Ирина Лагунина: 1 сентября начинается не только новый школьный год, оживают также детские сады. Их нехватка - это только одна из проблем, не менее важно - с чем сталкиваются дети и родители внутри детского сада. Рассказывает
Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: Детских садов в России не хватает. В результате образовавшейся демографической ямы многие детские сады были закрыты, но в последние три-пять лет малышей стало побольше, и помещения, проданные другим владельцам или сданные в аренду, приходится возвращать, что иногда совсем не просто, или строить новые. В Петербурге уже несколько лет действует целевая программа по обеспечению микрорайонов детскими садами, чиновники считают, что ее выполнение гарантирует молодым семьям услуги детских дошкольных учреждений в полном объеме. По
крайней мере, в этом некоторое время назад уверял начальник сектора модернизации образования петербургского комитета по образованию Леонид Илюшин.
Леонид Илюшин: Общее понимание того, что заботиться о том, чтобы дошкольники получали полноценное развитие, есть. Город комплексно подходит к решению этой проблемы. Я говорю сейчас о тех услугах, которые гарантированы стандартом, не о дополнительных, по согласованию с родителями, по их желанию, а то, что государство определило для себя как норма пребывания. Пребывание детей в дошкольном образовательном учреждении, особенно специализированном – это дорогое дело. От 6 до 12% всего составляет родительская плата в государственных детских образовательных учреждениях. Есть категория родителей и, соответственно, детей, которые ничего не платят.
Татьяна Вольтская: Что же происходит на самом деле - когда на проблему смотрит не чиновник, а люди, сталкивающиеся с проблемой изнутри? Например, когда детский сад уже есть, всегда ли рады родители, приводящие туда детей, всегда ли воспитатели удовлетворены своей работой? Всегда ли это так дешево, как утверждают чиновники? Марина (это вымышленное имя, она просила себя не называть) - воспитатель детского сада с 20-летним стажем, свою работу обожает, постоянно узнает что-то новое, работает и в обычных группах, и в группах, где детей воспитывают по системе Монтессори. Но в последнее время работа перестала приносить Марине радость.
Марина: В саду очень печально: переполнены группы, нехватка кадров специализированных, хороших профессионалов, не хватает работников, низкая зарплата приводит к тому, что люди уходят. Раньше было лучше, люди занимались творчеством, были свободы и педагоги, и воспитатели могли себя раскрывать. Они занимались теми направлениями, которые им нравились, развитием интеллекта детей.
Татьяна Вольтская: Несколько лет назад детские сады переживали расцвет, были занятия по разным системам.
Марина: Мы занимались всесторонним развитием личности, занимались развивающими играми Никитина, мнемотехникой. Сейчас это осталось, но в зачаточном состоянии или переводится на платную основу. То есть создаются такие условия, когда сад становится только садом присмотра и ухода. Дается минимальная программа, настолько минимальные знания, что их нельзя развить по этой программе, все остальное переводится на платную основу. Объясняли демографическим взрывом, что не хватает помещений, не хватает мест, идет поток детей, которых мы всех должны обеспечить местами в детском саду.
Татьяна Вольтская: Вы, как человек заинтересованный, творческий, вы пытались давать своим детям побольше?
Марина: Конечно, мы как можем, развиваем детей. Но это все получается стихийно, урывками, потому что когда у тебя в группе 29-30 человек, навряд ли можно обучить чему-то ребенка. И там уже кроме присмотр и уход, мы ни о чем говорить не можем. Сейчас у нас новое идет поступление детей через направления из РОНО и поэтому заведующие сами понимают эту ситуацию, но они ничего не могут сделать, потому что идет безумный поток детей.
Татьяна Вольтская: Они не просят увеличить ставки?
Марина: Конечно, они выходят с предложениями об увеличении ставок, но у нас наоборот ставки сокращаются. Сокращаются ставки педагогов дополнительного образования, физкультурников, логопедов. Сейчас идет политика такая, что мы даем минимальный уровень знаний, а все остальное родители должны получать платно.
Татьяна Вольтская: Родители бьют тревогу или они считают, что так и надо?
