Ирина Лагунина: Сегодня – специальный выпуск программы. Год со дня смерти юриста инвестиционного фонда Hermitage Capital Сергея Магнитского. Для меня трагедия этого человека стала личным журналистским профессиональным делом. Я рассказала о нем в первый раз в этой программе, когда он еще был жив и сидел в СИЗО. Когда он умер, возникло чувство – надо было кричать громче.
Сегодняшний выпуск посвящен делу Сергея Магнитского год спустя.
В понедельник, ведя дежурство по Свободе на нашей интернет-странице www.svobodanews.ru, я задала читателям и участникам форума четыре вопроса.
1. Как в стране, которая хочет называться цивилизованной и развитой, допустима система, при которой человек, не признанный судом виновным, помещается за решетку и ему отказывают в свидании с родными, в медицинской помощи и, в конечном итоге, в жизни. Кто должен в этом случае остановить беспредел системы?
2. Должно быть, беспредел следователя мог остановить суд, но суд был тенью обвинения. Человек сидел в СИЗО, потому что суд решил, что в противном случае он может выехать за границу. Мог выехать? И это основание? И это – логика правосудия?
3. По какой причине он вообще оказался за решеткой? Юрист Магнитский вскрыл схему, по которой из российского бюджета было "изъято" в частное пользование 5,4 миллиарда рублей (230 миллионов долларов). Он дал показания против сотрудников МВД, которые, как он утверждал, причастны к этой махинации. И те же самые сотрудники МВД возбуждают против него дело и помещают его в нечеловеческие условия. Для цивилизованной страны такая ситуация недопустима. Так почему такое возможно в России?
4. Даже после того, как дело получило огласку, после всех многочисленных обращений правозащитников, публикаций в прессе, писем в прокуратуру, в следственный комитет, министру внутренних дел, президенту и далее по списку, за год ничего не было предпринято, чтобы ответить на все эти вопросы. Более того, сотрудники МВД, под чьим пристальным вниманием Магнитский скончался в СИЗО, получили знаки отличия, повышение по должности, слова благодарности от своего ведомства. Что должно произойти в стране, чтобы такая логика событий наконец показалась дикой?
Сегодня – мои ответы на эти вопросы. Мы беседуем с главой фонда Hermitage, юристом которого был Сергей Магнитский, Уильямом Браудером. Прошел год с момента смерти Сергея Магнитского. Вы ведете кампанию с целью привлечь причастных к этой смерти к ответственности. Что вы для себя открыли за это время?
Уильям Браудер: Открытий было два. В России происходит тотальная попытка скрыть это дело для того, чтобы любыми способами не привлечь к суду людей, причастных к его смерти. А за пределами России реакция международного сообщества была исключительно жесткой. Были предложены разнообразные способы давления на тех людей, которые повинны в этой смерти, - отказ в визах, финансовые санкции и другие меры. И все это вводится именно из-за того, что найти справедливости в России не удается.
Ирина Лагунина: Давайте поговорим подробнее о международной реакции. Да, в целом ряде законодательных органов – в Европе и на Американском континенте – обсуждаются всевозможные санкции против лиц, причастных к смерти Магнитского. Но насколько близки эти страны к тому, чтобы претворить санкции в жизнь?
Уильям Браудер: Наиболее далеко процесс зашел в Соединенных Штатах. В палату представителей и в Сенат представлен проект закона, который называется "Справедливость в отношении Сергея Магнитского", цель которого – ввести визовые и финансовые санкции против всех тех, кто участвовал в незаконном задержании, пытках и смерти Сергея Магнитского, а также в тех махинациях, которые он раскрыл. И эти санкции распространяются как на офицеров МВД, непосредственно причастных к делу, так и на членов их семей. Этот проект закона сейчас находится на рассмотрении обеих палат Конгресса США, и голосование по нему состоится в ближайшие месяцы – это зависит от расписания слушаний в Конгрессе. Остальные страны, которые рассматривают аналогичные меры, - это Канада, где тоже на прошлой неделе прошли аналогичные слушания. Мы также очень тесно работаем с подкомитетом по правам человека Европейского парламента, и в ближайшее время будет принята резолюция по этому вопросу. Я провел некоторое время в Берлине, встречаясь с главами различных фракций Бундестага. Еще одной страной, принявшей меры против лиц, замешанных в этом деле, является Польша. Польша является страной Шенгенской зоны, и министр иностранных дел страны уже заявил, что если США введут визовые санкции, то примеру последует и Польша. Это будет иметь серьезные последствия, потому что если одна Шенгенская страна отказывает в визах определенным лицам, то этот запрет распространяется на всю Шенгенскую зону.
Ирина Лагунина: Прерву разговор с главой фонда Hermitage Уильямом Браудером. Мой коллега в Вашингтоне Ричард Солаш позвонил автору "списка Кардина" сенатору Бендажмину Кардину.
Бенджамин Кардин: Дело Магнитского явно попало в центр международного внимания. Думаю, российские власти понимают, что мы будем поднимать этот вопрос до тех пор, пока не будет проведено детальное расследование и пока виновные не предстанут перед судом и не понесут наказания. У России есть определенные обязательства. Она подписала Хельсинский заключительный акт, но ее действия сейчас противоречат духу этого документа. Так что мы, повторяю, будем поднимать этот вопрос, и я надеюсь, что это повлияет на процесс принятия решений в России по вопросам прав человека.
