Владимир Кара-Мурза: Президент России Дмитрий Медведев подписал указ о создании на базе Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации самостоятельного Следственного комитета и внес в Государственную думу проект федерального закона "О следственном комитете Российской Федерации", сообщила в понедельник пресс-служба Кремля. Согласно законопроекту, Следственный комитет отделяется от Генеральной прокуратуры и начинает функционировать как самостоятельная структура. "Двухлетняя практика деятельности Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации показала необходимость более четкого разграничения функций прокурорского надзора и предварительного следствия", - говорится в сообщении кремлевской пресс-службы. "Функционирование следственного комитета вне системы прокуратуры Российской Федерации создаст необходимые условия для реализации полномочий прокуроров по надзору за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия, позволит повысить объективность следствия, тем самым обеспечивать законность в сфере уголовного судопроизводства и неукоснительное соблюдение конституционных прав граждан". За созданием Следственного комитета должно последовать выведение следствия из других правоохранительных органов с их последующих объединением на базе единого Следственного комитета, а также расширение функций прокурорского надзора. О том, обещает ли подлинную самостоятельность Следственного комитета сегодняшний указ президента Медведева, мы сегодня беседуем с Владимиром Калиниченко, бывшим следователем по особо важным делам Генпрокуратуры СССР и Алексеем Розуваном, генерал-лейтенантом милиции в отставке, членом думского комитета по безопасности, депутатом от фракции "Единая Россия". Как строилось следствие в Советском Союзе, и позволит ли новая система повысить объективность следствия?
Владимир Калиниченко: Прежде всего нужно сказать о том, что за 40 лет деятельности профессиональной я знаю эту тему, которая неоднократно обсуждалась, и рано или поздно ее нужно было решать – создание единого Следственного комитета. Почему он не создавался в течение этих сорока лет? Потому что было огромное противодействие различных силовых структур, каждая тянула одеяло на себя. То есть военная прокуратура и следователи были на содержании Министерства обороны, не хотело расставаться со следствием. Комитет государственной безопасности имел свое следствие, так же не хотел его терять. Щелоков пытался перетянуть предварительное расследование в МВД. Точно так же не хотела расставаться прокуратура. То есть все понимали, каким важным оружием в борьбе политической, внутренней является предварительное расследование. Поэтому создание Следственного комитета, мне представляется, было неизбежным. Хотя я должен сказать, что после развала Советского Союза по этому пути пошел первый Казахстан. Оказалось неудачным, и они вернулись на круги своя. Но это совершенно не означает, что принятое сегодня решение является неверным. Я думаю, что оно является правильным.
Но здесь нужно понимать, с моей точки зрения, одну очень существенную вещь. Когда создавался Следственный комитет при прокуратуре, то есть СКП который был, в нем была очень интересная ситуация – они были при прокуратуре, но фактически прокурорский надзор за деятельностью СКП отсутствовал. И поэтому внутри этой структуры возникли так называемые работники - это были не прокуроры, работники следственного комитета, которые осуществляли так называемый процессуальный контроль. Это было то же самое, что было в прокуратуре, только с несколько другим названием. Поэтому, чтобы много не говорить и пространно, я считаю, что создание Следственного комитета, во-первых, он безусловно должен быть единым. Я понимаю, что организационно это делать пока очень сложно, потому что для этого нужны здания, помещения, финансирование определенное. Это вопрос времени. Должно быть единое следствие, но при одном, с моей точки зрения, очень важном условии – при наличии действенного прокурорского надзора. То есть нужно вернуть прокуратуре реальные функции надзора за законностью и соответствующими возможностями реагирования на нарушения закона.
Если такой баланс будет соблюдаться, то есть "разделяй и властвуй", то тогда из Следственного комитета получится что-то путное. Но если этого не будет, то будет то, что мы имели, "хотели как лучше, а получилось как всегда". Потому что сама структура по вертикали будет защищать сама себя. И сегодня, работая, занимаясь адвокатской практикой, сталкиваясь с СКП, я могу сказать, что даже те ходатайства, жалобы, в которых я знаю, что я стопроцентно прав, они наталкиваются на неприятие руководителей различного ранга в СКП. И поэтому если не будет прокурорского надзора, мы получим такую же вертикаль, которая сложилась в милиции, где в условиях безнаказанности мы получили то, что мы имеем сегодня.
Владимир Кара-Мурза: Каковы были, по-вашему, недостатки прежнего положения вещей, когда Следственный комитет функционировал в системе прокуратуры Российской Федерации?
Алексей Розуван: Недостатки в основном заключались в том, что в одном ведомстве и расследование осуществлялось, и это же ведомство осуществляло надзор за своим следствием. Поэтому и суть реформы, которая произошла три года тому назад, заключалась в том, чтобы следствие было самостоятельным, и прокуратура осуществляла только лишь надзор. Это решение президента о создании Следственного комитета России, оно де-юре того факта, следствие практически было самостоятельным, и хотя было при прокуратуре, фактически действовало самостоятельно. И это, на мой взгляд, действительно первый шаг к тому, чтобы в перспективе создать единый Следственный комитет на базе Следственного комитета, который создан указом президента.
Владимир Кара-Мурза: Юрий Скуратов, бывший Генеральный прокурор Российской Федерации, считает, что сделан шаг в верном направлении.
Юрий Скуратов: Это правильное решение. Оно, во-первых, снимает целый блок серьезных вопросов о соответствии конституции. По поводу предыдущей реформы, когда следственный комитет был в рамках прокуратуры, это была нелепая конструкция, когда внутри единой жестко централизованной системы существовала самостоятельная автономная прокуратура и подразделение. Если реально будет обеспечено усиление прокурорского надзора, о чем говорил Бастрыкин, то это тоже будет правильно. Потому что внутриведомственный контроль показал свою полную несамостоятельность и ограниченность. Поэтому, я считаю, что это правильный шаг. Другое дело, что все преимущества от новой структуры можно получить только лишь тогда, когда реформа будет завершена, и туда будет присоединено следствие от МВД, ФСБ и наркоконтроля, тогда эта система сможет заработать на полную мощность. Но как шаг в этом направлении, правильный шаг, я готов поддержать это предложение.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвича Вячеслава.
Слушатель: Здравствуйте. Я бы хотел задать вопрос: сейчас очень многие боятся, что указ, в нем очень много недомолвок, что он напоминает соответствующий указ Сталина, 37 год. Почему - потому что комитет при президенте. Вы сто процентов уверены, что действия этого комитета будут контролироваться законоохраняемыми органами, прокуратурой или все будет то же самое - три человека от трех разных подразделений, внесудебная тройка и пошло дальше?
Владимир Кара-Мурза: Допустимо ли, чтобы следствие подчинялось лично одному из глав ветвей власти?
Владимир Калиниченко: Ну что вы, я думаю, что вопрос вообще так не стоит. И кстати, он даже не звучит в тех выступлениях, которые звучали у Дмитрия Медведева. Дело в том, что, я думаю, что председатель следственного комитета будет назначаться Советом федерации, указом президента, но с согласия или может быть напрямую назначаться Советом федерации. И поэтому речь не идет о подчинении президенту. Мы же не говорим, что у нас сегодня ФСБ подчиняется президенту. Дело в том, что президент курирует отдельные министерства напрямую, и здесь я ничего страшного в этом не вижу. Этого не будет, это не 37 год, нелепо было бы об этом говорить. Путь страна выбрала определенный, и это, я не знаю, такое расхожее мнение, что СКП создается при президенте Российской Федерации. Другой вопрос, что ни одна из структур в государстве не должна быть вне контроля, пусть контроль будет парламентский, пусть он будет верхней палаты, нижней палаты, пусть будет какое-то управление в администрации президента, куда будут поступать жалобы на руководителей следственного комитета, на действие на непринятие мер или нарушение законности следственным комитетом, прокурорского надзора. Я думаю, что речь об этом идет. Поэтому такая постановка вопроса мне представляется неверной. Это просто пока, я понимаю, что президент внес инициативы законодательные в Государственную думу, они не опубликованы и поэтому эти недомолвки сегодня, они возникают и особенно эти разговоры, что это какое-то возникновение авторитарной структуры, которая будет управляться одним из руководителей государства. Я думаю, что это совершенно не соответствует действительности.
Владимир Кара-Мурза: Как, по-вашему, должна строиться система подчиненности нового независимого самостоятельного следственного комитета?
Алексей Розуван: Подчиненность: в центре будет следственный комитет России, в регионах, в областях будут созданы следственные комитеты регионов и, соответственно, следственные комитеты городов и районов, которые будут подчиняться по вертикали так, как и существует сейчас, ничего нового не произойдет.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Тулы от радиослушателя Николая.
Слушатель: Добрый вечер. У меня вопрос к члену "Единой России". Почему, несмотря на громогласно объявленной президентом страны борьбы с коррупцией, в законе о коррупции отсутствуют основополагающие нормы о том, что коррупционер должен лишаться по конфискации своего неправедно нажитого имущества, а также члены его семьи? И второе: почему при признании президентом, что в стране тотальная коррупция, за больше чем год существования закона о борьбе с коррупцией нет ни одного громкого процесса, где бы фигурировали действительно представители высшей коррупционной власти, а не какие-то там шестерки местные?
