуживца Нажмудина, но и несколько раз ударил его по лицу рукой, а затем повалил на землю и дважды ударил ногой по лицу, сломав молодому солдату нижнюю челюсть в двух местах и выбив зуб. Третий солдат-свидетель Евгений разнял дерущихся сослуживцев и помог пострадавшему смыть кровь с лица.
Командование скрыло происшествие. Нажмудин с двойным переломом челюсти не получил медицинской помощи, несколько дней не имел физической возможности нормально пить и есть. В таком состоянии он был отправлен в учебный центр в Коврово. К счастью, там тяжёлую травму заметили, отправили в госпиталь.
В конце января уголовное дело за неуставные отношения было возбуждено уже на пострадавшего и свидетеля, превратив их в обвиняемых. 1 февраля родители обвиняемых хотели встретиться с военным прокурором в здании прокуратуры и военного следственного отдела, расположенном на ул. Чусовской, дом 1. Но их внутрь не пропустили. Они стояли на холоде у ворот прокуратуры, и около 12 часов дня увидели, что туда привезли Евгения и ещё 3 военнослужащих.
Вывели солдат из прокуратуры только около 22 часов. Евгений успел сказать матери, что его весь день следователи принуждали изменить своих показания, выставить Романа потерпевшим. В кабинете на втором этаже Евгения допрашивал майор юстиции в присутствии двух офицеров военной прокуратуры. Поскольку Евгений не соглашался лжесвидетельствовать, майор применил к нему побои и пытки, заставляя изменить показания. Адвокатов при этом не было.
После того, как он рассказал офицерам, что произошло на самом деле, майор сказал: «Ты мне говоришь неправду», и стал унижать и оскорблять Евгения, бить по лицу, по почкам и грудной клетке. При этом офицер приговаривал, что служил в Чечне и ненавидит «черно…ых», что у него семейная драма: ушла жена и забрала ребёнка.
Когда на очной ставке с Романом Евгений отказался говорить неправду, не стал наговаривать на Нажмудина, майор схватил его «за грудки», ударил головой о стену. К допросу подключились и два присутствующих офицера, которые требовали изменить показания, в награду обещая перевести Евгения в мед.роту, подальше от «чёрных». Когда Евгений попросился выйти в туалет, ему ответили: «Мочись в штаны!».
Солдат, заявивших, что зачинщик драки Роман, видевших избитого Нажмудина, следователь вынуждал изменить показания, запугивая и унижая. Каким-то образом их показания получила на руки мать Романа, которая тоже давила на солдат.
Дело уже было готово для передачи в военный суд, когда к нам обратились родители Евгения и Нажмудина. Адвокаты их, похоже, смирились с тем, что их подзащитных осудят несправедливо. Прокурор гарнизона интереса не проявил, слегка пренебрежительно ответил мне по телефону, что дело ему известно, передаётся в суд, а после суда нас проинформируют о решении. Использовать своё право надзора за законностью действий следствия он не захотел.
Пришлось отправить все письма, заявления, объяснительные военному прокурору округа. Мы обратили его внимание, что и Роман, и офицеры в прокуратуре позволили себе оскорбительные высказывания в адрес граждан России иных национальностей, в частности, жителей Северного Кавказа.
Вторая история произошла в воинской части в Самарской области. Перед Новым годом солдату сломали ногу, гипс не поставили, снимок рентгеновский не сделали. Держали в санчасти четыре месяца, не выпуская на улицу, запугивая, что если хоть слово жалобы кому-то скажет – совсем убьют.
Когда мать приехала к Ивану, она увидела, что кости срослись неправильно, нога деформирована, сильно болит. Даже после жалобы матери, следствие не велось. Следователь заявил, что прошло много времени, и солдат сам виноват, что не жаловался. Другой офицер, заместитель военного прокурора, по фамилии Жук, грубо накричал на мать Ивана: «Из-за таких маменькиных сынков, как твой сын, и творится в армии беспредел. Ни одному слову твоему не верю». И, как в московской истории, сказал, что не будет вмешиваться, будет ждать конца расследования.
И в этом случае пришлось обратиться в прокуратуру округа, поскольку неоказание медицинской помощи привело к тяжёлым последствиям для здоровья Ивана. Виновные должны быть наказаны, солдату нужно оформить страховую выплату и отправить в госпиталь на лечение.
К счастью, не все сотрудники прокуратур и следственных отделов такие. Но пугает распространение «ментовских» методов следствия в армейской системе. Солдат по призыву беззащитен перед ними. Он не имеет возможности противостоять жестокости и угрозам следователя. У него нет поддержки от семьи и друзей.
Он не имеет денег, чтобы оплатить адвоката, А карманные приследственные «адвокаты по назначению» умеют только с родителей деньги требовать да уговаривать ребят, чтобы они признавались во всём, в чём следователь их обвиняет, чтобы соглашались на особый судебный порядок – суд процесс без свидетелей. И штампуют военные суды несправедливые приговоры, осуждая невиновных и «отмазывая» агрессивных, жестоких, подлых.
Конечно, пытки и выбивание показаний в армии не новость. Но было некоторое просветление…