Ричард Солаш: Когда вы оцениваете этот год, что, по вашему мнению, было успешным, а в чем был полный провал?
Бенджамин Кардин: Президент России выступил с довольно жестким заявлением по поводу смерти Магнитского и потребовал провести расследование. Мы, безусловно, приветствовали подход российского президента. Проблема только в том, что никаких действий за этим заявлением не последовало. Мы также заметили, что в отдельных делах – которые в основном касаются нападений и убийств на журналистов – есть очень небольшой, но прогресс. Но эти действия неадекватны. Так что какое-то положительное развитие, какое-то признание проблемы было. Но каждый успешный шаг сопровождался новыми случаями, когда журналисты становились жертвами насилия. И вновь дела об этих нападениях остаются не расследованными.
Ричард Солаш: Что должно сделать российское руководство для того, чтобы все-таки расследовать дело Магнитского?
Бенджамин Кардин: На мой взгляд, единственное, что требуется от российского правительства, - очень твердо заявить: мы не потерпим коррупцию, особенно общественную коррупцию официальных лиц и чиновников, мы проведем до конца это расследование, и виновные понесут наказание.
Ричард Солаш: В какой стадии сейчас находится проект закона "Справедливость в деле Сергея Магнитского", которым вы предусматриваете введение санкций, в том числе визовых, для 60 человек, причастных к смерти адвоката фонда Hermitage?
Бенджамин Кардин: Конгресс, как вы знаете, завершил обычную сессию, мы сейчас, после выборов, находимся в периоде "хромой утки", что означает, что заниматься законодательными актами мы сможем только через 2-3 недели. Но каковы будут правила принятия законов в ходе "хромой" сессии, пока сказать сложно. Но замечу, однако, что этот законопроект был разработал представителями обеих партий, у него есть широкая поддержка среди конгрессменов. И этот проект был представлен на рассмотрение Конгресса даже не столько для того, чтобы наказать тех лиц, которые были частью этой коррупционной схемы, сколько для того, чтобы заставить российскую сторону предпринять необходимые меры. И если мы добьемся этого, то я думаю, законодательный акт уже сослужит свою службу.
Ричард Солаш: То есть в идеале этот законодательный акт должен иметь для России более широкие последствия, чем правосудие в одном только деле Сергея Магнитского?
Бенджамин Кардин: Именно так. Хотя разрабатывался он с единственной целью – чтобы Российская Федерация сделала то, что сказал ее президент, а именно – провела тщательное расследование и наказала виновных как в коррупции, так и в смерти господина Магнитского в тюрьме. Это – единственная цель данного законодательного акта. Но мы уверены, что, привлекая внимание к этому явному случаю нарушения прав человека, мы окажем воздействие на будущее поведение – и Российской Федерации, и ряда других стран.
Ричард Солаш: К вашей инициативе сейчас подключились другие страны. Последний пример, где обсуждались подобные меры, - это Канада. Насколько важна роль не только Соединенных Штатов, но и всего международного сообщества в этом давлении?
Бенджамин Кардин: Дело Сергея Магнитского получило международное осуждение. Голос подняли не только сенаторы США. Во многих столицах, во многих странах была волна возмущения. Так что это естественно, что и законодательные органы и других стран, парламентарии стремятся показать России, что этот вопрос надо решить. По-моему, это очень полезно.
Ричард Солаш: Насколько высоко зашло дело Магнитского в США? Например, знает ли о нем президент Обама или госсекретарь Хиллари Клинтон?
Бенджамин Кардин: Я естественно говорил с администрацией об этом деле. И, насколько я понимаю, члены администрации весьма обеспокоены тем, как решаются вопросы коррупции в России, как российская власть относится к тем, кто вскрывает случаи коррупции – вплоть до того, что они могут потерять свою жизнь. Я надеюсь, что в ходе встреч на президентском уровне права человека стоят в повестке дня, и я также надеюсь, что этот конкретный случай является частью дискуссии о правах человека.
Ирина Лагунина: С сенатором США Бенджамином Кардиным беседовал мой коллега Ричард Солаш. Одной из последних стран, присоединившейся к международной кампании "Справедливость в деле Сергея Магнитского", стала Канада. Рассказывает Елена Власенко.
Елена Власенко: Канадский законопроект аналогичен американскому. Его автор – член парламента Канады Ирвин Котлер, бывший министр юстиции и генеральный прокурор Канады, который ранее представлял интересы политзаключенных Нельсона Манделы и Натана Щаранского. Теперь именно он стоит во главе канадской кампании за справедливость в деле Сергея Магнитского.
Ирвин Котлер: В июне я выступал с докладом в британском парламенте. Там вместе с английскими коллегами я встретился с Уильямом Браудером, главой и владельцем фонда Hermitage – компании, пострадавшей от мошенничества со стороны российских должностных лиц. Он подробно, с документами, изложил нам действительно ужасную историю о незаконном задержании, пытках, нечеловеческих условиях содержания и смерти настоящего героя – Сергея Магнитского.
За свою борьбу с коррупцией Сергей Магнитский поплатился жизнью, в то время как должностные лица, причастные к его аресту и пыткам, не только не понесли ответственности, но даже были награждены. Эта история – о всепроникающей коррупции и безнаказанности в России. Я понял тогда, что международному сообществу нужно предпринять те шаги, которые не предприняла пока сама Российская Федерация, несмотря на заявления президента Медведева о необходимости борьбы с коррупцией и наказания коррупционеров. За год после смерти Сергея Магнитского это сделано не было.
