Александр Генис: 44-летний Томас Кристенфелд, один из тех фермеров, трудами которых Америка украшает себя в дни урожая, - стал героем очередного очерка Владимира Морозова из его авторского цикла ''Необыкновенные американцы''.
Владимир Морозов: ''Это моя последняя любовь'', - говорит фермер Томас Кристенфелд и похлопывает рукой огромное колесо новенького трактора.
Томас Кристенфелд: 70 лошадиных сил, ''Kubota''. Нет, это компания не японская, а американская. Сколько дает мне продажа овощей? Плюс-минус сто тысяч долларов в год. Но расходы большие. Плата работникам, недешево стоят удобрения и инвентарь. А в этом году я купил по интернету вот этот трактор за 21 тысячу долларов. Нет, он не новый, а подержанный. Новый был бы 28 тысяч.
Владимир Морозов: На 12 акрах у него растут салат, шпинат, свекла, капуста, помидоры, огурцы, спаржа, морковь, кабачки, арбузы, кукуруза и какие-то еще овощи, названий которых я просто не знаю.
Томас Кристенфелд: Кстати, есть немало овощей российских сортов. Например, помидоры из России, - они лучше переносят холод. Почему я произношу слово помидоры не так, как принято? Моя мама англичанка, поэтому я говорю ''томатоу''. А по-американски будет ''томэйтоу''.
Владимир Морозов: Томас, а сколько человек у вас работают?
Томас Кристенфелд: Трое. Нет, не круглый год. С марта по ноябрь. Сколько я им плачу? Десять долларов в час. Да, это немного. Но в урожайный год столько зарабатываю я сам. Где я нахожу людей, согласных пахать за 10 долларов в час? Это молодые люди, которые хотят научиться растить овощи. Вон тот рыжий парень и эта женщина собираются завести собственную ферму.
Владимир Морозов: И все свои овощи вы продаете на фермерском рынке в городе Гленн-Фоллз, где я вас и встретил?
Томас Кристенфелд: Нет. Большую часть мы продаем через кооператив. Люди платят нам авансом, и мы в течение сезона каждую неделю привозим им продукты. Наши покупатели в основном живут в пригородах столицы штата Нью-Йорк, города Олбани. Привозим свежие овощи и в учреждения, например, в Управление здравоохранения, в редакцию газеты ''Таймс-юнион'', в некоторые школы. Сколько за раз в частные дома? Где-то по 4-5 килограммов овощей.
Владимир Морозов: Его пальцы обнимают чашку кофе и становится заметно, какие они коричневые на белом фоне. Томас, а почему вы стрижете ногти так коротко?
Томас Кристенфелд: Потому что они все равно обломаются. А перчаток не ношу, в них руки ничего не чувствуют - ни землю, ни растение. Вы в своем огороде в перчатках работаете? Попробуйте разок без них.
Владимир Морозов: На кухне рядом с местной газетой - последний номер журнала ''New Yorker'' и еженедельник ''New York Review of Books''. Это издания для культурной элиты. Томас, а кем вы были в прежней жизни, где жили, где учились?
Томас Кристенфелд: Жил в Нью-Йорке, в районе Верхнего Вест-Сайда, рядом с Колумбийским университетом. Его и заканчивал. Факультет английского языка и литературы. Стал фермером 16 лет назад. А раньше служил в издательстве ''GP PATNAMER''. Делали книжонки в мягком переплете. Печатался как внештатник в некоторых журналах. Пытался писать рассказы. Я их не только не напечатал, но даже и не дописал.
Владимир Морозов: Как случилось, что вы переехали из Нью-Йорка в деревню и стали фермером?
Томас Кристенфелд: Тут несколько причин. Во-первых, в свои 28 лет я все еще искал себя. А моя жена закончила юридический факультет, и для нее нашлось место в городе Олбани. Стали искать дом в сельской местности вокруг города. Заехали вот сюда, в округ Вашингтон. Высокие холмы, долины, нам понравилось. Нашли старый дом и переехали.
Владимир Морозов: И как после большого города привыкали к деревне?
Томас Кристенфелд: Это было легко. Я нашел себе дело. Мне понравилось выращивать овощи. Соседи хорошие. Хотя они не любят людей, которые живут в Нью-Йорке, вообще не понимают, как там можно жить. Но если ты, так сказать, раскаялся и переехал в деревню, то Нью-Йорк тебе прощают, как ошибку молодости. И все тебе рады.
Владимир Морозов: А до того у вас был какой-нибудь опыт работы на земле?
Томас Кристенфелд: Нет, никакого. Моя мама - лингвист, отец - психиатр, они изумились - мол, в нашем роду никогда не было крестьян.
Поначалу я здесь таких дров наломал. Насадил столько овощей, что прополоть их не было никаких сил. Все у меня заросло сорняками. Стал ходить за советом к соседям. Надеюсь, что однажды стану настоящим фермером. Но пока еще не стал.
Владимир Морозов: Его ферма называется ''Alleged Farm''. Возможный перевод – ''Ферма, которая прикидывается фермой''. Как реагируют на его бизнес соседи?
Томас Кристенфелд: Они спрашивают: ну, как там твой огород? По их понятиям, у меня не ферма, а огород. Фермы вокруг в десятки раз больше моей, молочные хозяйства на сотни коров. Трактора там с дом. Сосед увидел мой трактор и говорит, что его жена могла бы использовать такую машинку для работы по дому.
Владимир Морозов: Ну, а как с прежним увлечением? Пишете рассказы? Или теперь только о сельском хозяйстве?
Томас Кристенфелд: Не обязательно. У меня свой сайт, я пишу, о чем хочу. Рассказы забросил. Тут о футболе написал, я когда-то сам играл, теперь обоих сыновей тренирую. Потом написал о законе, который приняли в соседнем городе Истон, что, мол, отныне будут вести всю документацию только на английском языке и не станут переводить для тех, кто его не знает.
Владимир Морозов: Но это имеет смысл для южных штатов, где полно латиноамериканцев, в том числе нелегалов. А на севере штата Нью-Йорк их не видать. Кстати, как вы относитесь к нелегалам, их надо депортировать или, напротив, дать им амнистию и американское гражданство?
Томас Кристенфелд: Мы должны быть к ним подобрее. Я за амнистию, чтобы нелегал имел документы, и нормальную оплату труда, как у всех нас. Кстати, в наших краях тоже есть латиноамериканцы. Они на каждой большой молочной ферме, доят коров и ухаживают за животными. Хорошие лошадники, разводят породистых скакунов. А в магазин за продуктами их возят американцы. У нелегалов часто нет водительских прав, да и документов вообще, так что они не хотят засвечиваться.
Владимир Морозов: Фермер признался, что нанял бы мексиканцев и сам, они хорошие работники. Но это дело рискованное. А что, Томас, могут крепко наказать?
Томас Кристенфелд: Это зависит, так сказать, от политического настроения. Каждые несколько лет Конгресс начинает свою болтовню об иммигационной реформе, и тогда власти имитируют деятельность, проводят рейды по фабрикам и фермам. Хорошо, что у нас севере штата Нью-Йорк эту компанию еще не начали. Нелегалов ловят, в основном, на западе штата. Там громадные фермы, где работают сотни людей. Так что для бюрократов отчеты о рейдах в тех краях выглядят красивее.