Владимир Кара-Мурза: Облегчит ли создание Следственного комитета борьбу с коррупцией в нашей стране?
Алексей Розуван: Вопрос немножко не по теме, но я отвечу. Я думаю, что создание Следственного комитета действительно улучшит работу по расследованию коррупционных дел. Что касается вопроса конфискации имущества у коррупционеров, то лично мое мнение, конечно, необходимы нормы в уголовном кодексе, которые бы предусматривали конфискацию имущества у тех, кто привлекается за коррупцию. То есть как вид наказания, как это было в старом уголовном кодексе и, собственно говоря, над этим сейчас идет работа, много разных мнений, споров, я думаю, что в конце концов к этому мы придем, что конфискация будет определена как вид наказания, а не просто как вид возмещения преступно нажитого имущества. Что касается громких дел, то их не так уж мало, в средствах массовой информации об этом сообщается. Другой вопрос, что должно быть больше. И будет надеяться, что с созданием следственного комитета, этой новой структуры работа будет идти в этом направлении более успешно.
Владимир Кара-Мурза: Как по-вашему, препятствовало ли эффективной борьбе с коррупцией существование Следственного комитета внутри системы прокуратуры Российской Федерации?
Владимир Калиниченко: Нет, я думаю, что нет. Но свои огрехи были, были свои плюсы, были свои минусы. Кстати, о второй части вопроса нашего слушателя из Тулы, я позволю не согласиться с тем, что у нас сегодня существуют достаточно громкие уголовные дела. Дел, которые были в 70 годы, конечно, не было и нет. И я думаю, что создание следственного комитета как отдельной структуры, не будет способствовать возникновению громких коррупционных дел, которые у всех на слуху, только на слуху в разговорах, но не в завершении расследования и придания виновных суду. Потому что для этого нужна политическая воля, которой сегодня, к сожалению, нет. Поэтому такой вопрос с таким напряжением в голосе слушателя, он бурлит довольно часто, я слышу это постоянно, и вопросы такие задаются постоянно. Поэтому создание СК в этой ситуации ничего не исправит, нужно смотреть здесь в корень, в чем причина. И начинать борьбой с коррупцией заниматься действительно действенным путем, а не какими-то полумерами, которые в конечном итоге очень мало решают что-то в этих вопросах, в этих проблемах.
Владимир Кара-Мурза: Лев Пономарев, исполнительный директор движения "За права человека", предвидит острую борьбу кланов внутри правоохранительной системы.
Лев Пономарев: Пока идут игры внутри этой системы, мы можем надеяться только на некоторую борьбу каких-то чиновников или какие-то структуры, как сейчас Лужков и Кремль. Они там между собой выясняют отношения, и в это время суды стали принимать в Москве по митингам и демонстрациям разумные решения. Вот сейчас будет перестраиваться следственный комитет, будет борьба кланов, борьба каких-то фигур, в это время может быть какие-то люди в следственном комитете, чувствующие, что за ними не следят, они нормальные чиновники, они хотят заниматься профессиональной работой, на них давление будет ослаблено в этот момент, они нормально начнут проводить следственные действия, может быть против коррупционеров, дело Магнитского может быть в деле Морозова-Лещинского, в управлении делами президента. Поэтому какая-то щель, какая-то трещина будет. Но надеяться на какую-то перестройку глобальную, по-моему, не приходится.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Ленинградской области от радиослушателя Геннадия.
Слушатель: Добрый вечер. Хотелось бы спросить вот о чем: как скоро, на ваш взгляд, к следственному комитету, который будет образован в результате указа президента, присоединят следствие МВД и ФСБ?
Владимир Кара-Мурза: Какие вы видите перспективы нового законопроекта?
Алексей Розуван: Я считаю, что с этим вопросом спешить не надо. Дело в том, что следствие МВД занимает 80% от всех расследований уголовных дел и следственным комитетом Генпрокуратуры, наркоконтроля и ФСБ. Это наиболее распространенные преступления – это кражи, это разбой, это грабежи, хулиганства, мошенничества. И просто так механически определить какой-то срок и потом присоединить следствие - это недопустимо, это может отрицательно повлиять на оперативную обстановку, нарушить взаимодействие с оперативными аппаратами. Поэтому, на мой взгляд, должно просто происходить постепенно расширение Следственного комитета России. На мой взгляд, можно через какое-то время передать полностью расследование всех преступлений экономической направленности, хозяйственных преступлений, всех преступлений с коррупционной составляющей. И по мере того, как будут усваивать, переваривать, постепенно присоединять и все следствие. А так просто передать все следствие, у нас страна очень большая, оперативная обстановка непростая, и я думаю, что к этим вопросам надо подходить осторожно, вдумчиво и не спеша.
Владимир Кара-Мурза: Вы сказали, что нужен единый следственный орган, как скоро может последовать выведение следствия из других правоохранительных органов?
Владимир Калиниченко: Я сказал, что с моей точки зрения это вопрос чисто экономический и организационный. Потому что сейчас, я помню, когда создавался комитет по наркоконтролю и примерно полгода, а может быть больше, вот эта перетряска ведомственная только навредила борьбе с наркотиками. Отвечая, что говорил Лев Пономарев, вы знаете, мне что представляется, я вспоминаю советские времена, если ссорились прокурор области и начальник милиции, у них было отсутствие взаимопонимания, был обком партии, отдел административных органов. Их вызывали и призывали к нормализации взаимоотношений в пользу работы, которую они делали, в пользу дела. И если такого примирения не наступало, их обоих снимали с работы. Вот мне представляется, что у нас заработает нормально и милиция, и закон о милиции новый, и следственный комитет только при одном условии: если исчезнет ведомственное сокрытие ведомственных правонарушений, и если мы не будем бояться расставиться с теми людьми, которые совершают серьезные проступки, серьезные преступления. Сегодня кадровый резерв, пусть он не совсем удачный, но он достаточно большой, и вот если будет принципиальный подход к этим нарушениям, то не будет этого единого монстра, который будет решать все эти проблемы в государстве и в конечном итоге ущемлять права граждан и, как говорил Виктор Степанович Черномырдин, хотели как лучше, а получится как всегда. Вот это очень важное условие. Оно важно и для следственного комитета, и для милиции, и для других структур. Нельзя покрывать проступки и преступления, которые совершены внутри системы, во имя создания благополучия, видимости работы этой системы. Вот это самое основное, что мне представляется.
Владимир Кара-Мурза: Николай Волков, бывший следователь по особо важным делам при Генпрокуроре Российской Федерации, ждет продолжения поступательного процесса.
Николай Волков: Хотелось бы, что это был просто первый шаг для объединения общего следственного комитета, других тоже служб МВД, ФСБ и так далее. Конечно, правильно, теперь функции будут разделены, следствие будет заниматься следствием, прокурор будет надзирать, уже ведомственных никаких общих вопросов не будет. Давно надо было. Наверное, не все сразу, все апробировали постепенно, к этому шли, все в развитии познается. Путин тоже в свое время, видимо, нарабатывал. Нельзя сказать, что до Медведева эта реформа на месте стояла. Для этого иногда бывают годы, чтобы все это апробировать.
Владимир Кара-Мурза: Каков механизм обсуждения нового законопроекта Государственной думой?
Алексей Розуван: Собственно говоря, законопроект только поступил. Сейчас депутаты находятся в регионе, у нас региональная неделя. В понедельник мы приступаем к работе и на пленарных заседаниях, сначала рассматриваем в комитетах профильных, потом на пленарном заседании рассмотрим быстро, обычно президентские законы проходят вне очереди. Так что, я думаю, неделя на это дело уйдет, не больше.
Владимир Кара-Мурза: Предвидели ли вы недостатки той системы, которая создавалась три года назад, когда возник Следственный комитет при прокуратуре Российской Федерации?
Владимир Калиниченко: Я уже сказал, что когда был создан комитет при прокуратуре, но по смыслу, по изменениям, которые были внесены в процессуальный закон, вообще в закон, прокуратура была лишена надзора за следствием по сути дела и в милиции, и в ФСБ, и в прокуратуре, то есть весь надзор шел по вертикали. Поскольку существует много региональных подразделений следственных на местах, то в следственном комитете создались подразделения процессуального контроля. Там должны быть одни следователи, но там были не следователи, а чиновники, которые как бы осуществляли надзор, назывался он контролем, за теми же следователями. То есть то, что было в прокуратуре, стало создаваться в миниатюре в самом следственном комитете. То же самое существует в следственном комитете при МВД Российской Федерации, то же самое существует и в ФСБ. Поэтому здесь отсутствие прокурорского надзора подменяется ведомственным контролем. Он, показывает жизнь, абсолютно неэффективен и наоборот он способствует только нарушением законности и протаскиванием зачастую не совсем верных версий и идей и настойчивости в принятии решений, от которых попахивает политическим и каким-то социальным или может быть даже проплаченным заказом по тем или иным уголовным делам. Поэтому здесь необходимо, чтобы следователи были следователями, а надзор, если это будет все сделано сейчас в законе, здесь может что-то получиться, а надзор прокурорский будет прокурорским надзором. Потому что задача прокуратуры еще с Петра Первого, прокуратура – это око государство, прокуратура только наблюдает за единообразным применением законов. Форма нарушения закона - это уже вопрос бесспорный, но по крайней мере, отрегулировать его в законе легко можно, и тогда, я думаю, что что-то хорошее получится из этой затеи.
