Елена Рыковцева: Две премьеры мы обсуждаем сегодня. На канале «Россия» в минувший четверг появился Владимир Соловьев с обновленной программой «К барьеру!», теперь она называется «Поединок». А телеканал НТВ выпустил новое общественно-политическое шоу в жанре инфотейнмент, которое называется «Центральное телевидение». Программа идет воскресным вечером, ведет ее Вадим Такменев, это что-то вроде попытки создать очередной вариант «Намедни». Два выпуска прошло уже, можно о чем-то говорить. Экспертами в нашем сегодняшнем обсуждении выступят не телекритики, а телезрители, которым однако же такого рода программы приходится смотреть по работе. С нами в студии редактор отдела политики газеты «Ведомости» Максим Гликин, с нами на связи из Пермского края зам. главного редактора интернет-портала «К2К» Сергей Мулин.
Однако же, предлагаю для начала обсудить не эти две премьеры, а рядовой информационный поток, поскольку сегодня сразу два российских издания выступили с огромными материалами, которые обобщают как раз этот поток. И все это под углом начавшейся предвыборной кампании будущего президента Российской Федерации, с точки зрения этих изданий - Владимира Путина. Журнал «Коммерсант-Власть» сравнил телевизионное время, которое центральные телеканалы, Первый, «Россия» и НТВ уделили двум дорожным историям двух возможных конкурентов на выборах: «Поскольку план автопробега прорабатывался задолго до отъезда премьера из Москвы, в Кремле о нем тоже узнали заранее. И сразу поняли, что этой поездкой Путин привлечет к себе пристальное внимание, как, собственно, в итоге и получилось. Поэтому на путинскую пиар-акцию "медведевские" должны были срочно найти адекватный ответ. И нашли - во многом благодаря прошедшему 22 августа на Пушкинской площади в Москве митингу-концерту в защиту Химкинского леса, получившему заметный резонанс в СМИ. Президенту посоветовали публично поддержать экологов и непременно сделать это не позднее 26 августа, дабы "перебить" намеченную на следующий день сенсацию с усаживанием премьера за руль канареечной "Лады"». Но перебить не удалось, и об этом свидетельствуют цифры. Дмитрий Медведев на «Первом канале» получил 1 минуты 22 секунды, а Владимир Путин – 22 минуты 11 секунд, на канале «Россия» Дмитрий Медведев получил 10 минут 21 секунду, а Владимир Путин – 22 минуты 26 секунд, на канале НТВ Дмитрию Медведеву досталось 7 минут 22 секунды, а Владимиру Путину – 19 минут 46 секунд. И, наконец: общая цифра на всех трех каналах: Дмитрий Медведев со своей дорожной акцией получил 19 минут 5 секунд, а Владимир Путин получил 1 час, 4 минуты и 23 секунды.
И я хотела бы, Сергей, получить ваш комментарий по этому поводу. Во-первых, верите ли вы в ту версию, которую выдвигает «Власть», что вот Путин поехал, и нужно было перебить его «канареечную» акцию, и, во-вторых, с чем вы все-таки связываете такой ощутимый перевес в пользу путинской дорожной эпопеи? Только ли потому, что сама по себе история с трассой Чита – Хабаровск ярче?
Сергей Мулин: Нет, я думаю, что дело не в количестве, а в качестве. Медведев вряд ли хотел перебить все это количество минут, которое неизбежно было бы отдано поездке Путина на народном автомобиле, каковым сейчас по акции обмена старых автомобилей на новые преимущественно стала «Лада-Калина». Медведеву важно было показать, кто главный. И вот в тот день, когда он отменил решение о строительства автотрассы через Химкинский лес, произошло невиданное доселе. Во-первых, его об этом попросила партия Путина «Единая Россия», а, во-вторых, сам Путин в таком несколько извиняющемся ключе сказал, что правительство подчиняется этому решению, что оно к нему прислушается. И было видно, что он, может быть, внутренне с этим не согласен, но он вынужден подчиниться.
Елена Рыковцева: Сергей, я тогда прочитаю следующий абзац из «Коммерсант-Власти»: «…Однако "путинские" об этих планах узнали и тоже приняли контрмеры. Изменить решение президента они уже не могли, но попытались хотя бы выхолостить саму идею. Сначала "Единая Россия" спешно выступила с обращением к Медведеву, чтобы показать, что он реагирует не на мнение каких-то там маргиналов, а на просьбу единственно верной партии». И т.д. То есть журнал расценивает всю эту историю трассой Москва - Санкт-Петербург и с трассой Хабаровск-Чита как две контр-пиаровские акции. Но вы с этим не согласны все-таки.
