В Чили успешно проходит операция по спасению 33 горняков, проведших под землей более двух месяцев. За 10 часов на поверхность были подняты 13 человек. Каковы политические и социальные последствия "шахтерской эпопеи"? С какими психологическими проблемами столкнутся вышедшие на поверхность горняки? Об этом говорят эксперты Радио Свобода.
За судьбой шахтеров, с 5 августа заблокированных под землей на золото- и меднодобывающем руднике Сан-Хосе вблизи городка Копьяпо, примерно в 700-х километрах к северу от столицы страны Сантьяго, последние 69 дней следил весь мир. Официально спасательная операция началась в 23 часа 15 минут по местному времени, когда в Москве было 6 часов 15 минут утра. По узкой, пробуренной в рекордные сроки скважине на глубину в 624 метра отправился технический эксперт в специальной капсуле, висящей на тросах, снабженной колесами, диаметром всего в 60 сантиметров – именно она является главным элементом всего процесса. Затем техник поднялся назад, сказал, что все работает нормально, после чего вниз спустился военный врач. Он и отправил на поверхность первого шахтера, 31-летнего Флоренсио Авалоса…
О психологическом состоянии людей, переживших подобные испытания, по просьбе Радио Свобода рассказал начальник отдела экстренной психологии Московского центра психологической помощи населению Сергей Тиунов. Он прогнозирует, что у некоторых из спасенных горняков могут развиться фобии, страх замкнутого пространства. Кто-то может после такого длительного стресса, напряжения "уйти в психосоматику" – вероятно обострение заболеваний желудочно-кишечного тракта, легких, а также кожных и сердечно-сосудистых заболеваний. Кто-то может впасть в депрессию.
– Существуют психологические рекомендации для людей, перенесших подобные испытания?
– Во-первых, эти люди должны быть вместе с родственниками, родными, близкими – им требуется опека, любовь, внимание. С другой стороны, они не должны засиживаться, их нужно возвращать в то привычное жизненное русло, в котором они находились до этой ситуации.
– Понятно, что профессионально это люди подготовленные – шахтерская работа, как известно, не для всех. А особенности национальной психики, национального характера имеют значение? Чилийские шахтеры (или некоторые из них) – индейцы. Может, они лучше приспособлены к экстремальным условиям? Или это не играет большой роли?
– Думаю, нет. Любой человек, попав в подобную ситуацию, будет испытывать мощный стресс. Это даже не подводная лодка и не космический корабль, где люди и по полгода, да и годами находятся в изоляции от общества. Но там их заранее готовят, там они знают, где могут получить ту или иную помощь, поддержку и так далее. А в случае с шахтерами – и отсутствие элементарных норм гигиены, антисанитария… Плюс к этому – внезапная необходимость отказаться от привычного ритма жизни, индивидуальных потребностей, привычек, необходимость вариться "в общем соку"… Без помощи специалистов какие-то единичные шахтеры, может быть, и справятся с психологическими проблемами самостоятельно, но в любом случае все они должны быть под наблюдением врачей, психологов.
У психологов существуют специальные техники, связанные с переработкой травмирующей ситуации, есть различные релаксационные методы, методы реабилитации, групповые тренинги или индивидуальная работа…
– Спасенные горняки вернутся работать в шахту? Или большинству придется менять профессию?
– По статистике, после подобных ситуаций максимум 25% не возвращаются. Людей, слава богу, природа наделяет мощными защитными механизмами, которые позволяют восстановиться. Какие-то механизмы даны от рождения: когда нас толкают, мы стараемся обороняться, когда нас опускают в воду, мы начинаем барахтаться, чтобы выплыть. Какие-то – вырабатываются в процессе жизни, например, когда маленького ребенка переводят через улицу и мама говорит – "смотри, на красный свет мы должны стоять, а на зеленый идти"… И когда мы видим, что нам нужно перепрыгнуть через глубокий овраг или яму, мы учитываем свои силы и возможности. Бывает, что в состоянии стресса мы делаем то, что в обычной, нормальной жизни мы никогда бы не смогли. В нас заложено больше, чем мы используем в обычной, повседневной жизни.
– 33 горняка провели наедине друг с другом больше двух месяцев. Понятно, что только они сами знают, что происходило в этом небольшом коллективе. Но, насколько известно журналистам, каких-то очень серьезный эксцессов не было, никто не передрался, никакой поножовщины. Насколько это типично? Обычно людей такая ситуация сплачивает или, наоборот, разобщает?
