Ссылки для упрощенного доступа

Школы поделились на элитные и “проблемные”. Как отстоять право ребенка на учебу в приличных условиях?


Елена Рыковцева: Мы поздравляем тех родителей, бабушек и дедушек, чьи дети и внуки сегодня с радостью пошли в школу! А для радости, как минимум, нужно, чтобы школа была хорошей, а так не получается. Хотя все дети в России имеют равное право на образование, учатся они в школах, мягко сказать, очень разного качества. Так что 1 сентября – праздник не для всех.

Как случилось, что школы в России разделились на бедные, проблемные и элитные? Хотя формально государство обеспечивает всех на равных. Об этом наш сегодняшний разговор.

С нами на связи - директор московского гуманитарного лицея Ольга Литаврина. Ольга Борисовна, поздравляем вас! Вы с радостью пошли сегодня в школу?

Ольга Литаврина: Да. И наши дети тоже.

Елена Рыковцева: Так что у нас в гостях хорошая школа, радостная. И с нами в студии - автор статьи в «Известиях», очень серьезной, очень важной и очень грустной, «По ком звонит школьный звонок», журналист Светлана Сметанина. И вопрос вам, уважаемые слушатели: как добиться того, чтобы дети учились в приличных условиях? Какие внешние силы могут на это повлиять?

Ольга Борисовна, не начиная пока разговор на эту важную и сложную тему, хочу попросить вас как директора школы, которая проводит педсоветы, оценить вчерашнюю сценку. А сценку видели все телезрители Российской Федерации: сидит президент, ведет Госсовет, а один из его губернаторов «под партой», видимо, держит ноутбук и пишет в «Twitter» какие-то заметки. Рядом с президентом сидит его помощник по фамилии Дворкович, который одновременно сидит в Интернете и видит, что пишет коллега по Госсовету, и докладывает об этом президенту. Президент при всех делает замечание губернатору: «Что это вы тут пишете в «Twitter», видимо больше нечем заняться». Вот вы ведете педсовет. Если ваши преподаватели начнут писать в «Twitter», как вы отреагируете? Они разложат «laptop», может быть, на коленях под партой, и вы скажете, что «у нас модернизированная, современная школа», или все-таки будете бить их по рукам?

Ольга Литаврина: Нет, конечно. Я не осмеливаюсь давать советы по руководству страной, но на уровне минимальном – школы, самое главное, чтобы педсоветами не были перегружены педагогические коллективы и чтобы каждый педсовет проходил четко и касался важных вопросов для каждого учителя.

Елена Рыковцева: И тогда им будет не до «Twitter».

Ольга Литаврина: Конечно. То же самое и к детям. Дети же тоже ходят с мобильными телефонами на уроки. А если урок касается каждого ребенка, то ему будет не до «мобильника», уверяю вас. Вопрос просто отпадает сам собой.

Елена Рыковцева: Очень тонкий намек и очень хороший совет президенту, как проводить Госсоветы так, чтобы губернаторы не сидели в «Twitter».

И мы начинаем обсуждать нашу сегодняшнюю тему. Предлагаю послушать фрагмент публикации Светланы Сметаниной в газете «Известия». Эта главка называется «Резервации для бедных?».

Диктор: «Проблема равного доступа к качественному образованию сегодня стоит в России очень остро. Разделение российских школ на элитные и бедные - свершившийся факт. Недавно оглашены итоги исследования, посвященного неблагополучным школам. Результаты впечатляют. Примерно треть наших школ можно назвать проблемными, то есть не обеспечивающими своим учащимся удовлетворительного уровня образования. Еще 23% являются наиболее неблагополучными, а 6% находятся в крайне опасном положении. Это значит, что количество правонарушений в них в несколько раз выше среднего уровня, как и число учащихся, стоящих на наркологическом учете. А средние баллы тамошних выпускников по ЕГЭ значительно ниже показателей по региону и по стране. «Мы вплотную приближаемся к ситуации, схожей с той, что была в Нью-Йорке в конце 1980-х годов, когда неблагополучные школы в Гарлеме стали рассадниками наркомании и преступности», - считает эксперт «Известий».

Как правило, в неблагополучных школах учатся дети из малообеспеченных, неполных и проблемных семей, а также сироты и дети мигрантов, для которых русский не является родным языком. По понятным причинам их родители не всегда могут обеспечить им даже элементарного места для занятий, не говоря уже о компьютере и доступе в Интернет. В этом случае у ребенка, обладающего способностями и желанием учиться, вся надежда на школу, которая в идеале могла бы служить социальным лифтом. Но если школа неблагополучная, она вряд ли сможет ему чем-то помочь. Ведь в таких школах работают наименее подготовленные учителя, отсутствуют психологи и другие специалисты, весьма ограничен выбор дополнительных образовательных услуг, говорится в исследовании».