Сергей Мулин: Нет, я согласен с тем, что это действительно две пиаровские акции, но они работают на разную аудиторию, как, собственно, на разную аудиторию работает наш тандем. Медведев преимущественно апеллирует к элите общества, к людям, принимающим решения, к просвещенному классу, а Путин изображает из себя такого рубаху-парня, который работает на широкий электорат, на широкие народные массы. И я думаю, что, как написал у нас на сайте наш колумнист, счет Медведев – Путин – 1:1.
Елена Рыковцева: Сегодня Наталья Галимова из «Московского комсомольца», журналист «кремлевского пула», выступила с гигантской сопоставительной статьей, где она говорит об имидже Путина и об имидже Медведева, которые складываются на телевизионных каналах, в картинке. Первым делом она говорит о том, что прежде не дозволялось ни одному премьеру перебивать собой в информационном смысле слова те акции, которые проводит президент. И приводит целый перечень таких перебивок в исполнении премьера Путина: «Июнь 2009 года. В преддверии Международного экономического форума в Санкт-Петербург съезжаются члены правительства, иностранные инвесторы, бизнес-элита страны. Приезжает президент Дмитрий Медведев. Все телеканалы только и трубят о масштабном мероприятии. В это время премьер-министр Владимир Путин едет в соседнюю Ленинградскую область, в печально известное Пикалево, устраивает взбучку Олегу Дерипаске…» Дальше все знают, что это выглядит ярче и эффектнее на телевизионных каналах.
«Июнь 2010-го. Дмитрий Медведев вновь открывает экономический форум в Санкт-Петербурге». И, казалось бы, Владимиру Путину тихо пересидеть, так нет же! Он (это я от себя добавляю, она так, конечно, не пишет)…
«отправляется в Ярославль, где центральным событием становится общение с кузнецом Николаем Шутровым, отправившим главе кабмина письмо с жалобой на плохие условия работы». Опять взбучка, опять яркий информационный повод, опять внимание оттянуто премьером от президента и его скучных выступлений на этих форумах.
«Август 2010-го. Президент Медведев проводит в Кремле совещание, посвященное противопожарной безопасности спецобъектов. Увольняет нескольких военных, ответственных за сгоревшую в Подмосковье базу ВМФ. В это время премьер Путин едет на пожарища в Воронежскую область, общается с огнеборцами, с работниками больницы, которые из-за угрозы пожара лично эвакуировали пациентов, а после проводит совещание по борьбе с огненной стихией в лесах». И вот подчеркивает Наталья, которая знает, что пишет: «Ситуация, когда глава государства и председатель правительства в один и тот же день, в одно и то же время проводят отдельные совещания фактически на одну и ту же тему, выглядит как полный абсурд». И вырисовывается такая картина, что «официальным мероприятиям президента зачастую противопоставляется неформальное общение премьера с населением страны. Граждане получают мощный сигнал: Путин хоть и перестал быть главой государства, но по-прежнему держит руку на пульсе проблем простых россиян. Он - там, где людям плохо, он лично приезжает туда, где случается трагедия. Президент в поездках по стране тоже немало общается с простыми людьми. Но там, где речь идет о действительно масштабных бедах, на первые роли, как правило, выходит премьер». Там огромный текст, я весь не буду пересказывать. Вот выводы еще из нескольких ситуаций, очевидные плюсы к имиджу ВВП: обожает животных, бесстрашный, мужественный, пребывает в прекрасной форме. И вновь еще несколько ситуаций, еще несколько историй она вспоминает и снова вывод, «Новые детали в имидже ВВП: современный, неформальный, может находить с разными группами молодежи общий язык».
Наталья Галимова говорит, что даже можно, конечно, списать это на начавшуюся кампанию «Единой России» парламентскую, но все-таки нет у нее сомнений, что закон о продлении президентских полномочий принимался все-таки под Путина.
Я хочу теперь спросить Максима Гликина, делает ли он такие же выводы или у есть варианты?
Максим Гликин: Я немножко по-другому на это смотрю. Во-первых, вот она привела пример с кузнецом в Ярославле, а тут скучный экономический форум. Так в том то и суть, что, во-первых, про Ярославль я даже не заметил.
Елена Рыковцева: Но вы могли не видеть выпусков новостей в этот конкретный день.
Максим Гликин: Дело не в этом, а в том, что именно на разную аудиторию это направлено. Кому-то смотреть интересно про кузнеца, а кому-то гораздо интереснее слушать, что сказано на экономическом форуме.
Елена Рыковцева: Максим, но и не в этом дело. А можно было с кузнецом в этот день вообще не встречаться? Вот почему нужно было именно сегодня, когда открытие форума, поехать к кузнецу? Вы считаете, это случайно?