Владимир Кара-Мурза: А как бы вы оценили итоги деятельности Следственного комитета под руководством Александра Бастрыкина?
Алексей Розуван: В принципе я располагаю информацией, что следствие за эти три года доказало свою состоятельность и имеет неплохие результаты. Я располагаю информацией о работе следствия в Кировской области, депутатом от которой я являюсь, бываю у них на коллегии, при подведении итогов. Собственного говоря, в принципе мы исходим из того, что Следственный комитет при прокуратуре и в центре, и на местах работает успешно.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Брянской области от радиослушателя Алексея.
Слушатель: Здравствуйте. Я хочу сказать свое мнение. Если следственный комитет создается для расследования громких преступлений политических и других заказных преступлений, то я приветствую, обеими руками за. Но если это типа фикция, то знаете, незачем тратить бюджетные деньги на создание того, что не принесет эффективного результата.
Владимир Кара-Мурза: Какие категории дел должны, по вашему мнению, в первую очередь быть в ведении следственного комитета?
Владимир Калиниченко: Пока останется категория тех дел, которые были - должностные преступления, взятки, умышленные убийства, но это вопрос более, чем спорный. Сейчас перейдут дела новых преступлений в следственный комитет. Я думаю, что сама идея следственного комитета, как она сегодня озвучена президентом - это все-таки создание единого следствия по всей стране. Поэтому эта первая категория дел – это одна сторона медали. Если вы вспомните, в свое время Щелоков очень воевал за следствие и тогда преступления по делам несовершеннолетних и целый ряд категорий преступлений расследовались в прокуратуре. Щелоков именно в 70 годы поставил вопрос о передаче всего следствия в МВД. И это вызвало очень резкое противодействие тогда, у Щелокова этого не получилось. Но преступления несовершеннолетних и еще отдельные категории в МВД передали. То есть этот баланс сохранился. Но при создании следственного комитета целесообразно, чтобы с отходом части дел из юрисдикции следственного комитета туда постепенно может быть в течение полугода, может быть в течение года, когда государство может создать все по-разумному, то туда должно перейти все следствие, только тогда будет смысл.
Я слушал, что президентом говорилось в той части, что возможно какая-то категория дел останется в другом ведомстве, я думаю, что такой подход не совсем верный, потому что тогда не стоило бы городить весь этот огород. То есть нужно создавать единый следственный комитет как структуру. И все-таки посмотреть, что из этого получится, ничего страшного в этом эксперименте нет и не будет, я думаю, что пойдет только на пользу дела. Другой вопрос - это делают люди, там работают люди, поэтому особенно важным будет подбор кадров, руководителей следственного комитета, всех структур и тогда сможет заработать более-менее эффективно.
Владимир Кара-Мурза: Возможно ли в будущем расширение категорий дел, которые будут находиться в ведении Следственного комитета, кроме должностных преступлений, взяток, убийств и налоговых преступлений?
Алексей Розуван: Я уже говорил, что, на мой взгляд, так и должно происходить, увеличении компетенции дел, которые бы относились к следственному комитету. В первую очередь надо вести речь не о присоединении каких-то структур следственных того или иного ведомства, а о передаче категорий дел. На мой взгляд, это в первую очередь экономические преступления, можно вернуть со временем преступления в отношении несовершеннолетних, еще какую-то категорию дел и в зависимости от того, как будет Следственный комитет справляться и как будет переваривать эту массу дел, решать уже о передаче других дел. Так просто указом передать всю категорию дел, создать единый Следственный комитет, я считаю, что пока рано об этом говорить, надо все это делать постепенно.
Владимир Кара-Мурза: Илья Яшин, член политсовета движения "Солидарность", соавтор концепции реформы МВД, приветствует выделение следствия в отдельный орган.
Илья Яшин: Профессионалы милицейские, настоящие профессионалы, которые заслуживают уважения, в том числе те, кто помогал нам экспертными консультациями, давно говорят о необходимости следствия, вывеси его в отдельный орган. По сути создается аналог ФБР российский. Другой вопрос, что мотивация Медведева пока не очень понятна. Есть подозрение, что связана мотивация не с желанием улучшить работы правоохранительной системы, а с предстоящими выборами в Государственную думу, президентскими выборами. Медведев, возможно, решил увеличить свое влияние в силовом блоке, потому что подчиняться Следственный комитет будет напрямую президенту, и в этом смысле позиции Медведева немножко окрепли в коридорах власти. Так или иначе, это правильный шаг, но движение, тем не менее, в правильном направлении незаметно. Если та критика, которая звучала в адрес реформ правоохранительной системы, будет учтена, если Медведев продемонстрирует, что действительно он готов прислушаться к содержанию дискуссии, готов учитывать критику и проведет нормальную человеческую реформу МВД, честь ему и хвала.
Владимир Кара-Мурза: Вы вспомнили министра Щелокова, чем закончилась та реорганизация, о которой вы напомнили радиослушателям?
Владимир Калиниченко: Во-первых, там было несколько постановок вопроса. Щелоков настаивал на том, что привлечение к уголовной ответственности офицеров милиции должно происходить только с согласия министра и начальника МВД, одновременно он ставил вопрос о передаче всего следствия Министерству внутренних дел. Это была большая бы трагедия. Кстати, хочу напомнить, что после того, как предложение было в ЦК КПСС внесено, то очень интересно поступили в прокуратуре. Были проведены партийные собрания по всем прокуратурам областей союзных республик, и в ЦК КПСС ушли решения партийных собраний о том, что этого делать нельзя. Вот такая была форма противодействия перевода следственной системы МВД. И тогда этот вопрос отпал сам по себе, за исключением дел несовершеннолетних и еще категории дел, которая в МВД попала. Но я считаю, что в МВД следствия вообще не должно быть, потому что начальник органа внутренних дел всегда один, оперативные работники подчиняются ему, ему же подчиняются следователи. И все попытки сделать следствие в системе МВД самостоятельным, они ни к чему хорошему не привели. Поэтому, я думаю, что вопрос этот должен решиться однозначно, и все дела должны рассматриваться в Следственном комитете. И еще раз подчеркиваю, при наличии действенного прокурорского надзора. Я неоднократно это подчеркивал, потому что считаю самым главным и самым основным. Потому что суд сегодня, несмотря на то, что он дает санкции на аресты людей, на отдельные следственные действия, он надзором не занимается и не осуществляет его. И по сути дела сегодня судебные решения по делам уголовным превратились в пустую формальность, поверьте мне как бывшему следователю, как сегодня адвокату.
Владимир Кара-Мурза: Какова пропорция в количестве дел, которые находятся в ведении следственных органов МВД, ФСБ, Федеральной службу по контролю за наркотиками и в Следственном комитете при прокуратуре?
Алексей Розуван: Я скажу, что следствие МВД расследует 80% уголовных дел, остальные приходятся на категорию дел, которые расследуют прокуратура, наркоконтроль и федеральная служба безопасности. 80% дел расследует следствие Министерства внутренних дел. Поэтому это очень большой массив, многие преступления, которые требуют оперативного реагирования. Я уже говорил, грабежи, разбои, кражи, мошенничества, хулиганства и целый ряд других преступлений. Я согласен с выступающими, что надо создавать следственный комитет и передачу всех дел, но это делать постепенно, спокойно, без ущерба, без того, чтобы мы снизили раскрываемость преступлений. Речь не идет о том, чтобы создать структуру и потом радоваться, что мы ее создали. Ведь главная задача структуры, чтобы результат был, люди ждут от следственного комитета качественного расследования уголовных дел, привлечения к ответственности виновных, возмещения причиненного вреда. Вот эта цель ставится. Поэтому, создавая эту структуру, мы должны не забывать, ради чего мы создаем. С одной стороны, конечно, чтобы была соблюдена законность, чтобы не нарушались права граждан, но с другой стороны, чтобы зло было наказано, чтобы сигналы о совершенных преступлениях своевременно лежали у оперативной группы, следователей и оперативных работников, чтобы качественно проводился осмотр места происшествия, чтобы все следственно-оперативные мероприятия проводились, и люди почувствовали, что следствие и оперативный состав работают лучше и в интересах населения. Вот главная цель этих реформ, и в частности, указа о создании Следственного комитета.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвича Владимира Анатольевича.
Слушатель: Здравствуйте. У меня два вопроса. Первый вопрос: я слышу – категории дел, а я не чувствую человека, подсудимого, подследственного, насколько ему будет лучше, насколько ему будет справедливее. Выпадает человек из этого оборота вашего. А второе: меня очень волнует другая ситуация. Дело в том, что в моей практике мне пришлось столкнуться с судом, у нас был спор с одним предприятием по поводу использования изобретения в народном хозяйстве, и мы просили назначить техническую экспертизу комплексную с включением специалиста в технике в этой области, суд записал, а потом не использовал. И потом, когда в претензии написали, в жалобе, что не так сделано было, то, что вы думаете, пришли в суд, а там уже протокол переписан судьей, по сути дела сделан подлог. Вытащил лист и заменил на другой лист, где мы согласны с экспертизой. То есть получается, что у нас суды сами занимаются противозаконной деятельностью. Тогда я задаю вопрос: какие же мероприятия вы можете осуществлять, если суд, ОТК по существу дела, он сам бракованный?
