Ссылки для упрощенного доступа

Между "Брачными играми" и "Детектором лжи": о начале нового телевизионного сезона и его премьерах в программе Анны Качкаевой спорят телевизионные обозреватели


Анна Качкаева: Вот так же ровно 8 лет назад 30 августа 2002 года программа «Смотрим телевизор» впервые вышла в эфир. И мы через 8 лет, уже девятый сезон открываем, и будем говорить о телевидении, которое за эти 8 лет так изменилось, что (мои коллеги сейчас улыбаются, видимо, прокручивая те самые 8 лет…)…

Юлия Ларина: Лучше о 2002 годе поговорим, больше есть о чем рассказать.

Анна Качкаева: Мы сегодня будем говорить о том, какие премьеры появились уже на экране, и что они означают, и означают ли что-нибудь? И как этот новый телевизионный сезон, кажется моим коллегам, покатится? Представляю их: Юлия Ларина, обозреватель журнала «Огонек», Александр Мельман («Московский комсомолец») и Юрий Богомолов («Российская газета»).

Вы можете, уважаемые слушатели, присоединяться к нашему разговору, наверняка, уже что-то видели из всего этого брачно-здорового, канареечно-лживого, все время развлекательного и, может быть, на что-то обратили внимание. Кто-то посмотрел, может быть, вчерашнюю премьеру с сильным названием «Центральное телевидение», которое, конечно, уже не несет никакой канотации для большинства зрителей, потому что сколько мы в эфире уже обсуждаем телевидение радийно, так уже дети в школу пошли, которые в 2001-2002 родились. А уж те, кто помнил что-нибудь про центральное телевидение, уже сами родители.

Все вы уже отписались во всех своих изданиях. Надо сказать, что добрых слов ни от кого из вас я не услышала.

Александр Мельман: Почему? Были. Не в этот раз.

Анна Качкаева: Чуть раньше. Во всяком случае, вы отписались про премьеры. И в общем, это сводится к тому, что центральное телевидение у нас застряло где-то между «Детектором лжи» и «Брачными играми». Может быть, еще как-то так «Суд времени» это все осеняет. Юлия Ларина, о ваших первых впечатлениях.

Юлия Ларина: Вы знаете, мне кажется, сезон начался так, как обычно сезоны заканчиваются, то есть закрываются какие-то программы, какие-то уходят в отпуск. А тут мы с этого начали. Было очень много премьер вне сезона, чуть раньше сезона, летних премьер, много на «Первом канале» было. Причем на Первом считают, что надо постоянно менять программы. И если раньше, как они говорят, заключали контракты с ведущими на 2-3 сезона, то сейчас такого нет, потому что нужно постоянное обновление. И вот это обновление мы увидели. И дальше зритель вроде бы определяет, оставаться программе в эфире или нет. И я для себя определила, что телевизор стал таким детектором лажа, то есть он определяет, хорош проект или плох. Если он хорош, он остается в эфире, если плох, то уходит.

Анна Качкаева: Да, вчера, кстати, Вадим Такменев показал уже всей аудитории страны те самые пиплметры, те самые колбаски рейтингов, которые бегают, типа по которым и измеряют.

Юлия Ларина: Да, но, по-моему, те программы, которые ушли из эфира, а судя по программе, нет в конце этой недели уже «Брачных игр» и «Знакомств с родителями» на Первом канале, и ушла программа «Раньше всех».

Анна Качкаева: Раньше всех и ушла.

Юлия Ларина: То это даже пиплметры не понадобились, чтобы определить, что они долго не проживут.

Анна Качкаева: У меня только вопрос, мы все с вами знаем телевизионных начальников, и пиплметры действительно им не нужны, ведь они же видели то, что ставили в эфир. И совершенно мне не ясно, зачем это нужно было все-таки 4 раза показывать или неделю держать в эфире, чтобы потом это снять? Ответить не может никто на этот вопрос.

Юлия Ларина: Да, это удивительно. И удивительно, что ведущие соглашаются. Ну, хорошо, Заворотнюк – ладно, но Дмитрий Дибров столько лет на телевидении, неужели он не понимает, в чем ему предлагают участвовать?

Юрий Богомолов: Именно поэтому он и не понимает, что он столько лет в эфире.

Александр Мельман: Перестал понимать.

Юлия Ларина: Отравился.

Анна Качкаева: Александр Мельман, ваши первые впечатления от премьер задымленного лета?

Александр Мельман: На меня все-таки главное впечатление произвел «Пятый канал». Хочется говорить о каком-то серьезном и о важном, потому что то, что случилось с «Пятым каналом», этот ребрендинг для меня важен. Я вижу там очень большие подводные камни, которые ожидают то, что перевернулось на этом канале. Программа «Суд времени», которая стала моей любимой, которую я смотрю, не пропуская, и могу ее обсуждать, передачи не хватит, сколько можно о них говорить. Но я вижу уже, что уже и здесь начинается, мне кажется, некая усталость металла. Просто такое вступительное слово хочется сказать, что, с одной стороны, существует вот такое телевидение, которое нам дает «Пятый канал», и это действительно, мне кажется, на этот раз удавшийся такой переворот для умных со всеми минусами, которые мы еще обсудим.

