Михаил Соколов: Сегодня в московской студии Радио Свобода наш гость - Сергей Алексашенко, директор по макроэкономическим исследованиям Высшей школы экономики.
Сергей Владимирович, сегодня Комитет Государственной Думы по бюджету и налогам на своем заседании рекомендовал принять в первом чтении проект федерального бюджета на 2011 год. Есть разные цифры, много-много цифры, которые для граждан, наверное, не так уж важны, но на ваш взгляд, если бы вы анализировали этот бюджет как экономист и в каком-то смысле как политик, что бы вы сказали людям, что для них самое важное, на какую цифру нужно было бы обратить внимание?
Сергей Алексашенко: Мне кажется, Михаил, вы немножко забежали вперед. Сегодня Комитет утвердил поправки к бюджету 2010 года, все-таки бюджет 2011 года они еще не рассматривали. Но это не сильно меняет дело.
Михаил Соколов: Нет, там он в работе.
Сергей Алексашенко: В работе, да, но опять это не сильно меняет моего отношения к бюджету. Потому что вообще я бы смотрел не на отдельно взятый бюджет 2010 или 2011 года. Мне кажется, что сейчас правительство сделало несколько заявлений, которые будут определять бюджетную картину вплоть до 2020 года, как это ни смешно звучит. Я бы сказал, что у нас бюджет переживает и будет переживать серьезнейшие структурные изменения. И таких направлений два. Первое - то, что началось в 2008 году, продолжилось в 2009-м и в 2010-м, - это радикальное повышение пенсий. На самом деле, повышение пенсий, валоризация и всякие выплаты типа материнского капитала, они привели к тому, что в Пенсионном фонде сформировался огромнейший дефицит - порядка 5 процентов ВВП. И по закону этот дефицит финансируется из средств федерального бюджета. То есть 5 процентов в ВВП - это пенсионная дыра, и это больше, чем было в 1998 году, чтобы вы понимали. Понятно, что сейчас ситуация другая, но дырка - огромнейших размеров. И понятно, что в силу демографических особенностей России, старения населения, уменьшения населения молодых возрастов эта дыра не имеет шансов на уменьшение.
Михаил Соколов: Так ведь социальный налог с бизнеса повышают.
Сергей Алексашенко: Вот, смотрите, повышают налоги с бизнеса, и это дает временную передышку, там на 2011-12 года. А потом снова начинает дефицит расти в силу того самого старения населения. И вообще говоря, речь идет о том, что нужно будет делать все-таки, как бы ни хотелось публичным политикам об этом думать, пенсионную реформу, повышать пенсионный возраст...
Михаил Соколов: Но это после выборов.
Сергей Алексашенко: Не важно.
Михаил Соколов: Как это не важно? Еще как важно!
Сергей Алексашенко: Это же не последнее голосование в нашей стране. Нам же еще в 2016 году нужно будет идти на выборы, в 2018-м...
Михаил Соколов: Слушайте, 5 лет Дума будет существовать, 6 лет - президент. Это судьбоносное, можно сказать, голосование.
Сергей Алексашенко: Это вам кажется, что судьбоносное. Судьбоносное состоится совсем в другом месте, где из двух кандидатов выберут одного.
Михаил Соколов: Один выберет одного из двух.
Сергей Алексашенко: Да, одного из двух. И эти выборы от нас с вами точно не зависят, исход этих выборов, и от наших радиослушателей тоже.
Михаил Соколов: Это очень пессимистично.
Сергей Алексашенко: Но давайте про бюджет все-таки. Да, параллельно с этим Министерство финансов проводит политику сокращения бюджетного дефицита.
Михаил Соколов: Так это же хорошо.
Сергей Алексашенко: Это хорошо, только, когда у вас в бюджете растут социальные расходы и сокращается дефицит, а налоги не растут, потому что экономика стагнирует, это означает, что все остальные расходы у вас сокращаются. Так вот, в 2010 году по отношению к 2009-му расходы на все остальное, кроме социальных выплат, сократились на 3 с лишним процента ВВП. То есть государство прекращает закупать медикаменты, я не знаю, мел в школы, строить дороги, ремонтировать мосты, взлетные полосы аэродромов, кучу всяких разных вещей, которые государство должно делать. Вот оно говорит: слушайте, нет денег, отстаньте, буду платить пенсии.
И вот сверх этого на эту всю ситуацию накладывается еще одно: наше правительство решило перевооружаться, то есть конкретно совершенно резко увеличить расходы на национальную оборону.
Михаил Соколов: На сколько?
Сергей Алексашенко: Внесенный бюджет на 2011-13 года подразумевает увеличение расходов на 70 процентов в номинальном выражении. То есть при инфляции 7-8 процентов это означает, что на 50 процентов в реальном выражении. Но это еще не все, держитесь крепче. К 2020 году, по заявлениям вице-премьера Иванова и министра обороны Сердюкова, правительство собирается потратить 20 триллионов рублей на перевооружении армии - это чуть меньше 50 процентов сегодняшнего ВВП.
Михаил Соколов: Получается, что страна готовится к какой-то большой войне. Ощущение такое по цифрам.
Сергей Алексашенко: Вот если все это реализовать, если реализовать эту концепцию, если действительно там 20 триллионов потратить, и если эти расходы наращивать монотонно, и если удерживать инфляцию, рост экономики 4 процента, то это означает, что у нас сегодня на оборону тратится примерно 12 процентов бюджета, а в 2020 году будет тратиться почти 30. То есть у нас 30 процентов будет тратиться на пенсии, 30 процентов - на оборону.
Михаил Соколов: Может быть, это пойдет на зарплату в контрактной армии. То есть все-таки тайно готовится контрактная армия.
Сергей Алексашенко: Нет, судя по всему, по заявлениям, это будет потрачено на оплату вооружений.
Михаил Соколов: Ну, так, может быть, неплохо - предприятия ВПК оживут, люди будут там получать зарплату, то есть целая цепочка будет работать.