После встречи с Уильямом Браудером я беседовал с британскими парламентариями и сенатором США Бенджамином Кардином, который представил законопроект "Справедливость для Сергея Магнитского" – он предполагает визовые и финансовые санкции в отношении шестидесяти человек, причастных к его смерти. Вместе мы приняли решение о нескольких парламентских инициативах – как коллективных, так и индивидуальных.
Во-первых, 16 ноября состоится мировая премьера фильма "Сергей Магнитский – Справедливость. Закон. Судьба", которая состоится в парламентах США, Великобритании и Канады. Во-вторых, в ближайшие две-три недели я представлю законопроект "Справедливость для Сергея Магнитского" в Канаде, аналогичный тому, что представил сенатор Кардин в США. Требуется время на перевод: у нас в Канаде, в отличие от США, два языка. Законопроект написан по-английски, и сейчас его переводят на французский. В-третьих, в ближайшие дни я встречусь с министром иностранных дел Канады и, я надеюсь, будет принято решение о лишении визовых и инвестиционных привилегий тех, кто был связан с пытками и убийством Сергея Магнитского, а также членов их семей. Одновременно мы продолжим обращаться к Российской Федерации с требованием тщательного, непредвзятого, полного и прозрачного расследования фактов задержания, нечеловеческого обращения и смерти Сергея Магнитского, и такого же расследования по фактам финансового мошенничества в отношении фонда Hermitage. Люди, виновные в задержании и смерти Сергея Магнитского, должны быть привлечены к ответственности согласно российским законам.
Речь идет уже о более широкой проблеме – о том, как Россия соблюдает взятые на себя юридические обязательства, о том, какую ответственность страны несут друг перед другом, и насколько между ними возможно доверие. В этом контексте необходимо, чтобы власти России привели свою уголовную и пенитенциарную систему в соответствие с нормами международного права. А они, в частности, предполагают, что люди, собравшие доказательства против коррумпированных чиновников, не умирают в тюрьмах после пыток, а живут под защитой закона и государства, которое ценит их вклад в торжество этого закона над безнаказанностью. Мы надеемся, что не только будут наказаны люди, причастные к смерти Сергея Магнитского, но и коррупции и безнаказанности отныне станет меньше. К этому призывал президент Медведев, и этого пока не наблюдается.
Елена Власенко: Вы пытались добиться ответа от российских должностных лиц, о которых он говорил?
Ирвин Котлер: Пока нет. Я уведомил российские должностные лица о том, что мы с коллегами намерены делать по поводу расследования смерти Сергея Магнитского. 16 ноября на заседании подкомитета парламента по международным аспектам соблюдения прав человека мы примем резолюцию, в которой выразим обеспокоенность делом Магнитского, уровнем коррупции и безнаказанности в России. Каждый из членов комиссии уже выразил свое личное мнение, поэтому уверен: коллективная резолюция будет принята единогласно. Вскоре после нее будет представлен законопроект, а затем я буду проводить на эту тему встречи с членами канадского и, надеюсь, российского правительства.
Елена Власенко: Вы защищали Нельсона Манделу и Натана Щаранского. Вы бы сравнили масштаб международных кампаний в их поддержку и в поддержку Сергей Магнитского?
Ирвин Котлер: Принцип – борьба за справедливость – тот же. Натан Щаранский был настоящим героем во времена Советского Союза. Имя Сергея Магнитского трагически попало в длинный список российских героев, которые в своей борьбе за правду потеряли жизнь. В этом списке – храбрый правозащитник Наталья Эстемирова, которой прострелили голову и грудь, а затем тело запихнули в багажник машины. В нем – журналист Анна Политковская, которую застрелили, когда она с пакетом продуктов возвращалась домой. С распадом Советского Союза санкционированные государством репрессии сменились процветающей культурой коррупции и безнаказанности. Но наряду с ними существует элементы механизма контроля, есть гражданская активность. Храбрые люди, проявляющие ее, как Сергей Магнитский, как члены неправительственных организаций, формируют и развивают в России демократическую культуру и подвергают себя риску попасть в длинный список павших героев. Мы хотим безнаказанность в России остановить и защитить тех, кто борется за правду. И я надеюсь, что в конце концов виновные будут привлечены к ответственности, а в России станут по международным стандартам уважать закон и соблюдать права права человека. Именно к этому, как следует из слов президента Медведева, стремится Россия, но не может этого достичь, поскольку в ней по-прежнему превалирует культура безнаказанности и коррупции.
Елена Власенко: Визовые и финансовые ограничения, резолюции – это единственные способы повлиять на российскую систему правоохранительных и правоприменительных органов извне?
Ирвин Котлер: Визовые и финансовые санкции – это то, на что мы способны в рамках наших законов. Этого недостаточно, поэтому мы идем дальше и обращаемся к Российской Федерации. У России есть возможность привлечь виновных к ответственности. И мы призываем к тому, чтобы она это сделала. Если не сделает – мы не только не отменим введенные нами санкции, но и, возможно, обратимся к другим подходам – уже не внутри наших парламентов, а внутри международного сообщества.
Большая часть моей работы проходит под девизом одного из великих героев Советского Союза Андрея Сахарова. В 1979 году он сказал мне: "Не знаю, что поможет делу борьбы за права человека, но это точно не молчание". Единственное, что мы можем гарантировать, это то, что тема гибели Магнитского останется главной и центральной, пока виновные в его смерти не будут привлечены к ответственности. Мы не будем молчать и используем все имеющиеся у нас возможности: юридические, политические, дипломатические, финансовые, – чтобы справедливость восторжествовала.
