Кирилл Кобрин: Нашу программу продолжит американская – собственно – мировая – экономическая тема. Речь пойдет о последствиях экономической рецессии – о безработице. В первый понедельник сентября в США отмечают национальный праздник – День труда. Однако далеко не у всех американцев есть возможность трудиться: в августе уровень безработицы снова вырос. Президенту Обаме и высокопоставленным представителям его администрации приходится объяснять народу, почему не срабатывает программа стимулирования экономики. Рассказывает Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: День труда – это официальное начало осени. Перед этим рубежом традиционно подводятся экономические итоги лета. В этом году экономическая статистика ожидалась с особым интересом: правительство Барака Обамы провозгласило это лето "летом восстановления", решительного перелома, за которым начнется пусть медленный, но рост. Однако статистика неумолима: переломить негативные тенденции не удалось, в августе безработица снова выросла на одну десятую процента – с 9 с половиной до 9 и шести десятых. Более того: выясняется, что летний рост был достигнут за счет временного найма работников переписи населения. Теперь перепись закончена, и работников начинают увольнять.
Показатель занятости – самый важный критерий состояния экономики. Получается, что невероятно дорогой антикризисный план не сработал или сработал не так, как ожидалось. И это за два месяца до выборов в Конгресс. Президенту все труднее выступать с оптимистическими заявлениями, но он пока продолжает рассчитывать на свою харизму и свое красноречие.
Барак Обама: Как я говорил с самого начала, способа быстро остановить самый тяжелый со времен Великой Депрессии экономический спад не существует. Суровая правда состоит в том, что потребовались годы, чтобы создать наши нынешние экономические проблемы, а чтобы ликвидировать последствия, потребуется больше времени, чем любой из нас хотел бы потратить на эти цели. Миллионы наших сограждан изо дня в день живут в состоянии мучительной тревоги.
Но я хочу, чтобы все американцы помнили, что впереди у нас лучшие времена. Даже после такого экономического кризиса наши рынки остаются самыми динамичными в мире. Наши рабочие по-прежнему на первом месте по производительности, самые являются все еще самыми производительными. Мы остаемся мировым лидером в инновациях, научных открытиях, в предпринимательстве.
Владимир Абаринов: Президент снова поднял тему межпартийного сотрудничества на благо Америки.
Барак Обама: Я повторяю с того самого дня, как начал избирательную кампанию: простого средства для мгновенного решения всех наших экономические проблем не существует. Но есть определенный набор шагов, которые, как мы знаем, будут иметь значение для мелких предпринимателей, а именно малый бизнес является главной движущей силой создания рабочих мест. Есть определенные меры, которые, как мы знаем, ускорит наше оздоровление. Законопроект о рабочих местах в малом бизнесе - одна из таких мер.
И я уверен в том, что если мы готовы забыть менжпартийные распри и стать лидерами, которые нужны американскому народу, если мы готовы действовать наилучшим образом не ради следующих выборов, а ради следующих поколений, - тогда мы не только увидим, как трудолюбивая Америка и ее малый бизнес снова встают на ноги, но и сделаем американскую экономику сильнее, чем прежде.
Владимир Абаринов: Барак Обама не готов признать ошибкой свой антикризисный план.
- Г-н президент, в какой мере вы сожалеете о решении правительства назвать это лето "летом восстановления"?
Барак Обама: Я не сожалею о том, что мы идем вперед благодаря мерам, которые мы приняли. На следующей неделе я проведу пресс-конференцию, на которой вы сможете услышать, какова ситуация и получить ответы на некоторые конкретные вопросы. Но принципиальный момент, на который я хочу указать уже сейчас, заключается в том, что экономика развивается в правильном направлении. Создаются рабочие места. Просто они не создаются так быстро, как это необходимо, учитывая ту громадную брешь, какая у нас была. И мы намерены работать вместе с республиканцами и демократами и воспринимать идеи, способные ускорить создание рабочих мест.
Я уверен, что мы справимся. Итоги этого лета и последних полутора лет свидетельствуют о том, что мы идем верным путем. Мы только должны быстрее двигаться.
Владимир Абаринов: На прошлой неделе в вашингтонском Национальном пресс-клубе выступила Кристина Ромер – председатель совета экономических консультантов при президенте США. В пятницу она покинула свой пост и вернулась к преподавательской работе в Калифорнийском университете Беркли, поэтому ее выступление журналисты дружно окрестили лебединой песней.
Кристина Ромер: Первым экономическим спадом, который я по-настоящему запомнила, был спад 1981-82 года. Я как раз поступила в аспирантуру, как вдруг экономика рухнула. В течение следующих полутора лет производство резко упало, а безработица резко подскочила. Тот спад имел конкретные последствия для нашей семьи. Мой отец потерял работу на
химическом заводе весной 1983-го, вскоре после того, как спад миновал самую низкую отметку. И я прекрасно помню, как он сказал мне по телефону, что уволен. Он говорил об этом осторожно, сказал, что не стоит беспокоиться по поводу моей свадьбы, которая должна была состояться тем летом, что деньги на свадьбу отложены. Перед самой свадьбой моя мать узнала, что может лишиться своего места учителя на следующий учебный год. Дэвид и я все-таки поженились, как и собирались. Церемония бракосочетания была особенная, потому что моя мать и две тетки бóльшую часть работы сделали сами. Помню, что испытала огромное облегчение, когда мы вернулись после медового месяца и узнали, что окружной школьный совет нашел деньги на зарплату моей матери, а отец нашел хуже оплачиваемую, но надежную работу. И к Рождеству экономическое положение нашей семьи почти полностью восстановилось. Спад 81-82-го годов был ужасным событием, но экономисты понимали его причины. Как многие другие послевоенные спады, он начался трудным решением монетарных властей повысить банковскую кредитную ставку, чтобы сбить инфляцию. Невзгоды простых семей, таких как наша, были очень ощутимыми и серьезными. Но как только инфляция пошла на убыль, и Федеральная резервная система понизила процентные ставки, строительный бизнес, объем продаж товаров длительного пользования и инвестиции в производство вернулись на прежний уровень. Безработица. Достигшая к концу 1982 года 10,8 процента, к началу 1984-го снизилась до восьми процентов.
Нынешний спад принципиально отличается от любого другого послевоенного спада. Это не та рецессия, в какую угодил мой отец. Он начался не с преднамеренных действий в области монетарной политики. Он начался тогда, когда банковская ставка уже находилась на низком уровне. Этот спад – порождение ошибок контролирующих органов и их вялых методов, которые внесли свой вклад в надувание мыльного пузыря на рынке недвижимости
и в конечном счете привели к полномасштабному финансовому кризису.
Усугубило кризис и сделало его трудноизлечимым то обстоятельство, что мы в значительной мере оказались на территории, необозначенной на картах. Полный обвал крупнейшей в мире экономики и центра мировой финансовой системы – с подобным мир сталкивался лишь однажды в прошлом столетии, в 30-е годы. Так что президент вступил в должность в самый разгар экономического спада исторических масштабов, однако уроки истории мало чем могли помочь ему.
Владимир Абаринов: Кристина Ромер призналась, что природу нынешнего кризиса эксперты фактически не понимают.
Кристина Ромер: Хотя было ясно, что напряжение на наших финансовых рынках велико, оставалось непонятным, насколько быстро и серьезно финансовый кризис скажется на экономике. Именно потому, что финансовые потрясения такого масштаба случаются редко, не существовало надежных оценок вероятных последствий. По сей день экономисты не понимают в полной мере, почему компании сокращают выпуск продукции настолько, насколько они это
сделали, или почему они сокращают рабочие места в гораздо большей пропорции, чем диктует падение производства. Зависят ли компании от краткосрочных кредитов в такой степени, что замораживание этих операций вынуждает их немедленно сокращать производство? Или страх перед непредсказуемыми последствиями такой рецессии заставляет бизнес затаиться и выжидать, чего они не делали прежде? Всё это вопросы, которые экономисты должны исследовать и, конечно, исследуют в ближайшем будущем. Однако в любом случае почти все аналитики были удивлены столь острой реакцией.
Владимир Абаринов: Кристина Ромер не смогла предложить никаких принципиально иных решений по выходу из кризиса. Вместо этого она предалась ностальгическим воспоминаниям.
Кристина Ромер: Почти два года назад, в ночь выборов, мой муж и я совершили самый нехарактерный для нас поступок. У нас в гостях были друзья, мы следили за результатами голосования и около восьми вечера по калифорнийскому времени отпраздновали победу Обамы бокалом шампанского на сон грядущий. В половине девятого гости отправились к себе домой, а мы остались, не зная, куда девать нашу радость. В конце концов я заявила, что желаю быть с народом. Мы сели в машину и поехали в центр Окленда на звук многочисленных автомобильных гудков. Мы остановились на первом же перекрестке, где увидели скопление людей. И вот два экономиста средних лет оказались танцующими посреди улицы в толпе оклендских подростков. Как многие другие в ту ночь, мы ликовали по поводу многообещающего начала президента, который разделял наши ценности и наши мечты о лучшей Америке.
В чем мы не отдавали отчет тогда, в том ноябре, - это в масштабах экономического бедствия, с которым предстоит столкнуться новому президенту и американскому народу. Оно требовало действий, необходимость которых предполагали в тот вечер лишь немногие – действий, направленных на то, чтобы хотя бы удержать уровень безработицы от сползания к двузначным значениям.
Владимир Абаринов: Среди заданных Кристине Ромер вопросов были и затрагивающие личные струны.
- Сколько безработных или не полностью занятых знаете вы лично? Чему научил вас их опыт?
Кристина Ромер: Знаете, я часто говорю об этом. Мы периодически возвращались в Калифорнию и вот, когда ты просто выходишь к почтовому ящику забрать почту, сталкиваешься с соседом, которого знаешь сто лет, и он говорит тебе: "Моя дочь осталась без работы, мой зять потерял дом. Почему вы ничего не делаете?" То есть нет никакой возможности скрыться от этих вопросов и пытаться ничего не знать о множестве людей, которые ведут борьбу за существование. <…> Так что каждая такая встреча для меня причина, почему я встаю каждое утро, почему президент встает каждое утро и говорит: "Ради всего святого, неужели мы не можем сделать больше, чтобы сбить безработицу?"
Владимир Абаринов: Пытаясь компенсировать негативный эффект экономической статистики, президент Обама объявил об окончании войны в Ираке и новом раунде палестино-израильских переговоров. Однако угроза потери контроля над нижней палатой Конгресса остается реальной.
Владимир Абаринов: День труда – это официальное начало осени. Перед этим рубежом традиционно подводятся экономические итоги лета. В этом году экономическая статистика ожидалась с особым интересом: правительство Барака Обамы провозгласило это лето "летом восстановления", решительного перелома, за которым начнется пусть медленный, но рост. Однако статистика неумолима: переломить негативные тенденции не удалось, в августе безработица снова выросла на одну десятую процента – с 9 с половиной до 9 и шести десятых. Более того: выясняется, что летний рост был достигнут за счет временного найма работников переписи населения. Теперь перепись закончена, и работников начинают увольнять.
Показатель занятости – самый важный критерий состояния экономики. Получается, что невероятно дорогой антикризисный план не сработал или сработал не так, как ожидалось. И это за два месяца до выборов в Конгресс. Президенту все труднее выступать с оптимистическими заявлениями, но он пока продолжает рассчитывать на свою харизму и свое красноречие.
Барак Обама: Как я говорил с самого начала, способа быстро остановить самый тяжелый со времен Великой Депрессии экономический спад не существует. Суровая правда состоит в том, что потребовались годы, чтобы создать наши нынешние экономические проблемы, а чтобы ликвидировать последствия, потребуется больше времени, чем любой из нас хотел бы потратить на эти цели. Миллионы наших сограждан изо дня в день живут в состоянии мучительной тревоги.
Но я хочу, чтобы все американцы помнили, что впереди у нас лучшие времена. Даже после такого экономического кризиса наши рынки остаются самыми динамичными в мире. Наши рабочие по-прежнему на первом месте по производительности, самые являются все еще самыми производительными. Мы остаемся мировым лидером в инновациях, научных открытиях, в предпринимательстве.
Владимир Абаринов: Президент снова поднял тему межпартийного сотрудничества на благо Америки.