Владимир Кара-Мурза: Заговорили о простом человеке, как по-вашему, возрастет ли защищенность подследственных от произвола правоохранительных органов?
Владимир Калиниченко: Я думаю, что само создание следственного комитета этого не обеспечит. Вот вопрос, который сейчас поставил последний слушатель, когда он сейчас сказал, я понимаю, к чему сводится смысл вопроса. Если совершается преступление судьей в виде подделки протокола, других судебных документов, он хотел бы, чтобы то ли следственный комитет, то ли органы прокуратуры, то ли какой-то орган на это реагировал. Но я как раз и говорил о том, что как только мы уйдем от вседозволенности, которая существует в тех или иных ведомствах, тогда люди поверят в то, что и судебная система, и следственный комитет, и прокурорский надзор в стране действительно работают надлежащим образом. А то, что сказал слушатель, имеет место быть, я могу приводить десятки примеров, когда рука руку моет, вроде бы суд отделен от следственного комитета прокуратуры, но когда человек начинает обращаться с жалобами и говорить, что так повели себя судьи, в следственном комитете на это не реагируют, пишут в прокуратуру, там тоже не реагируют. То есть система органов правоохранительных сама себя защищает корпоративно. Если это удастся преодолеть, тогда таких вопросов, как задавал последний наш слушатель, они будут возникать меньше или их вообще не будет.
Владимир Кара-Мурза: Кто, по-вашему, должен реагировать на злоупотребления в правоохранительных органах и судебных органах?
Алексей Розуван: На злоупотребления в правоохранительных органах в зависимости, кто совершил эти злоупотребления. Если речь идет о рядовом сотруднике, офицере, оперуполномоченном, следователе в системе МВД, прокуратуры, необходимо обратиться к вышестоящему руководителю, вышестоящему начальнику райотдела милиции, вышестоящему прокурору, где изложить суть жалобы. Если вас не устраивает тот ответ, который вы получили по своей жалобе, вы можете обратиться в суд. Не устраивает решение одного суда, можно обратиться в вышестоящий суд. То есть законом определен порядок обращения. Обычно на произвол со стороны следователей, оперативных работников реагируют прокуроры. Жалоба если ко мне поступает как к депутату, я направляю в органы прокуратуры и, как правило, реакция оперативная, разбираются, принимают необходимые меры.
Владимир Кара-Мурза: Адвокат Вадим Прохоров, член политсовета движения "Солидарность", призывает к общественному контролю над следствием.
Вадим Прохоров: Выделение Следственного комитета в отдельную самостоятельную структуру, а споры об этом идут давно, кстати, с советского времени, самое главное, чтобы деятельность всех должностных лиц Следственного комитета была подконтрольна прежде всего органам прокуратуры, что по факту в очень небольшой степени наблюдается сейчас после разделения прокуратуры. По сути контрольные функции прокурорские существенно ослабли, не говоря о том, что сама прокуратура нуждается в реформировании. Конечно же, нужно серьезнейшее внимание со стороны суда, то есть обжалование в порядке 125 УПК, чтобы было развито и не встречало никаких помех. В любом случае работа предстоит большая. Но насчет того, чего здесь больше, плюсов или минусов, конечно, можно спорить.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Нижегородской области от радиослушателя Владимира.
Слушатель: Здравствуйте. Владимир Иванович, я что-то не увидел, чтобы этот следственный комитет будет служить народу. Как милиция служила власти, так все и останется. И без гласности, контроля общества как милиция была бандформированием, так и останется.
Владимир Кара-Мурза: Каковы формы могут быть общественного контроля?
Владимир Калиниченко: Я ответить могу так: безусловно, то, что происходит в милиции, что происходит в судах, я говорил в этой передаче, именно вседозволенности, безнаказанности, отсутствия контроля надлежащего за действиями органов правоохранительных. И люди неслучайно задают вопросы и по милиции, и по прокуратуре, и по судам, и по следственному комитету. И вопрос звучит так, что следственный комитет тоже должен разворачиваться к человеку. Если будет такая закрытая структура, которая абсолютно закрыта от граждан, от контроля общественного, освещения своей деятельности, если следственный комитет поймет о том, чтобы нельзя, чтобы общался с людьми один человек по связям с прессой господин Марков, который менторским тоном говорит очень кратко те или иные сообщения, мы не видим живых следователей, живых людей, которые расследуют уголовные дела, их комментариев. То есть мы не видим общения следователей и следственного комитета с народом. Да, этот вопрос слушателя, он очень правомерен, что если будет создана какая-то закрытая структура вне граждан, то мы, люди, в нее просто не поверим. Поэтому здесь вопрос не организационный, а вопрос более человеческий, более правильный, кстати, к которому призывает президент - к определенной открытости и судебной деятельности, и милицейской деятельности, и прокурорской и, естественно, предстоящей будущего следственного комитета.
Владимир Кара-Мурза: Как вы считаете, уйдут ли теперь в прошлое скандалы, которые сопровождали соперничество между прокуратурой, прокурором Чайкой и следственным комитетом и Александром Бастрыкиным?
Алексей Розуван: Будем надеяться, что уйдут.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем москвича Дмитрия Викторовича.
Слушатель: Здравствуйте. Я как раз подвергся произволу прокуратуры, следственного отдела милиции в прошлом году из-за квартиры. На меня давление оказывали дубинкой, чтобы я писал, что он хочет, я писал практически не мои слова, а писал то, что он хотел сам. Я был послан в психушку из-за квартиры.
Владимир Кара-Мурза: Как по-вашему, когда исчезнет институт дознавателей в районных отделениях милиции?
Владимир Калиниченко: Насколько я сейчас знаю, вопрос стоит о расширении функций дознания. Кстати, когда речь идет о том, как будут взаимодействовать следствие и оперативные группы, я пошел бы по пути расширения дознания среди оперативных работников, то есть первоначальные следственные действия, осмотр места происшествия, задержание подозреваемого должны заниматься органы дознания. Они несколько шире понимаются - это и работники уголовного розыска. То есть различные оперативные службы органов внутренних дел или федеральной службы безопасности, они должны проводить первоначальные следственные действия. Вопрос взаимодействия со следственным аппаратом, когда было следствие в прокуратуре, была милиция, мы прекрасно взаимодействовали с оперативными работниками во имя решения общих задач, которые перед нами стояли. Поэтому здесь никаких сложностей, я считаю, не будет. А вот дознание как таковое, оно должно оставаться. Но если имеется в виду, может быть президент имел в виду, что в милиции дознание останется для определенной категории преступлений, которые, например, рассматриваются мировыми судьями, это какие-то легкие телесные повреждения, то есть определенная категория преступлений, которая останется в дознании – это, с моей точки зрения, будет тоже неправильным.
Если следствие должно быть в следственном комитете, должно быть все следствие в следственном комитете. А дознание должно быть дознанием в рамках закона, с соблюдением всех процессуальных норм, с последующей передачи дела для предварительного расследования в следственный комитет. Если только мы не шагнем в реформе дальше, то есть по системе Запада, допустим, американской, когда те или иные категории преступлений, которые совершаются в условиях очевидности, чтобы они без предварительного расследования сразу попадали для рассмотрения в суд. Но это вопрос очень сложный предстоящей судебной реформы, здесь, я думаю, что в этом направлении будем продвигаться, и эта проблема должна быть решена, как она решается в большинстве стран. То есть не затягивать предварительное расследование по категории дел, которые никакой сложности не представляют для расследования и могут быть рассмотрены достаточно быстро, эффективно в том или ином суде.
Владимир Кара-Мурза: Адвокат Владимир Волков, бывший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры России, предвидел развитие событий по нынешнему сценарию.
Владимир Волков: Очень правильное решение. Я в свое время еще при Сорокине Олеге Васильевиче, который был заместителем генерального прокурора как раз по направлению следствия, я, например, об этом говорил с ним, что надо так, как сейчас поступили. Он был совершенно другого мнения. Так что я считаю, что разделение приведет к тому, что наконец-то прокуроры вынуждены будут качественно заниматься надзором за следствием, а так они одной веревкой связаны. Потому что, совершая ошибки, следствие втягивает как такового и прокурора. Обоих надо убирать, и Бастрыкина, и Чайку, потому что три года занимались перетягиванием одеяла друг на друга.
Владимир Кара-Мурза: Как по-вашему, нуждался ли законопроект о Следственном комитете всенародного обсуждения, как это было с законом о полиции или это дело специалистов и профессионалов?
Алексей Розуван: Я думаю, что это все-таки дело специалистов и профессионалов. Достаточно обсуждения такого, как мы проводим сегодня. Сегодня много информации об этом идет в печатных средствах массовой информации, по телевидению. Граждане вправе высказать свои пожелания, замечания. Но на мой взгляд, широкого обсуждения как закон о полиции следственный комитет не нуждается - это действительно удел специалистов.
Владимир Кара-Мурза: Как по-вашему, понятен ли новый законопроект широкой общественности российской и требуется ли какая-то дискуссия вокруг него?