Максим Гликин: Дело в том, что у них очень плотный график, они очень много встречаются ежедневно. Каждые два дня у них какая-нибудь яркая история возникает. Поэтому так или иначе они не могут не пересекаться прост. Но они разводят регионы. Известно, что Путин собирался на Дальний Восток, но когда поехал Медведев, Путин отложил поездку и поехал позже. Они регионы как-то разводят, темы тоже стараются. Все-таки закон о полиции – это больше Медведев. Но поскольку они оба очень интенсивно пиарятся, и поскольку по сути у нас только два человека, которые интенсивно по карте идут, возникают естественно пересечения. Я не вижу в этом какой-то сложной игры, хитрых ходов, и эти президентские два срока…
Елена Рыковцева: То, что этот сухой, официозный, а тот с народом - это все так, случайно?
Максим Гликин: Это просто разные аудитории, это первое. Второе, как кому удобнее, у кого какой стиль. А связывать с президентским сроком… Зачем Путину еще 12 лет? Он будет 72-летним стариком. Зачем? Это сомнительный довод.
Елена Рыковцева: То есть Путин себе ездит, создает информационные поводы, но никак не нужно рассматривать это как конкуренцию с Дмитрием Медведевым.
Максим Гликин: Некоторая конкуренция, конечно, есть. Я не сказал, что ее нет. Конечно, есть конкуренция. Они все равно следят, чтобы Путина было не меньше, чтобы Путин был не менее ярок и так далее. Но если посмотреть данные «Медиалогии», данные тех исследователей, которые смотрят, все равно там Медведева чуть больше, чем Путина.
Елена Рыковцева: Но я только что приводила цифры о том, что путинской «Ладе-Калине» было отдано в разы больше времени, чем инициативе Медведева по торможению трассы.
Максим Гликин: Нет, какие-то выплески и всплески бывают, но по итогам года все равно Медведева будет чуть-чуть больше, чем Путина так или иначе. Поэтому они следят, чтобы все было ровненько, это же тандемократия, оба лидера, чтобы ни один не уходил сильно в тень, другой не уходил в тень.
Елена Рыковцева: Но если принять позицию Наталии Галимовой, тогда это просто всего лишь выглядит как недоработка медведевской команды. А вы создайте такие же живые поводы, вы тоже посадите его на мотоцикл, на катер, покатайте на самокате. Получается, она пишет уже не о конкуренции Медведева и Путина, а о недоработках одной команды по сравнению с другой.
Максим Гликин: Может быть, в ее глазах. Ей приятнее, чтобы Медведев тоже прокатился на «Ладе». А мне не приятнее было бы. Я бы меньше стал уважать Медведева, и думаю, что и большая часть аудитории, которая его поддерживает. На «Эхе Москвы» передача была у Ганапольского «Я за Медведева, а не за Путина».
Елена Рыковцева: «Почему Медведев лучше, чем Путин» и, наоборот, потом была через неделю.
Максим Гликин: Мы же видели, как аудитория «Эха», она как бы поддерживала эту идею. Для этой аудитории, если бы он прокатился тоже на каком-нибудь самолетике, он бы потерял в глазах. Может быть, в глазах Галимовой он бы приобрел, в глазах аудитории «Эха» вряд ли.
Елена Рыковцева: Или бы если понеформальнее, побольше общался с народом.
Максим Гликин: В глазах аудитории «Московского комсомольца» может быть.
Елена Рыковцева: Ну, вот уели, уели аудиторию «Московского комсомольца». Но имеется в виду, у нее главная мысль, что больше людей крутится вокруг Путина, яркие акции плюс люди и плюс помощь этим людям выглядит эффектнее.
Максим Гликин: Когда много людей, это возникает ощущение такой профанации, «потемкинских деревень».
Елена Рыковцева: Сергей Мулин, что вы скажете по поводу этого?
Сергей Мулин: Мы наблюдаем явно войну не лидеров, мы наблюдаем войну штабов. Каждый штаб пытается создать свой образ, и в рамках этого образа либо угадывает, либо не угадывает настроения. Например, у нас на прошлой неделе была публикация о том, как Медведев в одной из своих поездок простонародно ел арбуз, и аудитория это не восприняла. А с другой стороны, вот эта тенденция, что первым в новостях идет Медведев, а потом Путин пересиливает его количественно и качественно, ну, эта игра продолжается уже не первый год. И она идет по четко расписанным правилам. Еще я могу напомнить одну цитату из Владимира Путина, кажется, в интервью французскому телевидению. Его спросили: «Кто сейчас главный в России, президент или премьер-министр?» Он сказал: «Лидером в России всегда был и будет лидер правящей партии». Кто у нас лидер правящей партии?
