В дни автопробега Хабаровск–Чита, который совершает председатель российского правительства, национальная блогосфера разделилась на два сегмента – визуальный и дискурсивный. Пока любители картинок усердно работают над фотографиями с трассы, создавая карикатуры, видеопародии и фотожабы, участники словесных баталий обсуждают в основном … революцию. О кулинарной составляющей революционной ситуации пишет на блог-портале Слон.ру политолог Андрей Щербак :
В российских магазинах пропала гречка. Я бы не стал преуменьшать значение этой проблемы в российском политическом процессе. Ключевым вопросом эпохи гласности, который, в конце концов, вбил один из главных гвоздей в гроб СССР, был вопрос "Когда появится колбаса?" Горбачев не смог найти ответа, и СССР распался.
Но можно подойти к проблеме еще глубже. Кулинария во внешней политике – это инструмент господства, одна из самых сильных видов soft power. Кока-кола и "Макдоналдс" – это такие же символы американского господства, как доллар и авианосцы. В гречке очень много политического смысла; она прекрасно может встать в авангарде усиления русского soft power в мире. Однако все как обычно: российские власти в случае с гречкой найдут немало политических проблем (как не допустить перед выборами роста протестных настроений в связи с ростом цен на социально значимые товары). В конце концов, мы услышим подробный отчет о решении тех самых проблем. А толку? Едва ли российский режим сейчас поскользнется на дорожающей гречке, но уверен, что свою роль в новейшей российской политике кулинария еще сыграет. Для российских властей она имеет роковое значение: требованиям колбасы 1991 года предшествовали хлебные очереди в Петрограде в феврале 1917 года.
О роли Юрия Шевчука в революционной победе над "Молодой гвардией" "Единой России" рассуждает в своем блоге на сайте "Фонтанка.ру" петербургский журналист Евгений Вышенков:
Изначально "Молодая гвардия" задумывалась как уличные бойцы, способные противостоять оранжевой напасти. Сурков образован и, создавая Владимиру Путину "Молодую гвардию", не мог пройти мимо письма Ленина в ЦК РСДРП, озаглавленное "Марксизм и восстание", где вождь указывал опираться на "красногвардейцев, революционных матросов и рабочий молодняк". Вот Сурков и создавал молодняк для улицы. Но улицы им не досталось – "Молодая гвардия" даже не пародия на тех положительных хулиганов, образ которых вывел Максим Горький в своей публицистике. У тех был громадный опыт драки с полицией. Эти же - офисный провинциальный планктон.
Молодую гвардию сдают. Мы думали, власть наша какая угодно, но глыба. А болевой порог у нее оказался низкий: собрались пять тысяч человек на митинг в Москве, Юра Шевчук прохрипел, и парни из правительства тут же всех сдали. Сдать в данном контексте - не лагерный глагол. Это комплимент. Они становятся похожи на согласных с нами. Так что, может, доживем до того перформанса, когда Кремль Шевчука пригласит спеть. А он ответит по телефону: "Извините, а Владимир Владимирович - это кто?".
***
Британские блогеры обсуждают недостатки пенитенциарной системы своей страны. Начало дискуссии положил пост известного тюремного блогера и главы неофициальной организации "Ассоциация заключенных" Бена Ганна. Он обратился к своим читателям с просьбой помочь ему собрать 1650 фунтов стерлингов для продолжения обучения в аспирантуре:
Я поступил в аспирантуру по ряду личных и профессиональных причин. Если рассматривать карьерные соображения, то очевидно, что когда я выйду на свободу и продолжу борьбу за права заключенных, голос криминолога и экс-зека Бена Гана будет звучат гораздо весомее, чем голос просто экс-зека. Однако личные причины для меня гораздо важнее. Совершив убийство, я нахожусь под постоянным моральным бременем. С тех пор я отказался от любого насилия и старался убедить всех остальных поступить так же. В своем исследовании я буду искать способы, как сократить количество насилия в тюрьмах и других дисфункциональных сообществах так, чтобы при этом их бесправные узники не оказывались бы еще более бесправными.
Судя по количеству откликов, требуемая сумма будет собрана довольно быстро, однако внимание блогеров привлек сам факт того, что Бен Ганн сидит в тюрьме уже 30 лет. Его история такова: в возрасте 14 лет Ганн подрался с приятелем и убил его. Он сам сдался полиции, был признан виновным в умышленном убийстве и приговорен к пожизненному заключению с правом досрочного освобождения через 10 лет. Однако в тюрьме Бен Ганн стал активным борцом за права заключенных, что сказалась на его судьбе самым плачевным образом: органы юстиции уже 20 лет отказывают ему в досрочном освобождении. Журналист Guardian Эрик Эллисон попытался объяснить, как подобное стало возможно:
Проблема Ганна в том, что когда он видит злоупотребления в тюремной системе, он открыто говорит о них. Причем делает это совершенно спокойно, рационально и юридически грамотно, что еще больше раздражает тюремщиков. Если бы он держал язык за зубами, он давно был бы на свободе. Как человек, знакомый с проблемами нашей системы наказаний, уверяю вас, что критика эта вполне уместна. Большинство заключенных говорят об этом, только когда оказываются на свободе. То, что делает Ганн, лучше и честнее, и система обязана воспринять его критику. Позор, что он до сих пор в тюрьме. Этот человек не представляет никакой угрозы для общества.