Марина: Многие родители не понимают трагичности всей ситуации. Ведь для многих родителей главное, чтобы у ребенка было место в детском саду. Потом, когда они попадают в группу и когда они погружаются во все наши проблемы, они начинают бить тревогу, но понимают, что сделать они ничего тоже не могут.
Татьяна Вольтская: Сейчас где-то на законодательном уровне появляются такие инициативы, чтобы сделать подготовку к школе в детских садах обязательной с пяти лет. Вы чувствуете на себе эти веяния?
Марина: Нет, мы не чувствуем. У нас есть программа минимальная под редакцией Васильевой, и мы как работали 20 лет назад, мы так по ней и работаем. То есть ничего не меняется.
Татьяна Вольтская: А требования при поступлении в хорошую школу, между прочим, все ужесточаются для первоклассников.
Марина: Да, спасение утопающих дело рук самих утопающих. То есть родители опять идут на платные услуги.
Татьяна Вольтская: Вы ощутили на себе нехватку нянечек?
Марина: Да, конечно. У нас взаимозаменяемость. Если у нас, например, нет няни, то сначала ищут среди помощников воспитателя. Но не все помощники воспитателя могут. Уже у нас работает одна няня на две группы. Воспитатели берут на себя эту роль. В итоге получается, что мы полностью выполняем функции няни.
Татьяна Вольтская: Что вам приходится делать?
Марина: Моем полы, моем посуду, приносим обед, следим за чистотой, за порядком, потому что нормы СЭС у нас как были, так и остаются. В итоге получается, что за детьми дай бог присмотреть, о воспитании и образовании речи идти не может.
Татьяна Вольтская: И наверное, они в группе надолго остаются одни, когда вы моете посуду, с ними же никого нет?
Марина: Если мойка находится за стенкой, то, естественно, что воспитатель не видит детей.
Татьяна Вольтская: Так обстоят дела в благополучном детском саду, который, в общем, на хорошем счету. А бывают детские сады, где с детьми интенсивно занимаются, но опять же радости почему-то не получается. Во всяком случае, ее не слышно в рассказе Светы, чей 6-летний сын Петя ходит в старшую группу одного из петербургских детских садов.
Света: Мы отдали ребенка в логопедический детский сад. Нарекание самое главное, что есть некоторые программы, в основе некие стандарты, не учитывается абсолютно личность ребенка. Потрясло после года хождения в этот садик, что главный логопед, который занимается с нашими детьми, начинал с того, что ваши дети слабые, такой слабой группы не было, такие-сякие, они не могут в четыре года отхлопать количество слогов в словах. Мне высказалась претензия, что мой ребенок не умеет собирать кубики, пазлы. Интересно ли ребенку собирать, потому что у каждого ребенка должен быть выбор в игрушках. Сказал: нет, педагоги, которые с ним работали, считали, что это вообще, видимо, проблема с развитием.
Татьяна Вольтская: А Петя любит что-то кроме кубиков и пазлов?
Света: Конечно, любит. Он начал читать, если говорить о развитии, в три года, начал писать сам, никто его не заставлял, ему было интересно. Нам тоже сказали, что это плохо, нечего гордиться, потому что мы его будем переучивать. Вы научили ребенка писать, главное, чего вы добились – это он будет теперь все время писать с ошибками. Вердикты, которые там выносятся, они даже не допускают, что могут быть какие-то варианты. Некие ярлыки, начиная с такого возраста, я думаю, будут негативны для будущего ребенка, могут отразиться. И конечно, что вообще убило: в три-четыре года стали оценки ставить. Сейчас мы контрольные вовсю пишет. В то время, в пять лет, когда ребенок получает четверку, понимаете, что это. У ребенка был потенциал, а сейчас некоторое отвращение к урокам, потому что в этом возрасте они должны уметь играть, а приходится все время его заставлять по две-три страницы домашнего задания делать. Причем не начиная с подготовительного класса перед школой, где может быть действительно нужно его в струю втянуть, а с 4-5 лет, когда дети должны в игровой форме что-то делать.
Татьяна Вольтская: А вы не пытались обратить внимание педагогов ваших, что даже в первом классе запрещено выставлять оценки?