Елена Рыковцева: Да, да, это известно. А с арбузом глупейшие фотографии – поедающий арбуз Медведев – я видела в газетах. Это было безумно странно. У человека в руках арбуз, который вообще-то требует салфетки, тарелки. Почему он его держит руками? За ним стоят охранники, за ним корреспонденты. Никто не ест, это не в столовой происходит. Дурацкий кадр, согласна на 100% с людьми, которым он не нравится.
Еще есть тема информационного потока этой недели. Тоже эта тема отражена, кстати, во «Власти», называется «Пожарный ребрендинг». Все знают о том, что снова на Россию обрушились страшные пожары. Но ведь уже подвели черту, поставили точку, отчитались, сняли чрезвычайное положение. Как же теперь говорить об этих пожарах? А придумали, как говорить. «Коммерсант-Власть» утверждает, что теперь о них говорят как о ландшафтных пожарах, не о лесных пожарах, с которыми покончено, а о ландшафтных. Что само по себе правильно: горит лес, горит трава, горят кусты, горят цветы, но теперь это уже «ландшафт», чтобы не будоражить общественное мнение. А сразу в двух сводках новостей на НТВ и «Вести-24» я смотрела сюжет про взрывы в Буйнакске. И в обеих программах встык за буйнакскими взрывами поставили зарубежные ужасы: на НТВ удар, который нанес Израиль по Сектору Газа, после этого волнения в Гамбурге и демонстрация в Париже, чтобы показать, что не только у нас так страшно, не только в Дагестане взрывают. А в «Вестях 24» по окончании репортажа о Буйнакске следующий сюжет знаете какой? Обстрел на границе с Афганистаном второй новостью. Мне кажется, это для того, чтобы вот это как-то смикшировать, снивелировать впечатление.
Максим Гликин: Все так и работают. Кстати, нам как раз «единороссы» сказали, что они будут на своих заседаниях говорить, что пожары были в этом году меньше, чем в прошлом году по количеству.
Елена Рыковцева: Чем в прошлом?!
Максим Гликин: Да.
Елена Рыковцева: Да что вы?
Максим Гликин: Они как-то высчитали там, по территории. Больше, конечно, разрушений, но по количеству га даже меньше, вообще, эффективнее сработали, и вообще все замечательно.
Елена Рыковцева: Есть у вас ощущение, что все это нам стараются подавать не то что «все хорошо, прекрасная маркиза», но по крайней мере, не хуже, чем у других.
Максим Гликин: Ну да, ведь говорят, не кризис, а кризисные явления или последствия кризисных явлений, например.
Сергей Мулин: Ключевая картинка про пожары это была, когда Медведев со своей дачи в Подмосковье звонил по правительственной связи Путину. Он не стал брать свой навороченный телефон 4G, который ему подарил Стив Джобс в Америке, он взял обычную правительственную связь и скучно спросил: «Владимир Владимирович, доложите обстановку». Владимир Владимирович в лесу, в расстегнутой рубашке говорил по мобильному телефону и пытался его успокоить. И всем стало понятно, кто чем занимается.
Елена Рыковцева: Ну да, я помню, на фоне березки. С Аленушкой и братцем Иванушкой тогда я сравнила эту сценку, она была очень сказочная, очень милая. Максим, давайте начнем обсуждать премьеры по порядку, а порядок таков, что первый выпуск «Центрального телевидения» был неделю назад. Мы начнем с попыток Вадима Такменева сделать новый информационный воскресный канал. Как вы эти попытки оцениваете?
Максим Гликин: Да, действительно, правильно сказано, что отчасти это как бы ремейк «Намедни», неслучайно там вчера появился Парфенов. Но это такая очень жалкая, слабая попытка. Я бы его не смотрел, если бы меня специально не попросили.
Елена Рыковцева: Да, я попросила.
Максим Гликин: И, конечно, не буду.
Елена Рыковцева: Больше, да?
Максим Гликин: Да. Потому что Парфенов – личность, и в Парфенове, его программе был какой-то стиль и какой-то ум, стиль и ум, я бы так сказал. Поэтому я смотрел, я не пропускал эти программы, когда мог. Здесь я не вижу личности никакой, я не понимаю, что это за человек, кроме того, что он умеет говорить и стоять. Я не вижу личности, я не вижу ума, я не вижу стиля, не вижу какой-то идеи в этой программе, не понимаю, о чем они все говорят. Я не понимаю, зачем потеребили старушку, зачем приехали к Наине Ельциной, зачем это было все? О чем он говорил с Ельциной, я не понял.
Елена Рыковцева: О том, что она до сих пор горюет по своему мужу.