Ирина Лагунина: С членом канадского парламента Ирвином Котлером беседовала Елена Власенко. Вернусь к разговору с главой фонда Hermitage Уильямом Браудером.
Вы сказали, что в России для вас была откровением "тотальная попытка скрыть это дело". В чем, по вашему наблюдению, это выражается?
Уильям Браудер: Самый шокирующий пример – День милиции. Накануне этого дня Министр внутренних дел решил наградить 32 сотрудника, которых министерство считает лучшими. Пятеро из 32, которые получили специальные отличия и награды, - это люди, которые принимали непосредственное участие в аресте, пытках и смерти Сергея Магнитского. А именно – Олег Сильченко, следователь, который отказывал Сергею Магнитскому в медицинской помощи, когда тот в ней экстренно нуждался; майор Павел Карпов, который играл ключевую роль в похищении документов и махинации, которую вскрыл Сергей Магнитский; их начальница Наталья Виноградова. Цинизм достиг такого масштаба, что министр внутренних дел специально выбирает людей, которые играли ведущую роль в смерти человека, и награждает их знаками отличия. Это сводит воедино реальную картину.
Ирина Лагунина: Но ведь несколько человек все-таки были уволены после того, как в дело вмешался президент Медведев.
Уильям Браудер: Это – самое большое заблуждение, если говорить об этом деле. После того, как умер Сергей Магнитский, были смещены со своих постов 20 сотрудников тюремной охраны. И это связали со смертью Сергея. Но если хотя бы мельком посмотреть не на поверхность, а на существо этих увольнений, то вы увидите, что многие из них вообще никакого отношения к Магнитскому не имеют. В списке уволенных есть, например, люди из Коми, Свердловска, Мурманска. Они физически так далеко находились от Сергея Магнитского, что просто не могут иметь к этому делу никакого отношения. На самом деле 19 из 20 уволенных никогда вообще не пересекались даже близко с Сергеем Магнитским. А один человек – начальник Бутырки – просто был переведен на другое место работы. Так что, насколько я вижу, для людей, которые убили Магнитского, никаких последствий не было. И более того, официальное расследование пришло к заключению, что он умер из-за естественных причин. Это – одно из самых вздорных заключений, которое можно было сделать. Так что получается, что те, кто участвовал в его убийстве, повышаются в звании и получают знаки отличия, а тех, кто ничего общего с этим не имел, увольняют, а в конечном счете еще и заявляют, что никто не повинен в его смерти. Ясно, что система в России не работает. Это просто пощечина правосудию в России.
Ирина Лагунина: Год назад вы говорили мне, что вы будете отслеживать путь этих 230 миллионов долларов - 5,4 миллиарда рублей, кражу которых из государственной казны вскрыл Сергей Магнитский. Вы тогда отказались говорить о деталях, заметив, что суммы такого рода оставляют следы в международной банковской системе. Сейчас вы можете рассказать, что вам удалось отследить?
Уильям Браудер: На данный момент есть два офицера МВД, которые держат в своих руках приблизительно 4,5 миллиона долларов из 230 украденных миллионов. Имена их известны, а документы, подтверждающие их богатство, сейчас находятся в открытом доступе в интернете. Куда делись остальные деньги и кто их получил, постепенно становится ясно. И если вы наберетесь немного терпения, то в скором времени вы все узнаете.
Ирина Лагунина: Российские средства информации пишут о том, что Россия включила вас в международный список Интерпола. Но я вижу, что вы прекрасно путешествуете по миру – в Канаде вот были, в Германии.
Уильям Браудер: Это неправда, я в российском списке разыскиваемых, а не в международном. Но они могут включать в него кого угодно. Интерпол, как и любая другая международная организация, на корню отклонит любую просьбу России, поскольку Совет Европы определил, что это – злоупотребление юридической системой в политических целях. Так что меня это не особо заботит. Они могут делать все, что угодно внутри своей коррумпированной системы, но на мне вне пределов России это никак не отражается.
Ирина Лагунина: Мы беседовали с главой инвестиционного фонда Hermitage, юристом которого был Сергей Магнитский, Уильямом Браудером.
"Мы отмечаем годовщину еще одной трагической смерти молодого человека, боровшегося за справедливость. Сергей Магнитский был мужественным человеком, который боролся против коррупции и был несправедливо помещен под стражу в нечеловеческие условия и умер в тюрьме, не получив должной медицинской помощи. Это – шокирующий пример того, как люди, борющиеся против коррупции в России, не чувствуют себя в безопасности и не защищены. Это парадокс, потому что юрист Сергей Магнитский искренне верил в справедливость. Его смерть высветила серьезные проблемы в российской тюремной и юридической системе и царящую атмосферу безнаказанности в стране". Я привела выдержку из заявления президента Европейского парламента Ежи Бузека. Бузек призвал российские власти провести расследование всех подробностей этого дела. Но должно быть, для этого надо сначала вспомнить, а как вообще Сергей Магнитский оказался в СИЗО?
Мы беседуем с главой аудиторской фирмы, сотрудником которой был Сергей Магнитский, Джеймисоном Файерстоуном. Когда Сергей Магнитский начал защищать интересы фонда Hermitage Capital?