Света: Тут я обращаю вину на себя, нужно бороться за своего ребенка. Но я, к сожалению, принадлежу к основной массе родителей, которые привыкли действовать, исходя из того, что если я начну вмешиваться, то это отразится негативно на отношении к моему ребенку. Вот это, наверное, советская психология. Я человек достаточно творческой специальности, мне достаточно сложно. Я довольно часто не могла приводить ребенка к 9 часам, потому что я заканчиваю достаточно поздно, и постоянные претензии по поводу того, что вы должны придти. На психику мою и ребенка это очень сильно давило, потому что детский сад получается не некий способ оставить ребенка на то время, пока ты не можешь быть с ним и отдать в руки надежные, где с ним будут заниматься, а это получается некая такая армия, которая идет сквозь всю нашу страну. Потому что потом будет школа, потом будет все остальное. Они на самом деле этим руководствуются и всегда говорят мне, когда я какие-то вопросы задаю, в том числе и оценок, в том числе и опозданий: как вы хотели? Скоро в школу. В школе он будет выходить к доске, получать оценки.
Татьяна Вольтская: То, что все в свое время, не приходит в голову?
Света: У них такая позиция. Хотя может быть у них школа уже вызывает отвращение. Мой ребенок говорит, что он не хочет в школу идти. Как сказал ребенок, когда дети играли свободно, то есть не было требования слушать, молчать, он рассказал стихотворение одно из своих любимых "44 веселых чижа", там была строчка про тетку, он это слово произнес, воспитательница его наказала, сказала: что за глупости ты рассказываешь? Ты наказан. Мне кажется, это катастрофа, даже объяснять нечего.
Татьяна Вольтская: Петя, ты любишь свой садик?
Петя: Немножко.
Татьяна Вольтская: Почему только немножко?
Петя: Потому что меня там часто ругают ни за что. Иногда я дерусь там.
Татьяна Вольтская: Стихотворение какое ты прочел, тебя ругали?
Петя: "44 веселых чижа".
Татьяна Вольтская: И что не понравилось?
Петя: Не знаю. Меня наказали, посадили на стул.
Татьяна Вольтская: А почему вы не забрали из такого садика?
Света: Мы переходили много из одного в другой, больше не хотелось. Появились друзья. В других садиках, мы начали ходить слишком рано, ему еще не было двух лет, и он все время плакал. Меня потрясло, я его привела, мне сказали в первый же день – идите домой, через два часа придете. Все будет нормально, он поорет, он должен понять, что вы за ним придете, первое время он будет все время плакать. Я ушла, пришла через час, увидела картину жутчайшую, когда ребенок сидел в раздевалке, орал, плакал, не мог целый час успокоиться. Его выставили, чтобы он не мешал другим детям сосредоточиться. Это даже была не истерика, а его просто трясло. С тех пор я его не оставляла, решила походить с ним. Я увидела детский сад изнутри. Дети до двух лет, которые не умеют толком говорить, конечно, там много из того, что скрыто, я видела как шлепали детей, как дети больные босиком ходили. Тут, конечно, вопрос к родителям, почему детей отдают в таком состоянии. Очень не понравилось, поэтому решили перейти. Ходили потом в садик, в котором надо было платить достаточно большую сумму. Очень странно, государственный садик, но некая сумма в конверте. Нужно менять что-то у нас и может быть, мы живем в Петербурге, у нас особые отношения с нашими соседями ближайшими – Финляндия. Можно по такому принципу детские сады создавать. Не так давно мы жили у моей подруги, которая является коренной финкой, у нее двое детей, как раз ровесники моего сына, и они ходят тоже в садик. И никаких временных ограничений, то есть ребенка можно привести и в 10 часов, и в 7 часов утра, так же и забрать. И никакой муштры с точки зрения образования там нет, с детьми занимаются с точки зрения творческих дисциплин, учат их рисовать, самореализовываться и нет абсолютно никакого насилия. То есть есть распорядок дня и то очень гибкий. Там действительно на ребенка смотрят, а не его подстроить. А вывод, какое образование в Финляндии на выходе получается, что у нас получается – это вырастить образованного человека, который поступит потом в вуз, который приучится учиться, читать книги и так далее, но в Финляндии это начинается со школы без насилия, без давления, прессинга постоянного.