Елена Рыковцева: Ольга Борисовна, во-первых, согласны ли вы с тем, что по результатам ЕГЭ по школе можно определить, хорошая школа или нет, то есть уровень самой школы

Ольга Литаврина: Нет, ни в коем случае. ЕГЭ – это формальное новообразование, которое не связано с реальным уровнем.

Елена Рыковцева: Тогда не будем на этом останавливаться, а будем обсуждать качество самого по себе образования и качество финансирования. Как вы считаете, Ольга Борисовна, сама по себе система поддержки школ – это справедливая система? Давайте возьмем не всю Россию, а Москву. Справедливо поддерживают, финансируют школы?

Ольга Литаврина: Я коснусь, наверное, самого больного для школы вопроса, и в связи с ним как раз и расформировываются сельские школы. Нашей школе уже 21 год, и на нашей памяти сменился не один министр просвещения. Но введенная реформа, которая касается так называемого подушного финансирования школы, в корне подрывает само качество образования.

Елена Рыковцева: Мы должны сейчас объяснить нашим слушателям, что уже примерно полгода действует система, когда финансирование поставлено в прямую зависимость от количества учеников в классе.

Ольга Литаврина: Вот это совершенно неверно. И не просто неверно, а с этим как раз и связана, видимо, неблагополучная ситуация. Персонал школы, и особенно учителя, не успевают отследить часть собственного контингента.

Елена Рыковцева: То есть теперь в школе заинтересованы набивать класс побольше, сейчас это материальный стимул – класс должен быть большим, хотя качество образования, естественно, впрямую зависит от того, сколько детей в классе: чем меньше – тем качественнее.

Ольга Литаврина: Совершенно верно. И это надо срочно пересматривать, это напрямую связано с качеством.

Елена Рыковцева: А почему, Ольга Борисовна? Ведь когда они это вводили, они чем-то руководствовались, деньги тратили на исследования, какой-то же во всем этом был смысл заложен.

Ольга Литаврина: Насколько доходит до нас, исполнителей на местах, наш нынешний министр просвещения во главу угла ставит коммерческую выгоду. А ведь во всем мире коммерция, образование и медицина – это не напрямую связанные вещи, как и наука. Это, скорее, работа на перспективу. Вот теперь мы с этим сталкиваемся – с результатами борьбы за сиюминутную коммерческую выгоду. То есть учителя уже заставляют халтурить с самого начала. Не всегда это связано с плохим уровнем работы самого учителя. Даже гениальный учитель 40 человек в классе чисто по времени не может качественно подготовить. Мы рассчитывали временные затраты на каждого ребенка во время урока. Это все рассчитано, есть медицинские нормы, есть нормы обучения!

Елена Рыковцева: Но, с другой стороны, школа начинает, вроде бы, за этого ребенка бороться – он ей выгоден, она хочет его удержать. Она, может быть, пытается дать ему больше и лучше относиться к ребенку, и комфортнее его содержать, чтобы он остался – и им платили больше.

Ольга Литаврина: Формально, да, чем больше, тем лучше. Но это, к сожалению, вовсе не означает, что она может обеспечить ему уровень знаний. Как раз ему-то интереснее учиться в классе, где 20 человек, а особенно в начальной школе это напрямую связано.

Елена Рыковцева: То есть первое и главное – это порочная система, которая сейчас введена, когда финансирование напрямую зависит от количества учеников в классе.

Света, вы привели страшные цифры в своей публикации. Вы говорите о том, что чуть ли не 23% школ являются неблагополучными, 6% в пограничном состоянии. Вы вместе с авторами этого исследования 30% школ страны относите к бедным (проблемным). Давайте возьмем Москву. Мы же и Москву имеем в виду в этом исследовании, да?

Светлана Сметанина: Имеется в виду, конечно, вся Россия. Но надо сказать, что это исследование проводил Институт развития образования и Высшая школа экономики. И, наверное, это первое исследование такого рода в нашей стране. Хотя мы все прекрасно понимаем и все прекрасно знаем, что есть разделение на элитарное образование, на образование для всех, для среднего уровня, но об этом широко не принято говорить, тем более, употреблять такие страшные слова, как «школа для бедных». Тем не менее, в исследовании эти слова так и произносятся. Примерно получается, что порядка 30% школ в нашей стране практически становятся резервациями для детей из малообеспеченных семей, из неполных семей, из неблагополучных семей. Ребенок рождается в разных условиях, в семьях с разным достатком – это одно разделение. Но когда он идет в школу, это разделение, как мы, наверное, хотим думать и верить, должно немного нивелироваться, как-то компенсироваться государством, что не должно быть острого разделения. Но получается, что оно становится еще острее. Потому что дети из благополучных семей, безусловно, идут в благополучные школы.