Анна Качкаева: Особенно когда про пожары говорим, что нам американцы смог донесли, это очень умное, конечно, телевидение.

Александр Мельман: Это такой туманчик, конечно, полный, когда, безусловно, участники обсуждения у Дмитрия Быкова не смотрели фильм, и это шло вообще из другой студии. И они обсуждали вне контекста этого фильма, и было совершенно нормальное обсуждение. А то, что показали, это такая дремучесть, которую у меня даже нет слов, чтобы описывать, да и не хочется. В газете своей я все об этом написал. Другое дело. Этот новый развлекательный тренд. И он даже не столько развлекательный, сколько нам дают такие наводки, что, ребята, что у вас самое главное в этой жизни? Ну, здоровье, семья, ешьте правильно, правильно питайтесь.

Анна Качкаева: Опять же, здоровье – замечательно, а потом показывают в программе «Центральное телевидение» репортаж про смог, где нам говорят про дымных детей, которые лет 8 назад родились, и все оксиданты и весь ужас, который осел в легких за эти 10 дней…

Александр Мельман: Это устройство, безусловно, нашего телевидения. Оно очень опасливо, оно очень осторожно, оно ждет сверху сигнала, о чем говорить можно, о чем нельзя. Вот во время смога важно было не поднять панику. Я просто в общем остановлюсь.

Анна Качкаева: Да, а вчера констатировали, что и отпевали, и помирали, и спасатели своих мам не спасли, как выясняется.

Александр Мельман: Ну, это наше телевидение. Мы об этом все эти 8 лет и больше говорим. Я здесь давно уже ничему не удивляюсь. Это такая ситуация. Что касается развлекательного тренда, то хотят ввести некие правильные установки, такие обывательские, частной жизни. Это все вроде бы правильно, вопрос – как это делается. Что касается такой провокационной программы «Детектор лжи», у меня к ней неоднозначное впечатление. Мне кажется, она интересна в психологическом плане.

Анна Качкаева: Давайте о деталях не будем.

Александр Мельман: Мое главное впечатление – это «Пятый канал», на котором я бы хотел потом остановиться поподробнее.

Анна Качкаева: К разговору о здоровье и о том, что хотят человека заставить подумать о себе. Опять в каком контексте заставить подумать о себе? Ровно 6 или 7 лет назад я была в Америке и проехала по одноэтажной Америке, не как Владимир Владимирович, а просто в университетах небольших, где тоже школы журналистики всякие есть. И естественно, там включала телевизор, не тот, который мы смотрим здесь со всякими международными версиями, а местный набор. У меня стойкое ощущение, что мы, наконец, через 7 лет докатились туда же. Потому что как выглядело это местное телевидение? С утра, часов с 10 все шкворчило, шумело, жарилось, парилось в таких же студиях, как нам вчера показали в «Центральном телевидении», с огнями и лампочками, с отъезжающими печками. Там жарили и баранину, и стейки, и ребра, и так далее. Сотни человек этому аплодировали, все были яркие, розовощекие, повара шутили. Такая феерия из еды или, как вы говорите, жратвы. Через час это все менялось такой же феерией фитнеса, бесконечных качалок, целых площадей беговых дорожек и необходимости этим всем заниматься. Потом это опять менялось на эту еду и так далее. Вот у меня было полное ощущение:

Александр Мельман: :дежа-вю сейчас.

Анна Качкаева: Да. Послушайте, но это Америка.

Юлия Ларина: Но наряду с этим существуют и другие каналы, где можно посмотреть что-то другое.

Анна Качкаева: Правда, все мои коллеги всегда говорили: «А вот все, что ты имеешь в виду про умное, про город, про политику, это все после 22», что правда и на HBU, где все интеллектуальные сериалы, о которых мы привыкли говорить. А вот с удовольствием народ должен потреблять вот это все. Но так и народ живет несколько иначе. Нет 17 или 18 миллионов человек, живущих за чертой бедности, погорельцев вот этих всех несчастных. Где телевизор? Он что нам предлагает, какой образ жизни?

Юрий Богомолов: Что я вам могу на это сказать? Кроме того, что вы говорили по поводу еды и здоровья, все это еще перемежается графиками погоды, я не был в Америке, но так думаю.

Анна Качкаева: Да, это правда. Погода – тоже очень важная программа для обывателей.