– Хорошо, что их было много. Чем больше людей, тем больше вероятность, что там появится какой-то формальный или неформальный лидер. Я думаю, что там грамотно были организованы и спасательные работы, и работа психологов на земле. Важно, что с горняками, находящимися под землей, был контакт – им спускали еду и воду, были телевизионные передачи. То есть они не находились в полной изоляции. Думаю, что если там была правильно распределена нагрузка, кто-то дежурил, кто-то стирал, кто-то готовил пищу, кто-то убирал, то они были заняты каким-то полезным трудом. Вот это их спасало – борьба за жизнь, за выживание, – уверен психолог Сергей Тиунов.
Эксперт по проблемам Латинской Америки, обозреватель Радио Свобода Александр Гостев отмечает:
– Чили в этом году переживает действительно драматические события. В конце февраля – разрушительное землетрясение на юге страны, многочисленные человеческие жертвы, огромный ущерб. Чили с этим справилась. Практически сразу после землетрясения – президентские выборы, в ходе которых левоцентриста Мишель Бачелет сменил правоцентрист Себастьян Пиньера. И с этим Чили тоже справилась: по мнению международных наблюдателей, избирательная кампания и выборы были очень чистыми, говоря политическим языком. И с испытанием драмой на руднике Сан-Хосе страна, видимо, психологически, политически тоже справилась.
На протяжении ХХ века Чили было государством, которое демонстрировало политические и социальные проблемы всей Латинской Америки. Например, здесь в течение десятилетий не было приличных политических сил, все политические лагеря подразделялись или на ультралевых, ориентирующихся на марксизм кубинского типа, или на откровенных фашистов (вспомним Аугусто Пиночета). Но в течение последних 15-20 лет государство стало обретать черты демократического развитого государства. Меняется дух людей, дух избирателей, представления их о том, какую роль играет простой человек в истории своей страны, как он может повлиять на собственную судьбу. Чили – страна, где шла некая духовная гражданская война между людьми, а сейчас люди перед лицом вот этих драматических событий чувствуют себя единой нацией, единым лагерем.
– Идет ли в стране дискуссия о том, кто, собственно, должен понести ответственность за эту аварию на шахте и что случится теперь с горнорудной чилийской отраслью? Как известно, это одна из основ национальной экономики, но, судя по тому, что произошло, не самая благополучная, с точки зрения безопасности труда.
– Второй шахтер, который вышел сегодня утром на поверхность, тот самый, который принес мешок с сувенирами – осколками этой золотой руды, сказал, продемонстрировав и силу духа, и чувство юмора, что подарки подарками, эйфория эйфорией, но люди, которые руководят страной, должны понять, что сейчас – тот самый момент, когда нужно начинать радикальные реформы условий труда народа. В первую очередь, конечно, он говорил о шахтерах. Сегодня техническое обеспечение этой индустрии, уровень безопасности труда, отношения между работодателями и работниками, степень защищенности прав этих работников – отнюдь не соответствуют стандартам развитой страны. Думаю, что здесь какие-то изменения неизбежны.
– В таких условиях обычно говорят: надо спасти людей, а потом мы уж будем разбираться... Под следствием ли хозяева шахты? Кто будет выплачивать компенсации? Кто оплатит огромные затраты на спасательную операцию? Эти вопросы обсуждаются в чилийском обществе?
– Пока есть эйфория от самого спасения. Не особенно говорится о том, кто будет, например, в дальнейшем заниматься реабилитацией спасенных, так же как и о том, что произойдет хотя бы непосредственно с этой шахтой – чтобы превратить ее в современное предприятие, нужны миллионы долларов.
– Есть неожиданный аспект в этой истории: один из спасенных шахтеров, Карлос Мамани, – боливиец, единственный иностранец. Отношения между Чили и Боливией очень плохие. Эта ситуация как-то скажется на этих отношениях?
– С утра идут разговоры, что во второй половине дня на шахту Сан-Хосе может прилететь президент Боливии Эво Моралес. Действительно, между Чили и Боливией почти 130 лет отсутствуют дипломатические отношения. Была так называемая "тихоокеанская война" с 1879 по 1883 год, когда Чили захватила огромную часть территории Боливии, выходящую к морю, и с тех пор Боливия не имеет выхода к океану. Этот вопрос до сих пор не решен, он очень болезненный. Если Эво Моралес хотя бы ступит на чилийскую землю, а это в трех шагах от бывшей – XIX века – границы, это будет очень показательно.