Елена Рыковцева: Вот они, допустим, живут в одном районе, но идут в разные школы.

Светлана Сметанина: Да. Родители, безусловно, найдут ту школу, где будут все условия: где не будет классов по 40 человек, где будут классы по 15-20 человек, и у них будут прекрасные условия. И, безусловно, такие школы есть. А все остальные, у кого нет возможности возить... Например, возить ребенка в школу, если эта школа находится на другом конце Москвы, и отправлять ребенка одного на метро, если нет автомобиля с водителем – это уже проблемы. И получается, что дифференциация начинается уже с порога школы. И естественно, что одни дети концентрируются в одних школах, а другие дети концентрируются в других школах. И по результатам этого исследования уже ясно, что даже после окончания начальной школы результаты у детей совершенно разные: дети из неблагополучных школ хуже читают, хуже понимают текст. Но мы же не знаем, какой изначально заложен уровень в ребенке. Мы понимаем, что есть дети одаренные, может быть, от природы, но как он проявится, как он может развиваться в такой школе, у него возможностей, наверное, практически не будет.

Елена Рыковцева: Конечно. Но меня вот что интересует. Ведь изначально для Министерства образования, для тех, кто распределяет бюджет, все равны. Они же не делят школы на элитные и не элитные, они как бы равны. И как же потом получается, что 30% таких, 30% эдаких, а 30% еще каких-то?

Светлана Сметанина: Я тоже задавала такой вопрос авторам этого исследования. И они мне сказали, что благополучны школы за счет того, что они разрабатывают свои программы, у них больше возможностей, больше педагогов определенного уровня, высокой квалификации, они предлагают больше интересных предметов, и они под это дело получают большее финансирование. По результатам этого исследования, как мне говорят авторы, в благополучных школах затраты государства на обучение одного ребенка в 2 раза выше примерно, а может быть, даже и больше...

Елена Рыковцева: Даже государственных! Мы не говорим о привлеченных родительских...

Светлана Сметанина: Родительские – это отдельно. Сейчас очень большое внимание уделяется родительским советам при школах, они должны принимать участие. Конечно, родители дают деньги. Понятно, это дополнительное финансирование. Но государственное больше.

Елена Рыковцева: Ольга Борисовна, выходит, все замыкается на личность директора школы, коллектива: творческий он, мозговитый, способен ли он что-то придумать, способен ли выбить дополнительные средства из своего отдела народного образования. То есть все зависит от того, может ли он крутиться и проявлять некие таланты, которые позволят ему дополнительное финансирование получить?

Ольга Литаврина: Только сейчас начинается политика – перевод отдельных школ на самофинансирование. То есть проба пера, что называется. Да, конечно, чем грамотнее хозяйственно-экономическая инициатива школы... Сначала себя надо зарекомендовать. Финансируются школы на достаточно высоком уровне, причем абсолютно все.

Елена Рыковцева: Причем изначально на равных.

Ольга Литаврина: Изначально есть планка, равная для всех. Скажем, наша школа, как негосударственная, хоть она и аккредитованная, пользуется минимальным уровнем финансирования. Поэтому надо рачительно обращаться с тем изначальным уровнем, который вы имеете. А именно, бескорыстно привлекать молодых педагогов-энтузиастов, нарабатывать инновационные программы, которые потом позволят получать определенные гранты. Или же, если у вас коллектив, допустим, не очень молодой или нет педагогов, способных на такую инициативу, особенно рачительно использовать те финансы, которые вам выделяются. Вот, например, наш лицей занимает здание бывшего детского сада, и наше охранное предприятие, которое охраняет школы и детские сады нашего округа, нам все время ставит в вину, что обычно детский сад платит за охрану 70 тысяч в месяц, а мы платим 28. Но зато сэкономленные средства мы можем пустить, допустим, на системы видеонаблюдения. И уверяю вас, это посильно любому детскому саду, не говоря уже о школе. То есть государство выделяет сумму, а рачительно ее расходовать – это, конечно, прерогатива руководства школы.

Елена Рыковцева: То есть получается, что мы идем от противного: школа сначала становится неблагополучной, потому что не потянул директор, коллектив, а потом уже в эту неблагополучную школу собирается соответствующий контингент, а не соответствующий контингент – в другую школу.