Юрий Богомолов: Когда я бывал в Европе, там обычно с утра идет эта картинка с облачками, дождиками и так далее. То есть в принципе телевизор для нормального буржуазного, цивилизованного общества – это некое утилитарное приспособление, это некий поводырь по всем этим домашним и иным проблемам. Мы привыкли, конечно, к другому. Мы привыкли к тому, что у нас политика по идее должна быть на первом месте. Даже в Советском Союзе, когда ее не было, реальной политики на телеэкране, то она была у нас на кухне, в головах и так далее. Теперь ситуация меняется, и есть, конечно, ножницы между реальностью и тем, как происходит. В этом году, в этом сезоне я вижу отчетливый крен уже, если в прошлом году все начиналось с таких глобальных мега-развлекательных проектов, которые тоже придут, я думаю, они уже в программе заявлены – «Минута славы», «Большие гонки», «Ледниковый период» и так далее. Но сейчас каналы постарались как бы попробовать приспособить или заинтересовать телезрителей вот такими…

Анна Качкаева: Максимально частной жизнью.

Юрий Богомолов: Да, матримониальными программами о том, как жениться, о том, как строить отношения с родителями, с детьми, о здоровье и о еде.

Анна Качкаева: Но появилась социальная тематика. Посмотрите, как много появилось репортажей, я уж не говорю о «Справедливости», где вот эта тема разговора человека с государством на этом низком уровне появилась.

Юрий Богомолов: Мы все-таки по-прежнему по инерции, телекритики, воспринимаем телевидение как единую систему.

Анна Качкаева: Нет, я думаю, что нет. Хотя, может быть.

Юрий Богомолов: По крайней мере, требуем. Вот «Центральное телевидение" – конечно, многие уже забыли, что такое ЦТ и каковы его особенности. Но, видимо, где-то на подсознательном уровне живет потребность, чтобы у нас было ЦТ, не только у начальства, но и у массового зрителя, чтобы была, наконец, одна какая-то генеральная позиция, точка отсчета, стандарт отсчета и так далее, чтобы это было. И поэтому мы как бы все время сидим и сравниваем: новости на «Пятом канале», как там идет, они одновременно с новостями на НТВ начинаются, какая шапка там, как там приоритетно расставлены информационные какие-то вещи. И вот этот процесс мы воспринимаем. Ежели все-таки посмотреть на телевидение сегодняшнее российское как на конгломерат неких каналов, то в общем более-менее все правильно. «Пятый канал» сосредоточен на диалоге каком-то со зрителем по социальным, этическим и эстетическим вопросам. Первый и Второй борются за массового зрителя и идут на дикие совершенно вещи, когда через запятую дают программы Малышевой о здоровье и Малахова о том же здоровье и так далее. Второй канал тоже пытается стать главным каналом, а не просто вторым. С другой стороны, есть канал «Культура».

Анна Качкаева: И есть канал «Культура» как вечная резервация. Коллеги уже сказали, на чем они сосредоточили свое внимание. И Юрий Богомолов решил нас примирить, сказать, что ну давайте смотреть на конгломерат этих каналов и решать, кому там что нужно, и может быть, все не так плохо, как мне, например, кажется, потому что вот уже не хочется смотреть телевизор.

Александр Мельман: Не успев начать.

Юрий Богомолов: Смотря на чем сосредоточиться.

Анна Качкаева: Это естественно.

Юлия Ларина: Уже несколько лет не хочется смотреть телевизор.

Александр Мельман: А мне всегда хочется.

Анна Качкаева: Не знаю, не хочется никакое, потому что ты ничего уже от этого почти не ждешь.

Александр Мельман: Я просто хочу возразить Юрию Александровичу, что все-таки центральное телевидение у нас осталось, оно модернизированное, оно такое разнонаправленное, но все-таки из одного кабинета политически осуществляется. И поэтому существует такое разделение труда. Юрий Александрович уже частично об этом сказал. И если мы видим на Пятом канале такую установку, на Первом и на «России» несколько другую, НТВ отвечает за Лукашенко, до этого за Саакашвили, там у каждого свои обязанности, и все это такой единый монолит.

Анна Качкаева: Я хочу развернуть вас, коллеги, не про политическое даже. Вы посмотрите, они бесконечно провертываются в собственном колесе, в привычных форматах или не догоняют или догоняют какое-то мировое телевидение. И бесконечно говорят о попытках прорывов, о неком новом, о неких технологических возможностях, еще о чем-то. Но все это превращается в «гора родила мышь», в пузыри.

Юрий Богомолов: Все потому еще, что, скажем, Первый канал или Второй канал пытаются в себе соединить все, что, может быть, надо отдать на откуп тому каналу, другому каналу. Ну почему Первый канал должен с утра до вечера заниматься тем, чем занимались на провинциальном американском телевидении?

Александр Мельман: Общероссийский федеральный, к 2015 будет цифровизация, и все будет по-другому.

Юлия Ларина: Есть совершенно четкая задача, я не знаю, улавливают они ее сверху или сами они ее прекрасно понимают, думаю, что понимают, некоторый увод нашего человека в частную жизнь от общественной жизни. И этот увод осуществляется с утра до вечера.

Юрий Богомолов: А зачем надо уводить, если итак все в частной жизни?

Анна Качкаева: Абсолютно. Вот я тоже не понимаю, все равно ничего не происходит с общественными настроениями.

