В Москве завершился чемпионат мира по художественной гимнастики. В неофициальном командном зачете первое место заняла сборная России, завоевавшая 8 золотых, 5 серебряных и 1 бронзовую медаль. Президент Всероссийской Федерации художественной гимнастики России Ирина Винер дала интервью Радио Свобода.
Ирина Винер – человек, умеющий полностью "растворяться" в достижениях своих учеников. Имена их гремели и гремят на весь мир: Яна Батыршина, Юлия Барсукова, Амина Зарипова, Алина Кабаева, Ирина Чащина, Евгения Канаева. Но их невероятные олимпийские достижения не затмевают имени их тренера. Собственно, и слова "тренер" тут недостаточно – само понятие "Винер" в современном спорте звучит куда более емко и насыщенно.
Ирина Винер – несгибаемый, как говорится, характер. Реформатору мировой художественной гимнастики без этого нельзя. Слишком много ей прошлось преодолеть – и творческие "каноны", и организационные барьеры. Постепенно ее новшества становились в спорте нормой, а конкуренты, отчаявшись обойти Винер в честной борьбе, порой пытались обыграть ее на "бюрократическом поле". Незадолго до Олимпиады в Пекине Международная федерация гимнастики (FIG) рассмотрела некие обвинения в адрес Винер, причем общественность так и не уяснила суть проблемы. Как понять расплывчатые формулировки: "некорректные высказывания по поводу устаревшего устава, правил и решений, а также агрессивное обращение со спортсменками"? Да, Винер, как говорится, "за словом в карман не лезет", и "отшить" оппонента может вполне качественно. Однако Президентский совет FIG ограничился предупреждением, хотя многие недоброжелатели российского тренера надеялись на дисквалификацию Винер. Но закрыть дорогу в Пекин ей не рискнули.
Не так давно Ирина Винер стала президентом Всероссийской Федерации художественной гимнастики России. По времени это практически совпало с избранием ее мужа, бизнесмена Алишера Усманова президентом Международной федерации фехтования.
– Насколько я знаю, на выборах за вас единогласно проголосовали все 88 делегатов конференции. Что-то переменилось после этого в работе Федерации?
– Я, в общем-то, негласно исполняла обязанности президента, так что революций ждать не стоит. Думаю, что перемены в моей жизни могут быть только в связи с тем, что я перестала быть президентом Международной федерации гимнастики. И я сейчас с удовольствием займусь тем, что я люблю, и что в своей жизни предпочла всему остальному – работой в зале, тренировками. Наверное, у меня будет больше времени заниматься работой, связанной с новым избранием. Раньше у меня четыре раза в год были выезды на совещания в Международной федерации. Это отнимало примерно неделю, что нарушало всю работу – и организационную, и тренировочную.
Но я постаралась в Международной федерации художественной гимнастики многое изменить. Появились великолепные, очень красивые купальники, вошли в обиход сложные элементы. Появились, наконец, Алина Кабаева с ее программой, Оля Капранова, сильные девочки, которые спортивную направленность, работу с предметом и технику работы телом и начали сочетать с созданием музыкального образа. Сейчас это все, как говорится, принято на вооружение и возведено в правило. А ведь это было вне правил, и потому не оценивалось. В общем, я со спокойной душой рассталась с Федерацией, тем более, что там остались, как говорится, наши люди. И теперь я полностью займусь тем, что буду работать с тремя командами. Это юниоры, девочки, которые подбираются уже ко взрослым, и уже взрослые девочки. Они продолжают тренироваться. Выбор талантов у нас огромный, и это позволяет взять на себя ответственность по отбору лучших из лучших.
– Художественная гимнастика считается одним из наиболее творческих видов спорта. Но вот в последние несколько десятков лет в спорт все больше внедряется коммерциализация. Насколько это, на ваш взгляд, меняет лицо современного спорта? И вообще насколько серьезно коммерциализация проникает или не проникает в художественную гимнастику?
– У нас на совещаниях несколько раз объявлялось, что такие страны, как Египет, Кипр, Перу приглашают наших тренеров на очень серьезные зарплаты. Можете себе представить, что ни один человек ко мне не подошел – ни открыто, ни тайно! – и не сказал, что хочет заработать и поехать куда-нибудь на очень серьезную зарплату. О чем это говорит? О том, что коммерциализация гимнастики, возможно и касается, но не в такой уж серьезной мере.