Сергей Алексашенко: Михаил, может быть, все-таки нам нужно не предприятия ВПК, а дорогу для начала Москва - Питер построить, мост на Шереметьево, второй.
Михаил Соколов: Не получается, там Химкинский лес, Евгения Чирикова на смерть стоит.
Сергей Алексашенко: Построить по другому маршруту, расширить действующую Ленинградку.
Михаил Соколов: А там магазины уже.
Сергей Алексашенко: Заплатите людям за магазины, перенесите их. Я думаю, что, скажем так, строительство новой дороги Москва - Санкт-Петербург, по крайней мере, на участке от Москвы до Твери - это было бы самым энергоэффективным проектом. То есть вот сколько там сжигается горючего, в этих пробках, невозможно даже оценить. Вот стране нужно много чего, стране нужны не только пушки, стране и масло нужно, и дороги, и аэропорты, и учителя, и врачи, и медикаменты, а нам говорят: нет, ребята, в бюджете будут пенсии и закупка пушек, на все остальное денег уже не хватит. Вот, собственно говоря, что я хочу сказать про бюджет.
Михаил Соколов: Поскольку вы меня в начале передачи поправили, теперь я вас поправлю. Зачитываю сообщение "Интерфакса" от 13:53 за 13 октября: "Комитет Госдумы рекомендовал принять в первом чтении проект бюджета на 2011-2013 год". Я вам все точно сказал, обсуждаются и поправки 2010 года и бюджета на 2011-2013 год.
Сергей Алексашенко: Ну, значит, мне просто другую бумажку распечатали. Пакетное решение.
Михаил Соколов: Зачитаю сообщение на пейджер. "Генштаб упорно готовится к войне с НАТО, а у чиновничьей элиты там дома, деньги, дети. Может, наш национальный лидер - двойной агент? На кого он работает?" - шутит, видимо, Владимир с Алтая. Может, он не готовится к войне, а возможно, там заложены совершенно другие схемы?
Сергей Алексашенко: Возможно.
Михаил Соколов: Я хотел вот что спросить, Сергей Владимирович, вот если говорить о ситуации в мире, ведь все это происходит на фоне мирового кризиса. Тем более вы вернулись из США сегодня (спасибо, что сразу к нам в студию приехали). Вот есть доклад Международного валютного фонда, где анализируются эти тенденции. И когда вы говорили о сокращении бюджетного дефицита, насколько я понимаю, этот бюджетный дефицит собираются одновременно сокращать многие другие страны, напуганные событиями в Греции и так далее. А это какую картину создает? Вот Россия будет сокращать свой бюджетный дефицит, страны Запада тоже будут. А ведь это значит, что кто-то тоже будет сокращать свои расходы, закупки, российское сырье - я пытаюсь логически порассуждать - не понадобится, цены на нефть могут пойти тогда вниз, а в бюджете написано, что они будут 75 за баррель, в следующем году тоже 75, и в следующем - 79, то есть все очень оптимистично. На фоне такого урезания расходов это не слишком благостный сценарий-то?
Сергей Алексашенко: Вы абсолютно точно подметили уязвимость бюджета на следующий год. Вообще, доклад МВФ, которые они опубликовали буквально перед последним годовым собранием... МВФ - хорошая организация в том плане, что это институт, который сохраняет память. Это организация, которая сталкивается с одними и теми же проблемами на протяжении десятков лет, это бюджет, это платежный баланс, это денежная политика, это банковская система...
Михаил Соколов: Нам же объясняют, что Россия - уникальная страна.
Сергей Алексашенко: Это замечательно, Михаил, мы - родина слонов и гейзеров, и мы живем в своем болоте, но МВФ написал, что, ребята, мы посмотрели - действительно, есть проблема сокращения бюджетного дефицита, сейчас ее чуть по-другому называют - бюджетная консолидация, такое умное слово придумали...
Михаил Соколов: Чтоб не пугать народ?
Сергей Алексашенко: Чтобы не пугать народ, да, но смысл тот же самый. И эксперты МВФ проанализировали, как это случалось за последние 30 лет, то есть они взяли развитые страны, по которым хорошая статистика, и говорят то же, что отметили вы, что сокращение бюджетного дефицита вызывает в первые два года снижение темпов роста. Собственно, мы и сейчас наблюдаем, что даже Америка, например, еще на начала снижать даже бюджетный дефицит, а темпы роста там заметно снижаются.
Михаил Соколов: А, по-моему, в России, наоборот, рассчитывают, что будет 4 процента роста. Будет?
Сергей Алексашенко: Давайте мы дойдем до России. Пока Россия не растет в этом году. И эксперты МВФ предупреждают, что, поскольку все развитые страны мира будут сокращать дефицит одновременно, то угроза общего снижения темпов роста в развитых странах очень высока. России повезло в том плане, что мы экспортирует сырье, и основным покупателем, таким переростным, то есть кто покупает дополнительные объемы, кто давит на цены, являются развивающиеся страны, в первую очередь Индия и Китай, которые не теряют темпов роста, которые продолжают расти, которые закупают огромное количество сырья. Поэтому я думаю, что таких особых угроз с точки зрения снижения резкого спроса на российское сырье быть не должно. Но, знаете, бюджет устойчив при цене нефти 75 долларов за баррель, а при цене нефти 70 ему уже будет плохо.
Михаил Соколов: А 60?
Сергей Алексашенко: Ну, 60 долларов - ему будет совсем плохо.
Михаил Соколов: А в практическом плане что это значит? Предположим, что-то в Китае чихнуло - и 60.
Сергей Алексашенко: Я думаю, что на горизонте одного года, конкретно 2011 года, вряд ли что-то серьезное случится, потому что Минфин, если вы помните, до кризиса сформировал два запасных кошелька, один называется - Резервный фонд, другой - Фонд национального благосостояния. Резервный фонд мы почти что весь исчерпали, но есть еще Фонд национального благосостояния, который сформировался для того, чтобы дырку Пенсионного фонда закрывать на будущие годы. Но он очень маленький.