Татьяна Вольтская: Говорила Света, мама Пети, который ходит в детский сад.
Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: Детских садов в России не хватает. В результате образовавшейся демографической ямы многие детские сады были закрыты, но в последние три-пять лет малышей стало побольше, и помещения, проданные другим владельцам или сданные в аренду, приходится возвращать, что иногда совсем не просто, или строить новые. В Петербурге уже несколько лет действует целевая программа по обеспечению микрорайонов детскими садами, чиновники считают, что ее выполнение гарантирует молодым семьям услуги детских дошкольных учреждений в полном объеме. По
крайней мере, в этом некоторое время назад уверял начальник сектора модернизации образования петербургского комитета по образованию Леонид Илюшин.
Леонид Илюшин: Общее понимание того, что заботиться о том, чтобы дошкольники получали полноценное развитие, есть. Город комплексно подходит к решению этой проблемы. Я говорю сейчас о тех услугах, которые гарантированы стандартом, не о дополнительных, по согласованию с родителями, по их желанию, а то, что государство определило для себя как норма пребывания. Пребывание детей в дошкольном образовательном учреждении, особенно специализированном – это дорогое дело. От 6 до 12% всего составляет родительская плата в государственных детских образовательных учреждениях. Есть категория родителей и, соответственно, детей, которые ничего не платят.
Татьяна Вольтская: Что же происходит на самом деле - когда на проблему смотрит не чиновник, а люди, сталкивающиеся с проблемой изнутри? Например, когда детский сад уже есть, всегда ли рады родители, приводящие туда детей, всегда ли воспитатели удовлетворены своей работой? Всегда ли это так дешево, как утверждают чиновники? Марина (это вымышленное имя, она просила себя не называть) - воспитатель детского сада с 20-летним стажем, свою работу обожает, постоянно узнает что-то новое, работает и в обычных группах, и в группах, где детей воспитывают по системе Монтессори. Но в последнее время работа перестала приносить Марине радость.
Марина: В саду очень печально: переполнены группы, нехватка кадров специализированных, хороших профессионалов, не хватает работников, низкая зарплата приводит к тому, что люди уходят. Раньше было лучше, люди занимались творчеством, были свободы и педагоги, и воспитатели могли себя раскрывать. Они занимались теми направлениями, которые им нравились, развитием интеллекта детей.
Татьяна Вольтская: Несколько лет назад детские сады переживали расцвет, были занятия по разным системам.
Марина: Мы занимались всесторонним развитием личности, занимались развивающими играми Никитина, мнемотехникой. Сейчас это осталось, но в зачаточном состоянии или переводится на платную основу. То есть создаются такие условия, когда сад становится только садом присмотра и ухода. Дается минимальная программа, настолько минимальные знания, что их нельзя развить по этой программе, все остальное переводится на платную основу. Объясняли демографическим взрывом, что не хватает помещений, не хватает мест, идет поток детей, которых мы всех должны обеспечить местами в детском саду.
Татьяна Вольтская: Вы, как человек заинтересованный, творческий, вы пытались давать своим детям побольше?
Марина: Конечно, мы как можем, развиваем детей. Но это все получается стихийно, урывками, потому что когда у тебя в группе 29-30 человек, навряд ли можно обучить чему-то ребенка. И там уже кроме присмотр и уход, мы ни о чем говорить не можем. Сейчас у нас новое идет поступление детей через направления из РОНО и поэтому заведующие сами понимают эту ситуацию, но они ничего не могут сделать, потому что идет безумный поток детей.
Татьяна Вольтская: Они не просят увеличить ставки?
Марина: Конечно, они выходят с предложениями об увеличении ставок, но у нас наоборот ставки сокращаются. Сокращаются ставки педагогов дополнительного образования, физкультурников, логопедов. Сейчас идет политика такая, что мы даем минимальный уровень знаний, а все остальное родители должны получать платно.
Татьяна Вольтская: Родители бьют тревогу или они считают, что так и надо?
Марина: Многие родители не понимают трагичности всей ситуации. Ведь для многих родителей главное, чтобы у ребенка было место в детском саду. Потом, когда они попадают в группу и когда они погружаются во все наши проблемы, они начинают бить тревогу, но понимают, что сделать они ничего тоже не могут.