Светлана Сметанина: Такая ситуация сложилась не вчера, она складывалась годами. Но вот с 1 января 2011 года вступит в силу новый закон о бюджетных организациях, которые как раз и позволит школам определиться со своим статусом, какая она будет: казенная, бюджетная или автономная. И в зависимости от этого она получит финансовую свободу. Если она останется казенной, то ее финансирование будет очень жестким, по жесткой программе: шаг влево, шаг вправо – это не приветствуется. Но большинство, скорее всего, должны быть бюджетными. Вот тогда они получают ту самую свободу, о которой говорит Ольга Борисовна.

Елена Рыковцева: Казенная и бюджетная – какая разница?

Светлана Сметанина: Они все государственные, но разница в том, как они будут распоряжаться своими деньгами. Бюджетные получат большую финансовую свободу. Например, сейчас они получают деньги...

Елена Рыковцева: А почему они будут называться бюджетными? Потому что у них будет свой бюджет или потому, что они на бюджете государственном?

Светлана Сметанина: Они все будут получать бюджет, это будет называться «субсидия», определенная сумма. Раньше они такую-то сумму должны были обязательно потратить на зарплату, поэтому учитель там приписывал какие-то ставки себе, директор школы что-то придумывал, потому что ему нужно было получить сумму на зарплату. А теперь, если он не израсходовал эту сумму на зарплату, у него останется половина свободной этой суммы, и он, пожалуйста, пойдет и купит камеры видеонаблюдения, компьютеры, он пригласит преподавателя китайского языка, если родители выкажут такое желание. То есть у него будет больше свободы, от него не будут уже требовать отчета...

Елена Рыковцева: Но меньше государственных денег?

Светлана Сметанина: Нет, они говорят, что деньги останутся на том же уровне, как и были, никто уменьшать не будет. Но за счет большей экономической свободы... Конечно, директор должен становиться экономическим менеджером, он должен понимать, как ему израсходовать деньги, куда их направить, как сделать школу более привлекательной для детей и их родителей. Конечно, это целый комплекс проблем. И учителя, которые вчера работали по одним правилам, а сегодня им говорят, что «вы должны становиться успешными экономическими менеджерами», ну, конечно, это создает им проблемы.

Елена Рыковцева: Ольга Борисовна, ваш прогноз, что будут выбирать московские учителя и директора школ, какую систему, в массовом порядке?

Ольга Литаврина: По крайней мере, не в массовом порядке они выбирают бюджетную систему, осторожно и с опаской.

Елена Рыковцева: А поможет ли переход на эти системы ликвидировать неравенство в школах ужасное, чудовищное, которое существует?

Ольга Литаврина: Конечно, поможет. В частности, рачительно обращаясь со средствами, школа уже не будет зажата в тиски количеством учеников в классе, она сможет содержать классы по 20 человек.

Елена Рыковцева: Я специально прошлась по школам вчера, перед программой, - совершенно одинаковые стоят коробки государственных школ. Но одна чистенькая, вылизанная, ремонт, красота, а другая обшарпанная, все отваливается. Они же все, вроде бы, на равных, но насколько они разные! И теперь им разрешат быть разными, теперь им выгодно быть разными для того, чтобы получить больше.

Светлана Сметанина: Конечно. И для этого надо уметь обращаться с финансовыми средствами, понимать, как их расходовать, то есть обладать серьезной экономической грамотностью и быть успешным хозяйственником.

Елена Рыковцева: Хочу рассказать еще об одной истории, про которую сообщила Светлана Сметанина в своей публикации. Речь идет о том, что впервые в России в стандарте образования, а это закон, который должен действовать для всех, прописано, в каких условиях должен вестись образовательный процесс. То есть впервые говорится не только о предметах...

Светлана Сметанина: Надо уточнить, это стандарты начального образования.

Елена Рыковцева: Да, пока речь идет только о начальной школе. Пока в экспериментальном порядке, но должен быть теплый туалет. Это я отвечаю на SMS-сообщение Розы: «Чтобы уровнять качество школ в России, в каждой губернии и муниципальном совете все дети чиновников, хотя бы по одному, должны находиться в школах, а не учиться за границей. А наши дети имеют туалет во дворе. Вот тогда, может быть, школы будут одинаковыми».

Светлана Сметанина: Да, в половине российских школ такая ситуация.

Елена Рыковцева: Роза, уже по стандарту начальной школы туалет должен быть теплым, впервые говорится о комфорте, а не только о предметах. Но пока все, что расписывает Светлана в своей публикации в качестве нового стандарта, касается только нескольких, избранных школ. Все должно быть соответствии со всеми санитарно-гигиеническими нормами: теплые туалеты, бытовые условия, например, наличие комнат для психологической разгрузки учителей, создание полноценной информационной среды с доступом в Интернет, с современной библиотекой, даже техника для аранжировки музыкальных произведений. Светлана, сколько школ в Москве соответствуют этому «стандарту»?