Один из участников обсуждения пришел к печальному выводу о состоянии британской исправительной системы :
Из 30 лет в тюрьме двадцать Ганн просидел не за убийство, а за критику тюремной системы. Получается, что эта критика, по мнению властей, в два раза опасней, чем убийство. О какой справедливости тут можно говорить?
В российских магазинах пропала гречка. Я бы не стал преуменьшать значение этой проблемы в российском политическом процессе. Ключевым вопросом эпохи гласности, который, в конце концов, вбил один из главных гвоздей в гроб СССР, был вопрос "Когда появится колбаса?" Горбачев не смог найти ответа, и СССР распался.
Но можно подойти к проблеме еще глубже. Кулинария во внешней политике – это инструмент господства, одна из самых сильных видов soft power. Кока-кола и "Макдоналдс" – это такие же символы американского господства, как доллар и авианосцы. В гречке очень много политического смысла; она прекрасно может встать в авангарде усиления русского soft power в мире. Однако все как обычно: российские власти в случае с гречкой найдут немало политических проблем (как не допустить перед выборами роста протестных настроений в связи с ростом цен на социально значимые товары). В конце концов, мы услышим подробный отчет о решении тех самых проблем. А толку? Едва ли российский режим сейчас поскользнется на дорожающей гречке, но уверен, что свою роль в новейшей российской политике кулинария еще сыграет. Для российских властей она имеет роковое значение: требованиям колбасы 1991 года предшествовали хлебные очереди в Петрограде в феврале 1917 года.
О роли Юрия Шевчука в революционной победе над "Молодой гвардией" "Единой России" рассуждает в своем блоге на сайте "Фонтанка.ру" петербургский журналист Евгений Вышенков:
Изначально "Молодая гвардия" задумывалась как уличные бойцы, способные противостоять оранжевой напасти. Сурков образован и, создавая Владимиру Путину "Молодую гвардию", не мог пройти мимо письма Ленина в ЦК РСДРП, озаглавленное "Марксизм и восстание", где вождь указывал опираться на "красногвардейцев, революционных матросов и рабочий молодняк". Вот Сурков и создавал молодняк для улицы. Но улицы им не досталось – "Молодая гвардия" даже не пародия на тех положительных хулиганов, образ которых вывел Максим Горький в своей публицистике. У тех был громадный опыт драки с полицией. Эти же - офисный провинциальный планктон.
Молодую гвардию сдают. Мы думали, власть наша какая угодно, но глыба. А болевой порог у нее оказался низкий: собрались пять тысяч человек на митинг в Москве, Юра Шевчук прохрипел, и парни из правительства тут же всех сдали. Сдать в данном контексте - не лагерный глагол. Это комплимент. Они становятся похожи на согласных с нами. Так что, может, доживем до того перформанса, когда Кремль Шевчука пригласит спеть. А он ответит по телефону: "Извините, а Владимир Владимирович - это кто?".
***
Британские блогеры обсуждают недостатки пенитенциарной системы своей страны. Начало дискуссии положил пост известного тюремного блогера и главы неофициальной организации "Ассоциация заключенных" Бена Ганна. Он обратился к своим читателям с просьбой помочь ему собрать 1650 фунтов стерлингов для продолжения обучения в аспирантуре:
Я поступил в аспирантуру по ряду личных и профессиональных причин. Если рассматривать карьерные соображения, то очевидно, что когда я выйду на свободу и продолжу борьбу за права заключенных, голос криминолога и экс-зека Бена Гана будет звучат гораздо весомее, чем голос просто экс-зека. Однако личные причины для меня гораздо важнее. Совершив убийство, я нахожусь под постоянным моральным бременем. С тех пор я отказался от любого насилия и старался убедить всех остальных поступить так же. В своем исследовании я буду искать способы, как сократить количество насилия в тюрьмах и других дисфункциональных сообществах так, чтобы при этом их бесправные узники не оказывались бы еще более бесправными.
Судя по количеству откликов, требуемая сумма будет собрана довольно быстро, однако внимание блогеров привлек сам факт того, что Бен Ганн сидит в тюрьме уже 30 лет. Его история такова: в возрасте 14 лет Ганн подрался с приятелем и убил его. Он сам сдался полиции, был признан виновным в умышленном убийстве и приговорен к пожизненному заключению с правом досрочного освобождения через 10 лет. Однако в тюрьме Бен Ганн стал активным борцом за права заключенных, что сказалась на его судьбе самым плачевным образом: органы юстиции уже 20 лет отказывают ему в досрочном освобождении. Журналист Guardian Эрик Эллисон попытался объяснить, как подобное стало возможно:
Проблема Ганна в том, что когда он видит злоупотребления в тюремной системе, он открыто говорит о них. Причем делает это совершенно спокойно, рационально и юридически грамотно, что еще больше раздражает тюремщиков. Если бы он держал язык за зубами, он давно был бы на свободе. Как человек, знакомый с проблемами нашей системы наказаний, уверяю вас, что критика эта вполне уместна. Большинство заключенных говорят об этом, только когда оказываются на свободе. То, что делает Ганн, лучше и честнее, и система обязана воспринять его критику. Позор, что он до сих пор в тюрьме. Этот человек не представляет никакой угрозы для общества.
Один из участников обсуждения пришел к печальному выводу о состоянии британской исправительной системы :
Из 30 лет в тюрьме двадцать Ганн просидел не за убийство, а за критику тюремной системы. Получается, что эта критика, по мнению властей, в два раза опасней, чем убийство. О какой справедливости тут можно говорить?
