Вопрос о повышении пенсионного возраста обсуждается в российском правительстве. "России рано или поздно придется повышать пенсионный возраст", – месяц назад заявлял глава Пенсионного фонда России Антон Дроздов. В России один из самых низких показателей в мире пенсионного возраста - 60 лет для мужчин и 55 для женщин.
К примеру, в Германии, Испании, Великобритании и США мужчины уходят на пенсию в 65 лет, а японцы работают до 70 лет. Однако уровень и продолжительность жизни в России и в других странах тоже отличается: если в Европе доживают в среднем до 80 лет, то в России женщины живут 74 года, а мужчины - менее 62 лет.
Возможны ли в России акции протеста против пенсионной реформы - по образцу тех, что проходят сейчас во Франции? Насколько целесообразно повышение пенсионного возраста в России? Об этом – профсоюзный лидер, председатель координационного совета объединения профсоюзов СОЦПРОФ Сергей Храмов:
– У нас сейчас пенсионный возраст, мягко говоря, вполне сопоставим со средним возрастом жизни, – в частности, у мужчин. По разным данным, сейчас немножко вырос средний возраст мужчин - до 62 лет, но еще недавно он составлял 59 лет, поэтому возраст выхода мужчин на пенсию 60 лет – он, естественно, странен. Это первое.
Второе: прежде чем говорить о повышении пенсионного возраста, необходимо решить уже имеющиеся вопросы. В частности, наконец-то принять закон о профессиональных пенсионных системах, который был принят в первом чтении уже лет 10 назад. Этот закон возлагает бремя оплаты пенсий тем, кто в силу закона уходит на пенсию досрочно – то есть шахтеры, металлурги и так далее, – на работодателей, которые используют труд этих людей. Давно уже принят закон о том, что вводятся дополнительные отчисления с работодателей, которые получают свою прибыль от использования труда шахтеров и металлургов, но до сих пор закон в силу не вступил. Соответственно, бремя оплаты вот этих пенсионеров лежит на всех гражданах. Кроме того, у нас крайне низкая доля заработной платы в себестоимости затрат. Отсюда вывод: сперва нужно повысить заработную плату, а потом уже думать об изменении пенсионного возраста.
Будут ли бастовать в России, как во Франции? Есть такой парадокс: сытые бастуют, а голодные голодают. То есть бастуют те люди, которым есть что терять; они борются. Поэтому забастовки у нас в России и даже в Китае происходят на тех предприятиях, на которых более-менее нормальные условия труда – там, где люди что-то такое имеют и хотят, чтобы у них было еще лучше. Не с жиру бесятся, а просто имеют возможность отстаивать свои права. А там, где зарплата копеечная – например, на каком-либо градообразующем предприятии, – люди понимают, что им надо выживать, и не только самим, но и их семьям; поэтому они не бастуют. Как говорил в свое время Троцкий: чем хуже, тем лучше.
С другой стороны, в 2005 году, когда был введен закон о монетизации льгот, бастовать начали пенсионеры. Я думаю, что когда люди поймут, что про пенсию нужно думать сейчас, они начнут громко выражать свою позицию. Закон о монетизации существенно скорректировали именно потому что народ вышел на улицы.
К примеру, в Германии, Испании, Великобритании и США мужчины уходят на пенсию в 65 лет, а японцы работают до 70 лет. Однако уровень и продолжительность жизни в России и в других странах тоже отличается: если в Европе доживают в среднем до 80 лет, то в России женщины живут 74 года, а мужчины - менее 62 лет.
Возможны ли в России акции протеста против пенсионной реформы - по образцу тех, что проходят сейчас во Франции? Насколько целесообразно повышение пенсионного возраста в России? Об этом – профсоюзный лидер, председатель координационного совета объединения профсоюзов СОЦПРОФ Сергей Храмов:
– У нас сейчас пенсионный возраст, мягко говоря, вполне сопоставим со средним возрастом жизни, – в частности, у мужчин. По разным данным, сейчас немножко вырос средний возраст мужчин - до 62 лет, но еще недавно он составлял 59 лет, поэтому возраст выхода мужчин на пенсию 60 лет – он, естественно, странен. Это первое.
Второе: прежде чем говорить о повышении пенсионного возраста, необходимо решить уже имеющиеся вопросы. В частности, наконец-то принять закон о профессиональных пенсионных системах, который был принят в первом чтении уже лет 10 назад. Этот закон возлагает бремя оплаты пенсий тем, кто в силу закона уходит на пенсию досрочно – то есть шахтеры, металлурги и так далее, – на работодателей, которые используют труд этих людей. Давно уже принят закон о том, что вводятся дополнительные отчисления с работодателей, которые получают свою прибыль от использования труда шахтеров и металлургов, но до сих пор закон в силу не вступил. Соответственно, бремя оплаты вот этих пенсионеров лежит на всех гражданах. Кроме того, у нас крайне низкая доля заработной платы в себестоимости затрат. Отсюда вывод: сперва нужно повысить заработную плату, а потом уже думать об изменении пенсионного возраста.
Будут ли бастовать в России, как во Франции? Есть такой парадокс: сытые бастуют, а голодные голодают. То есть бастуют те люди, которым есть что терять; они борются. Поэтому забастовки у нас в России и даже в Китае происходят на тех предприятиях, на которых более-менее нормальные условия труда – там, где люди что-то такое имеют и хотят, чтобы у них было еще лучше. Не с жиру бесятся, а просто имеют возможность отстаивать свои права. А там, где зарплата копеечная – например, на каком-либо градообразующем предприятии, – люди понимают, что им надо выживать, и не только самим, но и их семьям; поэтому они не бастуют. Как говорил в свое время Троцкий: чем хуже, тем лучше.
С другой стороны, в 2005 году, когда был введен закон о монетизации льгот, бастовать начали пенсионеры. Я думаю, что когда люди поймут, что про пенсию нужно думать сейчас, они начнут громко выражать свою позицию. Закон о монетизации существенно скорректировали именно потому что народ вышел на улицы.