Михаил Соколов: То есть на выборы. Предвыборное благосостояние.
Сергей Алексашенко: Поэтому если роста в 2011 году не будет, если он будет не 4 процента, а 2, если не нефть будет не 75 долларов, а 70 или там 65, или 60, - просто те деньги, которые отложили на будущих пенсионеров, их потратят в следующем году. Поэтому на горизонте одного года, мне кажется, никаких таких радикальных потрясений все-таки не произойдет. Но уже, знаете, загашника не останется.
Михаил Соколов: Тут вопрос, скорее, такой демографический пришел на пейджер: "Как может развиваться страна, если главный тормоз ее развития - это население? Население стареет, уезжает за границу, мало рожает детей. Какое отношение тогда имеет бюджет к жизни страны?" Действительно, а что с тем, что если не стимулировать рождаемость, про что нам уши прожужжали, то хотя бы повысить уровень медицинского обслуживания? Обещаны же какие-то медицинские тут реформы, со страхованием. Или вы их не видите?
Сергей Алексашенко: Медицинская реформа отложена. Концепцию реформы до конца сформировать не удалось, ее отложили, видимо, на пару лет.
Михаил Соколов: То есть опять после выборов.
Сергей Алексашенко: Ну, конечно, конечно. И обсуждать это пока что еще рано. Я согласен с тем, что есть такая угроза, она действительно огромная - демографическая. С ней сталкивается не только Россия, но и все развитые страны, кроме США, Европа - это старение населения. И, собственно, рецепт ясен.
Михаил Соколов: Миграция.
Сергей Алексашенко: Иммиграция, правильно. Не эмиграция, а иммиграция.
Михаил Соколов: Ну, это будет приток рабочих из Средней Азии.
Сергей Алексашенко: Повышение рождаемости, к сожалению, не решает краткосрочных проблем, потому что вы получите рабочую силу через 20-25 лет. Я не знаю, смотрите, Европа не боится привлекать рабочую силу из Африки, из арабских стран, а почему мы боимся привлекать рабочую силу из Средней Азии?
Михаил Соколов: Как вам сказать, Германия привлекала из Турции довольно много, а сейчас, насколько я понимаю, она этим организованно уже не занимается.
Сергей Алексашенко: Она не занимается, потому что турецкая диаспора достигла уже огромных размеров, там около 7 миллионов человек. В Германии, если я правильно помню, порядка 90 миллионов населения, то есть 7 миллионов - это процентов 8.
Михаил Соколов: Появились, правда, как источник рабочей силы Балканы дополнительно к этому.
Сергей Алексашенко: Представляете, 8 процентов населения - в России это получается где-то 11 миллионов приедет к нам. То есть у нас страна будет не 140, а 150. И если это приедет трудоспособное население в возрасте от 20-ти до 30-ти, то это решит очень многие проблемы. А если мы еще...
Михаил Соколов: И создаст многие проблемы.
Сергей Алексашенко: Подождите, Михаил, вы знаете, проблемы решаются по мере их возникновения. И если вы занимаетесь иммиграцией по-умному, то вы пытаетесь решить те проблемы, которые у вас есть. Ну, например, легализуя этих приезжих, давая им права, вид на жительство сразу, вы их вовлекаете в систему пенсионных взносов, они начинают у вас платить единый социальный налог, или как он будет называться, и улучшать состояние Пенсионного фонда. Да, вам нужно заниматься культурой, курсы русского языка для них открывать и не говорить "лица кавказской национальности", и бороться с проявлениями фашизма, много проблем надо решать...
Михаил Соколов: Но получается, что серьезно эти проблемы готовы решать только для особой зоны Сколково.
Сергей Алексашенко: Серьезно эти проблемы не готовы решать даже для зоны Сколково, потому что для зоны Сколково готовы решать проблемы для людей с зарплатой свыше 2 миллионов рублей в год. Это явно не из Средней Азии хотят людей привлекать.
Михаил Соколов: Понимаете, получается, что нынешняя власть готова, я еще раз говорю, решать какие-то серьезные проблемы лишь в экспериментальном порядке.
Сергей Алексашенко: Нынешняя власть не готова решать какие-либо проблемы. Назовите мне проблему, которую она решает.
Михаил Соколов: Ну, она рассказывает о многих проблемах, а решает... Например, она решает проблему удержания власти, очень неплохо решает.
Сергей Алексашенко: Единственная проблема, которую власти России очень эффективно решают - удержание власти. Дальше? Только нам с вами от этого не жарко, не холодно.
Михаил Соколов: Например, проблему, скажем, достаточно хорошего уровня доходов владельцев нефтяных компаний она тоже решает.
Сергей Алексашенко: Да. По-другому я бы сказал. Есть некое соглашение между бизнесом и политикой. Или есть бизнес-силы, которые поддерживают нынешний политический режим в России.
Михаил Соколов: Да, власть консолидирует бюрократию.
Сергей Алексашенко: Да, власть консолидирует бюрократию вокруг коррупции. Платит хорошие пенсии пенсионерам, чтобы приходили и ставили правильную галочку в избирательном бюллетене.
Михаил Соколов: Но не все ставят, конечно, и не все приходят.
Сергей Алексашенко: Михаил, понимаете, мы же обсуждаем с вами те проблемы, которые стоят перед страной, да...
Михаил Соколов: Вы сказали, что власть не может решать определенные проблемы.
Сергей Алексашенко: Власть решает свои проблемы, но не проблемы страны. Мы говорим о проблемах страны. Мне неинтересно обсуждать проблемы нашей власти.
Михаил Соколов: Давайте послушаем представителей народа. Сергей Владимирович из Москвы, пожалуйста, ваш вопрос?
Слушатель: Здравствуйте! Я знаю 20 способов, где взять очень большие деньги, но скажу вам один. Это утечка капитала. У нас - арест банковских счетов коррупционных денег за рубежом и арест коррупционной собственности за рубежом. На этих счетах более 2 триллионов долларов США...