Юлия Ларина: А потому что человек погряз уже в этом, и он даже интереса не проявляет. Куда он ни переключит, тут «Брачные игры», там «Формула любви», тут варят, здесь готовят. И в принципе ничего плохого в том, что человек занят своей частной жизнью, нет.

Анна Качкаева: Да нет, абсолютно, замечательно.

Юлия Ларина: Плохо то, что можно быть занятым частной жизнью, когда государственная система существует, и можно этим заниматься в Америке или в Европе. Но у нас другая ситуация. А у нас пытаются, мне кажется, совершенно намеренно отвлечь людей.

Юрий Богомолов: Хорошо, люди приходят вечером, им предлагают один сериал на одном канале, другой сериал, криминальный, мелодраматический, а на «Пятом канале» вы можете с 6 часов до 10 смотреть все программы, связанные с социальной экономикой и прочими отношениями.

Юлия Ларина: Там не всегда о сегодняшней жизни.

Анна Качкаева: Мы про пожары будем говорить через две недели, и с Кургиняном большой вопрос.

Александр Мельман: Это разное, социальное, которое было в программе «Свобода мысли» у Собчак, она не покатила и не пошла. В данном случае программа «Суд времени» совершенно не социальная, она исторически-философски-ментально-русская. И это тоже некий увод людей на такую кухню большую.

Юрий Богомолов: Наоборот.

Александр Мельман: Нет, это получается вещь в себе.

Юрий Богомолов: Это Эзопов язык исторический о реальности.

Александр Мельман: А откуда он взялся? Из Советского Союза.

Юрий Богомолов: Почему из советского времени?

Александр Мельман: Ну как? Эзопов язык.

Юрий Богомолов: Эзопов язык взялся из Древней Греции.

Александр Мельман: Правильно, но в Советском Союзе мы хорошо его изучили.

Юрий Богомолов: Эзопов язык никогда не мешал глубине, а, наоборот, позволял…

Александр Мельман: Советское «перестроечное» телевидение – это же отдельное телевидение.

Юрий Богомолов: Причем здесь советское?

Александр Мельман: Вот мы сейчас как бы на «Пятом канале» ставим ассоциации с ленинградским телевидением эпохи «перестройки».

Анна Качкаева: Нет. Какие ассоциации? Нет здесь ассоциаций.

Александр Мельман: Я говорю, что это искусственно. Но просто тогда и программа «Взгляд», и программа «До и после полуночи», и все ленинградские программы имели обязательный общественный резонанс, потому что общество достигло уже такой ситуации, когда оно внимало телевидению, делало выводы, и это тут же менялось. Сейчас это совершенно получается… Вот моя любимая программа «Суд времени» - получается увод конкретный части интеллигенции, может быть, даже некие пиар-технологии, о которых я потом, может, подробнее захочу рассказать, на эту самую кухню. И это может быть такой важный тренд. Другое дело, что получилась эта передача, потому что она очень русская, потому что мы живем с головой, повернутой назад.

Анна Качкаева: Не знаю, я как раз не уверена, что она получилась.

Александр Мельман: И нам дают как бы разобраться.

Юрий Богомолов: Давайте не будем повторять зады приверженцев конспирологических мотивов.

Александр Мельман: Нет, я только вбрасываю.

Юрий Богомолов: Давайте не будем исходить, что где-то там все наверху предопределено и все реализуется. Сколько бы оно ни было заорганизовано, есть некий стихийный процесс. И есть зрительские какие-то интересы, предпочтения и преференции. Поэтому давайте все-таки исходить из того, что… не поверю я, что Эзопов язык – это только для того, чтобы куда-то увести.

Александр Мельман: В том числе.

Юлия Ларина: Хотелось бы просто не только на Эзоповом языке что-нибудь послушать.

Юрий Богомолов: Это гораздо хуже получается.

Анна Качкаева: Мы сегодня начали разговор о том, как стартует новый телевизионный сезон, какими премьерами радует или не очень телевидение, на каких каналах какая тенденция проявляется. Некоторые программы уже из сетки исчезли и, видимо, еще исчезнут. На самом деле, конечно, вот такой экспериментальный этап летне-бабьего лета закончится, наверное, к октябрю. И в октябре уже как-то сетки у всех каналов устаканятся, и мы уже будем точнее понимать, что же за меню приготовили каналы для зрителей.

Мне кажется, очень важным в этом контексте говорить об аудитории. Юрий Александрович сказал о том, что это конгломерат каналов. Я то считаю, что нынешнее телевидение – это конгломерат разных аудиторий, которые часто уживаются на одном канале.

Юрий Богомолов: Как в коммунальной квартире.