Максим Гликин: Вот она еще поплакала. Там была, может, ключевая фраза, что вот у Ельцина свободу слова даже в мыслях никогда не было запретить, даже если его ругали. Может быть, это фига в кармане какая-то, показать, что сейчас по телевизору не могут лидеров ругать. Но они же не смеют на этом заострить, у них дерзости не хватит. Они показали, такую маленькую фигу высунули и убрали, зато потом, в конце передачи сделали какую-то жалкую пародию на демократических журналистов, я так понял, каких-то идиотов, которые сидят и вещают из других стран, какую-то гадость несут, самый последний был типа юмор.
Елена Рыковцева: Она невнятная эта рубрика совершенно пока, у нее смешное, мне кажется, удачное название «Голос Аверина», то есть по созвучию: «Голос Америки». Аверин – это актер, который исполняет роль Глухаря, очень популярный. В этой передаче он перевоплощается, он играет такого журналиста, который сидит в Будапеште, вещает, это такая легкая пародия на иностранные станции. Сквозным словом там является «демократия», «демократические журналисты». Не думаю, что он пытается высмеять демократию, он пытается делать какие-то смешные сюжеты на актуальные темы вроде того, что Путин поручил строить дома погорельцам, и выставленные там камеры улавливают, как между собой сообщаются эти строители. Но поскольку им нельзя, вы совершенно правильно сказали, им ничего нельзя, они только пытаются показать, что мы хотим шутить на политические темы, но как шутить, чтобы было можно, они представления не имеют. Поэтому понять, что хотели сказать этой юмористической рубрикой, у которой хорошее название и хороший актер, пока невозможно.
Максим Гликин: И, конечно, не смешно.
Елена Рыковцева: Конечно, не смешно.
Максим Гликин: Глупо, сидишь, смотришь, зачем это? Эфирное время драгоценное тратится на какую-то глупость. О чем они, зачем? И почему начали они с истории девочки, если это общественно-политическое?
Елена Рыковцева: Нет, общественно-политическое это я его называю условно. Они его называют «воскресный канал». Я имею в виду, что там заявлены темы, которые волновали общество на этой неделе, так бы я обозначала.
Максим Гликин: Что сказали об этой девочке? Откуда Волочкова вдруг взялась? И что ради чего, чтобы показать ее жениха? Какая-то мешанина непонятно чего.
Елена Рыковцева: Перед тем, как передать слово Сергею Мулину, я все-таки эту мешанину выстрою, ведь Максим говорит о том, что он видел, а я для тех, кто не видел, скажу, что эта программа, состоящая из нескольких рубрик, нескольких сюжетов. Первый репортаж был о Сандре Зарубиной, известной всем россиянке, девочке, которую воспитывали приемные родители в Португалии, потом она вернулась в Россию, и живет в очень нецивилизованных условиях, мягко сказать. Это был первый сюжет. Второй сюжет – огромное интервью с Наиной Ельциной, которое Максим описал по возможности. Третий сюжет – это рассказ Леонида Парфенова в привязке вот к этому путинскому автопробегу об отечественном автопроме. И, наконец, вот эта юмористическая рубрика. Но Сергей Мулин считает, что второй выпуск программы значительно лучше первого.
Сергей Мулин: Если смотреть на эту передачу как на продолжение парфеновской «Намедни», то это, конечно, тихий ужас, и «Намедни» рядом не ночевала, и лучшим сюжетом, конечно, безусловно, сюжет самого Леонида Геннадьевича. Он своим голосом зачитал главу из своей книги «Намедни», четвертый том, это был промоушен его на Книжной ярмарке. Насколько я понял, в контексте канала НТВ, который сейчас работает в жанре трэш, работает на такую сугубую мужскую аудиторию, которой нужны яркие и громкие, крикливые, скандальные заголовки, эта программа почти то, что нужно. Потому что людям, которые смотрят сегодняшний канал НТВ, не тот НТВ, которым мы восхищались в 90-е годы, а тот, который сейчас, им нужно несколько ярких, броских историй, которые будут показаны через судьбы конкретных людей. И именно поэтому появилась эта португальская девочка, привязанная к 1 сентября, именно поэтому Светлана Бахмина, которую мы впервые увидели на экранах телевизоров, была привязана к пересказу к некой истории в колонии, как женщина рожала детей для того, чтобы выйти на свободу.
Елена Рыковцева: Это было в первом выпуске программы.
Сергей Мулин: Да, это было в первом выпуске программы. И именно поэтому появляются такие скандальные персонажи, как Анастасия Волочкова, как русские дачи в Майями, и так далее, и тому подобное. Грубо говоря, есть несколько концепций вещания. Есть журнал «Ньюсуик», который берет другую новостную шкалу, а это такой инфотейнмент. И даже не инфотейнмент, а что-то типа газеты «Семь дней», только на телевидении…
Елена Рыковцева: Это понятно, но вам то это все как? Вам это полезно? Вы будете это дальше смотреть? Вам это любопытно?