Джеймисон Файерстоун: Hermitage стал нашим клиентом в районе 1996 года. Это было несложно, потому что Hermitage хотел того же, что и многие в России в то время, только в большем объеме. Hermitage хотел купить российские ценные бумаги, но в то время в них мало кто верил. И Hermitage поставил перед нами такую задачу: фонд является общественным, он регулируется международным законодательством, но его деятельность должна была также соответствовать и российскому законодательству. И они обратились к Сергею именно для того, чтобы он посоветовал им, как правильно вести дела в России. Именно Сергей, по иронии, говорил им, какие налоги они обязаны заплатить. И Hermitage заплатил – почти полмиллиарда долларов, из которых почти половина теперь украдена.
Ирина Лагунина: Магнитского самого обвинили в уклонении от уплаты налогов – в 2001 году. Именно поэтому он и оказался в следственном изоляторе. Вы в дискуссии на нашей интернет-странице дали такое объяснение: "Сергея Магнитского обвиняли в якобы уклонении от уплаты налогов компаниями "Дальняя степь" и "Сатурн Инвестменст", а конкретно в том, что он внес якобы заведомо ложные сведения в налоговую декларацию этих компаний за 2001 год о работающих в компании инвалидах. Эти обвинения были сфабрикованы сотрудниками МВД, против которых Сергей дал показания об их участии в хищении бюджетных средств. Сергей не работал в этих компаниях, а был привлечен в качестве юриста в конце 2002 г для представления их интересов в суде, что уже делает абсурдным любые обвинения против него. Что касается самих компаний, то они неоднократно проверялись налоговыми органами, у которых не было к ним претензий по результатам этих проверок". Но это никак не связано с фондом Hermitage. Что стоит за всей этой историей?
Джеймисон Файерстоун: История очень простая и не имеет ничего общего с уклонением от уплаты налогов. Летом 2007 года в офисах моей компании проводился обыск. Ордер на обыск был выдан в связи с одной из компаний, которая была в числе наших клиентов. Обыск проводил офицер Артем Кузнецов в рамках следствия, которое вел Павел Карпов. Итак, вместо того, чтобы изъять документы этой одной компании, он забрал документацию на всех наших клиентов, на все компании, которые были крупными налогоплательщиками. Мы попытались протестовать, но одного из наших юристов – Виктора Перугина - избили, и он почти на три недели оказался в больнице. Среди этих бумаг были документы трех компаний, принадлежащих Hermitage. Именно эти компании потом и украли. Мы несколько раз писали жалобы офицеру Карпову: ордер был выдан на бумаги одной компании, а изъяли все. И мы никак не могли понять, почему офицер Карпов не отдает нам документы? Ведь они не имеют никакого отношения к предмету его расследования! Оказалось, что все это время документы использовались для того, чтобы украсть эти компании. Сергей выяснил это в октябре 2007 года. Он узнал, что документы, которые, как мы думали, безопасно хранятся в сейфе офицера Карпова, были использованы для того, чтобы передать эти компании новым владельцам. Сначала Сергею удалось выяснить, что против этих трех компаний в Санкт-Петербурге подан иск. Я помню, как все мы тогда были озадачены: против компаний поданы иски, мы – юристы, обслуживающие эти компании, по идее, мы должны присутствовать на судебных процессах. А мы даже не знали о том, что были какие-то судебные процессы. Сергей узнал о них задним числом. Как получилось, что с этими компаниями работают какие-то юристы, которых мы вообще не знаем. Ну, юристов выбирают директора, а директора назначаются владельцами. Сергей направил запрос в регистрационную палату. И выяснилось, что эти три компании больше не принадлежат Hermitage, они принадлежат какой-то казанской фирме под названием "Плутон". Тогда мы подали запрос, а кто владеет "Плутоном". Оказалось, что бывший заключенный, отсидевший в тюрьме за убийство, Виктор Маркелов. Мы также направили людей в Санкт-Петербург, чтобы выяснить, к какому решению пришел суд в отношении этих трех компаний. Выяснилось, что судебные слушания проходили очень быстро. Тот, кто подал иск против трех компаний, утверждал, что эти три компании задолжали ему огромные суммы. Ну а так называемые юристы эти трех компаний полностью подтверждали, что, да, компании задолжали огромные суммы. Спора нет, суд считает дело закрытым. Вот так мы постепенно узнавали картину происшедшего. К концу 2007 года у Сергея уже была полная картина того, что произошло, и он помог Hermitage написать жалобу.
Ирина Лагунина: Каково было содержание этой жалобы?