Анна Качкаева: Абсолютно. И даже если это Первый и Второй канал, где возраст в общем понятен – 50+, но даже в этих 50+ одно дело 50 и 55, дальше 55-60, дальше 60 и до 70, дальше имеем разный социальный опыт, разные проживания, город и небольшой город. И вот все эти типы аудитории, я уже не говорю о мужчинах, женщинах, а также их чадах о домочадцах, вот эти все аудитории все больше и больше дробятся. И мы все больше и больше, видимо, имеем, и телевизионные начальники об этом думают, имеем дело с аудиторией вроде бы общей на канале, но в то же время которая чрезвычайно дробная. И «Центральное телевидение», скорее всего, - это проект из этого ряда. Это попытка еще попробовать с молодыми как-то разговаривать. Поэтому все эти синкопы, вся эта мультимедизация, все эти 3D, все эти попытки включения. Но только потом, когда шесть городов включаются, в том числе, кстати, Челябинск, где вчера уже к 6 вечера было известно, что эти скинхеды устроили побоище на рок-фестивале, а мы видим, как все эти шесть городов спивают Майкла Джексона.

Александр Мельман: В следующей программе обязательно покажут, это их тема абсолютно.

Анна Качкаева: Тема – да, но просто если у вас такие возможности… Они нам показали, возможности фантастические, феерические. Нет жанра, есть только канал, который, конечно, смешивает все: и «Добрый вечер, Москва», про который никто не помнит, начала «перестройки», так же как и питерское телевидение, о котором вы вспомнили, и программа 19:59, которую Алексеев вел на Первом канале, и Гурченко пела.

Александр Мельман: И Минкин, и Леонтьев.

Анна Качкаева: Я уж не говорю о бесконечном клонировании «Намедни» во всех видах. Вот все это до сдутого танка, до регби и товарища Кадырова на три минуты. Вот это мы все в общем имеем. Как вы думаете, такой микс-салат современной аудиторией переваривается? Или все-таки это тоже эксперимент, и НТВ не выиграет на этом поле? Хотя они в прошлом году хорошо со своей аудиторией работали, как бы мы ни относились.

Юлия Ларина: Они заявили эту программу именно как такой микс, они сами перечислили через запятую в анонсах огромное количество жанров, которые там будут представлены. Судя по всему, мы еще не все видели. Там анимация должна быть.

Анна Качкаева: Скетчи какие-то еще должны быть.

Юлия Ларина: Самый главный вопрос – ради чего. Вот ответа на этот вопрос по первой программе я не получила, ради чего все это делается? Были там какие-то сюжеты, которые, мне кажется, стоило сделать. То, что они вывели на экран Светлану Бахмину, они там вскользь упомянули певца Юру Шевчука, который поет о свободе. Но дальше мне показалось, что вот эти огромные технические средства просто непонятно для чего применяются. Что касается разножанровости, то, конечно, она может привлечь аудиторию, но для начала эту аудиторию в принципе надо привлечь к НТВ и их программам, потому что эта аудитория, которая, видимо, должна смотреть эту программу, уже иначе относится к НТВ, чем она относилась в период «Намедни». И этой аудитории еще надо придти на канал, поскольку, мне кажется, ее там уже значительно меньше.

Анна Качкаева: То есть у вас есть ощущение, что этой программой они опять немножко перекоммутируют свою аудиторию, которую формировали последние 5-6 лет?

Юлия Ларина: Мне кажется, НТВ пытается сейчас вернуть тех, кого они упустили за эти годы.

Анна Качкаева: Ну, они начали с «НТВшников».

Юлия Ларина: Да, это все-таки немножко другое. И проекты Лобкова – это все-таки немножко другое телевидение. Они столько за эти годы сделали всего отталкивающего, что мне кажется, никакими мультимедийными проектами не привлечешь. Надо привлекать содержанием, а этого содержания пока не было.

Александр Мельман: Они то как раз, мне кажется, не считают, что они сделали отталкивающее. Они говорят, что вот вам цифры, смотрите, аудитория наша. И действительно, много сделано для того, чтобы аудитория на канале НТВ прибывала. И я согласен, что «НТВшники» прошлого года – это попытка того самого нового современного языка, как это видится на НТВ. Это в основном, мне кажется, было попадание. И вот эта программа Такменева – продолжение разговора с такой новой, модной, молодой достаточно аудиторией. Это не стопроцентное попадание. А почему еще не сто процентов, хотя они будут это дорабатывать. И мне кажется, это довольно позитивный опыт. Потому что у Леонида Парфенова это все было очень четко структурировано, очень по стилю выверено. Здесь вот это винегрет, вот это разнообразие размывает какие-то идеологические вещи. Идеологические – плохое слово, но в принципе оно необходимо телевидению на любом уровне. Это не только политика, это некие такие тренды, в том числе философские, поведенческие, мировоззренческие. Но тем не менее, это лицо сегодняшнего НТВ, лицо сегодняшнего прайм-тайма НТВ, конечно, с добавлением той самой жесткости, от которой они не отказываются. И поэтому мне кажется, этот опыт интересен, надо за ним последить. И это важно. «Пятый канал» еще рано обсуждать?

Анна Качкаева: Сейчас перекинем мостик к диалогу. Как вам кажется, Юрий, в НТВшном, мы ведь со времен их трэша, который тоже появился в 2003-2004 году…

Александр Мельман: Я сказал – жесткости, вы говорите – трэша. Примерно то же самое.