Владимир Калиниченко: Вы знаете, я отвечу точно так же. Сегодня, когда обсуждаются вопросы о конфискации, я смотрю последнее время передачи по центральному телевидению, когда сугубо правовые вопросы становятся предметом обсуждения людей, очень далеких от этих проблем. Они не хотят понять, что и уголовные процессы, уголовное право, криминология, криминалистика – это такая же наука, как и медицина, и любые отрасли науки. Поэтому есть вещи, закон о милиции, когда обсуждается широкой общественностью, в этом смысл какой-то есть, он затрагивает интересы миллионов граждан, миллионов жителей нашей страны. Но создание Следственного комитета, пожелания людей должны быть в отношении конфискации, вопрос применения конфискации, по какой категории преступлений да, по какой нет, и другие специфичные вопросы, они настолько сугубо ведомственные, они настолько профессиональные, что они должны отдаваться на откуп специалистам.
Владимир Калиниченко: Прежде всего нужно сказать о том, что за 40 лет деятельности профессиональной я знаю эту тему, которая неоднократно обсуждалась, и рано или поздно ее нужно было решать – создание единого Следственного комитета. Почему он не создавался в течение этих сорока лет? Потому что было огромное противодействие различных силовых структур, каждая тянула одеяло на себя. То есть военная прокуратура и следователи были на содержании Министерства обороны, не хотело расставаться со следствием. Комитет государственной безопасности имел свое следствие, так же не хотел его терять. Щелоков пытался перетянуть предварительное расследование в МВД. Точно так же не хотела расставаться прокуратура. То есть все понимали, каким важным оружием в борьбе политической, внутренней является предварительное расследование. Поэтому создание Следственного комитета, мне представляется, было неизбежным. Хотя я должен сказать, что после развала Советского Союза по этому пути пошел первый Казахстан. Оказалось неудачным, и они вернулись на круги своя. Но это совершенно не означает, что принятое сегодня решение является неверным. Я думаю, что оно является правильным.
Но здесь нужно понимать, с моей точки зрения, одну очень существенную вещь. Когда создавался Следственный комитет при прокуратуре, то есть СКП который был, в нем была очень интересная ситуация – они были при прокуратуре, но фактически прокурорский надзор за деятельностью СКП отсутствовал. И поэтому внутри этой структуры возникли так называемые работники - это были не прокуроры, работники следственного комитета, которые осуществляли так называемый процессуальный контроль. Это было то же самое, что было в прокуратуре, только с несколько другим названием. Поэтому, чтобы много не говорить и пространно, я считаю, что создание Следственного комитета, во-первых, он безусловно должен быть единым. Я понимаю, что организационно это делать пока очень сложно, потому что для этого нужны здания, помещения, финансирование определенное. Это вопрос времени. Должно быть единое следствие, но при одном, с моей точки зрения, очень важном условии – при наличии действенного прокурорского надзора. То есть нужно вернуть прокуратуре реальные функции надзора за законностью и соответствующими возможностями реагирования на нарушения закона.
Если такой баланс будет соблюдаться, то есть "разделяй и властвуй", то тогда из Следственного комитета получится что-то путное. Но если этого не будет, то будет то, что мы имели, "хотели как лучше, а получилось как всегда". Потому что сама структура по вертикали будет защищать сама себя. И сегодня, работая, занимаясь адвокатской практикой, сталкиваясь с СКП, я могу сказать, что даже те ходатайства, жалобы, в которых я знаю, что я стопроцентно прав, они наталкиваются на неприятие руководителей различного ранга в СКП. И поэтому если не будет прокурорского надзора, мы получим такую же вертикаль, которая сложилась в милиции, где в условиях безнаказанности мы получили то, что мы имеем сегодня.
Владимир Кара-Мурза: Каковы были, по-вашему, недостатки прежнего положения вещей, когда Следственный комитет функционировал в системе прокуратуры Российской Федерации?
Алексей Розуван: Недостатки в основном заключались в том, что в одном ведомстве и расследование осуществлялось, и это же ведомство осуществляло надзор за своим следствием. Поэтому и суть реформы, которая произошла три года тому назад, заключалась в том, чтобы следствие было самостоятельным, и прокуратура осуществляла только лишь надзор. Это решение президента о создании Следственного комитета России, оно де-юре того факта, следствие практически было самостоятельным, и хотя было при прокуратуре, фактически действовало самостоятельно. И это, на мой взгляд, действительно первый шаг к тому, чтобы в перспективе создать единый Следственный комитет на базе Следственного комитета, который создан указом президента.
Владимир Кара-Мурза: Юрий Скуратов, бывший Генеральный прокурор Российской Федерации, считает, что сделан шаг в верном направлении.
Юрий Скуратов: Это правильное решение. Оно, во-первых, снимает целый блок серьезных вопросов о соответствии конституции. По поводу предыдущей реформы, когда следственный комитет был в рамках прокуратуры, это была нелепая конструкция, когда внутри единой жестко централизованной системы существовала самостоятельная автономная прокуратура и подразделение. Если реально будет обеспечено усиление прокурорского надзора, о чем говорил Бастрыкин, то это тоже будет правильно. Потому что внутриведомственный контроль показал свою полную несамостоятельность и ограниченность. Поэтому, я считаю, что это правильный шаг. Другое дело, что все преимущества от новой структуры можно получить только лишь тогда, когда реформа будет завершена, и туда будет присоединено следствие от МВД, ФСБ и наркоконтроля, тогда эта система сможет заработать на полную мощность. Но как шаг в этом направлении, правильный шаг, я готов поддержать это предложение.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвича Вячеслава.
Слушатель: Здравствуйте. Я бы хотел задать вопрос: сейчас очень многие боятся, что указ, в нем очень много недомолвок, что он напоминает соответствующий указ Сталина, 37 год. Почему - потому что комитет при президенте. Вы сто процентов уверены, что действия этого комитета будут контролироваться законоохраняемыми органами, прокуратурой или все будет то же самое - три человека от трех разных подразделений, внесудебная тройка и пошло дальше?
Владимир Кара-Мурза: Допустимо ли, чтобы следствие подчинялось лично одному из глав ветвей власти?
Владимир Калиниченко: Ну что вы, я думаю, что вопрос вообще так не стоит. И кстати, он даже не звучит в тех выступлениях, которые звучали у Дмитрия Медведева. Дело в том, что, я думаю, что председатель следственного комитета будет назначаться Советом федерации, указом президента, но с согласия или может быть напрямую назначаться Советом федерации. И поэтому речь не идет о подчинении президенту. Мы же не говорим, что у нас сегодня ФСБ подчиняется президенту. Дело в том, что президент курирует отдельные министерства напрямую, и здесь я ничего страшного в этом не вижу. Этого не будет, это не 37 год, нелепо было бы об этом говорить. Путь страна выбрала определенный, и это, я не знаю, такое расхожее мнение, что СКП создается при президенте Российской Федерации. Другой вопрос, что ни одна из структур в государстве не должна быть вне контроля, пусть контроль будет парламентский, пусть он будет верхней палаты, нижней палаты, пусть будет какое-то управление в администрации президента, куда будут поступать жалобы на руководителей следственного комитета, на действие на непринятие мер или нарушение законности следственным комитетом, прокурорского надзора. Я думаю, что речь об этом идет. Поэтому такая постановка вопроса мне представляется неверной. Это просто пока, я понимаю, что президент внес инициативы законодательные в Государственную думу, они не опубликованы и поэтому эти недомолвки сегодня, они возникают и особенно эти разговоры, что это какое-то возникновение авторитарной структуры, которая будет управляться одним из руководителей государства. Я думаю, что это совершенно не соответствует действительности.
Владимир Кара-Мурза: Как, по-вашему, должна строиться система подчиненности нового независимого самостоятельного следственного комитета?
Алексей Розуван: Подчиненность: в центре будет следственный комитет России, в регионах, в областях будут созданы следственные комитеты регионов и, соответственно, следственные комитеты городов и районов, которые будут подчиняться по вертикали так, как и существует сейчас, ничего нового не произойдет.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Тулы от радиослушателя Николая.
Слушатель: Добрый вечер. У меня вопрос к члену "Единой России". Почему, несмотря на громогласно объявленной президентом страны борьбы с коррупцией, в законе о коррупции отсутствуют основополагающие нормы о том, что коррупционер должен лишаться по конфискации своего неправедно нажитого имущества, а также члены его семьи? И второе: почему при признании президентом, что в стране тотальная коррупция, за больше чем год существования закона о борьбе с коррупцией нет ни одного громкого процесса, где бы фигурировали действительно представители высшей коррупционной власти, а не какие-то там шестерки местные?
Владимир Кара-Мурза: Облегчит ли создание Следственного комитета борьбу с коррупцией в нашей стране?
Алексей Розуван: Вопрос немножко не по теме, но я отвечу. Я думаю, что создание Следственного комитета действительно улучшит работу по расследованию коррупционных дел. Что касается вопроса конфискации имущества у коррупционеров, то лично мое мнение, конечно, необходимы нормы в уголовном кодексе, которые бы предусматривали конфискацию имущества у тех, кто привлекается за коррупцию. То есть как вид наказания, как это было в старом уголовном кодексе и, собственно говоря, над этим сейчас идет работа, много разных мнений, споров, я думаю, что в конце концов к этому мы придем, что конфискация будет определена как вид наказания, а не просто как вид возмещения преступно нажитого имущества. Что касается громких дел, то их не так уж мало, в средствах массовой информации об этом сообщается. Другой вопрос, что должно быть больше. И будет надеяться, что с созданием следственного комитета, этой новой структуры работа будет идти в этом направлении более успешно.
Владимир Кара-Мурза: Как по-вашему, препятствовало ли эффективной борьбе с коррупцией существование Следственного комитета внутри системы прокуратуры Российской Федерации?
Владимир Калиниченко: Нет, я думаю, что нет. Но свои огрехи были, были свои плюсы, были свои минусы. Кстати, о второй части вопроса нашего слушателя из Тулы, я позволю не согласиться с тем, что у нас сегодня существуют достаточно громкие уголовные дела. Дел, которые были в 70 годы, конечно, не было и нет. И я думаю, что создание следственного комитета как отдельной структуры, не будет способствовать возникновению громких коррупционных дел, которые у всех на слуху, только на слуху в разговорах, но не в завершении расследования и придания виновных суду. Потому что для этого нужна политическая воля, которой сегодня, к сожалению, нет. Поэтому такой вопрос с таким напряжением в голосе слушателя, он бурлит довольно часто, я слышу это постоянно, и вопросы такие задаются постоянно. Поэтому создание СК в этой ситуации ничего не исправит, нужно смотреть здесь в корень, в чем причина. И начинать борьбой с коррупцией заниматься действительно действенным путем, а не какими-то полумерами, которые в конечном итоге очень мало решают что-то в этих вопросах, в этих проблемах.
Владимир Кара-Мурза: Лев Пономарев, исполнительный директор движения "За права человека", предвидит острую борьбу кланов внутри правоохранительной системы.
Лев Пономарев: Пока идут игры внутри этой системы, мы можем надеяться только на некоторую борьбу каких-то чиновников или какие-то структуры, как сейчас Лужков и Кремль. Они там между собой выясняют отношения, и в это время суды стали принимать в Москве по митингам и демонстрациям разумные решения. Вот сейчас будет перестраиваться следственный комитет, будет борьба кланов, борьба каких-то фигур, в это время может быть какие-то люди в следственном комитете, чувствующие, что за ними не следят, они нормальные чиновники, они хотят заниматься профессиональной работой, на них давление будет ослаблено в этот момент, они нормально начнут проводить следственные действия, может быть против коррупционеров, дело Магнитского может быть в деле Морозова-Лещинского, в управлении делами президента. Поэтому какая-то щель, какая-то трещина будет. Но надеяться на какую-то перестройку глобальную, по-моему, не приходится.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Ленинградской области от радиослушателя Геннадия.
Слушатель: Добрый вечер. Хотелось бы спросить вот о чем: как скоро, на ваш взгляд, к следственному комитету, который будет образован в результате указа президента, присоединят следствие МВД и ФСБ?
Владимир Кара-Мурза: Какие вы видите перспективы нового законопроекта?
Алексей Розуван: Я считаю, что с этим вопросом спешить не надо. Дело в том, что следствие МВД занимает 80% от всех расследований уголовных дел и следственным комитетом Генпрокуратуры, наркоконтроля и ФСБ. Это наиболее распространенные преступления – это кражи, это разбой, это грабежи, хулиганства, мошенничества. И просто так механически определить какой-то срок и потом присоединить следствие - это недопустимо, это может отрицательно повлиять на оперативную обстановку, нарушить взаимодействие с оперативными аппаратами. Поэтому, на мой взгляд, должно просто происходить постепенно расширение Следственного комитета России. На мой взгляд, можно через какое-то время передать полностью расследование всех преступлений экономической направленности, хозяйственных преступлений, всех преступлений с коррупционной составляющей. И по мере того, как будут усваивать, переваривать, постепенно присоединять и все следствие. А так просто передать все следствие, у нас страна очень большая, оперативная обстановка непростая, и я думаю, что к этим вопросам надо подходить осторожно, вдумчиво и не спеша.
Владимир Кара-Мурза: Вы сказали, что нужен единый следственный орган, как скоро может последовать выведение следствия из других правоохранительных органов?
Владимир Калиниченко: Я сказал, что с моей точки зрения это вопрос чисто экономический и организационный. Потому что сейчас, я помню, когда создавался комитет по наркоконтролю и примерно полгода, а может быть больше, вот эта перетряска ведомственная только навредила борьбе с наркотиками. Отвечая, что говорил Лев Пономарев, вы знаете, мне что представляется, я вспоминаю советские времена, если ссорились прокурор области и начальник милиции, у них было отсутствие взаимопонимания, был обком партии, отдел административных органов. Их вызывали и призывали к нормализации взаимоотношений в пользу работы, которую они делали, в пользу дела. И если такого примирения не наступало, их обоих снимали с работы. Вот мне представляется, что у нас заработает нормально и милиция, и закон о милиции новый, и следственный комитет только при одном условии: если исчезнет ведомственное сокрытие ведомственных правонарушений, и если мы не будем бояться расставиться с теми людьми, которые совершают серьезные проступки, серьезные преступления. Сегодня кадровый резерв, пусть он не совсем удачный, но он достаточно большой, и вот если будет принципиальный подход к этим нарушениям, то не будет этого единого монстра, который будет решать все эти проблемы в государстве и в конечном итоге ущемлять права граждан и, как говорил Виктор Степанович Черномырдин, хотели как лучше, а получится как всегда. Вот это очень важное условие. Оно важно и для следственного комитета, и для милиции, и для других структур. Нельзя покрывать проступки и преступления, которые совершены внутри системы, во имя создания благополучия, видимости работы этой системы. Вот это самое основное, что мне представляется.
Владимир Кара-Мурза: Николай Волков, бывший следователь по особо важным делам при Генпрокуроре Российской Федерации, ждет продолжения поступательного процесса.
Николай Волков: Хотелось бы, что это был просто первый шаг для объединения общего следственного комитета, других тоже служб МВД, ФСБ и так далее. Конечно, правильно, теперь функции будут разделены, следствие будет заниматься следствием, прокурор будет надзирать, уже ведомственных никаких общих вопросов не будет. Давно надо было. Наверное, не все сразу, все апробировали постепенно, к этому шли, все в развитии познается. Путин тоже в свое время, видимо, нарабатывал. Нельзя сказать, что до Медведева эта реформа на месте стояла. Для этого иногда бывают годы, чтобы все это апробировать.
Владимир Кара-Мурза: Каков механизм обсуждения нового законопроекта Государственной думой?
Алексей Розуван: Собственно говоря, законопроект только поступил. Сейчас депутаты находятся в регионе, у нас региональная неделя. В понедельник мы приступаем к работе и на пленарных заседаниях, сначала рассматриваем в комитетах профильных, потом на пленарном заседании рассмотрим быстро, обычно президентские законы проходят вне очереди. Так что, я думаю, неделя на это дело уйдет, не больше.
Владимир Кара-Мурза: Предвидели ли вы недостатки той системы, которая создавалась три года назад, когда возник Следственный комитет при прокуратуре Российской Федерации?
Владимир Калиниченко: Я уже сказал, что когда был создан комитет при прокуратуре, но по смыслу, по изменениям, которые были внесены в процессуальный закон, вообще в закон, прокуратура была лишена надзора за следствием по сути дела и в милиции, и в ФСБ, и в прокуратуре, то есть весь надзор шел по вертикали. Поскольку существует много региональных подразделений следственных на местах, то в следственном комитете создались подразделения процессуального контроля. Там должны быть одни следователи, но там были не следователи, а чиновники, которые как бы осуществляли надзор, назывался он контролем, за теми же следователями. То есть то, что было в прокуратуре, стало создаваться в миниатюре в самом следственном комитете. То же самое существует в следственном комитете при МВД Российской Федерации, то же самое существует и в ФСБ. Поэтому здесь отсутствие прокурорского надзора подменяется ведомственным контролем. Он, показывает жизнь, абсолютно неэффективен и наоборот он способствует только нарушением законности и протаскиванием зачастую не совсем верных версий и идей и настойчивости в принятии решений, от которых попахивает политическим и каким-то социальным или может быть даже проплаченным заказом по тем или иным уголовным делам. Поэтому здесь необходимо, чтобы следователи были следователями, а надзор, если это будет все сделано сейчас в законе, здесь может что-то получиться, а надзор прокурорский будет прокурорским надзором. Потому что задача прокуратуры еще с Петра Первого, прокуратура – это око государство, прокуратура только наблюдает за единообразным применением законов. Форма нарушения закона - это уже вопрос бесспорный, но по крайней мере, отрегулировать его в законе легко можно, и тогда, я думаю, что что-то хорошее получится из этой затеи.
Владимир Кара-Мурза: А как бы вы оценили итоги деятельности Следственного комитета под руководством Александра Бастрыкина?
Алексей Розуван: В принципе я располагаю информацией, что следствие за эти три года доказало свою состоятельность и имеет неплохие результаты. Я располагаю информацией о работе следствия в Кировской области, депутатом от которой я являюсь, бываю у них на коллегии, при подведении итогов. Собственного говоря, в принципе мы исходим из того, что Следственный комитет при прокуратуре и в центре, и на местах работает успешно.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Брянской области от радиослушателя Алексея.
Слушатель: Здравствуйте. Я хочу сказать свое мнение. Если следственный комитет создается для расследования громких преступлений политических и других заказных преступлений, то я приветствую, обеими руками за. Но если это типа фикция, то знаете, незачем тратить бюджетные деньги на создание того, что не принесет эффективного результата.
Владимир Кара-Мурза: Какие категории дел должны, по вашему мнению, в первую очередь быть в ведении следственного комитета?
Владимир Калиниченко: Пока останется категория тех дел, которые были - должностные преступления, взятки, умышленные убийства, но это вопрос более, чем спорный. Сейчас перейдут дела новых преступлений в следственный комитет. Я думаю, что сама идея следственного комитета, как она сегодня озвучена президентом - это все-таки создание единого следствия по всей стране. Поэтому эта первая категория дел – это одна сторона медали. Если вы вспомните, в свое время Щелоков очень воевал за следствие и тогда преступления по делам несовершеннолетних и целый ряд категорий преступлений расследовались в прокуратуре. Щелоков именно в 70 годы поставил вопрос о передаче всего следствия в МВД. И это вызвало очень резкое противодействие тогда, у Щелокова этого не получилось. Но преступления несовершеннолетних и еще отдельные категории в МВД передали. То есть этот баланс сохранился. Но при создании следственного комитета целесообразно, чтобы с отходом части дел из юрисдикции следственного комитета туда постепенно может быть в течение полугода, может быть в течение года, когда государство может создать все по-разумному, то туда должно перейти все следствие, только тогда будет смысл.
Я слушал, что президентом говорилось в той части, что возможно какая-то категория дел останется в другом ведомстве, я думаю, что такой подход не совсем верный, потому что тогда не стоило бы городить весь этот огород. То есть нужно создавать единый следственный комитет как структуру. И все-таки посмотреть, что из этого получится, ничего страшного в этом эксперименте нет и не будет, я думаю, что пойдет только на пользу дела. Другой вопрос - это делают люди, там работают люди, поэтому особенно важным будет подбор кадров, руководителей следственного комитета, всех структур и тогда сможет заработать более-менее эффективно.
Владимир Кара-Мурза: Возможно ли в будущем расширение категорий дел, которые будут находиться в ведении Следственного комитета, кроме должностных преступлений, взяток, убийств и налоговых преступлений?
Алексей Розуван: Я уже говорил, что, на мой взгляд, так и должно происходить, увеличении компетенции дел, которые бы относились к следственному комитету. В первую очередь надо вести речь не о присоединении каких-то структур следственных того или иного ведомства, а о передаче категорий дел. На мой взгляд, это в первую очередь экономические преступления, можно вернуть со временем преступления в отношении несовершеннолетних, еще какую-то категорию дел и в зависимости от того, как будет Следственный комитет справляться и как будет переваривать эту массу дел, решать уже о передаче других дел. Так просто указом передать всю категорию дел, создать единый Следственный комитет, я считаю, что пока рано об этом говорить, надо все это делать постепенно.
Владимир Кара-Мурза: Илья Яшин, член политсовета движения "Солидарность", соавтор концепции реформы МВД, приветствует выделение следствия в отдельный орган.
Илья Яшин: Профессионалы милицейские, настоящие профессионалы, которые заслуживают уважения, в том числе те, кто помогал нам экспертными консультациями, давно говорят о необходимости следствия, вывеси его в отдельный орган. По сути создается аналог ФБР российский. Другой вопрос, что мотивация Медведева пока не очень понятна. Есть подозрение, что связана мотивация не с желанием улучшить работы правоохранительной системы, а с предстоящими выборами в Государственную думу, президентскими выборами. Медведев, возможно, решил увеличить свое влияние в силовом блоке, потому что подчиняться Следственный комитет будет напрямую президенту, и в этом смысле позиции Медведева немножко окрепли в коридорах власти. Так или иначе, это правильный шаг, но движение, тем не менее, в правильном направлении незаметно. Если та критика, которая звучала в адрес реформ правоохранительной системы, будет учтена, если Медведев продемонстрирует, что действительно он готов прислушаться к содержанию дискуссии, готов учитывать критику и проведет нормальную человеческую реформу МВД, честь ему и хвала.
Владимир Кара-Мурза: Вы вспомнили министра Щелокова, чем закончилась та реорганизация, о которой вы напомнили радиослушателям?
Владимир Калиниченко: Во-первых, там было несколько постановок вопроса. Щелоков настаивал на том, что привлечение к уголовной ответственности офицеров милиции должно происходить только с согласия министра и начальника МВД, одновременно он ставил вопрос о передаче всего следствия Министерству внутренних дел. Это была большая бы трагедия. Кстати, хочу напомнить, что после того, как предложение было в ЦК КПСС внесено, то очень интересно поступили в прокуратуре. Были проведены партийные собрания по всем прокуратурам областей союзных республик, и в ЦК КПСС ушли решения партийных собраний о том, что этого делать нельзя. Вот такая была форма противодействия перевода следственной системы МВД. И тогда этот вопрос отпал сам по себе, за исключением дел несовершеннолетних и еще категории дел, которая в МВД попала. Но я считаю, что в МВД следствия вообще не должно быть, потому что начальник органа внутренних дел всегда один, оперативные работники подчиняются ему, ему же подчиняются следователи. И все попытки сделать следствие в системе МВД самостоятельным, они ни к чему хорошему не привели. Поэтому, я думаю, что вопрос этот должен решиться однозначно, и все дела должны рассматриваться в Следственном комитете. И еще раз подчеркиваю, при наличии действенного прокурорского надзора. Я неоднократно это подчеркивал, потому что считаю самым главным и самым основным. Потому что суд сегодня, несмотря на то, что он дает санкции на аресты людей, на отдельные следственные действия, он надзором не занимается и не осуществляет его. И по сути дела сегодня судебные решения по делам уголовным превратились в пустую формальность, поверьте мне как бывшему следователю, как сегодня адвокату.
Владимир Кара-Мурза: Какова пропорция в количестве дел, которые находятся в ведении следственных органов МВД, ФСБ, Федеральной службу по контролю за наркотиками и в Следственном комитете при прокуратуре?
Алексей Розуван: Я скажу, что следствие МВД расследует 80% уголовных дел, остальные приходятся на категорию дел, которые расследуют прокуратура, наркоконтроль и федеральная служба безопасности. 80% дел расследует следствие Министерства внутренних дел. Поэтому это очень большой массив, многие преступления, которые требуют оперативного реагирования. Я уже говорил, грабежи, разбои, кражи, мошенничества, хулиганства и целый ряд других преступлений. Я согласен с выступающими, что надо создавать следственный комитет и передачу всех дел, но это делать постепенно, спокойно, без ущерба, без того, чтобы мы снизили раскрываемость преступлений. Речь не идет о том, чтобы создать структуру и потом радоваться, что мы ее создали. Ведь главная задача структуры, чтобы результат был, люди ждут от следственного комитета качественного расследования уголовных дел, привлечения к ответственности виновных, возмещения причиненного вреда. Вот эта цель ставится. Поэтому, создавая эту структуру, мы должны не забывать, ради чего мы создаем. С одной стороны, конечно, чтобы была соблюдена законность, чтобы не нарушались права граждан, но с другой стороны, чтобы зло было наказано, чтобы сигналы о совершенных преступлениях своевременно лежали у оперативной группы, следователей и оперативных работников, чтобы качественно проводился осмотр места происшествия, чтобы все следственно-оперативные мероприятия проводились, и люди почувствовали, что следствие и оперативный состав работают лучше и в интересах населения. Вот главная цель этих реформ, и в частности, указа о создании Следственного комитета.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвича Владимира Анатольевича.
Слушатель: Здравствуйте. У меня два вопроса. Первый вопрос: я слышу – категории дел, а я не чувствую человека, подсудимого, подследственного, насколько ему будет лучше, насколько ему будет справедливее. Выпадает человек из этого оборота вашего. А второе: меня очень волнует другая ситуация. Дело в том, что в моей практике мне пришлось столкнуться с судом, у нас был спор с одним предприятием по поводу использования изобретения в народном хозяйстве, и мы просили назначить техническую экспертизу комплексную с включением специалиста в технике в этой области, суд записал, а потом не использовал. И потом, когда в претензии написали, в жалобе, что не так сделано было, то, что вы думаете, пришли в суд, а там уже протокол переписан судьей, по сути дела сделан подлог. Вытащил лист и заменил на другой лист, где мы согласны с экспертизой. То есть получается, что у нас суды сами занимаются противозаконной деятельностью. Тогда я задаю вопрос: какие же мероприятия вы можете осуществлять, если суд, ОТК по существу дела, он сам бракованный?
Владимир Кара-Мурза: Заговорили о простом человеке, как по-вашему, возрастет ли защищенность подследственных от произвола правоохранительных органов?