Михаил Соколов: Я вас понял. Ваш тезка лучше знает, сколько утекает капитала. Сергей Владимирович, это серьезная проблема? Или этот капитал возвращается в Россию под видом там вложений из разных оффшоров и так далее?
Сергей Алексашенко: Вот в реплике нашего слушателя две составные части. Первое - это отток капитала, а второе - это коррупционные доходы. Вот с проблемой коррупционных доходов бороться можно и нужно, и этим государство заниматься обязано, государство, которое думает о сохранении себя как государства, о решении проблем страны. К сожалению, этого оно не делает.
Михаил Соколов: Подождите, я с вами поспорю! А как же отставка Юрия Лужкова? Прочитали доклад Немцова - и отставили.
Сергей Алексашенко: Его не за это отставили. Юрия Михайловича отставили... президент так и не смог объяснить, в чем состоит утрата доверия. Вот доверие к Юрию Михайловичу Лужкову было в том, что ему доверили написать заявление по собственному желанию, а он этого доверия не оправдал, вот он утратил доверие, потому что не захотел написать заявление по собственному желанию. Никаких других внятно артикулированных причин отставки Юрия Михайловича не возникло.
Соответственно, вторая часть - это отток капитала. Отток капитала - это явление экономическое. Есть такая хорошая присказка: рыба ищет, где глубже, а человек - где лучше. Вот никакие барьеры не могут остановить движение капитала. Если капиталу невыгодно работать в России, если капитал устал платить в России взятки, устал бороться с чиновниками, с милиционерами, с Санэпидемнадзором, пожарниками и прочими инстанциями, то он найдет, куда этот капитал перевести, он будет работать в Польше, на Украине, в Бразилии, в Китае, во Франции, в Англии. 190 стран в мире, капитал найдет, где поработать, и Россия в этом смысле не уникальное место производства. И поэтому, конечно, капитал утекает. А вот бороться с утечкой капитала можно только тем, что создавать условия для бизнеса лучше, чем в других странах. Тогда капитал будет не утекать, а притекать.
Михаил Соколов: А если владельцы капитала будут приезжать с господином Шварценеггером, как мы видели вот сейчас, им будут обещать эксклюзивные условия? Ведь действительно можно обеспечить эксклюзивные условия, не только в Сколково, но есть же довольно много автосборочных проектов, где именно эксклюзивные условия, - сделки между фирмами "Тойота" или "Форд" под патронажем государства, как ВАЗ при Брежневе.
Сергей Алексашенко: Михаил, мы же знаем с вами из недавнего прошлого, что коммунизм в отдельно взятой деревне построить невозможно. Все эти сделки по автопредприятиям, конечно, возможны, но нужно быть полным идиотом, когда вам говорят: если вы импортируете в Россию машину, вы платите пошлину - 35 процентов, а если вы ее импортируете в виде 5 частей и в России собираете, то платите пошлину 5 процентов, - экономика очень проста и примитивна. Но больше десятка компаний построили свои сборочные заводы в России, руководствуясь именно такой примитивной логикой. И тут наше государство увидело, что ничего это не дает, потому что привинчивание 10 гаек к машине стоит не очень дорого.
Михаил Соколов: Но власти хотят ужесточить правила.
Сергей Алексашенко: Вот! И тут они говорят: так, ребята, ну-ка, давайте теперь собирайте не 100 тысяч машин, а 300, и еще создавайте производство комплектующих в России. Посмотрим, останется... Ведь в европейской истории были случаи, когда фирмы закрывали заводы и уезжали.
Михаил Соколов: Я посмотрел все-таки еще в одну бумажку вот как раз про поправки в бюджет 2010 года, и там довольно любопытные вещи написаны, что надо увеличить взнос в уставной капитал какого-то ООО "Особые экономические зоны", в "Российские железные дороги", в концерн "ПВО Алмаз-Антей", в корпорацию "Оборонпром"... Вы мне объясните, как экономист, что это такое, зачем это?
Сергей Алексашенко: Перед кризисом многие компании набрали долгов, кредитов в банках.
Михаил Соколов: Да, и Егор Тимурович Гайдар предупреждал, что перекредитовались очень сильно, особенно частные.
Сергей Алексашенко: Закредитовались. Перекредитоваться, то есть взять новые кредиты для погашения старых, им не удалось. И вот для того, чтобы все эти государственные компании завод "Алмаз-Антей", "Оборонпром", "Сатурн" и "РусГидро", чтобы они не стали банкротами, вот им дали денег. У РЖД другая ситуация, у них не перекредитованность, эта компания на 100 процентов принадлежит государству, и она объяснила, что, поскольку она несет социальную нагрузку, поскольку большая инвестиционная программа, то вот или повышайте тарифы, или давайте деньги из бюджета. На самом деле, в этом отношении государство поступило, мне кажется, более корректно, решив дать денег из бюджета, нежели чем повышать тарифы. Потому что повышение тарифов никто понять не может - на сколько, почему, зачем... Уж лучше прямо дать денег на инвестиции. Поэтому, да, по долгам платить. На самом деле, печальная часть истории состоит в том, что вот эти деньги, они, собственно говоря, на экономику этих предприятий никак не повлияют, за исключением РЖД, это деньги на погашение долгов.
Михаил Соколов: То есть плата за кризис из общего кошелька?
Сергей Алексашенко: Да, за наш с вами счет, за счет налогоплательщиков.
Михаил Соколов: Хочется еще один вопрос по Москве задать, тем более тут тоже спрашивают про Москву, раз уж Лужкова вспомнили. Мы тут уже беседовали на темы московские, правда, не с экономистами, и кто-то сказал, что вот экономический механизм города Москвы строится на системе такой шагреневой кожи, то есть бесконечная застройка все время сокращающихся площадей города и продажа квартир, жилья, офисных помещений по все время растущим ценам, то есть такая финансово-строительная пирамида. Как вы думаете, после ухода Лужкова эта система может рухнуть или нет, или она устойчива?