Светлана Сметанина: В Москве 180 школ таких. Понятно, что для начала эксперимента выбрали самые благополучные школы, но даже им потребовалось дополнительное финансирование в размере 400 миллионов рублей. Но со следующего учебного года, то есть с 1 сентября 2011 года, вот этот прекрасный, действительно очень правильный, очень разумный... все учителя и директора, с кем я общалась, они подтверждают, что это очень разумный стандарт начального образования, должен стать нормой жизни для всех наших школ.

Елена Рыковцева: Ольга Борисовна, насколько это реально – вот этот сказочный стандарт начальной школы для всех российских школ?

Ольга Литаврина: Светлана сама приводит цифры, что даже для тех 180, которые могут претендовать на это, понадобилось дополнительно 400 миллионов. А если увеличить цифру на все школы?.. Просто бюджет не потянет, я боюсь.

Елена Рыковцева: То есть это все останется благим пожеланием, мечтой, этот стандарт?

Светлана Сметанина: Нет, где-то он будет работать, в каких-то школах, безусловно, будет работать. И я уверена, что во многих школах найдутся и успешные директора...

Елена Рыковцева: Уважаемые коллеги, но я слово «стандарт» понимаю как обязанность для всех. Правильно, Ольга Борисовна? Если вводится стандарт, значит, все должны соблюсти этот стандарт.

Ольга Литаврина: Вот именно! Но нужны годы, чтобы это сформировать, и всегда кто-то будет впереди, а кто-то будет в отстающих. То есть начнут те разумные менеджеры-директора рачительные, которые сумеют использовать сумму любую, которую государство сможет выделить на это переустройство. Все равно переустройство, даже самым лучшим школам, понадобится.

Светлана Сметанина: Как раз авторы исследования поэтому и говорят (я привожу в своей статье цитату), что, конечно, нужна программа поддержки для слабых школ. Сами по себе слабые школы, даже с учетом этих новых, прекрасных законов, прекрасных стандартов, как они смогут им соответствовать сейчас, буквально с нуля? Конечно, им нужна какая-то программа, которая даст им хотя бы какую-то возможность пусть не сравняться с лучшими школами Москвы и Санкт-Петербурга, безусловно, но хотя бы выйти на какой-то нормальный, средний уровень. Без помощи государства, без какой-то специальной программы они, безусловно, не смогут этого сделать.

Елена Рыковцева: Светлана, один ваш эксперт сказал очень просто. Он сказал, что есть три условия хорошей школы. Первая задача – чтобы учителя перестали бить детей. Вторая задача – чтобы во всех школах были теплые туалеты. 20 тысяч, он говорит, почти половина школ их не имеют. И третья – чтобы старшеклассники научились вслепую печатать на компьютере. Ну, это, конечно, чересчур.

Светлана Сметанина: Может быть. Как раз один из авторов исследования - Исаак Давыдович Фрумин из Института развития образования Высшей школы экономики – сказал, что на его памяти неоднократно принимались подобные стандарты образования, даже четвертый или пятый стандарт уже будет, и все они по-своему были прекрасные, замечательные, но, к сожалению, мало что из этого получалось. То есть у кого-то получалось, а в большинстве случаев ничего особенно нового не получалось. И поэтому он достаточно пессимистично был настроен по поводу таких грандиозных программ, что все взять и сразу же поменять. Он сказал, что надо действовать поэтапно, маленькими шагами.

Елена Рыковцева: Мне интересно, что скажет Ольга Борисовна по поводу первого этапа. Автор исследования говорит: в первый год поставить задачу, чтобы учителя перестали бить детей. Для вашей школы это актуальная задача?

Ольга Литаврина: Даже немного смешно. Неужели это остается задачей?

Елена Рыковцева: Дневником по голове запросто в школе могут хлопнуть ребенка.

Ольга Литаврина: Правильно говорит автор статьи. Это даже не считается битьем – дневником по голове. С этого надо начинать педагогическую культуру любого педагога, даже нянечки, даже охранника. Это должно быть просто исключено.

Елена Рыковцева: Ну да. Но когда премьер легко говорит «дубинкой по голове», так почему дневником по голове не шмякнуть?..

Ольга Литаврина: В свое время говорили «мочить в сортирах»...

Елена Рыковцева: А теперь – дубинкой по голове.

Ольга Литаврина: Осталось на уровне метафоры, я надеюсь.

