Ключевое слово этой недели – "топонимы". С древнейших времен значительный массив названий населенных пунктов был тесно связан с политикой, вспомним хотя бы судьбу Стамбула-Константинополя. А один из самых известных российских случаев – многочисленные переименования Петербурга.

Бурные события наших дней приводят к такому числу замен названий, что уследить за ними – особая задача. И особая трудность выбрать нужный вариант, чтобы никого не обидеть, с одной стороны, а с другой – не погрешить против норм русского языка. Какой, к примеру, следует выбрать вариант: Алма-Ата или Алматы? Сухум или Сухуми? Цхинвал или Цхинвали?

Коллизия последних дней: власти Южной Осетии приняли решение дать населенным пунктам, расположенным на своей территории, осетинские названия. Так, села Зонкар и Еред на новых картах будут обозначены как Цадыхъау и Ирыхъау. Грузинская сторона, естественно, против.

За комментариями обратимся к руководителю Гильдии лингвистов-экспертов России Михаилу Горбаневскому:

– Строго говоря, административно-политический аспект уже находится за границей компетенции ученых-топонимистов. Мы можем лишь с огорчением констатировать, что в мире очень часто географические названия становятся яблоком раздора или, наоборот, лакмусовой бумажкой некоторых нестыковок, противоречий, конфликтов, иногда даже войн. И вот в азербайджанской аудитории, в кругу азербайджанских моих друзей я вряд ли назову Нагорный Карабах топонимом Арцах. И наоборот, если будут встречаться с армянскими друзьями, я вряд ли буду настойчиво использовать тюркоязычные названия.

– А как быть, если вы просто пишете статью? Какой вы из этих вариантов выберете?

– Не будем забывать, что мы говорим на русском языке. Русский язык является в нашей стране государственным. Я ориентируюсь на нормы государственного языка. Почему-то мои французские друзья из Академии наук не возмущаются, когда мы пишем "Париж", а не "Пари".

– Тут речь идет, строго говоря, о транскрипции, о вариантах написания или произнесении одного и того же названия. А как быть со свежим осетинским случаем? Это же совсем разные названия, взятые из разных языков.

– Если брать международную практику, тут уместно вспомнить, что один и тот же островной архипелаг на картах одного государства называется Мальвинскими островами, а на картах другого государства это Фолклендские острова. Вообще, здесь должно проявить известную степень деликатности, ибо у грузинской стороны есть своя мотивация. Я читал распространенное грузинским внешнеполитическим ведомством заявление, в котором достаточно эмоционально написано, что "российские оккупанты и оккупационный режим Сухуми и Цхинвали намерены заменить исконно грузинские наименования населенных пунктов, чтобы окончательно стереть следы нахождения грузин на этих территориях". Видите, это и есть та самая политика.

– Это одна позиция. А другая, противоположная?

– Южноосетинская сторона сообщает о том, что в Цхинвале (не в Цхинвали) прошло заседание комиссии по топонимике (оказывается, есть у них такая), в ходе которой члены комиссии рассмотрели исконно осетинские названия населенных пунктов Южной Осетии, чтобы именно в таком виде нанести на новую административную карту.

Здесь разные совершенно акценты. Грузинская сторона говорит об этнических чистках, о желании стереть любое напоминание о Грузии на карте республики. А руководители республики Южная Осетия говорят о процессе возвращения исконных географических названий, поскольку они полагают, что до грузинских названий какие-то населенные пункты носили осетинские названия.

– Ваш прогноз – какое из этих названий победит и в каком случае?

– Я всегда исхожу из примата закона. Если Россия считает Южную Осетию, в отличие от Грузии, самостоятельным государством, то, вероятно, нам следует полагать, что государственным языком на территории этого государства является язык осетинский. В соответствии с Законом о государственном языке (у нас тоже есть такой свой закон, с 2005 года) осуществляется практика использования географических названий или приведение их в соответствие тому языку, который является государственным. В данном случае, осетины, видимо, поступают в соответствии со своим действующим законодательством.

Прогноз мой заключается в следующем. Процесс этот будет продолжаться неизбежно. Потому что так это происходит на территории проживания любой диаспоры, будем называть так, любого народа, любого этноса, который превращается в самостоятельный социум. Он возвращается к своим историческим корням, и это естественное желание его души. Впрочем, я как автор нескольких законодательных актов, связанных с топонимикой, испытываю желание посмотреть положение о комиссии по топонимике, которая работает в Цхинвале, и те законодательные акты, которыми она руководствуется.

Если бы наши коллеги обратились к нам, в частности, в топонимическую комиссию Русского географического общества, существующего с незапамятных времен, с просьбой проконсультировать их, как происходят эти процессы, как следует составлять, разрабатывать положения комиссии, на что следует сделать акцент в топонимическом законодательстве, мы бы не отказались им в этом помочь. Заканчивая прогноз, я думаю, что грузинской стороне будет предписано исторической ситуацией наблюдать за процессом возвращения, как называет его осетинская сторона, исторических названий. Если это так.

Обратим внимание на последние слова Михаила Горбаневского, на острожное "если это так". Это значит – в случае, когда действительно существуют убедительные источники с указанием на историческое название.

Если же говорить о проблеме в целом, лингвисты, по всей видимости, не могут дать однозначные рекомендации. Разве что, по возможности учитывать адресата, как в случае с Нагорным Карабахом, о котором говорил наш собеседник. В иных ситуациях следует использовать те топонимы, что официально признаны в стране, где государственным языком является русский. Правда, и этот совет не идеальный, но лучшего не существует.