17 ноября по Филевской линии московского метро начинает курсировать поезд "Поэзия в метро", посвященный чилийской поэзии. Впоследствии тема изменится. Главная цель проекта - "знакомить пассажиров с лучшими поэтами разных стран мира".

О поэтическом поезде рассказывает начальник пресс-службы Московского метрополитена Светлана Царева:

– В различных метрополитенах реализовывались проекты, когда на станциях или внутри подвижного состава расклеивались постеры с цитатами различных поэтов. Но, во-первых, это были разовые акции. Во-вторых, никогда не было такого, чтобы поэзии был посвящен постоянно действующий, специализированный поезд.

Внутри вагонов поезда "Русич" (4-вагонные составы будут ходить по Филевской линии) будут расклеены постеры с цитатами из произведений ведущих чилийских поэтов. Первый вагон делят нобелевские лауреаты - Габриэла Мистраль и Пабло Неруда. Остальные три вагона – Винсенте Уидобро, Гонсало Рохас и Никанор Парра, знаменитый антипоэт.

- Почему московское метро начало с чилийской поэзии?

– Очень много ярких личностей в чилийской литературе. Они, наверное, не так широко известны в нашей стране, как европейские поэты – возможно, за исключением Пабло Неруды, который широко пропагандировался в советское время. Но вот нынешнее поколение даже уже Неруду не помнит. Мы убеждены, что это будет очень интересный опыт - познакомиться с этими стихами. Они ни на что не похожи. Также одним из поводов стало то, что Чили справляла в нынешнем, 2010 году 200-летие независимости страны. Первую экспозицию, если так можно выразиться, мы делали совместно с посольством Чили.

Проект будет действовать постоянно. Наши поэтический поезд будет всегда ходить по Филевской линии. Будет только изменяться его внутреннее наполнение. Чилийские поэты у нас, по всей видимости – до мая следующего года. Далее, возможно, проект продолжится испанской поэзией: следующий год объявлен Годом Испании в России. Но это пока что еще очень предварительная информация. В любом случае, в этом поезде наши пассажиры всегда смогут познакомиться с лучшими образцами мировой поэзии. В большинстве случаев у нас расклеены цитаты, но все зависит от длины стихотворения. Если произведение укладывается, допустим, в шести- восьмистишие, то оно удобно помещается на постере.

Поэтический поезд - один из именных поездов московского метрополитена. Существует традиция: внутри именных поездов мы никогда не размещаем рекламу. Поэтический поезд – не исключение: только стихи, биографии поэтов и их фото, - заверила Светлана Царева.

* * *
О высокой культуре в бытовом пространстве и новой дистанции между произведениями искусства и его потребителями – культуролог и литературовед, директор Московского института книги Александр Гаврилов:

– Сама по себе возможность для пассажиров московского метро познакомиться со стихами чилийских поэтов кажется мне вполне симпатичной. Почему нет? Все равно так или иначе на стенах метро что-нибудь написано. Более того, мне нравится, что московское метро продолжает развивать идею нобелевского лауреата Иосифа Бродского о стихах в бытовых пространствах. Собственно говоря, впервые стихи в метро придумал поместить именно Бродский; правда, метро было нью-йоркским. Чем ближе стихи к человеку, тем они вернее находят свою дорогу.

Одна из главных проблем современной русской культуры состоит в том, что стихи вынесены на некоторые трагические котурны – куда-то далеко к небесам. Стихи – именно за счет пиететного к ним отношения – оказались вынесены из сферы ежедневного потребления. Мне это кажется ошибкой, и ошибкой трагической.

– Проблема десакарлизации высокой поэзии не волнует вас в данном случае?

– Мне кажется, что сакральной поэзия остается только до той поры, покуда ее творит поэт. Как только поэзия выходит к широкой публике хоть каким-нибудь образом (при помощи книг, публикации в газете, надписи на вагоне и просто устного чтения самим автором), – в этот момент стихи переходят из рук автора в руки читателя. Они перестают быть общением с некими предвечными смыслами и становятся способом организации национального духа, способом организации слов. Чем шире и чем доступнее они будут, тем больше от них толка.

– Это уже седьмой специализированный поезд в московском метро. Есть еще поезда "Читающая Москва", "Акварель". Есть поезда, посвященные истории Курской дуги, "Красная стрела" и "Народное ополчение". Еще есть поезд "Сокольники". С одной стороны, понятно, что это попытка продвинуть в массы историю, культуру. С другой стороны, – вы не видите такой общей проблемы, когда искусство предстает как комикс?

– Проблемы упрощения высокого искусства я тут не вижу, поскольку его не происходит. Ведь стихи никаким образом не перелагаются, не переделываются для того, чтобы они возникли в вагонах московского метрополитена. Скорее я вижу здесь другую проблему - проблему случайности высказывания. Почему Курская дуга, а не Сталинградская битва? Почему чилийская поэзия, а не поэзия Скандинавии? Почему поезд "Сокольники", но не поезд "Хамовники"? Это странное выхватывание произвольных кусков из современной культуры, отсутствие какой бы то ни было иерархии ценностей – хотя бы равномерной представленности каких-то ценностей – кажется мне одной из главных бед современной культуры. Так или иначе, доступ к культуре мы уже обеспечили при помощи поездов метрополитена или Интернета, а доступа к иерархии смысла у рядового потребителя культуры нет.

– Одно дело прочитать в книге дома, сидя за чашкой чая; другое - стоя в перегоне между двумя станциями метро Филевской линии некоторые стихи. Приход Интернета, новых технологий, вообще по-новому ставит проблему потребления культурного продукта и усвоения его.

– Мне кажется, что вы смешиваете здесь две совершенно разные вещи. Доступность культуры должна возрастать. Последовательное сопротивление русской интеллигенции тому, чтобы широкая масса жителей России имела доступ к русской культуре, является, на мой взгляд, подвидом культурного фашизма. И вот эти разговоры о том, что если ты не читаешь книжку дома за чаем, а прочитал стихотворение в метро, то ты некультурный человек, мне кажется, должны постепенно вымываться из русской культуры – так же, как рыгание в приличном обществе.

Что же касается утраты культурой связанности, то здесь проблема есть. Настоящая связанность культуры не обусловлена ее сакральной функцией или сакральным статусом. Связанность культуры определяется тем, что кроме объектов культуры, существует еще и их иерархия: это важнее, а вот это менее важно... Работа по поддержанию этой иерархии в функционально пригодном состоянии интеллигенцией – а также теми частями государственного аппарата, которые должны этим заниматься – к сожалению, последние лет 30 (а то и чуть больше) уже не ведется. Это трагическое обстоятельство как раз и ведет к тому, что русская культура – конкретно русская – делается площе и бессвязнее. Но, с другой стороны, мы, конечно, видим, что в ситуации нарастания информационных потоков эту работу становится вести все труднее и труднее. Но и необходимее.

Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым"