Интерпретация государственного гимна Российской Федерации в исполнении детской группы "Бэд Бойз" получила чрезвычайное распространение в интернете. Два тинэйджера делают записи рэп-композиций – часто собственного сочинения на собственном компьютере с обильным цитированием, скажем так, различной музыкальной классики, снимают это все на веб-камеру и распространяют через интернет-сервис YouTube. Большая часть этих текстов – социальной направленности, кое в чем прослеживается пусть несознательное, но все же глумление над российской властью, которое является скорее отражением общественной атмосферы в стране.
О творчестве группы "Бэд Бойз" говорят обозреватели Радио Свобода, литераторы Елена Фанайлова и Кирилл Кобрин.
Кирилл Кобрин: Прежде всего, я бы назвал ее все-таки не юношеской, а отроческой группой. Это настоящие отроки, такие, знаете ли, из Достоевского, из "Братьев Карамазовых". Они пишут неплохие тексты для своего возраста.
Что же касается глумления, есть две стороны этого явления. С одной стороны, совершенно очевидно, что российская власть, потеряв вообще всяческое представление о том, как она выглядит со стороны, просто подставляется раз за разом. Поездка на желтой "Калине", – действительно, любой человек со здравым смыслом ничего, кроме издевательства над самим собой здесь бы не увидел. Эти ребята – нормальные, они просто смотрят на все это и воспринимают именно как нормальные люди. Так же, кстати говоря, как и их все эти рэп-композиции. Там нет ничего ни сверхъестественного, ни панковского, готического, или эмо, какой-то тоски. Нет, это абсолютно нормальные ребята, которые нормально себя чувствуют и нормально себя таким образом выражают. Они подпевают или, может, издеваются над гимном России, но ведь гимн России они слушают в исполнении группы "Любэ". Вот уж большего издевательства, между прочим, над национальным гимном представить себе невозможно.
Андрей Шарый: Рэп, как язык нового поколения, анализ на примере творчества группы "Бэд Бойз".
Елена Фанайлова: В России рэп чрезвычайно популярен лет пять и, безусловно, эти прекрасные юноши имеют представление о творчестве ростовских рэперов и о творчестве Noize MC. Эта тяга к социализации, к социальному высказыванию у музыкантов, мне кажется, – абсолютно нормальная функция рэп-музыки, рок-музыки, панковской музыки, какой угодно энергичной мужской музыки, желание говорить на политические и социальные темы.
То, что эти юноши пародируют гимн России, – здесь я соглашусь с Кириллом, – они просто чрезвычайно чувствительны. Они пародируют в других своих произведениях и любовную лирику, и социальные тексты. Они вовсе не либералы, эти молодые люди. Там у них, например, в одной из композиций присутствуют лица кавказской национальности, и, с точки зрения простого обывателя, они абсолютно точно описывают ситуацию на рынке.
Андрей Шарый: В России в 90-е годы, как кажется, произошел полный отход современной музыки как таковой от социального содержания, того, чем советский подпольный рок был силен в 80-е, 70-е годы. Сейчас вдруг происходит возврат к социальной тематике, от Юрия Шевчука до группы "Барто". И вот сейчас появление рэперской среды. Рэп-музыка социально заряжена во всех странах?
Кирилл Кобрин: Что касается рок-музыки, то она вообще мертва с социальной точки зрения – и на Западе, и в России. И когда Юрий Шевчук поет какие-то гражданственные гимны, это просто потому, что Шевчук, который начинал в 80-е годы, просто продолжает крутить ту же самую шарманку, уж извините за резкость, – и больше ничего. Как раз относительно для России, для русской культуры новые вещи, такие как рэп, который появился, конечно, в 90-е годы – это совершенно другая история, нежели то, что произошло с рэпом в англоязычных странах, в англоязычной культуре. Потому что рэп, хип-хоп, которые начинались в начале 80-х годов в Америке, прежде всего, "Бисти Бойз" и так далее, – это была невероятно тонкая социальная, интересная музыка. Все это выродилось в бесконечное половодье совершенно одинаковых людей, которые рассказывают "про бабки, про тачки" и так далее. В этом есть определенный, конечно, интерес для людей, которые находятся внутри этой культуры. Но снаружи это выглядит совершенно нелепо. То, что эти отроки (я настаиваю а этом слове) делают, – это все-таки другое, это не для своих, это вообще для людей. Но не только русский, – и европейский рэп, не говоря о британском, безусловно, этим отличается. Рок-музыка не поспеет за этим направлением.