Сергей Алексашенко: Земля, недвижимость в Москве будут дорогими, и конечно, ликвидировать вообще всю стройку в Москве невозможно. Нет такого крупного города в мире, где бы стройка остановилась. Будут сносить старые дома, строить новые.
Михаил Соколов: То есть самосжирающий механизм.
Сергей Алексашенко: Ну, у каждого дома есть некий срок службы, и в Москве существует большое количество хрущевок еще 50-х или 60-х годов застройки, не знаю, уже потом первые панельные дома, девятиэтажки, которые тоже пора сносить. И это нормальный процесс, потому что эти дома не предназначены для того, чтобы жить больше 50 лет, и конечно, там будет стройка. Я единственное, что хочу сказать, то, что стройка не закончится, но я бы не стал сейчас делать каких-то прогнозов относительно того, что будет после Юрия Михайловича. Понимаете, сама по себе отставка Юрия Михайловича ничего не меняет. Меняет назначение нового человека, приход новой команды.
Михаил Соколов: Ну, вот догадываются, что это господин Собянин. Очень красивая такая комбинация.
Сергей Алексашенко: Давайте доживем... Она красивая, но она создает кучу проблем в Белом доме, откуда господин Собянин должен уйти, где он был важным системным интегратором, человеком, который организовывал движение бумаг и различных решений, это очень важная функция. И посмотрим, кто будет в его команде, посмотрим реально год, полтора, два...
Михаил Соколов: Или Левитина, или Шанцева...
Сергей Алексашенко: Или Левитина, или Шанцева, или Швецовой. Посмотрим.
Михаил Соколов: Да, народ безмолвствует, выборов не будет, поэтому...
Сергей Алексашенко: Слушайте, вы не представляете, насколько напряженный выбор сейчас. Один человек выбрал четыре кандидатуры, а второй из этих четырех должен выбрать одну. Представляете, насколько тяжелый выбор идет.
Михаил Соколов: А может, они вдвоем все-таки выбрали четырех?
Сергей Алексашенко: Ну, не знаю, я думаю, что там все сложно. Зато мы теперь знаем, кому предъявлять претензии по поводу грязных улиц Москвы, пробок, есть конкретный человек, который выбирает мэра Москвы - президент Российской Федерации Дмитрий Анатольевич Медведев. Вот он теперь несет ответственность за все, что происходит в Москве, за каждую помойку, за каждую развалившуюся школу, детский сад не построенный, вот за все, что будет происходить в городе.
Михаил Соколов: А он готов. Вот он с музыкантами беседует про Химкинский лес, а лес продолжают рубить... Ну, все есть.
Сергей Алексашенко: Пока Химкинский лес один, он готов про него беседовать с рок-музыкантами. Когда в каждой районной управе Москвы будет своя проблема, и все с этими проблемами начнут выходить на улицу и идти к Дмитрию Анатольевичу, я посмотрю, как он с музыкантами будет встречаться или будет бегать от них.
Михаил Соколов: Пока тех, кто без команды выходит на улицы, на манифестации встречают дубинками, и очень успешно. Вы же были, по-моему, на демонстрации 31-го какого-то месяца.
Сергей Алексашенко: 31-го встречают дубинками, а не 31-го, 25-го или 9-го - дубинок нет. Это вопрос - митинг санкционированный или не санкционированный.
Михаил Соколов: Вообще, мне кажется, что проблемы Москвы - это не только проблемы Лужкова, коррупции, Батуриной и прочего, или какого-то другого человека, который придет, а в некотором смысле, по-моему, это еще проблема всего экономического механизма России, когда деньги из регионов закачиваются в этот жуткий город, а потом перераспределяются. И, собственно, не работают механизмы, которые, по-моему, были все-таки в 90-е годы, когда на местах оставалось побольше средств, скажем, не количественно, а пропорционально, так сказать, добытым.
Сергей Алексашенко: Вы правы, только, смотрите, в каждой европейской стране всегда есть крупный город, столица или деловая столица, куда стягиваются основные деньги, где денежные потоки, к сожалению, это неизбежно.
Михаил Соколов: Слушайте, в Германии деловая столица - Франкфурт, а Берлин - государственная...
Сергей Алексашенко: Сейчас мы подойдем к Франкфурту, к Берлине, давайте сначала про Москву. Я просто хочу сказать, что одно дело - бюджет города Москвы и то, какие проблемы возникают у мэрии города Москвы, какие проблемы она решает, как построена экономика города Москвы, и вторая проблема, которую вы абсолютно правильно поднимаете, - это проблема бюджетного федерализма, сколько денег втягивает не город Москва, а одно конкретно взятое здание под названием Ильинка, дом 9, Министерство финансов Российской Федерации, Алексей Леонидович Кудрин.
Михаил Соколов: К которому стоит очередь с протянутой рукой.
Сергей Алексашенко: Вот! Не одна очередь, слушайте, там огромное количество очередей у каждого кабинета. Когда у нас есть 80 регионов, и для них есть 70 механизмов дотирования, представляете, сколько человек можно загрузить работой! 80 на 70 - матрица!
Михаил Соколов: Минфин - аналог Госплана, наверное?
Сергей Алексашенко: Это хуже сейчас. И последняя цифра, чтобы завершить эту тему. Действительно, в "лихие 90-е" распределение денег между регионами и Федерацией было примерно 50 на 50. Сейчас - 62 на 38 в пользу федерального центра.
Михаил Соколов: Это вы как-то очень оптимистично. Кажется, что больше.
Сергей Алексашенко: Это так, но этого более чем достаточно для бюджета такого унитарного государства.
Михаил Соколов: Давайте мы как раз к регионам обратимся. Звонок из Краснодара, от Олега, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте! Хотелось спросить у вас и сказать заодно. Пособие по безработице не превышает 900 рублей в стране. Путин как-то сказал, что якобы мы не хотим плодить иждивенцев. Но в то же время он плодит тех, кто идет воровать, во-первых. Во-вторых, согласно постановлению правительства Российской Федерации от 6 мая 2006 года номер 307, отключают свет должникам по квартплате. Значит, если раньше, в Советском Союзе, подгоняли крутом, то сейчас - лишением последнего куска. Заставляют человека делаться рабом, идти на любую работу, даже без договора. И вопрос: зачем нужно пособие в 900 рублей, что это за подачка такая?