Барак Обама: Я повторяю с того самого дня, как начал избирательную кампанию: простого средства для мгновенного решения всех наших экономические проблем не существует. Но есть определенный набор шагов, которые, как мы знаем, будут иметь значение для мелких предпринимателей, а именно малый бизнес является главной движущей силой создания рабочих мест. Есть определенные меры, которые, как мы знаем, ускорит наше оздоровление. Законопроект о рабочих местах в малом бизнесе - одна из таких мер.
И я уверен в том, что если мы готовы забыть менжпартийные распри и стать лидерами, которые нужны американскому народу, если мы готовы действовать наилучшим образом не ради следующих выборов, а ради следующих поколений, - тогда мы не только увидим, как трудолюбивая Америка и ее малый бизнес снова встают на ноги, но и сделаем американскую экономику сильнее, чем прежде.
Владимир Абаринов: Барак Обама не готов признать ошибкой свой антикризисный план.
- Г-н президент, в какой мере вы сожалеете о решении правительства назвать это лето "летом восстановления"?
Барак Обама: Я не сожалею о том, что мы идем вперед благодаря мерам, которые мы приняли. На следующей неделе я проведу пресс-конференцию, на которой вы сможете услышать, какова ситуация и получить ответы на некоторые конкретные вопросы. Но принципиальный момент, на который я хочу указать уже сейчас, заключается в том, что экономика развивается в правильном направлении. Создаются рабочие места. Просто они не создаются так быстро, как это необходимо, учитывая ту громадную брешь, какая у нас была. И мы намерены работать вместе с республиканцами и демократами и воспринимать идеи, способные ускорить создание рабочих мест.
Я уверен, что мы справимся. Итоги этого лета и последних полутора лет свидетельствуют о том, что мы идем верным путем. Мы только должны быстрее двигаться.
Владимир Абаринов: На прошлой неделе в вашингтонском Национальном пресс-клубе выступила Кристина Ромер – председатель совета экономических консультантов при президенте США. В пятницу она покинула свой пост и вернулась к преподавательской работе в Калифорнийском университете Беркли, поэтому ее выступление журналисты дружно окрестили лебединой песней.
Кристина Ромер: Первым экономическим спадом, который я по-настоящему запомнила, был спад 1981-82 года. Я как раз поступила в аспирантуру, как вдруг экономика рухнула. В течение следующих полутора лет производство резко упало, а безработица резко подскочила. Тот спад имел конкретные последствия для нашей семьи. Мой отец потерял работу на
химическом заводе весной 1983-го, вскоре после того, как спад миновал самую низкую отметку. И я прекрасно помню, как он сказал мне по телефону, что уволен. Он говорил об этом осторожно, сказал, что не стоит беспокоиться по поводу моей свадьбы, которая должна была состояться тем летом, что деньги на свадьбу отложены. Перед самой свадьбой моя мать узнала, что может лишиться своего места учителя на следующий учебный год. Дэвид и я все-таки поженились, как и собирались. Церемония бракосочетания была особенная, потому что моя мать и две тетки бóльшую часть работы сделали сами. Помню, что испытала огромное облегчение, когда мы вернулись после медового месяца и узнали, что окружной школьный совет нашел деньги на зарплату моей матери, а отец нашел хуже оплачиваемую, но надежную работу. И к Рождеству экономическое положение нашей семьи почти полностью восстановилось. Спад 81-82-го годов был ужасным событием, но экономисты понимали его причины. Как многие другие послевоенные спады, он начался трудным решением монетарных властей повысить банковскую кредитную ставку, чтобы сбить инфляцию. Невзгоды простых семей, таких как наша, были очень ощутимыми и серьезными. Но как только инфляция пошла на убыль, и Федеральная резервная система понизила процентные ставки, строительный бизнес, объем продаж товаров длительного пользования и инвестиции в производство вернулись на прежний уровень. Безработица. Достигшая к концу 1982 года 10,8 процента, к началу 1984-го снизилась до восьми процентов.
Нынешний спад принципиально отличается от любого другого послевоенного спада. Это не та рецессия, в какую угодил мой отец. Он начался не с преднамеренных действий в области монетарной политики. Он начался тогда, когда банковская ставка уже находилась на низком уровне. Этот спад – порождение ошибок контролирующих органов и их вялых методов, которые внесли свой вклад в надувание мыльного пузыря на рынке недвижимости
и в конечном счете привели к полномасштабному финансовому кризису.