Сергей Мулин: Думаю, что я это смотреть, скорее всего, не буду, потому что я не считаю себя частью аудитории, на которую они работают. И не случайно у них ключевым персонажем был именно этот Глухарь, герой ментовского сериала, который имеет большие рейтинги на НТВ, именно из него они делают человека-якорь.
Елена Рыковцева: Я только одно хочу сказать, что если в первом выпуске программы совершенно непонятно было, зачем они этих людей вытаскивают… Например, в студии появляется дефицитный персонаж, который попросил рынду у Путина, ровно на одну секунду, чтобы сказать здравствуйте и до свиданья, и его тут же из студии убирают. То ли он не способен вообще связывать слова в предложения, или просто такая была идея, что всем по минутке. И действительно, появилась Бахмина буквально на 2-3 минуты, и там понять, вникнуть, поговорить бы с ней поподробнее, но ничего подобного не происходит. Так вот если в первом выпуске они появлялись и исчезали, как тени, то во втором это все-таки было уже более внятно, был долгий разговор с Наиной Ельциной, большой сюжет о Сандре Зарубиной. И я считаю, что широкие массы населения вполне интересует история новой любви Анастасии Волочковой. Там другая проблема, что все, что она сказала, до этого уже было сказано во всех «желтых» и не «желтых» изданиях. Ни одного нюанса не добавил канал от себя к этой истории с Волочковой и с ее новым чилийским поклонником.
Но я хочу сказать Максиму Гликину, что в истории с Сандрой Зарубиной не все так просто. У канала НТВ есть своя позиция. Мне кажется, это единственный сюжет на всю программу, где канал упорно тащит свою позицию. Именно НТВ не поддался этому ура-патриотическому ражу, мол, ребенка вывезли из Португалии, вернули на родину – какое счастье! Нет, он еще год назад показал, как с ней безобразно обращается мать. И они продолжают ездить в это село и тыкать носом всех этих ура-патриотов в условия, в которые попала девочка. Вчера они на телемост вытащили, может быть, это было жестоко, но они вытащили родителей ее приемных из Португалии, которые продолжают за нее бороться, чтобы они посмотрели этот сюжет, посмотрели на эти условия, в которых живет их дочь, и мне кажется, в этом что-то есть. Вот тут идея хоть какая-то есть, что они чего-то хотят для этой девочки.
Максим Гликин: Я бы сказал, что это отчасти мне напоминает концепцию «Известий» и «Комсомольской правды» - близнецов-братьев с какого-то момента ставших. Там можно критиковать на очень местном уровне какие-то язвы общества, можно вытаскивать и расковыривать, говорить: «Вот видите, мы переживаем, мы за людей вообще». А вот это уже не трогайте, и подробностей никаких, нюансов никаких! Вот этого уже спрашивать нельзя. Это все, это за гранью.
Елена Рыковцева: И давайте мы все-таки поставим в плюс телекомпании НТВ, что они показали из интернета этот ролик - какая огромная кавалькада сопровождала вот эту маленькую машинку Путина, эту «Ладу-Калину». Конечно, уже все знают об этом ролике, но тем не менее, не будем забывать, что аудитория НТВ и интернет-аудитория российская несопоставимы. Все-таки новая аудитория у этого ролика появилась, благодаря вчерашнему эфиру. Алла Павловна из Москвы, здравствуйте, вы смотрели что-то из двух проектов, которые мы обсуждаем сегодня?
Слушатель: Я не являюсь аудиторией публицистических программ телевидения, а – аудитория слушателей Радио Свобода.
Елена Рыковцева: В таком случае мы вас отключаем, потому что мы спрашиваем мнения только о двух проектах, которые прозвучали на прошлой неделе. Николай из Мичуринска, видели ли вы что-нибудь из этих двух программ?
Слушатель: Я хочу задать вопрос господину Гликину, не кажется ли ему, что российское телевидение превращает Путина вкупе с Медведевым и со всеми остальными надуманными, скандальными персонажами в какое-то отвратительное, невоспринимаемое нормальным зрителем зрелище?
Максим Гликин: Я не знаю, что такое нормальный зритель. Я знаю, что во многом рейтинги Путина и Медведева – это телевизионные, конечно, рейтинги, поэтому телевидение вполне работает на какую-то аудиторию, которая потом идет, голосует или сидит молча, не голосует, но хотя бы не выпендривается, не выходит на митинги ненужные и так далее. Телевидение делает свое дело. Другое дело, я не думаю, что публицистические программы тут какую-то вносят лепту. Я думаю, скорее просто новостной фон общий идет, они смотрят, даже не слушая, по телевизору: Путин общается, Медведев, как-то это входит в подкорку и все. Я не специалист, я не знаю, какие телесигналы работают на что. Но не думаю, что это отвращает, не думаю, что это плохо работает на имидж и рейтинг Путина и Медведева.