Этот и другие важные материалы из итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым".
За судьбой шахтеров, с 5 августа заблокированных под землей на золото- и меднодобывающем руднике Сан-Хосе вблизи городка Копьяпо, примерно в 700-х километрах к северу от столицы страны Сантьяго, последние 69 дней следил весь мир. Официально спасательная операция началась в 23 часа 15 минут по местному времени, когда в Москве было 6 часов 15 минут утра. По узкой, пробуренной в рекордные сроки скважине на глубину в 624 метра отправился технический эксперт в специальной капсуле, висящей на тросах, снабженной колесами, диаметром всего в 60 сантиметров – именно она является главным элементом всего процесса. Затем техник поднялся назад, сказал, что все работает нормально, после чего вниз спустился военный врач. Он и отправил на поверхность первого шахтера, 31-летнего Флоренсио Авалоса…
О психологическом состоянии людей, переживших подобные испытания, по просьбе Радио Свобода рассказал начальник отдела экстренной психологии Московского центра психологической помощи населению Сергей Тиунов. Он прогнозирует, что у некоторых из спасенных горняков могут развиться фобии, страх замкнутого пространства. Кто-то может после такого длительного стресса, напряжения "уйти в психосоматику" – вероятно обострение заболеваний желудочно-кишечного тракта, легких, а также кожных и сердечно-сосудистых заболеваний. Кто-то может впасть в депрессию.
– Существуют психологические рекомендации для людей, перенесших подобные испытания?
– Во-первых, эти люди должны быть вместе с родственниками, родными, близкими – им требуется опека, любовь, внимание. С другой стороны, они не должны засиживаться, их нужно возвращать в то привычное жизненное русло, в котором они находились до этой ситуации.
– Понятно, что профессионально это люди подготовленные – шахтерская работа, как известно, не для всех. А особенности национальной психики, национального характера имеют значение? Чилийские шахтеры (или некоторые из них) – индейцы. Может, они лучше приспособлены к экстремальным условиям? Или это не играет большой роли?
– Думаю, нет. Любой человек, попав в подобную ситуацию, будет испытывать мощный стресс. Это даже не подводная лодка и не космический корабль, где люди и по полгода, да и годами находятся в изоляции от общества. Но там их заранее готовят, там они знают, где могут получить ту или иную помощь, поддержку и так далее. А в случае с шахтерами – и отсутствие элементарных норм гигиены, антисанитария… Плюс к этому – внезапная необходимость отказаться от привычного ритма жизни, индивидуальных потребностей, привычек, необходимость вариться "в общем соку"… Без помощи специалистов какие-то единичные шахтеры, может быть, и справятся с психологическими проблемами самостоятельно, но в любом случае все они должны быть под наблюдением врачей, психологов.
У психологов существуют специальные техники, связанные с переработкой травмирующей ситуации, есть различные релаксационные методы, методы реабилитации, групповые тренинги или индивидуальная работа…
– Спасенные горняки вернутся работать в шахту? Или большинству придется менять профессию?
– По статистике, после подобных ситуаций максимум 25% не возвращаются. Людей, слава богу, природа наделяет мощными защитными механизмами, которые позволяют восстановиться. Какие-то механизмы даны от рождения: когда нас толкают, мы стараемся обороняться, когда нас опускают в воду, мы начинаем барахтаться, чтобы выплыть. Какие-то – вырабатываются в процессе жизни, например, когда маленького ребенка переводят через улицу и мама говорит – "смотри, на красный свет мы должны стоять, а на зеленый идти"… И когда мы видим, что нам нужно перепрыгнуть через глубокий овраг или яму, мы учитываем свои силы и возможности. Бывает, что в состоянии стресса мы делаем то, что в обычной, нормальной жизни мы никогда бы не смогли. В нас заложено больше, чем мы используем в обычной, повседневной жизни.
– 33 горняка провели наедине друг с другом больше двух месяцев. Понятно, что только они сами знают, что происходило в этом небольшом коллективе. Но, насколько известно журналистам, каких-то очень серьезный эксцессов не было, никто не передрался, никакой поножовщины. Насколько это типично? Обычно людей такая ситуация сплачивает или, наоборот, разобщает?