Джеймисон Файерстоун: В жалобе говорилось, что, по нашему мнению, Кузнецов и Карпов передали документацию наших компаний каким-то преступным элементам, которые создали все эти схемы с долгами. Мы не знаем, почему и для чего, но мы просим провести расследование. Жалоба была направлена в начале декабря 2007 года. И в ней – ключ ко всем дальнейшим несчастьям Сергея. Никакого расследования открыто не было. Вместо этого через две недели эти преступные элементы запросили возврата налогов в сумме 230 миллионов долларов. И получили их – за один день. Деньги из казны пришли в небольшой банк под названием Universal Bank of Savings. Мы об этом даже ничего не знали. Однако через полтора месяца после того, как деньги были украдены, расследование все-таки началось, и как только это произошло, Павел Карпов, которого мы обвинял в жалобе в том, что он во всем этом участвовал, вот этот самый Павел Карпов с двумя подчиненными вылетели в Республику Калмыкия и за один день вновь открыли дело по налоговой проверке одной из компаний Hermitage много лет назад. Он вновь открыл это дело, он провел новое расследование, он решил, что Уильям Браудер виновен, предъявил ему обвинение и перевел все дело в Москву под собственный контроль. Эта была явная месть за жалобу. Потому что, несмотря на то, что Сергей Магнитский расследовал все эти махинации, его имя в жалобе не значилось. Жалоба была подписана Уильямом Браудером и двумя другими юристами. Кстати, против этих юристов тоже было открыто дело, и они вынуждены были покинуть Россию. Но Сергей остался и продолжал давать показания. А в октябре 2008 года он заявил, что, поскольку два офицера МВД – Кузнецов и Карпов – участвовали в краже компаний, то, вероятно, они также участвовали в краже денег из государственного бюджета. Более того, он связался с редактором журнала Business Week и рассказал ему потрясающую историю. Он поведал о том, что раскрыл хищение, проведенное по абсолютно аналогичной схеме, как и кража государственных средств в случае с Hermitage. Только произошло оно годом раньше. Три компании, которые принадлежали клиентам Renaissance Capital заплатили налогов на сумму 107 миллионов долларов и прекратили работу в России, попросив Renaissance Capital ликвидировать эти компании. По какой-то причине Renaissance Capital этого не сделал, а перевел их во владение другим людям. И дальше схема была абсолютно такой же – инсценированные судебные процессы по долгам в тех же судах в Санкт-Петербурге и в Казани. Никому не известные юристы, выступавшие на этих судах в 2006 году, потом выступали и в судах по искам против трех компаний Hermitage, новые владельцы в обоих случаях те же. Более того, и в том, и в другом случае компании вдруг были приписаны к налоговым управлениям №25 и №28 в Москве. И именно эти налоговые управления принимали решение о возврате налогов в миллионы долларов – в один день. И в обеих случаях деньги были переведены из государственной казны в этот маленький банк, владельцем которого является Дмитрий Клюев.
Ирина Лагунина: Именно после показаний и публикации в журнале Business Week против Сергея Магнитского было возбуждено уголовное дело по обвинению в уклонении от уплаты налогов. Суд решил, что его стоит содержать в следственном изоляторе, поскольку он мог выехать за границу, в Великобританию, как и его коллеги. Как рассказывает Джеймисон Файерстоун, его коллеги обратились в посольство Великобритании, чтобы оно подтвердило, что Магнитский даже за визой не обращался. Но и этот довод не подействовал.
Может быть, единственным проблеском после смерти Сергея Магнитского можно было бы считать распоряжение Президента России, принявшее силу закона, за экономические преступления в тюрьму не сажать. Но вот что рассказала мне в интервью глава неправительственной организации "Бизнес-Солидарность" Яна Яковлева. Председатель Мосгорсуда привела такие цифры: из 600 предпринимателей, которые были приведены в суд, не посадили 36. И она это называет очень хорошим результатом и, можно сказать, победой закона Медведева в судах. Но мы считаем, что это просто насмешка. Потому что из 600 – 36, когда в законе написано, что запрещено сажать предпринимателей, действительно это мелочь и это не система, - сказала Яна Яковлева. Глава организации "Бизнес-Солидарность" сама провела в СИЗО полгода по сфабрикованному делу. И сегодня так рассказывает об этом своем опыте.
Яна Яковлева: У нас с партнером на двоих компания по производству химической продукции, и мы занимаемся этим с 93 года. Однажды к нам в офис пришли представители наркополиции, долго хотели, чтобы мы с ними сотрудничали по поставке неких веществ в Таджикистан, которые мы, как химики, понимали, нужны для производства наркопродукции. Мы отказались. Потом выяснилось, что в отместку на нас было заведено уголовное дело следующего содержания, что один из наших растворителей, которым мы торговали, французский растворитель они назвали лекарственным средством. Это было бы очень смешно, если бы не было так грустно. Нас обвиняли в том, что у нас нет лицензии на фармацевтическую деятельность, как будто мы торговали лекарствами. Было настолько абсурдно, что мы сначала растерялись, не знали, как этому сопротивляться, потому что в результате потом все стали, правоохранительные органы, прокуратура, все повторяли как заколдованные, что это особо опасное лекарство, которым мы торговали без лицензии. В то же время промышленный растворитель, торговали с промышленными предприятиями. Такая абсурдная история, на основании которой мы были арестованы.
Потом поднялась общественная кампания, то есть наши защитники, в том числе мои родители, которые остались наедине с этой историей, поняли, что нужно придавать ее гласности, придавать ее публичности – единственный способ. Потому что вся система правосудия и правоохранительных органов взаимосвязана, суд ничего не решает, а только переписывает обвинительное заключение. Стало понятно, что надеяться на справедливое судебное разбирательство не имеет смысла. Поднялась такая общественная кампания, которая состояла из наших коллег-химиков, которые поняли, что то же самое угрожает им, ко многим из них тоже приходили, может быть не с такими жесткими последствиями. Но тем не менее, народ поднимался на нашу защиту. Потом выпустили меня, выпустили моего партнера, начался суд. И в ходе судебного заседания мы делали все для того, чтобы суд превратить в некую общественную площадку, своеобразное театральное зрелище, которое высвечивало всю абсурдность ситуации и само обвинение на уровне времен инквизиции, когда люди отрицали очевидные научные достижения и за это людей сжигали на костре. С нами было примерно то же самое.