Елена Рыковцева: Будем надеяться. Андрей из Екатеринбурга, здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Мне вот что из школы запомнилось – постоянно верховодили, мешали учиться дети с уголовной психологией. Они находились как бы на вершине, выстраивалась какая-то обезьянья иерархия. А учителя на это не обращали никакого внимания, они уделяли особое внимание, ставили хорошие оценки сынкам местных начальников. Я учился в Тюменской области. И я не верю, что это зависит от какого-то финансирования. Били слабых.

Елена Рыковцева: Андрей, спасибо. Очень хороший вопрос!

Ольга Борисовна, Андрей абсолютно прав. Не важно, богатая школа, бедная школа, но местная «дедовщина», когда находится человек... и необязательно, что он из неблагополучной семьи, этот бандит может быть вполне благополучным, мы это в кино много раз видели, и в жизни тоже. Что вы скажете Андрею? Сейчас учителя стараются такие вещи замечать или все идет своим чередом, дети сами разберутся?

Ольга Литаврина: А вот это связано как раз с порочной системой финансирования. Во времена Антона Семеновича Макаренко, которому давали на исправление любые колонии на выбор, он выбирал строго определенное количество беспризорников, чтобы они были подконтрольны режиму воспитания педагогического. А тем более – сейчас. Если 40 человек в классе и 3 тысячи в школе, которая должна вмещать не больше тысячи учащихся, и на это рассчитаны все вакансии - столько-то воспитателей, столько-то педагогов,- половина детей остается «за кадром». И учителя, даже если бы хотели, не могут с этим бороться. «Дедовщина» задавливает своим количеством.

Елена Рыковцева: Прямая зависимость. А также мне кажется, что бич современной школы – это сквернословие. Дети ругаются безобразно. Этого в советские времена не было в школах. Что у вас? Борются ли с этим учителя? И удается ли преодолеть это зло ужасное, на мой взгляд?

Ольга Литаврина: Я думаю, что потому и не было в советской школе, что это не было признаком настоящего мужчины.

Елена Рыковцева: А сейчас они считают, что это признак?

Ольга Литаврина: К сожалению, это молодежная мода, которая достаточно быстро проходит. И если в школе есть другие приоритеты... это покажется утопией, но, тем не менее, уважают за знания. В итоге мы же к этому стремимся.

Елена Рыковцева: А вы стараетесь бороться как-то с тем, что дети ругаются, пытаетесь их останавливать? Или считаете, что это мода, ну, пройдет, перерастут?

Ольга Литаврина: Мы стараемся правильно расставлять приоритеты. То есть уважение вызывают знания, культура человека, добрые дела. И это очень трудно. Легко на словах. Это огромный, многолетний труд. Но если эти приоритеты упорно отстаивать, сначала по мелочам, то потом формируется традиция, когда у нас это не служит признаком достоинства личности. Как и одежда, кстати, как украшения. Если нет культа «я богаче, я приду в бриллиантах», а бедная девчонка придет в затасканных джинсах, если нет культа одежды в школе, значит, дети быстро воспринимают, в чем признание личности ученика в школе.

Елена Рыковцева: Значит, смена приоритетов, в первую очередь – вот этим должна заниматься школа. Марина Николаевна из Москвы, здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Вот вы говорите о школе, а все начинается с педагогического вуза. Если бы вы слышали, какой там мат, тогда бы не удивлялись, почему мат в школе. Я хотела внучку на подготовительное отделение отдать. Прихожу в школу, даже какой-то образовательный центр - стоит директор в мини-юбке, а рядом две девочки, может быть, они безобразничали. Она выше их на две головы, и кричит: «Ноги на лавку не класть! Вы слышали?». И я бежала из этой школы, из образовательного центра... Там были и кое-какие другие слова. Ну, о чем говорить?!.. Они, может быть, будут бояться ее, когда она на них орет, но они же выйдут... У них вот такой директор. Все зависит от педагогов, как и от семьи.

Елена Рыковцева: Марина из Москвы, здравствуйте.

Слушатель: Несмотря на то, что сейчас очень много хороших и продуманных программ и учебников, я вижу, что дети не могут, не в состоянии, у них нет времени по объему и насыщенности других предметов, часто сомнительных, им некогда сосредоточиться на этих вопросах. И если бы это касалось только ненужных дисциплин. Вы посмотрите, какие хорошие учебники по математике, по главным предметам, есть хороший учебник по русскому языку, по литературе, по английскому языку, наши учебники очень неплохие. И детям некогда впитать все. Они пробегают. Им даже некогда делать упражнения, которые даны. И учителя, конечно, есть хорошие, но они опять же под прессингом требований программы не могут работать с детьми, они пробегают программу. .