Татьяна Вольтская: Сейчас где-то на законодательном уровне появляются такие инициативы, чтобы сделать подготовку к школе в детских садах обязательной с пяти лет. Вы чувствуете на себе эти веяния?
Марина: Нет, мы не чувствуем. У нас есть программа минимальная под редакцией Васильевой, и мы как работали 20 лет назад, мы так по ней и работаем. То есть ничего не меняется.
Татьяна Вольтская: А требования при поступлении в хорошую школу, между прочим, все ужесточаются для первоклассников.
Марина: Да, спасение утопающих дело рук самих утопающих. То есть родители опять идут на платные услуги.
Татьяна Вольтская: Вы ощутили на себе нехватку нянечек?
Марина: Да, конечно. У нас взаимозаменяемость. Если у нас, например, нет няни, то сначала ищут среди помощников воспитателя. Но не все помощники воспитателя могут. Уже у нас работает одна няня на две группы. Воспитатели берут на себя эту роль. В итоге получается, что мы полностью выполняем функции няни.
Татьяна Вольтская: Что вам приходится делать?
Марина: Моем полы, моем посуду, приносим обед, следим за чистотой, за порядком, потому что нормы СЭС у нас как были, так и остаются. В итоге получается, что за детьми дай бог присмотреть, о воспитании и образовании речи идти не может.
Татьяна Вольтская: И наверное, они в группе надолго остаются одни, когда вы моете посуду, с ними же никого нет?
Марина: Если мойка находится за стенкой, то, естественно, что воспитатель не видит детей.
Татьяна Вольтская: Так обстоят дела в благополучном детском саду, который, в общем, на хорошем счету. А бывают детские сады, где с детьми интенсивно занимаются, но опять же радости почему-то не получается. Во всяком случае, ее не слышно в рассказе Светы, чей 6-летний сын Петя ходит в старшую группу одного из петербургских детских садов.
Света: Мы отдали ребенка в логопедический детский сад. Нарекание самое главное, что есть некоторые программы, в основе некие стандарты, не учитывается абсолютно личность ребенка. Потрясло после года хождения в этот садик, что главный логопед, который занимается с нашими детьми, начинал с того, что ваши дети слабые, такой слабой группы не было, такие-сякие, они не могут в четыре года отхлопать количество слогов в словах. Мне высказалась претензия, что мой ребенок не умеет собирать кубики, пазлы. Интересно ли ребенку собирать, потому что у каждого ребенка должен быть выбор в игрушках. Сказал: нет, педагоги, которые с ним работали, считали, что это вообще, видимо, проблема с развитием.
Татьяна Вольтская: А Петя любит что-то кроме кубиков и пазлов?
Света: Конечно, любит. Он начал читать, если говорить о развитии, в три года, начал писать сам, никто его не заставлял, ему было интересно. Нам тоже сказали, что это плохо, нечего гордиться, потому что мы его будем переучивать. Вы научили ребенка писать, главное, чего вы добились – это он будет теперь все время писать с ошибками. Вердикты, которые там выносятся, они даже не допускают, что могут быть какие-то варианты. Некие ярлыки, начиная с такого возраста, я думаю, будут негативны для будущего ребенка, могут отразиться. И конечно, что вообще убило: в три-четыре года стали оценки ставить. Сейчас мы контрольные вовсю пишет. В то время, в пять лет, когда ребенок получает четверку, понимаете, что это. У ребенка был потенциал, а сейчас некоторое отвращение к урокам, потому что в этом возрасте они должны уметь играть, а приходится все время его заставлять по две-три страницы домашнего задания делать. Причем не начиная с подготовительного класса перед школой, где может быть действительно нужно его в струю втянуть, а с 4-5 лет, когда дети должны в игровой форме что-то делать.
Татьяна Вольтская: А вы не пытались обратить внимание педагогов ваших, что даже в первом классе запрещено выставлять оценки?