Потом, благодаря общественным усилиям, поменялся закон. Потому что закон, который позволял так поступать с химическими предприятиями, был достаточно коррупционен. Наша кампания была направлена на то, чтобы это показать. Закон поменялся, с нас сняли уголовное преследование в связи с тем, что закон поменялся, но тем не менее, это заняло два года.
Ирина Лагунина: Вы создали организацию, которая называется "Бизнес-Солидарность" и вы занимаетесь как раз такими заказными уголовными делами, расследуете их, пытаетесь помочь этим людям. Расскажите, пожалуйста, о вашей работе.
Яна Яковлева: Я не скажу, что у нас организация как-то системно противодействует этим явлениям, нет. Это невозможно, конечно же. Потому что системное противодействие таким явлениям возможно только сверху и при желании самих верховных властей изменить ситуацию. Я лишь пытаюсь людям показать, что нужно бороться, как можно бороться, что нужно делать и что нужно организовывать вокруг себя других людей и придавать все истории гласности. Помогаю им это делать, потому что налажены связи с интересующейся прессой, которая готова писать о таких историях. Я не скажу, что каждый раз это получается удачно, потому что это борьба очень тяжелая, она отнимает у людей много сил и не у всех есть эти силы. Потому что когда человек становится один против такой системы огромной, где все закольцовано, то не каждый имеет в себе силу духа дойди до конца. Как правило, люди пытаются найти более простой способ решения вопроса, чем борьба и объединение людей вокруг этой ситуации, разъяснение людям, что сегодня такое случилось со мной, а завтра может случиться с тобой. Все это достаточно тяжело. И я вижу как люди, которые борются, как им это непросто и другого выхода нет. Тут уже, конечно, не до бизнеса, не до развития этого бизнеса, а лишь бы спастись. Такая работа, мне кажется, она более интеллектуальная, но, к сожалению, ее нельзя назвать системным противостоянием вследствие того, что предприниматели, их в принципе меньше даже чисто по количеству, чем тех, кто на них нападает. И вот это неравенство, конечно, очень сильно прибивает.
Ирина Лагунина: Сколько, по вашим оценкам, сейчас предпринимателей остаются за решеткой в тюрьме или в СИЗО?
Яна Яковлева: Сложно сказать, потому что, естественно, никакой статистики нет. Но можно делать только экспертные оценки. Во-первых, у меня есть свидетельства людей, которые находятся в СИЗО, и они видят, что их окружают только экономические, то есть люди говорят, которые сидят, что их процентов 40-50 экономических обвиняемых. Плюс можно посмотреть статистику в принципе дел, с закончившимся обвинением и можно увидеть, что по такой распространенной статье как "мошенничество" осуждается ежегодно 30 тысяч человек по части 4, которая как раз относится к бизнесу. То есть, где фигурируют крупные суммы, и они называют это преступной группой, когда есть юридическое лицо, у него есть генеральный директор и главный бухгалтер, например, - это для обвинителей уже преступная группа, что является отягощающим признаком. То есть всегда часть 4 идет для бизнеса. Порядка 30 тысяч человек ежегодно осуждаются к лишению свободы, как правило, сроки минимум 7-10 лет. Соответственно, можно посчитать. Нарастающими темпами это идет, у нас при этом почти миллион заключенных, то такими прикидками можно прикинуть, что тысяч триста, наверное, в СИЗО сидят по экономическим обвинениям. Сколько из них заказных – это уже, конечно, учитывая качество правосудия, учитывая несовершенство законов, размытость формулировок, я считаю, что никого нельзя назвать справедливо осужденным. Часто просто судебное разбирательство отсутствует как факт, просто судья исполняет марионеточную роль, приговор фактически копирует обвинительное заключение. Поэтому говорить о качестве суда даже для тех, кого можно назвать по каким-то параметрам виновным, оно тоже несовершенно.
Ирина Лагунина: Мы говорили с создателем организации "Бизнес-Солидарность" Яной Яковлевой. И вот по истечении года в преддверии годовщины смерти Сергея Магнитского МВД России попыталось навесить в эту историю столько мишуры, чтобы все вообще запутались, а в чем все-таки суть дела. Рассказывает Павел Куравский.
Павел Куравский: Сергей Магнитский правоохранительным органам о готовящемся хищении бюджетных денег не сообщал, он помогал осуществить мошенничество. Следователи сами вышли на это преступление, расследуя другое уголовное дело. Следователи, которых Магнитский обвинял в причастности к преступлению, разбогатели неожиданно, но честно. А сотрудники налоговой службы, подписавшие документы на возврат якобы незаконно переплаченных пяти с половиной миллиардов рублей налогов, проходят по делу лишь как свидетели. Такова официальная структура дела, представленная в минувший понедельник Следственным комитетом в МВД. Пресс-секретарь комитета Ирина Дудукина на специальном брифинге перечислила те преступления, которые якобы совершил Сергей Магнитский.
Ирина Дудукина: Магнитский был по образованию экономист, работал бухгалтером и аудитором. Юристом он не был. И как бухгалтер он разрабатывал схемы ухода от налогов. Получены свидетельские показания, и это доказано всеми материалами уголовного дела, что после изъятия печати и правоустанавливающих документов господин Магнитский, как один из работников фирмы, продолжал обслуживать данное предприятие. То есть он заполнял налоговые декларации и сдавал их. Чтобы это делать, ему, естественно, нужны печати. Он заказал новую печать.