Андрей Шарый: Рэп-сцена, скажем так, некоторым образом еще и является слепком некоторых общественных борений и в интернет-среде, и в среде современной молодежи, поскольку и там уже есть разделение по пристрастиям. Есть Роман Жиган, который поет песни, которые нравятся Владимиру Путину. Есть Серега, который поет песни, которые нравятся слушателям Сереги. Там сейчас появилась эта группа "Бэд Бойз". Существует супердемократический Noize MC, который стал знаменем нового поколения молодых "яблочников" и левых анархистов.
Елена Фанайлова: Вы забыли еще упомянуть рэпера Сяву, который является абсолютно рафинированным продуктом и нравится интеллигенции среднего возраста, я бы сказала. При этом рэпер Сява является высокообразованным молодым человеком, и то, что он делает на сцене и в YouTube, – это просто его маска.
Кирилл Кобрин: Это инкарнация Шнура, абсолютно то же самое: человек с гуманитарным бэграундом, но разыгрывает как бы такую же историю, но совершенно в другом жанре.
Елена Фанайлова: Я, кстати, не могу с Кириллом согласиться в том, что рок умер. Мне кажется, все имеет право на существование, все живет и, мне кажется, Шевчук крутит свою шарманку вовсе не потому, что он ее крутил раньше, а потому, что время сейчас опять вернулось в ту точку, когда требуется, чтобы кто-то высказывался таким образом.
Андрей Шарый: Почему это именно сейчас случилось?
Елена Фанайлова: Я удивляюсь, что это не случилось лет пять назад. Потому что в чудовищные, консьюмеристские 2000 годы Россия стала аутична, стала потихоньку превращается в автаркию, на фоне свободы 90-х в 2000-е людям просто нечем дышать. Поэты, музыканты и творческая интеллигенция, не побоюсь этого слова, начала ходить на Марши несогласных.
Андрей Шарый: Творческий язык рэпа представляет собой какой-то интерес для поэта?
Елена Фанайлова: Безусловно. Он очень энергичный. Энергия – главное, чего не хватает современному искусству. Каждый художник (я сейчас говорю и о поэте, и о художнике, и о музыканте), конечно же, хочет, чтобы его высказывание было донесено до слушателя, зрителя, до публики. У рэпа этому следует учиться. Ведь простота этих замечательных парней, то, как они завоевали аудиторию – благодаря какой-то невероятной, дикой энергии. Эти клипы вызывают и смех, смешанное чувство, похожее на ужас и восхищение одновременно, но в этом есть огромная дурацкая, детская, чистая энергия, как в любом народом искусстве.
О творчестве группы "Бэд Бойз" говорят обозреватели Радио Свобода, литераторы Елена Фанайлова и Кирилл Кобрин.
Кирилл Кобрин: Прежде всего, я бы назвал ее все-таки не юношеской, а отроческой группой. Это настоящие отроки, такие, знаете ли, из Достоевского, из "Братьев Карамазовых". Они пишут неплохие тексты для своего возраста.
Что же касается глумления, есть две стороны этого явления. С одной стороны, совершенно очевидно, что российская власть, потеряв вообще всяческое представление о том, как она выглядит со стороны, просто подставляется раз за разом. Поездка на желтой "Калине", – действительно, любой человек со здравым смыслом ничего, кроме издевательства над самим собой здесь бы не увидел. Эти ребята – нормальные, они просто смотрят на все это и воспринимают именно как нормальные люди. Так же, кстати говоря, как и их все эти рэп-композиции. Там нет ничего ни сверхъестественного, ни панковского, готического, или эмо, какой-то тоски. Нет, это абсолютно нормальные ребята, которые нормально себя чувствуют и нормально себя таким образом выражают. Они подпевают или, может, издеваются над гимном России, но ведь гимн России они слушают в исполнении группы "Любэ". Вот уж большего издевательства, между прочим, над национальным гимном представить себе невозможно.
Андрей Шарый: Рэп, как язык нового поколения, анализ на примере творчества группы "Бэд Бойз".
Елена Фанайлова: В России рэп чрезвычайно популярен лет пять и, безусловно, эти прекрасные юноши имеют представление о творчестве ростовских рэперов и о творчестве Noize MC. Эта тяга к социализации, к социальному высказыванию у музыкантов, мне кажется, – абсолютно нормальная функция рэп-музыки, рок-музыки, панковской музыки, какой угодно энергичной мужской музыки, желание говорить на политические и социальные темы.