Елена Рыковцева: Марина, я вам очень благодарна за ваш звонок. Потому что он переводит нас к еще одному моменту публикации Светланы Сметаниной, очень любопытному. И это уже касается всех школ, независимо от того, плохая или хорошая. Ведь существует такой стереотип, что российская школа дает прекрасное образование, а западное какое-то хиленькое, они там учатся несерьезно, как-то не так. Но вот Светлана Сметанина приводит результаты известного международного исследования, когда проверялись навыки 15-летних школьников в чтении и понимании текста, математики, естественных науках, а главное – выяснялось, как ученик может применять полученные знания в жизни. И оказывается, что именно с этим у российских ребят, занимающих согласно этому исследованию места в четвертом десятке из 57 стран (Россия стоит на сороковых позициях, почти в конце) большие проблемы. «Как выразился на заседании комиссии Общественной палаты по развитию образования ректор Московской высшей школы социальных и экономических наук Анатолий Каспржак, «у России своя система образования: знания замечательные, а их применение – ужасное». И самая главная мысль здесь: «Нагрузка у российского учащегося гораздо выше, чем у его западных сверстников. Но общее количество часов, потраченных за год на учебу в школе, в России составляет всего лишь 75% нагрузки в развитых странах, поскольку у нас самое большое число праздников и каникул. Получается, что в течение учебной четверти ученика загружают «по полной программе», а потом наступают длинные каникулы, во время которых знания благополучно забываются, и учителю приходится начинать с чистого листа». «Может ли быть такая система эффективной?», - задается вопросом автор. «Мы проводили исследование в своей школе и выяснилось, что примерно треть предметов дети изучают основательно, еще треть - время от времени, а изучение остальных просто имитируют», - говорит директор Образовательного центра «Царицыно» Ефим Рачевский. Он выступает за сокращение обязательной школьной программы в старших классах примерно до десяти предметов».

Ольга Борисовна, я прошу вашего комментария ко всему то, что сказала наша слушательница, что написала Светлана Сметанина. Правда ли, что бессмысленно большое количество предметов, бессмысленная нагрузка во многом заключена в школьную программу?

Ольга Литаврина: Не совсем это верно, потому что сейчас существует так называемые компоненты, которые педагогический коллектив в своем учебном плане выбирает самостоятельно. То есть школьная программа содержит как раз основные дисциплины, а вот те предметы, которые необязательные, типа экологии, ОБЖ и так далее, которые сегодня нужны, а завтра не нужны, зависят от волеизъявления коллектива. Беда как раз в том, чего вы уже коснулись. И когда мы на Западе участвовали в образовательных конкурсах с детьми, мы с этим столкнулись вплотную – перегруженность теоретическими знаниями наших учащихся. И связана она не с недостатками программы, а со стремлением учителей, загруженных 40 учениками в классе, облегчить себе работу, как это ни смешно. Во-первых, учителю проще всего загрузить огромными домашними заданиями в теории ученика - так проще его и поймать, потому что что-то он усвоит, а что-то нет. Во-вторых, теоретические знания легче всего выветриваются в каникулы. А если учитель идет путем формирования навыков и путем применения этих знаний, то школе требуется уже образование так называемого «полного дня», когда учитель после уроков остается с учениками, чтобы готовить домашние задания, показывать, как применяются те или иные знания. Грубо говоря, не просто рассказывать о строении вещества по химии, но и попробовать собрать взрывное устройство самостоятельно. Потому что только так дети поймут, чем оно опасно. Или ту же петарду. Это примитивный пример, но тем не менее.

Светлана Сметанина: Как раз эти требования заложены в стандарте начального образования, уже будет требоваться от педагога проводить именно такие занятия. Это так называемые внеклассные занятия познавательные.

Елена Рыковцева: Лариса Дмитриевна из Москвы, здравствуйте.

Слушатель: Как всегда, изумительная передача! Поздравляю всех с 1 сентября! Во-первых, огромное количество учеников, и все время увеличивается, а не уменьшается количество учеников в классе.

Елена Рыковцева: Теперь это выгодно школе, к сожалению.

Слушатель: Во-вторых, даже с начала советской власти они делали для своих детей знаменитые школы – 110-ая, где дети членов ЦК и так далее. Это было всегда. И третье. Есть потрясающие статьи Ирины Лукьяновой в «Новой газете», посвященные школе – просто изумительные лекции! Жалко, что ее не пригласили.

Елена Рыковцева: А Ирина Лукьянова бывает у нас в эфире. Мы обсуждали с ней учебник по литературе для старших классов.