Сергей Алексашенко: Насколько я понимаю, Олег, вы ошибаетесь, максимальное пособие по безработице - порядка 4,5 тысяч рублей. Я понимаю, что это тоже не бог весть какие деньги...
Михаил Соколов: Зависит от зарплаты.
Сергей Алексашенко: Но Олег сказал, что не более 900. На самом деле, не более 4,5 тысяч, зависит от зарплаты. Да, немного, но вы хотите, чтобы у нас пособие по безработице было тысяч 20? Тогда бы вся страна не работала.
Михаил Соколов: Там другая проблема, Сергей Владимирович. Насколько я понял, последние год-полтора была система, когда, для того чтобы были красивые цифры в регионах, потому что им надо было докладывать, что они борются с безработицей, людей просто как безработных не регистрировали, а сразу оформляли на какие-то временные работы, типа подметать улицы и так далее, за те же примерно деньги, но статистика была хорошая.
Сергей Алексашенко: Михаил, вы знаете, я считаю, что лучше человек пусть подметает улицы и получает свои 4,5 тысячи рублей, нежели чем он будет сидеть дома на диване и получать 4,5 тысячи. Ну, пусть от него хоть какая-то польза будет, пусть у нас хоть улицы будут чистые.
Михаил Соколов: Хотелось бы, чтобы еще и информация была нормальная.
Сергей Алексашенко: Согласен, но чиновник отчитывается ровно так, как хочет его начальник.
Михаил Соколов: Но не случайно же сменили руководитель Госкомстата и методики всякие подсчетов. Вы теперь доверяете той статистике, которую вам дают оттуда?
Сергей Алексашенко: Ну, чему-то доверяю, чему-то не очень.
Михаил Соколов: То есть приходится пересчитывать.
Сергей Алексашенко: Невозможно пересчитывать. Просто когда нестыковки, когда дважды два не получается четыре, конечно, доверия к Росстату не возникает.
Михаил Соколов: Лора пишет: "Вы говорите, что в Пенсионном фонде дыра. Это значит, что люди, которые всю жизнь проработали и платили деньги на эту пенсию, не смогут ее получить. В то же время наша власть устраивает войны, Олимпиады, придумывает Сколково, зная, что старые люди не смогут подняться и сменить эту власть". Ну, платить-то будут из Пенсионного фонда.
Сергей Алексашенко: Платить будут из Пенсионного фонда с одним изъятием, что есть такая возрастная когорта людей, с 195... какого-то года по 1967 год, которые как раз накопительную часть пенсии получать не будут. Их лишили. То есть к вопросу о том, будут или не будут, вот мы делали взносы, как и все, платили взносы со своей зарплаты два года...
Михаил Соколов: Два года брали с этих возрастов взнос на накопительную пенсию, а потом перестали.
Сергей Алексашенко: Нет, с нас берут ровно те же самые взносы, только они идут не в накопительную систему, а на выплату пенсий текущим пенсионерам. То есть, условно говоря, люди, которые на 15 лет моложе меня, с них такие же взносы берут, с их зарплаты работодатель отчисляет такие же взносы, как и на мою зарплату, но они будут получать с этих взносов пенсию, а я не буду. Поэтому, да, в том числе, и на деньги этого поколения проводится Сочи, вооружается армия...
Михаил Соколов: Появляется с 2011 года Дорожный фонд. Значит ли это, что со следующего года начнется большое и эффективное дорожное строительство?
Сергей Алексашенко: Да ничего это не значит. На самом деле, власть пошла на повышение налогов, понимая, что ситуация с дорогами катастрофическая. Я все время привожу в пример, где-то месяца полтора назад было интервью губернатора Тверской области Дмитрия Зеленина, который сказал, что у него денег на ремонт дорог на 0,75 дорог в год. То есть он в год может отремонтировать дорог меньше, чем 1 процент имеющихся. То есть каждый километр дороги он может отремонтировать один раз там в 130 лет. И это - отремонтировать, здесь ни о какой новой стройке речи не идет.
Михаил Соколов: Ну, ничего, не волнуйтесь, в Тверской области в следующем году выборы, а теперь есть такая предвыборная технология партии "Единая Россия", когда региону, где проходят выборы, дают дополнительные деньги на строительство дорог, и в заметных местах их ремонтируют.
Сергей Алексашенко: Выборы чего?
Михаил Соколов: Законодательного собрания, например, регионального. Это я видел в Челябинске, называется - "Дорожная революция "Единой России". Потом, правда, она заканчивается.
Сергей Алексашенко: Отличная "дорожная революция", но она очень короткая и неэффективная, она ни к чему не приводит. Потому что дороги как были отвратительные, так они и остаются отвратительными.
Михаил Соколов: Федор из Екатеринбурга, пожалуйста.
Слушатель: Добрый вечер! Вот мнение провинциала о Москве. Думаю, что в Москве вообще должно быть прекращено всякое строительство. Коренным жителям Москвы и Московской области хватит построенного за глаза, а остальным - извините, я слышал по ВВС, что 2 миллиона мусульман, но не хватает мечетей на пятничную молитву - ну, что это такое? Во что превратили Москву!
Михаил Соколов: Действительно, мечетей не хватает, Федор. Четыре мечети на всю Москву - это очень мало. Да и церквей, говорят, не хватает.
Сергей Алексашенко: Проблема состоит в том, что, во-первых, само по себе количестве коренных москвичей, оно, конечно, очень маленькое, потому что в Москве где-нибудь лет 130 назад жило 100 тысяч человек, а может, даже еще меньше. Город-то был маленький до революции...
Михаил Соколов: Ну, не 100. Больше чем полмиллиона жило в XIX веке.