Гимн России они слушают в исполнении группы "Любэ". Вот уж большего издевательства, между прочим, над национальным гимном представить себе невозможно
То, что эти юноши пародируют гимн России, – здесь я соглашусь с Кириллом, – они просто чрезвычайно чувствительны. Они пародируют в других своих произведениях и любовную лирику, и социальные тексты. Они вовсе не либералы, эти молодые люди. Там у них, например, в одной из композиций присутствуют лица кавказской национальности, и, с точки зрения простого обывателя, они абсолютно точно описывают ситуацию на рынке.
Андрей Шарый: В России в 90-е годы, как кажется, произошел полный отход современной музыки как таковой от социального содержания, того, чем советский подпольный рок был силен в 80-е, 70-е годы. Сейчас вдруг происходит возврат к социальной тематике, от Юрия Шевчука до группы "Барто". И вот сейчас появление рэперской среды. Рэп-музыка социально заряжена во всех странах?
Кирилл Кобрин: Что касается рок-музыки, то она вообще мертва с социальной точки зрения – и на Западе, и в России. И когда Юрий Шевчук поет какие-то гражданственные гимны, это просто потому, что Шевчук, который начинал в 80-е годы, просто продолжает крутить ту же самую шарманку, уж извините за резкость, – и больше ничего. Как раз относительно для России, для русской культуры новые вещи, такие как рэп, который появился, конечно, в 90-е годы – это совершенно другая история, нежели то, что произошло с рэпом в англоязычных странах, в англоязычной культуре. Потому что рэп, хип-хоп, которые начинались в начале 80-х годов в Америке, прежде всего, "Бисти Бойз" и так далее, – это была невероятно тонкая социальная, интересная музыка. Все это выродилось в бесконечное половодье совершенно одинаковых людей, которые рассказывают "про бабки, про тачки" и так далее. В этом есть определенный, конечно, интерес для людей, которые находятся внутри этой культуры. Но снаружи это выглядит совершенно нелепо. То, что эти отроки (я настаиваю а этом слове) делают, – это все-таки другое, это не для своих, это вообще для людей. Но не только русский, – и европейский рэп, не говоря о британском, безусловно, этим отличается. Рок-музыка не поспеет за этим направлением.
Андрей Шарый: Рэп-сцена, скажем так, некоторым образом еще и является слепком некоторых общественных борений и в интернет-среде, и в среде современной молодежи, поскольку и там уже есть разделение по пристрастиям. Есть Роман Жиган, который поет песни, которые нравятся Владимиру Путину. Есть Серега, который поет песни, которые нравятся слушателям Сереги. Там сейчас появилась эта группа "Бэд Бойз". Существует супердемократический Noize MC, который стал знаменем нового поколения молодых "яблочников" и левых анархистов.
Елена Фанайлова: Вы забыли еще упомянуть рэпера Сяву, который является абсолютно рафинированным продуктом и нравится интеллигенции среднего возраста, я бы сказала. При этом рэпер Сява является высокообразованным молодым человеком, и то, что он делает на сцене и в YouTube, – это просто его маска.
Кирилл Кобрин: Это инкарнация Шнура, абсолютно то же самое: человек с гуманитарным бэграундом, но разыгрывает как бы такую же историю, но совершенно в другом жанре.
Елена Фанайлова: Я, кстати, не могу с Кириллом согласиться в том, что рок умер. Мне кажется, все имеет право на существование, все живет и, мне кажется, Шевчук крутит свою шарманку вовсе не потому, что он ее крутил раньше, а потому, что время сейчас опять вернулось в ту точку, когда требуется, чтобы кто-то высказывался таким образом.
Андрей Шарый: Почему это именно сейчас случилось?
Елена Фанайлова: Я удивляюсь, что это не случилось лет пять назад. Потому что в чудовищные, консьюмеристские 2000 годы Россия стала аутична, стала потихоньку превращается в автаркию, на фоне свободы 90-х в 2000-е людям просто нечем дышать. Поэты, музыканты и творческая интеллигенция, не побоюсь этого слова, начала ходить на Марши несогласных.
Андрей Шарый: Творческий язык рэпа представляет собой какой-то интерес для поэта?
Елена Фанайлова: Безусловно. Он очень энергичный. Энергия – главное, чего не хватает современному искусству. Каждый художник (я сейчас говорю и о поэте, и о художнике, и о музыканте), конечно же, хочет, чтобы его высказывание было донесено до слушателя, зрителя, до публики. У рэпа этому следует учиться. Ведь простота этих замечательных парней, то, как они завоевали аудиторию – благодаря какой-то невероятной, дикой энергии. Эти клипы вызывают и смех, смешанное чувство, похожее на ужас и восхищение одновременно, но в этом есть огромная дурацкая, детская, чистая энергия, как в любом народом искусстве.