Владимир Калиниченко: Я думаю, что само создание следственного комитета этого не обеспечит. Вот вопрос, который сейчас поставил последний слушатель, когда он сейчас сказал, я понимаю, к чему сводится смысл вопроса. Если совершается преступление судьей в виде подделки протокола, других судебных документов, он хотел бы, чтобы то ли следственный комитет, то ли органы прокуратуры, то ли какой-то орган на это реагировал. Но я как раз и говорил о том, что как только мы уйдем от вседозволенности, которая существует в тех или иных ведомствах, тогда люди поверят в то, что и судебная система, и следственный комитет, и прокурорский надзор в стране действительно работают надлежащим образом. А то, что сказал слушатель, имеет место быть, я могу приводить десятки примеров, когда рука руку моет, вроде бы суд отделен от следственного комитета прокуратуры, но когда человек начинает обращаться с жалобами и говорить, что так повели себя судьи, в следственном комитете на это не реагируют, пишут в прокуратуру, там тоже не реагируют. То есть система органов правоохранительных сама себя защищает корпоративно. Если это удастся преодолеть, тогда таких вопросов, как задавал последний наш слушатель, они будут возникать меньше или их вообще не будет.
Владимир Кара-Мурза: Кто, по-вашему, должен реагировать на злоупотребления в правоохранительных органах и судебных органах?
Алексей Розуван: На злоупотребления в правоохранительных органах в зависимости, кто совершил эти злоупотребления. Если речь идет о рядовом сотруднике, офицере, оперуполномоченном, следователе в системе МВД, прокуратуры, необходимо обратиться к вышестоящему руководителю, вышестоящему начальнику райотдела милиции, вышестоящему прокурору, где изложить суть жалобы. Если вас не устраивает тот ответ, который вы получили по своей жалобе, вы можете обратиться в суд. Не устраивает решение одного суда, можно обратиться в вышестоящий суд. То есть законом определен порядок обращения. Обычно на произвол со стороны следователей, оперативных работников реагируют прокуроры. Жалоба если ко мне поступает как к депутату, я направляю в органы прокуратуры и, как правило, реакция оперативная, разбираются, принимают необходимые меры.
Владимир Кара-Мурза: Адвокат Вадим Прохоров, член политсовета движения "Солидарность", призывает к общественному контролю над следствием.
Вадим Прохоров: Выделение Следственного комитета в отдельную самостоятельную структуру, а споры об этом идут давно, кстати, с советского времени, самое главное, чтобы деятельность всех должностных лиц Следственного комитета была подконтрольна прежде всего органам прокуратуры, что по факту в очень небольшой степени наблюдается сейчас после разделения прокуратуры. По сути контрольные функции прокурорские существенно ослабли, не говоря о том, что сама прокуратура нуждается в реформировании. Конечно же, нужно серьезнейшее внимание со стороны суда, то есть обжалование в порядке 125 УПК, чтобы было развито и не встречало никаких помех. В любом случае работа предстоит большая. Но насчет того, чего здесь больше, плюсов или минусов, конечно, можно спорить.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Нижегородской области от радиослушателя Владимира.
Слушатель: Здравствуйте. Владимир Иванович, я что-то не увидел, чтобы этот следственный комитет будет служить народу. Как милиция служила власти, так все и останется. И без гласности, контроля общества как милиция была бандформированием, так и останется.
Владимир Кара-Мурза: Каковы формы могут быть общественного контроля?
Владимир Калиниченко: Я ответить могу так: безусловно, то, что происходит в милиции, что происходит в судах, я говорил в этой передаче, именно вседозволенности, безнаказанности, отсутствия контроля надлежащего за действиями органов правоохранительных. И люди неслучайно задают вопросы и по милиции, и по прокуратуре, и по судам, и по следственному комитету. И вопрос звучит так, что следственный комитет тоже должен разворачиваться к человеку. Если будет такая закрытая структура, которая абсолютно закрыта от граждан, от контроля общественного, освещения своей деятельности, если следственный комитет поймет о том, чтобы нельзя, чтобы общался с людьми один человек по связям с прессой господин Марков, который менторским тоном говорит очень кратко те или иные сообщения, мы не видим живых следователей, живых людей, которые расследуют уголовные дела, их комментариев. То есть мы не видим общения следователей и следственного комитета с народом. Да, этот вопрос слушателя, он очень правомерен, что если будет создана какая-то закрытая структура вне граждан, то мы, люди, в нее просто не поверим. Поэтому здесь вопрос не организационный, а вопрос более человеческий, более правильный, кстати, к которому призывает президент - к определенной открытости и судебной деятельности, и милицейской деятельности, и прокурорской и, естественно, предстоящей будущего следственного комитета.
Владимир Кара-Мурза: Как вы считаете, уйдут ли теперь в прошлое скандалы, которые сопровождали соперничество между прокуратурой, прокурором Чайкой и следственным комитетом и Александром Бастрыкиным?
Алексей Розуван: Будем надеяться, что уйдут.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем москвича Дмитрия Викторовича.
Слушатель: Здравствуйте. Я как раз подвергся произволу прокуратуры, следственного отдела милиции в прошлом году из-за квартиры. На меня давление оказывали дубинкой, чтобы я писал, что он хочет, я писал практически не мои слова, а писал то, что он хотел сам. Я был послан в психушку из-за квартиры.
Владимир Кара-Мурза: Как по-вашему, когда исчезнет институт дознавателей в районных отделениях милиции?
Владимир Калиниченко: Насколько я сейчас знаю, вопрос стоит о расширении функций дознания. Кстати, когда речь идет о том, как будут взаимодействовать следствие и оперативные группы, я пошел бы по пути расширения дознания среди оперативных работников, то есть первоначальные следственные действия, осмотр места происшествия, задержание подозреваемого должны заниматься органы дознания. Они несколько шире понимаются - это и работники уголовного розыска. То есть различные оперативные службы органов внутренних дел или федеральной службы безопасности, они должны проводить первоначальные следственные действия. Вопрос взаимодействия со следственным аппаратом, когда было следствие в прокуратуре, была милиция, мы прекрасно взаимодействовали с оперативными работниками во имя решения общих задач, которые перед нами стояли. Поэтому здесь никаких сложностей, я считаю, не будет. А вот дознание как таковое, оно должно оставаться. Но если имеется в виду, может быть президент имел в виду, что в милиции дознание останется для определенной категории преступлений, которые, например, рассматриваются мировыми судьями, это какие-то легкие телесные повреждения, то есть определенная категория преступлений, которая останется в дознании – это, с моей точки зрения, будет тоже неправильным.
Если следствие должно быть в следственном комитете, должно быть все следствие в следственном комитете. А дознание должно быть дознанием в рамках закона, с соблюдением всех процессуальных норм, с последующей передачи дела для предварительного расследования в следственный комитет. Если только мы не шагнем в реформе дальше, то есть по системе Запада, допустим, американской, когда те или иные категории преступлений, которые совершаются в условиях очевидности, чтобы они без предварительного расследования сразу попадали для рассмотрения в суд. Но это вопрос очень сложный предстоящей судебной реформы, здесь, я думаю, что в этом направлении будем продвигаться, и эта проблема должна быть решена, как она решается в большинстве стран. То есть не затягивать предварительное расследование по категории дел, которые никакой сложности не представляют для расследования и могут быть рассмотрены достаточно быстро, эффективно в том или ином суде.
Владимир Кара-Мурза: Адвокат Владимир Волков, бывший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры России, предвидел развитие событий по нынешнему сценарию.
Владимир Волков: Очень правильное решение. Я в свое время еще при Сорокине Олеге Васильевиче, который был заместителем генерального прокурора как раз по направлению следствия, я, например, об этом говорил с ним, что надо так, как сейчас поступили. Он был совершенно другого мнения. Так что я считаю, что разделение приведет к тому, что наконец-то прокуроры вынуждены будут качественно заниматься надзором за следствием, а так они одной веревкой связаны. Потому что, совершая ошибки, следствие втягивает как такового и прокурора. Обоих надо убирать, и Бастрыкина, и Чайку, потому что три года занимались перетягиванием одеяла друг на друга.
Владимир Кара-Мурза: Как по-вашему, нуждался ли законопроект о Следственном комитете всенародного обсуждения, как это было с законом о полиции или это дело специалистов и профессионалов?
Алексей Розуван: Я думаю, что это все-таки дело специалистов и профессионалов. Достаточно обсуждения такого, как мы проводим сегодня. Сегодня много информации об этом идет в печатных средствах массовой информации, по телевидению. Граждане вправе высказать свои пожелания, замечания. Но на мой взгляд, широкого обсуждения как закон о полиции следственный комитет не нуждается - это действительно удел специалистов.
Владимир Кара-Мурза: Как по-вашему, понятен ли новый законопроект широкой общественности российской и требуется ли какая-то дискуссия вокруг него?
Владимир Калиниченко: Вы знаете, я отвечу точно так же. Сегодня, когда обсуждаются вопросы о конфискации, я смотрю последнее время передачи по центральному телевидению, когда сугубо правовые вопросы становятся предметом обсуждения людей, очень далеких от этих проблем. Они не хотят понять, что и уголовные процессы, уголовное право, криминология, криминалистика – это такая же наука, как и медицина, и любые отрасли науки. Поэтому есть вещи, закон о милиции, когда обсуждается широкой общественностью, в этом смысл какой-то есть, он затрагивает интересы миллионов граждан, миллионов жителей нашей страны. Но создание Следственного комитета, пожелания людей должны быть в отношении конфискации, вопрос применения конфискации, по какой категории преступлений да, по какой нет, и другие специфичные вопросы, они настолько сугубо ведомственные, они настолько профессиональные, что они должны отдаваться на откуп специалистам.
