Начо Дуато возглавлял Национальный театр Мадрида 20 лет. 31-го июля истекает срок его контракта, и выдающийся испанский балетмейстер прощается со своей труппой в Москве. В рамках Международного фестиваля имени Чехова, на сцене театра имени Моссовета, он представляет посвященный Чехову спектакль "Бесконечный сад".
– Премьера состоялась несколько месяцев назад в Мадриде, – говорит Начо Дуато. – Для меня это была интересная и приятная работа. Я приезжал в Москву, побывал в Мелихове, разговаривал о Чехове. Конечно, я не знаю русского языка, и потому не могу понять его так, как вы. Но я посвятил ему спектакль. Таким образом я хотел поблагодарить его за все, что он написал. Мой спектакль – это маленькое посвящение большому человеку и его творчеству. Я не останавливался на конкретных рассказах или пьесах и сделал абстрактный спектакль. Я взял музыку Шнитке и музыку Чайковского, которого Чехов очень любил, но основная мелодическая часть спектакля – русский язык. Я увидел в Youtube документальный фильм Льва Николаева, и мне очень понравился его голос. Я попросил его специально для спектакля записать чеховские слова и фразы. Смысл слов я понимал, мне их перевели; но важнее было само звучание голоса. То есть я использовал голос Льва Николаева как музыкальный материал, а русский язык - как музыкальный инструмент.
* * *
Лев Николаев произносит то отдельные слова, то названия рассказов Чехова, то его афористичные фразы. А на сцену выходит человек; на его белом костюме видеопроектор чеховским почерком пишет черные строки. Сходя с костюма на сцену, они словно бы материализуются и превращаются в танцоров. Танцор – буква, несколько исполнителей – слово, сложная, прихотливая вязь движений – фраза или целый рассказ. В этих движениях нет ничего иллюстративного, просто Начо Дуато пишет телами людей в пространстве так, как каллиграф – тушью на листе бумаги. По мере развития действия персонажи приобретают все большую независимость от своего создателя, принимаются диктовать ему свои истории. И тогда то, что начиналось серебристым звоном колокольчиков, завершится поминальным звоном, а сюжеты для небольших рассказов, будто и не по воле автора, сложатся в реквием. Точно так "Вишневый сад", задуманный Чеховым как комедия, сложился в трагедию.
– Музыка Шнитке достаточно тяжелая, но и жизнь Чехова тоже была тяжелой, и умер он, совсем молодым, от туберкулеза. Спектакль тоже вышел тяжелым или, вернее, грустным, – отмечает Начо Дуато.
* * *
Чтобы понимать, как соотносится хореография с текстами, нужно хорошо помнить Чехова - тогда на каждый жест, каждое па придется целый ворох ассоциаций. Но это необязательно. Можно, совершенно ни о чем не думая, любоваться красотой дуэтов или трио, удивляться физическим возможностям и музыкальности человеческих тел. Тогда, кстати, спектакль и не кажется особенно мрачным. "Если б можно было купить его красоты и гибкости" – слова Чехова звучат со сцены, звучат они и в душе каждого зрителя, который смотрит на артистов Начо Дуато. Мы увидим их еще в одном спектакле – "Многогранность", его покажут в конце июля в Большом театре.
– Премьера состоялась несколько месяцев назад в Мадриде, – говорит Начо Дуато. – Для меня это была интересная и приятная работа. Я приезжал в Москву, побывал в Мелихове, разговаривал о Чехове. Конечно, я не знаю русского языка, и потому не могу понять его так, как вы. Но я посвятил ему спектакль. Таким образом я хотел поблагодарить его за все, что он написал. Мой спектакль – это маленькое посвящение большому человеку и его творчеству. Я не останавливался на конкретных рассказах или пьесах и сделал абстрактный спектакль. Я взял музыку Шнитке и музыку Чайковского, которого Чехов очень любил, но основная мелодическая часть спектакля – русский язык. Я увидел в Youtube документальный фильм Льва Николаева, и мне очень понравился его голос. Я попросил его специально для спектакля записать чеховские слова и фразы. Смысл слов я понимал, мне их перевели; но важнее было само звучание голоса. То есть я использовал голос Льва Николаева как музыкальный материал, а русский язык - как музыкальный инструмент.
* * *
Лев Николаев произносит то отдельные слова, то названия рассказов Чехова, то его афористичные фразы. А на сцену выходит человек; на его белом костюме видеопроектор чеховским почерком пишет черные строки. Сходя с костюма на сцену, они словно бы материализуются и превращаются в танцоров. Танцор – буква, несколько исполнителей – слово, сложная, прихотливая вязь движений – фраза или целый рассказ. В этих движениях нет ничего иллюстративного, просто Начо Дуато пишет телами людей в пространстве так, как каллиграф – тушью на листе бумаги. По мере развития действия персонажи приобретают все большую независимость от своего создателя, принимаются диктовать ему свои истории. И тогда то, что начиналось серебристым звоном колокольчиков, завершится поминальным звоном, а сюжеты для небольших рассказов, будто и не по воле автора, сложатся в реквием. Точно так "Вишневый сад", задуманный Чеховым как комедия, сложился в трагедию.
– Музыка Шнитке достаточно тяжелая, но и жизнь Чехова тоже была тяжелой, и умер он, совсем молодым, от туберкулеза. Спектакль тоже вышел тяжелым или, вернее, грустным, – отмечает Начо Дуато.
* * *
Чтобы понимать, как соотносится хореография с текстами, нужно хорошо помнить Чехова - тогда на каждый жест, каждое па придется целый ворох ассоциаций. Но это необязательно. Можно, совершенно ни о чем не думая, любоваться красотой дуэтов или трио, удивляться физическим возможностям и музыкальности человеческих тел. Тогда, кстати, спектакль и не кажется особенно мрачным. "Если б можно было купить его красоты и гибкости" – слова Чехова звучат со сцены, звучат они и в душе каждого зрителя, который смотрит на артистов Начо Дуато. Мы увидим их еще в одном спектакле – "Многогранность", его покажут в конце июля в Большом театре.