Павел Куравский: Во вторник правозащитники ответили официальному следствию своей пресс-конференцией. Руководитель центра антикоррупционных исследований и инициатив "Трансперенти Интернэшнл Россия" Елена Панфилова была немало удивлена тому, что доказательством виновности Магнитского в хищении денег Следственный комитет считает его трудовую книжку и даже диплом.
Елена Панфилова: Он действительно заканчивал Академию народного хозяйства, насколько я знаю, экономическое у него образование. Это бухгалтер, аудитор и человек, обладающий познаниями в области права, связанный с ведением хозяйственно-экономической деятельностью. Никакого противоречия я здесь, честно говоря, не вижу. И не вижу, каким образом профессия бухгалтера сразу дает возможность его в чем-то обвинять. Каким образом трудовая книжка о чем-либо свидетельствует в смысле причастности к какому бы то ни было правонарушению? Вы когда-нибудь сталкивались, коллеги, с тем, что показывают трудовую книжку, и поэтому человек в чем-то виноват?
Павел Куравский: Глава московской общественной наблюдательной комиссии Валерий Борщев не удивлен тому, что сейчас на Магнитского Следственный комитет пытается повесить ответственность за грандиозную аферу. По словам Борщева, это тоже продолжающееся правонарушение, в котором виновны и следователи, и тюремные врачи, и надзиратели.
Валерий Борщев: То, что привело его к смерти – неизвестно. А что касается того, что Магнитского стали обвинять. Есть 24 статья уголовно-процессуального кодекса, где четко и ясно сказано, что в связи со смертью подозреваемого, обвиняемого дело прекращается. Оно может быть возобновлено только при одном условии – для реабилитации умершего.
Павел Куравский: Глава Московской Хельсинской группы Людмила Алексеева также говорила о системе тюремной медицины, подчиненной следствию и являющейся элементом давления на подследственных. Алексеева также отметила, что правозащитники сейчас вынуждены не только защищать честь погибшего Магнитского, но и искать бюджетные деньги.
Людмила Алексеева: Представляете себе, мы, общественность, добиваемся, чтобы государство наказало тех, кто у этого государства из бюджета украл 5 миллиардов 400 тысяч. Государство упирается как только может, а мы добиваемся: все-таки у вас украли, накажите тех, кто вас обидел.
Павел Куравский: В знаковом деле Магнитского России остается уповать на третейский суд, парламентское расследование или честных следователей. В этом убеждена руководитель "Трансперенси Интернэшнл Россия" Елена Панфилова.
Елена Панфилова: Год прошел и ответов на вопросы, почему погиб этот достойнейший человек, по-прежнему не так много. И вопросы множатся. Где 5,4 миллиарда? Где люди, которые причастны к хищению такой огромной суммы? Кто за все это отвечает? Ответов на эти вопросы не появлялось. Уверена, что рано или поздно эти 450 жалоб, заявлений, обращений, требований, которые он за год в тюрьме написал и до этого много написал, что они рано или поздно попадут в руки того самого честного следователя, того честно правоохранителя, который доведет дело до торжества закона. Вот тут бы нам пригодилось то, чего у нас давно нет – независимое парламентское расследование. Нам нужен третейский судья в этой ситуации. Потому что мы можем до бесконечности с Людмилой Михайловной, еще с нашими коллегами из рабочей группы ходить и показывать документы, и в Следственный комитет вас будут приглашать на пресс-конференции, показывать документы. Надо либо проводить третейское расследование парламентское, независимое расследование, как принято во всем мире и везде прекрасно работает именно в таких случаях, случаях резонансных дел, в случаях, когда нашла коса на камень, коррупционных дел, когда общество обвиняет представителей власти, а власти отказываются каким-то образом адекватно на это реагировать. Либо действительно формировать какую-то следственную группу, в которую бы не входили ни по должности, ни по личным связям никто из причастных к этому делу.
Павел Куравский: Пока правозащитникам и общественникам благодаря делу Магнитского удалось добиться лишь того, что перечень заболеваний, на основании которых в России освобождают заключенных, теперь распространяется и на подследственных. Правозащитники настаивают на том, что сам список заболеваний, не совместимых с заключением в СИЗО и в тюрьму, надо существенно расширять. Кроме того, возможно уже в следующем году будет создан независимый от МВД и следствия институт медицинской экспертизы состояния заключенных и подследственных. Это позволит вывести тюремную медицину из-под контроля следователей. Дело о хищении бюджетных миллиардов и гибели Сергея Магнитского от завершения еще очень далеко.
Ирина Лагунина: На пресс-конференциях последних двух дней в Москве побывал Павел Куравский. Я начала этот час с рассказа о дискуссии на нашей интернет-странице. Один из участников форума посоветовал мне поговорить о 230 миллионах долларов, похищенных из бюджета. Откровенно, мне не интересно, захочет ли государство искать эти деньги и возвращать их в бюджет. Меня волнует только трагическая судьба человека, который поднял вопрос об этих деньгах. Вот как ответил на мои четыре вопроса о деле Магнитского Владимир Георгиевич из Москвы: "Не хотят, не заинтересованы. Отсутствует брезгливость к грязи лжи, грязи обмана, грязи воровства. Именно эта причина". Согласна. В годовщину со дня смерти Сергея Магнитского в парламентах многих стран мира был показан документальный фильм "Сергей Магнитский – Справедливость. Закон. Судьба". О том, как этот показ проходил в Конгрессе США, мы расскажем в следующем выпуске программы в среду вечером.