Елена Рыковцева: Я бы хотела, чтобы Сергей Мулин оценил возвращение Владимира Соловьева. Каким он вернулся? Лучше стал проект, хуже? Что теперь, какие его ждут перспективы?
Сергей Мулин: Я хочу сказать, что Владимир Соловьев вернулся немножко не в своем образе. Он стал скорее похож на Анатолия Кашпировского, была усилена брутальность, был театрально поданный свет, как будто действие происходит где-то в потустороннем мире несколько. Были вытащены главные персонажи, которые не являются действующими игроками по большому счету на сцене – Владимир Жириновский, которого все считают клоуном, и Сергей Митрохин, который представляет партию, которая уже два созыва не попадает в Госдуму, но является при этом выразителем интересов демократов. Грубо говоря, показали: вот у нас есть оппозиция, вот они между собой спорят. Но, как сказал сам Соловьев, и один из экспертов в студии повторил, что этот матч выиграли эксперты. То есть он выставляет оппозицию напоказ и на посмешище. Я считаю, что для этого его позвали.
Елена Рыковцева: Интересно. Кстати сказать, я то считаю, что участие экспертов в программе несомненно пошло ей в плюс, потому что если участвует такой человек, как Владимир Вольфович Жириновский, понять, что они кричат вдвоем, уже невозможно. А у экспертов хотя бы микрофон появляется, им дают на какое-то время им попользоваться без крика. И получалось у экспертов что-то сказать. И программа обрела некоторую внятность благодаря как раз этим экспертам.
Сергей Мулин: Экспертов практически не представляют по именам, фамилиям и должностям, это надо угадывать. И во-вторых, эксперты говорят, что все, о чем говорят эти два человека, два странных человека уже делается.
Елена Рыковцева: Да, непонятно, о чем они спорят, вы имеете в виду?
Сергей Мулин: Да, о чем они спорят, если все это уже делается? Вот основной стержень программы, как я его понял.
Максим Гликин: Я хочу сказать, что если старое «К барьеру!» я еще смотрел, то это, конечно, тоже смотреть не буду, потому что для меня та программа имела какую-то еще внятность, эта для меня совершенно уже стала невнятной. В том случае Соловьев все-таки ее вел, и было какое-то развитие в этой программе, был какой-то драйв, что-то происходило. Сейчас просто происходит какая-то базарная бесконечная склока, не считая экспертов в той основной части. Просто они кричат и кричат об одном и том же целый час. Зачем так долго? Достаточно десяти минут или надо как-то разводить, как-то выстраивать, что-то делать с этим, как-то конструировать сюжет. А тут его же роль, Соловьева, только в том, чтобы они, не дай Бог, не стали критиковать власть. Как правило, это пытался делать Митрохин, тогда он тут же прибегал и ограничивал, не пускал, забивал его и высмеивал. Как только Митрохин сказал, что дело то как раз в том, что надо вернуть всенародные выборы губернаторов, тот сказал: «Ой, мы знаем, вот они пришли всенародные выборы, пришел криминалитет на Дальнем Востоке, что хорошего?» Митрохину надо было среагировать и спросить: «А почему тогда вы переназначили этот криминалитет на новый срок, а потом этот же криминалитет еще на один срок?» Я бы так спросил, если уж он так уверен, что криминалитет пришел на Дальнем Востоке. Но его задача была просто не дать возможность, чтобы это прозвучало. Они потом все равно ножницами бы поработали, но хотя бы чтобы совсем это было не так бессвязно, чтобы не дай Бог чего-нибудь плохого про власть не сказали. Вот тут главное, за чем он следит. Тут он как бы накидывает намордник. Все остальное его уже совершенно не волнует, пусть орут. Он следил только за этим.
Елена Рыковцева: Конечно, трудно судить по первому выпуску, нужно подождать второго, потому что я очень много связываю опять же именно с Жириновским, что крик он создает, бесконечный звуковой фон, и даже вычленить то, что говорит сам Соловьев при этом не получается. У меня тоже были к нему претензии такого же рода в старой «К барьеру!», что человек навязывает свою позицию, затыкает рот, было такое, а сейчас мне как раз показалось, что Соловьева меньше в этой программе, чем обычно, и это к лучшему, что его не так много, как раньше. Но сейчас что-то обсуждать из того, что говорили собеседники, немыслимо именно потому, что был Жириновский. И шум стоял просто жуткий. И поэтому я была так рада этим экспертам, что хоть как-то успокаивалось, хоть что-то можно было разобрать.
Максим Гликин: Но потом можно выстроить: дать столько то минут одному, столько-то другому. Время исчерпано.