Анна Качкаева: Оно постепенно мягчало, и вот теперь мы видим, просто на примере этого канала это заметнее всего, как каждые два года меняются… Ну, еще Первый заметен в этом смысле, и очень заметно НТВ, как меняется программная политика, она на глазах меняется. Другое дело, что улавливает ли это аудитория. Оно меняется.

Александр Мельман: «Программа максимум» меняется, это же тоже видно.

Анна Качкаева: И это и есть процесс, и это очень важно. НТВ это фиксирует, процесс. Этот процесс, по-вашему, он куда-то все-таки выведет НТВшников в этом году, или вот так вот они будут в каком-то межумочном состоянии, уже не с той аудиторией, которую они воспитали благодаря трэшу, и своей аудиторией, и с «Глухарем» они будут оставаться, и еще не с той, которую бы они, может быть, хотели привлечь. Или что-то появится?

Юрий Богомолов: Знаете, я думаю, что их желание все-таки трансформироваться и несколько смягчить образ и имидж свой с криминальным уклоном, есть это. Но я проблему того же «Центрального телевидения» вижу в том, что много действительно похожего на «Намедни» парфеновскую, но у них нет Парфенова сейчас. Проблема этого «Центрального телевидения» в том, что нет ведущего со своим мироощущением и мировоззрением, с харизматической какой-то начинкой. Вот ежели бы в центре стоял вот этого «Центрального телевидения» ведущий, а не просто модератор, как Такменев.

Александр Мельман: Он не модератор все-таки.

Юрий Богомолов: Он имеет определенное достоинство.

Анна Качкаева: Подрастет, может быть, мы знаем, что это бывает.

Юрий Богомолов: Но я же вижу, что нет за этим. Поэтому мне в принципе, я знаю, что вот этот коктейль из новостей, казусов, сенсаций и прочего, но мне он неинтересен, поскольку…

Анна Качкаева: Вам не хватает вот этого авторского…

Юрий Богомолов: Да, личностного, человеческого отношения. Я представляю, если бы на этом месте был бы, скажем, люди, которые мне не очень симпатичны, типа Доренко, Невзорова…

Анна Качкаева: Или Соловьев, который появится на канале «Россия».

Юрий Богомолов: Соловьев мне уже неинтересен. Границы я его вижу. То, может быть, я бы и с раздражением смотрел, как я смотрю с раздражением Кургиняна в «Суде истории», но все-таки бы я смотрел.

Анна Качкаева: А Доренко бы «Центральное телевидение» потянул.

Александр Мельман: Главное, что форма во главе содержания, она выхолащивает некоторым образом содержание. Здесь важнее форма в этом новом «Центральном телевидении».

Юрий Богомолов: Форма всегда содержательна, как напомнил:

Анна Качкаева: :Кургинян. Кстати, давайте к вашему любимому проекту, поскольку здесь несколько СМС на эту тему. Валентин спрашивает: «Как бы вы могли объяснить однозначность передачи «Суд времени» с постоянными победами Кургиняна?»

Александр Мельман: Действительно, мне очень тоже интересен вот этот феномен, когда Кургинян действительно побеждает всегда в зрительском голосовании за пределами студии, примерно соотношение 85 к 15. Я думаю, почему это? Юрий Александрович против конспирологических теорий. Все-таки я вброшу это. Может быть, не кажется ли вам, господа, что такие цифры, а мы знаем, что цифры иногда бывают достаточно искусственными, бывает, я не говорю, что это делается постоянно, чтобы показать, какой у нас народ, что народ у нас советский, что советский народ не то что недостоин и не может себя модернизировать, а он достоин такого управления собой, как ровно сейчас и происходит.

Анна Качкаева: То есть Млечин, Сванидзе, Роднянский и Ханумян хотят нам показать, что…

Александр Мельман: Я не знаю, что они хотят, но во всяком случае, получается… Я не знаю, доверять мне этим цифрам или нет. Если доверять…

Анна Качкаева: Вообще, с этими цифрами большая, это очень сложная история. То, что они выкладывают на сайт телефонник, отдельно интернет и голосование в студии, которое, как правило, единственное из этих трех типов не совпадает с тем, что выдают результаты телефонника и интернет-голосования, это же никак не рефлексируется, это никак не обсуждается, насколько это все репрезентативно, это никак не анализируется. Это тема отдельной программы и социологов в том числе и того, как эта аудитория голосует, и кто там голосует.

Александр Мельман: Согласен.

Анна Качкаева: И дальше, что из этого следует.

Александр Мельман: Вот я говорю, если мы доверяем, хорошо, я доверяю этим цифрам, тогда я говорю: мы живем в советской стране, которая на 85% остается ментально, идеологически советской.

Юлия Ларина: Так мы в ней и живем.

Александр Мельман: Так это нам и хотят показать. В таком случае мы это видим, если мы говорим, что эти цифры реальны. Тогда мы делаем некий вывод, что такое модернизация в стране с таким населением? Другое дело, надо проанализировать, а не ругаться, не называть их маргиналами и еще как-то. Почему люди так голосуют, это отдельный, может быть, вопрос.