Вот недавно у нас двести человек приехало на курс переподготовки и восемьдесят восемь – на выборы, на конференцию. И ни один человек не захотел даже говорить на эту тему, хотя цифры были объявлены высокие – три тысячи евро в месяц. Это приличные деньги. Тренеры не захотел уехать ни из Кемерово, ни из Невинномысска, ни из самых отдаленных уголков страны. Из Якутска не хотят уезжать – на Кипр! Не знаю, чем это объяснить, но нашего тренерского состава коммерциализация не коснулась.
И главное то, что эти настроения, как бумеранг, возвращаются и к детям, то есть, к нашим спортсменкам. Наши девочки, конечно в процессе тренировок и побед получает какие-то хорошие бонусы, они могут купить себе квартиру, машину. Это очень важно, чтобы ребенок оставался не обиженным. А в остальном – если они готовятся к крупным соревнованиям, то никогда не поедут на турнир, где просто платят за выступление. Я просто заставить их не могу, порой предлагаю, но они всегда отказываются. Я не наблюдаю в нашем виде спорта такого коммерческого момента, о котором Вы говорите, – в глобальном смысле этого слова.
– Наверное, художественная гимнастика этим выгодно отличается от других видов спорта. В огромном количестве видов спорта, например, в фигурном катании тренеры разъезжаются по разным странам, а спортсмены порой даже принимают гражданство других стран. Есть какая-нибудь принципиальная особенность в работе, в подходе к людям в вашей федерации?
– Трудно мне, наверное, определить эту разницу. Я думаю, что у нас весьма интеллектуальный вид спорта. И девочки настолько любят то, чем они занимаются, что у меня самое большое оскорбление в их адрес такое: "Видно, твое место где-то на дискотеке…" И все – уже слезы на глазах! Или еще обидно им бывает, когда я говорю: "Пора тебе ехать домой, к маме!"
– Перед вашими глазами прошло несколько поколений спортсменок. Формировались они в самых разных, скажем так, общественных условиях. Насколько вы чувствуете эту разницу. И вообще, и есть ли она? Вы же тренировали в советские времена и хорошо знаете эту кухню. Насколько она отражается на личности спортсменок?
– Отражается, и очень сильно! И я, и мои дети очень страдали от того, что существовала неправда – во всех наших интервью, поведении и так далее. Нам, например, выезжая за рубеж, нужно было говорить о том, что профессионального спорта в Советском Союзе, а существует только любительский, которым мы три раза в неделю занимаемся. Хотя мы это как минимум 325 дней в году сидели и тренировались на базе в Новогорске. И дети должны были говорить то же самое. А мне надо было им как-то объяснить, что и почему им надо говорить. То есть, их надо было учить обманывать! А это ужасно. Это раздвоение личности и неуважение не только к стране, в которой живешь, но и неуважение к человеку, который заставляет тебя обманывать.
Когда мы приезжали за рубеж, условия были на самом низком уровне. Например, чемоданы мы тащили с вокзала сами, у нас даже не было тележек. А тот, у кого были тележки, был просто счастливым человеком. А эти приготовления пищи в номерах, посещение магазина TATI в Париже, то есть, самого дешевого… Все это было очень неприятно по отношению к тому, что говорилось у нас в Советском Союзе. Говорилось-то, что это честнейшая страна… и так далее, и так далее…
Меня всегда поражает, когда на телевидении, в газетах некоторые журналисты или политические деятели начинают вспоминать, как было хорошо – было и то, и это... Да ничего не было хорошего! Просто люди боролись за свое общество, за свое имя, за своего тренера – но ни в коем случае не за правду. А сейчас все совершенно другое. Сейчас говорится детям все, что есть на самом деле, и мне сейчас очень легко работать. Я им говорю: "Как тебе не стыдно! Ты же знаешь, что где-то на улице есть какой-то ребенок, которого завтра заберут в детский дом, и у него не будет там никого и ничего. Как ты можешь, находясь на базе и получая все, не отдавать полностью силы и энергию, которой тебя с лихвой одарили природа и Господь Бог! Как ты можешь спать спокойно! И как ты можешь вообще жить на этом свете, зная, что ты не возвращаешь долг, который тебе дают авансом, вместо того, чтобы дать кому-то другому? Ты это можешь только потому, что эти другие, сидя в детдоме, увидят тебя на экране телевизора, когда ты поднимешь флаг, и они будут горды за свою страну. Только ради этого!". Вот так я иногда стараюсь воспитывать детей.