Сергей Алексашенко: В конце 19-го века здесь не жило полмиллиона человек, Михаил, можете проверить. Реально жили несколько десятков тысяч человек. Но даже если москвичами называть людей во втором, третьем поколении, то вот как раз именно они живут в тех самых хрущевках, которые рушатся прямо на глазах. Вот я каждый день езжу на работу, проезжаю район Мневники, где хрущевки рушатся, - на них смотреть страшно, а там люди жили до недавнего времени. И чего с ними делать? Пусть рушатся, и пусть люди погибают под этими развалинами?
Михаил Соколов: Ну, по крайней мере, есть некая логика, даже господин Лужков это признавал, что офисы не надо строить в центре города.
Сергей Алексашенко: То, что у Москвы, как у любого города, должен быть нормальный градостроительный план, Генеральный план развития, логика должны быть у города, офисы, заводы, - это должно быть, конечно. Но ведь у нас же утвердил господин Лужков Генеральный план развития Москвы буквально за несколько месяцев до своего ухода.
Михаил Соколов: Проверил "Население Москвы к 1913 году достигло 2 миллионов человек".
Сергей Алексашенко: К 1913-му, а я говорил про конец 19-го века.
Михаил Соколов: Восьмой по величине город мира был, больше миллиона к концу века, я вас поправил.
Сергей Алексашенко: Хорошо, так вот давайте про Лужкова. Юрия Михайловича вызывают в суд по поводу выборов годичной давности, по иску "Справедливой России". Представляете, вот Юрий Михайлович написал такое письмо президенту, что он за демократию, а теперь он приходит в суд и говорит: "Да, я подделывал, давал указания, давил..."
Михаил Соколов: Покаяние, представляете, а это же красиво будет.
Сергей Алексашенко: Да. Вот если Юрий Михайлович это сделает, то можно многое ему простить после этого.
Михаил Соколов: Если вы намекаете в своих статьях последних, что...
Сергей Алексашенко: Я ни на что не намекаю.
Михаил Соколов: ...режим или, хорошо, власть в России похожа на "Титаник". Читаем "Новую газету". Вот вполне возможно, что на "Титанике" люди вроде Лужкова от ужаса могут и такую речь произнести, от ужаса катастрофы.
Сергей Алексашенко: Нет, Россия - другой "Титаник". У нас не тот "Титаник", которые идет навстречу айсбергу, а у нас "Титаник", который ржавеет и, вообще говоря, уже сильно проржавел. И для него будет критичным не столкновение с айсбергом, а сильная волна.
Михаил Соколов: Бревно какое-нибудь.
Сергей Алексашенко: Или бревно, или упавший шкаф на верхней палубе. Для проржавевшей конструкции все что угодно может стать критическим.
Михаил Соколов: А как же модернизация?
Сергей Алексашенко: Модернизация чего?
Михаил Соколов: Модернизация "Титаника". Обещана модернизация "Титаника"!
Сергей Алексашенко: У нас не обещана модернизация "Титаника".
Михаил Соколов: А что обещано?
Сергей Алексашенко: У нас обещана модернизация отдельно взятых кают, расположенных в каком-то месте.
Михаил Соколов: На Рублевском шоссе.
Сергей Алексашенко: Ну, там на Сколковском.
Михаил Соколов: Геннадий из Ленинградской области, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте! В этом году прогнозируют инфляцию самую низкую - 8 процентов, во что верится с трудом. Вопрос: соответствует ли это действительности? И какова, Сергей Владимировича, по вашим прогнозам, в этом году будет инфляция? Спасибо!
Сергей Алексашенко: Действительно, инфляция будет выше, чем правительство ожидало еще пару месяцев назад. Наш прогноз - 9 процентов. К сожалению, никто в стране не в состоянии повторить панель Росстата или перепроверить эти данные. Кстати, "Гугл" - в Америке они запустили свой индекс, "Гугл Прайс Индекс" - ценовой индекс "Гугла", где они на основании интернет-продаж получают индекс цен практически в ежедневном режиме. Там корзина немножечко не совпадает. Вот если будем развивать интернет-торговлю, то в какой-то момент времени может получиться информация, альтернативную Росстату. Сегодня ее нет. Но вот мы считаем, что будет инфляция около 9 процентов в этом году.
Михаил Соколов: А Алексей Улюкаев обещает в 2011 году снижение инфляции до 6-7 процентов.
Сергей Алексашенко: Ну, 8 - на сегодня это официальный прогноз Центрального банка.
Михаил Соколов: Это ваш «либеральный интернационал», вы обо всем договорились уже. А если больше? Может быть больше?
Сергей Алексашенко: Может, если мировые цены на продовольствие вырастут сильнее, чем они растут сейчас. Собственно говоря, в России очень специфическая потребительская корзина - большой удельный вес продовольствия, именно таких базовых видов, как мука, изделия из муки, макароны, хлеб, печенье, подсолнечное масло, сахар, молоко, а это все товары, которые торгуются по всему миру, биржевые товары. И там сейчас цены на многие позиции, на сахар, на подсолнечное масло, на кукурузу резко выросли на мировом рынке, и это все, безусловно, скажется у нас. Была похожая ситуация в 2007-2008 году, и инфляция по продовольствию к маю 2008 года за 12 месяцев составляла 21 процент. То есть реально этот фактор очень значимый.
Михаил Соколов: Люди видят не ту теоретическую инфляцию, вместе со станками и машинами, а потребительскую.
Сергей Алексашенко: Люди видят потребительскую инфляцию на те товары, на которые они обращают внимание. Они, как правило, не обращают внимания на цены, которые остаются неизменными, а они обращают внимание на цены, которые растут. Действительно, если мерить инфляцию по гречке, то у нас там инфляция огромная. Другое дело, что есть много стран уровня развития точно ниже России, например, Албания, которые испытывают те же самые проблемы с продовольствием, но там инфляция 2,2 процента. То есть все списывать на мировой рынок тоже неправильно, и правительство и Центральный банк тоже должны что-то делать.
Михаил Соколов: Я был в Зимбабве, где помните, какая инфляция была, миллионы процентов, они отменили собственную валюту. Но люди выжили.