Анна Качкаева: Тогда почему эти люди в студии иначе голосуют, у меня вопрос?

Александр Мельман: Вот именно, тогда вопрос этих цифр, насколько они сделаны.

Анна Качкаева: Несмотря на постоянные победы Кургиняна вроде бы в эфире, почему же в студии они так голосуют?

Александр Мельман: Бывает иначе, просто с другой пропорцией, но все равно в пользу того, что отстаивает Кургинян. Тогда мы говорим: вот такая страна подвержена ли модернизации? Да, подвержена, но вот так именно, как это происходит сейчас. Вот если вы сегодняшнее интервью с Путиным почитаете, там все об этом как раз и сказано.

Анна Качкаева: Ну, Путин из этой аудитории, он очень конкретно говорит. Юрий Александрович, можете вступать.

Юрий Богомолов: Я должен сказать, что в принципе, конечно же, эти результаты голосования, как ни печально, но я думаю, они задним числом объясняют проблемы модернизации в нашей стране. Более того, я скажу, что я наблюдаю еще и за кинопроцессом. А в кино это более художественно убедительно и основательно показано, что страна, как иногда не пыжится сделать прорыв, в 1991 или в тот год, когда Гагарина запустили, она все время осекается, потому что тащит за собой огромную страну. Если вы помните фильм Германа-младшего, где о запусках рассказывается, мы же видим, что там космодром расположен на месте, где были бараки концлагерей, где живут до сих пор люди, которые не хотят покидать этого места, где живут овчарки, которые когда-то следили. И, конечно, сам запуск Гагарина Герман интерпретирует как некое чудо, которое произошло как случай.

Александр Мельман: Россия способна на чудо.

Юрий Богомолов: А потом где мы оказываемся? Как в 1991 году это было чудо, когда люди вышли.

Александр Мельман: Это две разные даты.

Юрий Богомолов: Спасибо, Саш, что вы мне сказали, что это разные даты, а то я не знал.

Александр Мельман: Это разные модернизации.

Юрий Богомолов: Я говорю о мотивах и о том, почему у нас все время происходит облом, обрыв, обвал и так далее.

Анна Качкаева: Давайте мы не о стране, а все-таки о том, зачем этот проект.

Юрий Богомолов: По-моему, это очевидно, что вообще у нас все площадки для политических диалогов были зачищены.

Анна Качкаева: И это такой способ проговорить через историю.

Юрий Богомолов: А это такой Эзопов язык, но язык не на примерах из фауны, из слонов, львов и так далее, а на примерах из истории, дальней, как Юлий Цезарь, или ближней, как путч. Причем Эзопов язык не то, чтобы засекретить наше мнение, потом бы зрители расшифровывали. Эзопов язык существует еще для того, чтобы углубить представление о том, что происходит, сделать стереоскопичнее те процессы, которые происходят в сегодняшнем дне.

Александр Мельман: Это для вас Эзопов язык, для очень небольшой аудитории. А вот эти 80% они считывают?

Юрий Богомолов: А почему они не считывают?

Александр Мельман: Они считывают и голосуют за Кургиняна?

Юрий Богомолов: И голосуют за Кургиняна.

Александр Мельман: Отлично!

Анна Качкаева: Я господину Терещуку сообщаю, что Андрей Макарова выходит на «Рен-ТВ», и это действительно событие наступившего сезона, хотя началась программа раньше. И тут кто-то из наших дам спрашивает: «Не кажется ли вам, что программы о кулинарии в ситуации, когда с полками не все в порядке, и гречка пропадает, это такой особый цинизм?»

Юлия Ларина: Это Эзопов язык.

Анна Качкаева: Вадим, Москва, мы вас слушаем.

Слушатель: Раньше я говорил, что я являюсь членом партии Анны Качкаевой, но потом я заморозил свое членство, потому что меня удивляло, что когда я обращал внимание, чтобы сравнить наше телевидение с лучшими международными образцами, я имею в виду каналы CNN, BBC, Анне почему-то не нравилось это, всегда говорила, что разные форматы. Но я хочу сказать о содержании. Действительно, эти каналы несут разумное, доброе, вечное. Хотя бы взять один пример, который показывает, почему побеждают Кургиняны, да потому что наш народ изолирован, он не живет болями всего мира. Вот если вы видели обложку журнала «Тайм», на которой изображена афганская женщина с обрезанным носом и с обрезанными ушами, то я думаю, что если бы у нас были такие передачи, то у нас не было бы черных вдов и не было бы жертв от этих взрывов.

Анна Качкаева: Вадим, для этого журнал «Тайм» надо купить, надо знать, где его купить, и надо читать по-английски, так же как смотреть канал BBC, CNN и их хорошие международные версии. Я только об этом. Будет такая возможность у большинства нашего населения, наверное, будет больше включаться в мировое пространство, хотя сегодня Владимир Путин сказал, что можно около общественного туалета несколько камер поставить, западных, восточных и так далее, и всем в информационном мире все будет понятно. Это он Андрею Колесникову давал интервью. Юрий из Кузбасса, здравствуйте.