Света: Тут я обращаю вину на себя, нужно бороться за своего ребенка. Но я, к сожалению, принадлежу к основной массе родителей, которые привыкли действовать, исходя из того, что если я начну вмешиваться, то это отразится негативно на отношении к моему ребенку. Вот это, наверное, советская психология. Я человек достаточно творческой специальности, мне достаточно сложно. Я довольно часто не могла приводить ребенка к 9 часам, потому что я заканчиваю достаточно поздно, и постоянные претензии по поводу того, что вы должны придти. На психику мою и ребенка это очень сильно давило, потому что детский сад получается не некий способ оставить ребенка на то время, пока ты не можешь быть с ним и отдать в руки надежные, где с ним будут заниматься, а это получается некая такая армия, которая идет сквозь всю нашу страну. Потому что потом будет школа, потом будет все остальное. Они на самом деле этим руководствуются и всегда говорят мне, когда я какие-то вопросы задаю, в том числе и оценок, в том числе и опозданий: как вы хотели? Скоро в школу. В школе он будет выходить к доске, получать оценки.
Татьяна Вольтская: То, что все в свое время, не приходит в голову?
Света: У них такая позиция. Хотя может быть у них школа уже вызывает отвращение. Мой ребенок говорит, что он не хочет в школу идти. Как сказал ребенок, когда дети играли свободно, то есть не было требования слушать, молчать, он рассказал стихотворение одно из своих любимых "44 веселых чижа", там была строчка про тетку, он это слово произнес, воспитательница его наказала, сказала: что за глупости ты рассказываешь? Ты наказан. Мне кажется, это катастрофа, даже объяснять нечего.
Татьяна Вольтская: Петя, ты любишь свой садик?
Петя: Немножко.
Татьяна Вольтская: Почему только немножко?
Петя: Потому что меня там часто ругают ни за что. Иногда я дерусь там.
Татьяна Вольтская: Стихотворение какое ты прочел, тебя ругали?
Петя: "44 веселых чижа".
Татьяна Вольтская: И что не понравилось?
Петя: Не знаю. Меня наказали, посадили на стул.
Татьяна Вольтская: А почему вы не забрали из такого садика?
Света: Мы переходили много из одного в другой, больше не хотелось. Появились друзья. В других садиках, мы начали ходить слишком рано, ему еще не было двух лет, и он все время плакал. Меня потрясло, я его привела, мне сказали в первый же день – идите домой, через два часа придете. Все будет нормально, он поорет, он должен понять, что вы за ним придете, первое время он будет все время плакать. Я ушла, пришла через час, увидела картину жутчайшую, когда ребенок сидел в раздевалке, орал, плакал, не мог целый час успокоиться. Его выставили, чтобы он не мешал другим детям сосредоточиться. Это даже была не истерика, а его просто трясло. С тех пор я его не оставляла, решила походить с ним. Я увидела детский сад изнутри. Дети до двух лет, которые не умеют толком говорить, конечно, там много из того, что скрыто, я видела как шлепали детей, как дети больные босиком ходили. Тут, конечно, вопрос к родителям, почему детей отдают в таком состоянии. Очень не понравилось, поэтому решили перейти. Ходили потом в садик, в котором надо было платить достаточно большую сумму. Очень странно, государственный садик, но некая сумма в конверте. Нужно менять что-то у нас и может быть, мы живем в Петербурге, у нас особые отношения с нашими соседями ближайшими – Финляндия. Можно по такому принципу детские сады создавать. Не так давно мы жили у моей подруги, которая является коренной финкой, у нее двое детей, как раз ровесники моего сына, и они ходят тоже в садик. И никаких временных ограничений, то есть ребенка можно привести и в 10 часов, и в 7 часов утра, так же и забрать. И никакой муштры с точки зрения образования там нет, с детьми занимаются с точки зрения творческих дисциплин, учат их рисовать, самореализовываться и нет абсолютно никакого насилия. То есть есть распорядок дня и то очень гибкий. Там действительно на ребенка смотрят, а не его подстроить. А вывод, какое образование в Финляндии на выходе получается, что у нас получается – это вырастить образованного человека, который поступит потом в вуз, который приучится учиться, читать книги и так далее, но в Финляндии это начинается со школы без насилия, без давления, прессинга постоянного.
Татьяна Вольтская: Говорила Света, мама Пети, который ходит в детский сад.