Усугубило кризис и сделало его трудноизлечимым то обстоятельство, что мы в значительной мере оказались на территории, необозначенной на картах. Полный обвал крупнейшей в мире экономики и центра мировой финансовой системы – с подобным мир сталкивался лишь однажды в прошлом столетии, в 30-е годы. Так что президент вступил в должность в самый разгар экономического спада исторических масштабов, однако уроки истории мало чем могли помочь ему.
Владимир Абаринов: Кристина Ромер призналась, что природу нынешнего кризиса эксперты фактически не понимают.
Кристина Ромер: Хотя было ясно, что напряжение на наших финансовых рынках велико, оставалось непонятным, насколько быстро и серьезно финансовый кризис скажется на экономике. Именно потому, что финансовые потрясения такого масштаба случаются редко, не существовало надежных оценок вероятных последствий. По сей день экономисты не понимают в полной мере, почему компании сокращают выпуск продукции настолько, насколько они это
сделали, или почему они сокращают рабочие места в гораздо большей пропорции, чем диктует падение производства. Зависят ли компании от краткосрочных кредитов в такой степени, что замораживание этих операций вынуждает их немедленно сокращать производство? Или страх перед непредсказуемыми последствиями такой рецессии заставляет бизнес затаиться и выжидать, чего они не делали прежде? Всё это вопросы, которые экономисты должны исследовать и, конечно, исследуют в ближайшем будущем. Однако в любом случае почти все аналитики были удивлены столь острой реакцией.
Владимир Абаринов: Кристина Ромер не смогла предложить никаких принципиально иных решений по выходу из кризиса. Вместо этого она предалась ностальгическим воспоминаниям.
Кристина Ромер: Почти два года назад, в ночь выборов, мой муж и я совершили самый нехарактерный для нас поступок. У нас в гостях были друзья, мы следили за результатами голосования и около восьми вечера по калифорнийскому времени отпраздновали победу Обамы бокалом шампанского на сон грядущий. В половине девятого гости отправились к себе домой, а мы остались, не зная, куда девать нашу радость. В конце концов я заявила, что желаю быть с народом. Мы сели в машину и поехали в центр Окленда на звук многочисленных автомобильных гудков. Мы остановились на первом же перекрестке, где увидели скопление людей. И вот два экономиста средних лет оказались танцующими посреди улицы в толпе оклендских подростков. Как многие другие в ту ночь, мы ликовали по поводу многообещающего начала президента, который разделял наши ценности и наши мечты о лучшей Америке.
В чем мы не отдавали отчет тогда, в том ноябре, - это в масштабах экономического бедствия, с которым предстоит столкнуться новому президенту и американскому народу. Оно требовало действий, необходимость которых предполагали в тот вечер лишь немногие – действий, направленных на то, чтобы хотя бы удержать уровень безработицы от сползания к двузначным значениям.
Владимир Абаринов: Среди заданных Кристине Ромер вопросов были и затрагивающие личные струны.
- Сколько безработных или не полностью занятых знаете вы лично? Чему научил вас их опыт?
Кристина Ромер: Знаете, я часто говорю об этом. Мы периодически возвращались в Калифорнию и вот, когда ты просто выходишь к почтовому ящику забрать почту, сталкиваешься с соседом, которого знаешь сто лет, и он говорит тебе: "Моя дочь осталась без работы, мой зять потерял дом. Почему вы ничего не делаете?" То есть нет никакой возможности скрыться от этих вопросов и пытаться ничего не знать о множестве людей, которые ведут борьбу за существование. <…> Так что каждая такая встреча для меня причина, почему я встаю каждое утро, почему президент встает каждое утро и говорит: "Ради всего святого, неужели мы не можем сделать больше, чтобы сбить безработицу?"
Владимир Абаринов: Пытаясь компенсировать негативный эффект экономической статистики, президент Обама объявил об окончании войны в Ираке и новом раунде палестино-израильских переговоров. Однако угроза потери контроля над нижней палатой Конгресса остается реальной.