– Хорошо, что их было много. Чем больше людей, тем больше вероятность, что там появится какой-то формальный или неформальный лидер. Я думаю, что там грамотно были организованы и спасательные работы, и работа психологов на земле. Важно, что с горняками, находящимися под землей, был контакт – им спускали еду и воду, были телевизионные передачи. То есть они не находились в полной изоляции. Думаю, что если там была правильно распределена нагрузка, кто-то дежурил, кто-то стирал, кто-то готовил пищу, кто-то убирал, то они были заняты каким-то полезным трудом. Вот это их спасало – борьба за жизнь, за выживание, – уверен психолог Сергей Тиунов.
Эксперт по проблемам Латинской Америки, обозреватель Радио Свобода Александр Гостев отмечает:
– Чили в этом году переживает действительно драматические события. В конце февраля – разрушительное землетрясение на юге страны, многочисленные человеческие жертвы, огромный ущерб. Чили с этим справилась. Практически сразу после землетрясения – президентские выборы, в ходе которых левоцентриста Мишель Бачелет сменил правоцентрист Себастьян Пиньера. И с этим Чили тоже справилась: по мнению международных наблюдателей, избирательная кампания и выборы были очень чистыми, говоря политическим языком. И с испытанием драмой на руднике Сан-Хосе страна, видимо, психологически, политически тоже справилась.
На протяжении ХХ века Чили было государством, которое демонстрировало политические и социальные проблемы всей Латинской Америки. Например, здесь в течение десятилетий не было приличных политических сил, все политические лагеря подразделялись или на ультралевых, ориентирующихся на марксизм кубинского типа, или на откровенных фашистов (вспомним Аугусто Пиночета). Но в течение последних 15-20 лет государство стало обретать черты демократического развитого государства. Меняется дух людей, дух избирателей, представления их о том, какую роль играет простой человек в истории своей страны, как он может повлиять на собственную судьбу. Чили – страна, где шла некая духовная гражданская война между людьми, а сейчас люди перед лицом вот этих драматических событий чувствуют себя единой нацией, единым лагерем.
– Идет ли в стране дискуссия о том, кто, собственно, должен понести ответственность за эту аварию на шахте и что случится теперь с горнорудной чилийской отраслью? Как известно, это одна из основ национальной экономики, но, судя по тому, что произошло, не самая благополучная, с точки зрения безопасности труда.
– Второй шахтер, который вышел сегодня утром на поверхность, тот самый, который принес мешок с сувенирами – осколками этой золотой руды, сказал, продемонстрировав и силу духа, и чувство юмора, что подарки подарками, эйфория эйфорией, но люди, которые руководят страной, должны понять, что сейчас – тот самый момент, когда нужно начинать радикальные реформы условий труда народа. В первую очередь, конечно, он говорил о шахтерах. Сегодня техническое обеспечение этой индустрии, уровень безопасности труда, отношения между работодателями и работниками, степень защищенности прав этих работников – отнюдь не соответствуют стандартам развитой страны. Думаю, что здесь какие-то изменения неизбежны.
– В таких условиях обычно говорят: надо спасти людей, а потом мы уж будем разбираться... Под следствием ли хозяева шахты? Кто будет выплачивать компенсации? Кто оплатит огромные затраты на спасательную операцию? Эти вопросы обсуждаются в чилийском обществе?
– Пока есть эйфория от самого спасения. Не особенно говорится о том, кто будет, например, в дальнейшем заниматься реабилитацией спасенных, так же как и о том, что произойдет хотя бы непосредственно с этой шахтой – чтобы превратить ее в современное предприятие, нужны миллионы долларов.
– Есть неожиданный аспект в этой истории: один из спасенных шахтеров, Карлос Мамани, – боливиец, единственный иностранец. Отношения между Чили и Боливией очень плохие. Эта ситуация как-то скажется на этих отношениях?
– С утра идут разговоры, что во второй половине дня на шахту Сан-Хосе может прилететь президент Боливии Эво Моралес. Действительно, между Чили и Боливией почти 130 лет отсутствуют дипломатические отношения. Была так называемая "тихоокеанская война" с 1879 по 1883 год, когда Чили захватила огромную часть территории Боливии, выходящую к морю, и с тех пор Боливия не имеет выхода к океану. Этот вопрос до сих пор не решен, он очень болезненный. Если Эво Моралес хотя бы ступит на чилийскую землю, а это в трех шагах от бывшей – XIX века – границы, это будет очень показательно.
Этот и другие важные материалы из итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым".