Сергей Алексашенко: Люди выжили, да, конечно.
Михаил Соколов: Что тоже дает некий оптимизм. "Имеют ли под собой почву слухи о девальвации доллара Федеральной резервной системы? Какова экономическая подоплека этого решения, если оно состоится?" - спрашивает Алексей.
Сергей Алексашенко: Девальвация по отношению к чему, во-первых? Во-вторых, я вынужен вас огорчить, она уже состоялась. Пару недель назад 1 евро стоил 1.30, а сейчас он стоит 1.40. Вот считайте - на 8 процентов доллар уже по отношению к евро девальвировался всего за пару недель. Никаких осознанных решений Федеральная резервная система делать не будет, никакой там плановой девальвации, плавной девальвации, управляемой, тоже не будет.
Михаил Соколов: Странно, людей волнует девальвация доллара, хотя могла бы волновать, например, девальвация рубля.
Сергей Алексашенко: Да у них сбережения в долларах.
Михаил Соколов: А зарплату они в чем получают?
Сергей Алексашенко: Не важно. Когда у вас есть сбережения, а вам говорят, что будет девальвация, вы понимаете, что девальвация - это потеря покупательной способности, и вы даже не задаете вопрос: по отношению к чему? Доллар, он и в Африке доллар, но вдруг он будет полдоллара? Поэтому людей, конечно, волнует судьба их сбережений.
Михаил Соколов: А насчет рубля как? Стабильности курса ...
Сергей Алексашенко: На самом деле Центральный банк нам стабильности не обещает, он говорит, сегодня выпустил очередное заявление что он будет давать еще больше свободу рубля, что этот диапазон расширит с трех до четырех рублей, внутри которого курс будет ходить туда-сюда, вверх-вниз. Собственно, мы видим, что где-то с мая месяца Центральный банк практически не покупает и не продает по сумме валюту, и при этом курс рубля достаточно свободно ходит от одной границы к другой, изменяясь на горизонте месяца на рубль вверх или рубль вниз. Дальше, если смотреть вперед где-то года на полтора, мне кажется, что рубль будет ослабевать, потому что импорт растет очень быстро, а экспорт физически у нас застабилизировался. То есть если не вырастут цены на нефть, то, соответственно, рубль будет ослабевать. Но это еще там впереди у нас.
Михаил Соколов: Да, прогнозировать цены на нефть, как мы знаем, невозможно.
Сергей Алексашенко: Это неблагодарное занятие абсолютно.
Михаил Соколов: Да, лучше играть в казино... Можно узнать соотношение бюджета Москвы в пересчете на одного жителя и в других городах? – спросили. Это бюджетная обеспеченность - есть такой термин. Я помню, что она в Москве намного выше.
Сергей Алексашенко: Залезьте в Интернет и найдите. Она существенно выше, но в Москве и уровень цен выше, и уровень расходов, которые несут жители Москвы, тоже выше. Поэтому тяжело сравнивать просто так, непосредственно в лоб.
Михаил Соколов: Вот Марина прогнозирует, что пенсионный возраст повысят. Могут, мол, и до 75 лет.
Сергей Алексашенко: Ну, это вряд ли.
Михаил Соколов: Этого, по-моему, нигде нет.
Сергей Алексашенко: 70 - есть, 75 - не слышал.
Михаил Соколов: Ну, а это выход из положения, скажем, через пять лет поднять пенсионный возраст? Пройдут выборы, люди продемонстрируют свою любовь к президенту, партии власти, и она решит, что можно, как монетизацию - тяп-ляп и получилось. Жизнь учит чему-то или нет?
Сергей Алексашенко: Да, похоже, что опыт истории учит тому, что он ничему не учит. И вот пенсионная реформа - все-таки вещь достаточно сложная и комплексная, и здесь не только о повышении пенсионного возраста идет речь, а здесь и о принципах формирования пенсий, и должна ли быть накопительная часть, должно ли государство нести какую-то ответственность...
Михаил Соколов: Должны ли быть «потолки».
Сергей Алексашенко: ...должны ли быть «потолки». Слишком много вопросов, которые должны быть решены комплексно и взаимоувязаны. Поэтому одним повышением возраста все проблемы не решить. Это, к примеру, то же самое, как можно ли управлять машиной, у которой всего один рычажок. Наверное, теоретически можно такую машину построить, но будет очень неудобно ездить.
Михаил Соколов: Опять про Медведева нам пишут, "пребывающего в чине президента".
Сергей Алексашенко: Ну, что они так издеваются?
Михаил Соколов: И пишут о "совпартноменклатурном пренебрежении к достоинству человека". А есть оно, пренебрежение это или нет, на ваш взгляд, у нынешней, как говорят, элиты?
Сергей Алексашенко: Я думаю, что все-таки, конечно, значимость поста президента сильно девальвировалась. Все-таки, конечно, полномочия и возможности, и реальная власть президента Путина была намного больше, чем президента Медведева. И я думаю, что, собственно говоря, в этом была одна из причин отставки Юрия Михайловича Лужкова, потому что он позволил себе личные нападки и оскорбления в адрес президента.
Михаил Соколов: Сказать: а король-то голый.
Сергей Алексашенко: Да, да. Вот поскольку есть другой человек, который хочет быть президентом после 2012 года, он не может допустить, чтобы пост президента девальвировался совсем, чтобы вообще кому угодно можно было на него нападать. Поэтому эта проблема, конечно, существует, но что же поделаешь? Это плата за тандем.
Михаил Соколов: Последний короткий вопрос: вы будете участвовать в создании новой Партии народной свободы, коалиции либеральной?
Сергей Алексашенко: Партия народной свободы - ПарНаС. Буду.
Михаил Соколов: А почему?
Сергей Алексашенко: Ну, потому что я считаю себя ответственным за то, что происходит в стране, и хочу использовать данные мне законом возможности для того, чтобы какие-то изменения здесь состоялись.
Михаил Соколов: Спасибо.