Елена Рыковцева: Тут не получилось, просто не получилось у него работать с Жириновским в этот раз, может быть, немножко растренировался. На него тоже нужен навык, опыт, на этого самого Вольфовича, и сам он перевозбудился, видимо, бывали шоу, когда он потише себя вел.
Максим Гликин: Кстати, участник опять такой же, про которого понятно, что ничего против власти он не скажет.
Елена Рыковцева: Сергей хочет добавить.
Сергей Мулин: Я просто хочу сказать, что вы хотите дебатов, а это совершенно другой жанр, это тараканьи бега.
Елена Рыковцева: Александр Иванович из Рязани, здравствуйте.
Слушатель: Вот я посмотрел первую программу «Поединок» с Соловьевым. Я очень любил передачу «К барьеру!» и эту глянул. Вы знаете, я выключил, я не мог смотреть на этот базар. Я так мысленно себе представил, если я был бы там и в карманах у меня были бы тухлые яйца и помидоры, черт бы с ним, получил 15 суток, но я бы их закидал. Потому что нельзя смотреть, надо режиссировать как-то, дать одному время, чтобы он высказался, потом его рот на замок, и пускай другой говорит. А так серьезнейший вопрос о повышении цен, это ведь жизненный вопрос, и нечего было понять.
Елена Рыковцева: Да, мы с вами тоже сидим, обсуждаем, не рассказав, что суть спора была о том, регулировать или нет повышение цен.
Максим Гликин: Потом, если это клоуны, тогда зачем целый час вы им даете на Втором канале? Где логика ваша? Если это серьезные люди, тогда дайте им сказать. А если это клоуны, что вы тратите дорогое, драгоценное время эфирное?
Елена Рыковцева: Интересно просто, какие задачи ставит перед собой канал «Россия»? Я, с точки зрения режиссуры этого шоу, все-таки отмечаю три позитивных момента. Это то, что эксперты стали участниками программы, то, что сам Соловьев, мне кажется, говорит поменьше. Исчезли его вот эти монологи, которые он толкал, уходя на перерыв, немножко для меня бессмысленные, теперь их нет, и стало лучше. Не знаю, понравились ли вам его диалоги с главным судьей. В этой роли выступил Хазанов. Мне кажется, что Хазанов был вполне мудр, оценивал адекватно ситуацию. Все это было довольно симпатично. Но шум, конечно, был совершенно невозможный. И если бы не по работе мне смотреть, то на второй минуте я бы это выключила, как только то сказали. Сергей Сергеевич из Москвы, здравствуйте. Вы смотрели?
Слушатель: Да, я это смотрел. Я могу только добавить, что и уважаемый телезритель из Рязани, потому что базар Жириновского и его визави или на НТВ сюжеты про Волочкову, которые я уже слышал или видел на Муз-ТВ или MTV, мне это неинтересно, я переключался.
Елена Рыковцева: Сергей Мулин, а ведь вы же посмотрели первым это ток-шоу в Пермской области, Москва все это смотрела в записи, хотя было написано «прямой эфир». Нет, это была запись. Сергей, но ведь что получилось? Радикально разный результат, то есть у вас с двойным перевесом выиграл Жириновский, а в Москве с почти таким же весомым отрывом выиграл Митрохин.
Сергей Мулин: Когда только-только включили счетчик, лидировал Митрохин, но это продолжалось ровно пять минут до того, как Жириновский сказал, что он предлагает заморозить цены. И после того, как он это сказал, все поменялось с точностью до наоборот. На протяжении всей передачи Жириновский с четырехкратным перевесом лидировал. И лишь под конец, когда передача уже немножко вошла в русло, Митрохин начал чуть-чуть набирать. Вот такая была ситуация.
Елена Рыковцева: Что вы скажете, Максим, по этому поводу?
Максим Гликин: Что я не верю в этот счетчик, я не верю в то, что поединок честный, я не верю…
Елена Рыковцева: Давайте поверим в счетчик. Этот счетчик показал, что в Перми двукратный перевес Жириновского, а в Москве - Митрохина, что бы вы сказали, какой бы сделали вывод?
Максим Гликин: Ну, вывод такой, что Пермь более чувствительна к росту цен, вот и все, там хуже живут, и конечно, рост цен гречки в два раза – это сразу бьет по карманам. В Москве живут сытнее, лучше, выбор больше продуктов. Я думаю, такая реакция на заморозку.
Елена Рыковцева: А вы что скажете, Сергей?
Сергей Мулин: Я бы сказал, что адресная аудитория Митрохина живет в столицах и больших городах, а адресная аудитория Жириновского – в глубокой провинции.
Елена Рыковцева: Пожалуй, я с этим соглашусь скорее. Завершаем на этом.