Раиса Николаевна из Москвы пишет: «Чтобы наши дети учились в приличных условиях, должна произойти Великая Октябрьская социалистическая революция». Или наоборот, Раиса Николаевна, не должна была произойти Великая Октябрьская социалистическая революция, чтобы дети учились в приличных условиях.

Савельева: «Для улучшения образования школьника нужно реорганизовать систему образования. Первое: открыть больше частных школ при частичном финансировании государства, в классе не должно быть по 25-30 учеников, как сейчас в государственных школах. Второе: преподавать должны квалифицированные преподаватели. Третье: ввести западную систему образования, когда ученик не закомплексован, а имеет возможность проявлять творческие способности. Четвертое: реорганизовать многочисленную управленческую структуру среднего образования, а высвобожденные средства направить на поддержку частных школ».

Ольга Борисовна, берем нашу слушательницу в министры образования, как вы считаете? Все правильно ведь пишет.

Ольга Литаврина: Да, конечно.

Елена Рыковцева: Не с чем абсолютно спорить.

Пишет Сергей Митрофанов из Москвы: «Нужно, чтобы все чиновники раз в пять лет сдавали ЕГЭ – тогда дебилов в руководстве будет меньше, а контроль осуществлять общественными организациями». Видимо, над результатами экзаменов этих чиновников.

Лора: «Зря вы на нашу власть напраслину наводите. Они как раз и приняли закон, чтобы во всех школах было определенное количество предметов, уничтожили астрономию, а за остальное, если хотите, платите. Вместо того, чтобы школы все были хорошими, они сделали их плохими в пользу уравниловки». Лора, еще не понятно, кто за что и чего будет платить. Сейчас очень осторожно об этом говорят.

Светлана Сметанина: Если внимательно почитать закон о бюджетных организациях, о реформе... Как раз многие учителя не хотят об этом говорить, потому что там многое не понятно. Но идея правильная. Если совпадет много условий: директор будет успешным менеджером, он сумеет найти свободные средства, которые он направит на доплату учителям, на то, чтобы пригласить молодых, талантливых, успешных, современных педагогов и так далее, - то тогда, конечно, родителям не придется за это доплачивать, все будет доплачивать школа. Но если все так сложится, как всем нам хотелось бы.

Елена Рыковцева: Ирина из Туркменистана пишет: «Кто позволил властям Туркменистана заставлять наших детей изучать «Рухнаму» – бред Туркменбаши – в русских школах и в вузах Туркменистана?». Ирина, мы можем вам вынести только глубокие соболезнования. Но это уже ваши туркменские дела. Мы спрашиваем наших слушателей, могут ли они повлиять на российские власти, на российскую систему образования, чтобы добиться для ребенка лучших условий.

«В бандитском государстве решить проблему не удастся. Необходим новый Ленин и программа ликбеза», - пишет Виктор.

Яков с Камчатки, здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Мне интересно, как дела в Москве двигаются. У нас школа маленькая, малоформатная, с финансированием все нормально, но в последнее время пытаются закрыть программу «Школьный автобус». Вот у меня маленький ребенок, мы весь 1-ый класс бегали пешком, а до школы 5 километров, и назад. Так что он выполнил все нормативы военной подготовки. Я писал всюду, писал Путину. И два года спокойно малыш ездил в школу на автобусе школьном. А сейчас где-то дали отмашку, прокуратура, грубо говоря, стала «наезжать» на школу, два судебных процесса школе сделали, и хотят вообще отменить школьный автобус, доставку детей в школу - что-то они там нарушают. Короче, прокуратура делает свое дело, потому что им дали команду. И что говорить о реформе образования?.. Вся реформа идет для того, чтобы мы оставались Иванами, которые не помнят родства.

Елена Рыковцева: Ольга Борисовна, скажите Якову, что делать в такой ситуации. Школа что-то попыталась сделать, а ей тут же дали по рукам.

Ольга Литаврина: Очень печальная мысль по поводу Иванов, не помнящих родства, но такая тенденция, к сожалению, в коммерциализации образования существует. Школы сельские выгодно было укрупнить, и под это укрупнение обещали, что «вашим детям будет обеспечена доставка». А теперь доставка стала невыгодной, потому что водителю надо платить деньги, автобус надо чинить. И куда идти дальше? Путем дополнительного укрупнения? Путем создания интернатов? А если ребенок еще мал для интерната?

Елена Рыковцева: Спасибо большое. Мы завершаем программу на примере тупиковой ситуации, в которую завели все последние новообразования в школе.

Материалы по теме

XS
SM
MD
LG