Слушатель: Я бы хотел что-нибудь хорошее сказать, но не получается. Телевидение – это большая российская помойка под названием «Единая Россия и К». Если бы Александра поставить главным продюсером на Первый канал, то я уверен, телевидение бы служило для людей.

Александр Мельман: Спасибо, но я туда не пойду ни за что.

Анна Качкаева: Кстати, если говорить о новостях после дымной всей истории, с этим отложенным финалом, когда через месяц врачей теперь вспоминают, и телевидение теперь говорит о том, что же на самом деле было, вот опять мы возвращаемся, как белка в колесе, к бесконечному разговору, есть все-таки функция у телевидения, которая связана с ответственностью перед гражданами.

Александр Мельман: Ничего подобного нет, оно вторично, и вторичность не может управлять тем, кто им управляет. Это функция ручного управления.

Анна Качкаева: Сегодня должны все начальники прочитать ответ на вопрос Колесникова Путину, который впервые за свои 10 лет высказался по поводу журналистики и сказал в том смысле, что поскольку политическая журналистика всегда оппозиционна власти, то она как боль, болит, но надо ее терпеть.

Александр Мельман: Аня, это Эзопов язык. Они все это понимают, они умеют читать между строк.

Анна Качкаева: Опять Эзопов язык. Хорошо, нам ничего в этом году не говорили про сериалы еще подробно. Что вы уже знаете, и что ждать, будут ли прорывы на этом фронте, как вам кажется?

Юрий Богомолов: Я думаю, что я с нетерпением жду новый сериал Николая Досталя о расколе. Я уже слышал от людей, которые видели материал, что это будет нечто, и что это будет очень актуально. Если опять же говорить о свойствах и возможностях Эзопова языка, то его возможности безграничны.

Александр Мельман: Я это знаю прекрасно и люблю Эзопов язык, но мы говорим немножко еще и о другом.

Юрий Богомолов: Я именно об этом. Кроме того, ждем сериал о Достоевском. Кроме того, очевидно, случится сериал по мотивам «Утомленные солнцем-2», который будет, очевидно, иметь вторую жизнь, в том числе и в области критики.

Анна Качкаева: Видимо, мы по второму кругу, сначала кинокритики обсуждали, теперь уже мы будем обсуждать.

Юлия Ларина: Я хотела, чтобы обратили внимание на один сериал, он, правда, только в сентябре начнет сниматься и будет показан уже, видимо, ближе к декабрю. Я сегодня как раз делала в «Огоньке» интервью с Игорем Прокопенко с «Рен-ТВ», это будет сериал о войне в Чечне и о первой и второй. Причем сериал игровой, не документальный, то есть будут играть актеры, но он основан на реальных событиях, то есть они брали участника чеченской войны, сажали его перед камерой, по пять часов с ним разговаривали, и дальше на основе вот этих реальных событий они делали сериал.

Анна Качкаева: Во всяком случае, это первая история художественного осмысления всей этой драмы.

Юрий Богомолов: Кроме того, я бы еще хотел обратить внимание на то, что на «Культуре» целый ряд проектов будет достаточно любопытных в этом сезоне. Начиная уже с понедельника, будет проект Александра Архангельского, анонсы которого идут, и это очень интересно. Кроме того, насколько я знаю, будет и о Бродском сериал. Кроме того, поскольку я имею к этому некоторое отношение, снимается фильм «Сталин и писатели» по книгам Бена Сарно. И это тоже что-то будет любопытное. Вообще, канал «Культура», по-моему, в прошлом году давались какие-то обещания, и если кто что-то выполняет из этих обещаний, то это канал «Культура».

Александр Мельман: Давайте посмотрим сначала, это только наметки.

Анна Качкаева: Во всяком случае из заявок. Но не залечат нас, как вы думаете? Уж больно много программ у нас с врачами.

Юрий Богомолов: Самое интересное, что в этом сезоне это будет как бы еще внутренняя борьба между научной медициной, профессиональной и знахарской.

Юлия Ларина: Но все-таки медицина традиционной ориентацией становится на каналах.

Александр Мельман: Вчера в «Большой разнице» нам очень хорошо это показали, сюжет с Малаховым и Малышевой.

Юлия Ларина: Очень смешной был сюжет.

Александр Мельман: Его повторили, это прекрасно было.

Юрий Богомолов: Я с некоторым ощущением настороженности думаю о проекте «Большая разница», качество которого сильно ухудшается.

Александр Мельман: Да, качество здесь очень трудно делать, но будем надеяться.

Анна Качкаева: Когда так будут лечить, с юмором необязательно. Можно вот тут эти программы смотреть, тоже про Эзопов язык, кстати.

Александр Мельман: Народ будет за чистую монету, а некоторые будут смеяться, конечно.

Анна Качкаева: Вот и хорошо.

XS
SM
MD
LG