Ирина Винер – человек, умеющий полностью "растворяться" в достижениях своих учеников. Имена их гремели и гремят на весь мир: Яна Батыршина, Юлия Барсукова, Амина Зарипова, Алина Кабаева, Ирина Чащина, Евгения Канаева. Но их невероятные олимпийские достижения не затмевают имени их тренера. Собственно, и слова "тренер" тут недостаточно – само понятие "Винер" в современном спорте звучит куда более емко и насыщенно.
Ирина Винер – несгибаемый, как говорится, характер. Реформатору мировой художественной гимнастики без этого нельзя. Слишком много ей прошлось преодолеть – и творческие "каноны", и организационные барьеры. Постепенно ее новшества становились в спорте нормой, а конкуренты, отчаявшись обойти Винер в честной борьбе, порой пытались обыграть ее на "бюрократическом поле". Незадолго до Олимпиады в Пекине Международная федерация гимнастики (FIG) рассмотрела некие обвинения в адрес Винер, причем общественность так и не уяснила суть проблемы. Как понять расплывчатые формулировки: "некорректные высказывания по поводу устаревшего устава, правил и решений, а также агрессивное обращение со спортсменками"? Да, Винер, как говорится, "за словом в карман не лезет", и "отшить" оппонента может вполне качественно. Однако Президентский совет FIG ограничился предупреждением, хотя многие недоброжелатели российского тренера надеялись на дисквалификацию Винер. Но закрыть дорогу в Пекин ей не рискнули.
Не так давно Ирина Винер стала президентом Всероссийской Федерации художественной гимнастики России. По времени это практически совпало с избранием ее мужа, бизнесмена Алишера Усманова президентом Международной федерации фехтования.
– Насколько я знаю, на выборах за вас единогласно проголосовали все 88 делегатов конференции. Что-то переменилось после этого в работе Федерации?
– Я, в общем-то, негласно исполняла обязанности президента, так что революций ждать не стоит. Думаю, что перемены в моей жизни могут быть только в связи с тем, что я перестала быть президентом Международной федерации гимнастики. И я сейчас с удовольствием займусь тем, что я люблю, и что в своей жизни предпочла всему остальному – работой в зале, тренировками. Наверное, у меня будет больше времени заниматься работой, связанной с новым избранием. Раньше у меня четыре раза в год были выезды на совещания в Международной федерации. Это отнимало примерно неделю, что нарушало всю работу – и организационную, и тренировочную.
Но я постаралась в Международной федерации художественной гимнастики многое изменить. Появились великолепные, очень красивые купальники, вошли в обиход сложные элементы. Появились, наконец, Алина Кабаева с ее программой, Оля Капранова, сильные девочки, которые спортивную направленность, работу с предметом и технику работы телом и начали сочетать с созданием музыкального образа. Сейчас это все, как говорится, принято на вооружение и возведено в правило. А ведь это было вне правил, и потому не оценивалось. В общем, я со спокойной душой рассталась с Федерацией, тем более, что там остались, как говорится, наши люди. И теперь я полностью займусь тем, что буду работать с тремя командами. Это юниоры, девочки, которые подбираются уже ко взрослым, и уже взрослые девочки. Они продолжают тренироваться. Выбор талантов у нас огромный, и это позволяет взять на себя ответственность по отбору лучших из лучших.
– Художественная гимнастика считается одним из наиболее творческих видов спорта. Но вот в последние несколько десятков лет в спорт все больше внедряется коммерциализация. Насколько это, на ваш взгляд, меняет лицо современного спорта? И вообще насколько серьезно коммерциализация проникает или не проникает в художественную гимнастику?
– У нас на совещаниях несколько раз объявлялось, что такие страны, как Египет, Кипр, Перу приглашают наших тренеров на очень серьезные зарплаты. Можете себе представить, что ни один человек ко мне не подошел – ни открыто, ни тайно! – и не сказал, что хочет заработать и поехать куда-нибудь на очень серьезную зарплату. О чем это говорит? О том, что коммерциализация гимнастики, возможно и касается, но не в такой уж серьезной мере.
Вот недавно у нас двести человек приехало на курс переподготовки и восемьдесят восемь – на выборы, на конференцию. И ни один человек не захотел даже говорить на эту тему, хотя цифры были объявлены высокие – три тысячи евро в месяц. Это приличные деньги. Тренеры не захотел уехать ни из Кемерово, ни из Невинномысска, ни из самых отдаленных уголков страны. Из Якутска не хотят уезжать – на Кипр! Не знаю, чем это объяснить, но нашего тренерского состава коммерциализация не коснулась.
И главное то, что эти настроения, как бумеранг, возвращаются и к детям, то есть, к нашим спортсменкам. Наши девочки, конечно в процессе тренировок и побед получает какие-то хорошие бонусы, они могут купить себе квартиру, машину. Это очень важно, чтобы ребенок оставался не обиженным. А в остальном – если они готовятся к крупным соревнованиям, то никогда не поедут на турнир, где просто платят за выступление. Я просто заставить их не могу, порой предлагаю, но они всегда отказываются. Я не наблюдаю в нашем виде спорта такого коммерческого момента, о котором Вы говорите, – в глобальном смысле этого слова.
– Наверное, художественная гимнастика этим выгодно отличается от других видов спорта. В огромном количестве видов спорта, например, в фигурном катании тренеры разъезжаются по разным странам, а спортсмены порой даже принимают гражданство других стран. Есть какая-нибудь принципиальная особенность в работе, в подходе к людям в вашей федерации?
– Трудно мне, наверное, определить эту разницу. Я думаю, что у нас весьма интеллектуальный вид спорта. И девочки настолько любят то, чем они занимаются, что у меня самое большое оскорбление в их адрес такое: "Видно, твое место где-то на дискотеке…" И все – уже слезы на глазах! Или еще обидно им бывает, когда я говорю: "Пора тебе ехать домой, к маме!"
– Перед вашими глазами прошло несколько поколений спортсменок. Формировались они в самых разных, скажем так, общественных условиях. Насколько вы чувствуете эту разницу. И вообще, и есть ли она? Вы же тренировали в советские времена и хорошо знаете эту кухню. Насколько она отражается на личности спортсменок?
– Отражается, и очень сильно! И я, и мои дети очень страдали от того, что существовала неправда – во всех наших интервью, поведении и так далее. Нам, например, выезжая за рубеж, нужно было говорить о том, что профессионального спорта в Советском Союзе, а существует только любительский, которым мы три раза в неделю занимаемся. Хотя мы это как минимум 325 дней в году сидели и тренировались на базе в Новогорске. И дети должны были говорить то же самое. А мне надо было им как-то объяснить, что и почему им надо говорить. То есть, их надо было учить обманывать! А это ужасно. Это раздвоение личности и неуважение не только к стране, в которой живешь, но и неуважение к человеку, который заставляет тебя обманывать.
Когда мы приезжали за рубеж, условия были на самом низком уровне. Например, чемоданы мы тащили с вокзала сами, у нас даже не было тележек. А тот, у кого были тележки, был просто счастливым человеком. А эти приготовления пищи в номерах, посещение магазина TATI в Париже, то есть, самого дешевого… Все это было очень неприятно по отношению к тому, что говорилось у нас в Советском Союзе. Говорилось-то, что это честнейшая страна… и так далее, и так далее…
Меня всегда поражает, когда на телевидении, в газетах некоторые журналисты или политические деятели начинают вспоминать, как было хорошо – было и то, и это... Да ничего не было хорошего! Просто люди боролись за свое общество, за свое имя, за своего тренера – но ни в коем случае не за правду. А сейчас все совершенно другое. Сейчас говорится детям все, что есть на самом деле, и мне сейчас очень легко работать. Я им говорю: "Как тебе не стыдно! Ты же знаешь, что где-то на улице есть какой-то ребенок, которого завтра заберут в детский дом, и у него не будет там никого и ничего. Как ты можешь, находясь на базе и получая все, не отдавать полностью силы и энергию, которой тебя с лихвой одарили природа и Господь Бог! Как ты можешь спать спокойно! И как ты можешь вообще жить на этом свете, зная, что ты не возвращаешь долг, который тебе дают авансом, вместо того, чтобы дать кому-то другому? Ты это можешь только потому, что эти другие, сидя в детдоме, увидят тебя на экране телевизора, когда ты поднимешь флаг, и они будут горды за свою страну. Только ради этого!". Вот так я иногда стараюсь воспитывать детей.
