Ключевое слово этой недели – "журналюга". В понедельник в Москве открылся кинофестиваль "Профессия: журналист". Совсем не в праздничных тонах президент фестиваля Всеволод Богданов говорил тогда, что престиж журналистики в России заметно упал:
– Сначала нас объявили некой четвертой властью. Потом об этом забыли, а стали называть журналюгами, которые делают заказуху.
А теперь – вопрос профессору МГУ Анатолию Баранову:
– Слово "журналюга" появилось в русском языке не очень давно, но даже тот, кто слышал его впервые, ни секунды не сомневался – слово недоброе, бранное, пренебрежительное. Отчего так?
– Дело в том, что в русском языке есть целый ряд слов с похожим продолжением – жадюга, подлюга, ворюга, зверюга, шоферюга. Их, кстати, не так много, но, тем не менее, они очень колоритны – в том смысле, что они имеют семантику такого сильного или высокого значения признака и из-за этого ощущаются как нечто стилистически выделенное. Надо сказать, что в русском языке эта форма представлена довольно давно, хотя слово "журналюга" появилось относительно недавно. Я посмотрел материалы Национального корпуса русского языка – впервые оно появляется в 1986 году. Если уже в это время слово письменно зафиксировано, это означает, что оно появилось где-то в начале 80-х годов. Я думаю, что, конечно же, оно образовывалось именно с ассоциацией на слова типа "бандюга", потому что это журналист, к которому говорящий испытывает самые негативные эмоции.
– Занятно, что, когда понадобилось, язык восполнил некую лакуну, ведь для слова "журналист" в то время, о котором вы говорите, в активном словарном запасе не было каких-то пренебрежительных форм. А до этого они были. Вспомним XIX век. Он был богат на такого рода синонимы. Их до сих пор можно найти в словарях, однако, повторю, из активного употребления эти слова вышли. Здесь нужно сделать оговорку: они употреблялись не только по отношению к журналистам, но и ко всяким пишущим людям, писателям и т.д. Однако для нас важно, что так называли и журналистов тоже. Вот этот ряд – писака, борзописец, бумагомарака и щелкопер. Почему они ушли, а понадобилось заменить их журналюгой? Чем писака-то был плох?
– Все-таки писака не имеет ассоциации с бандюгой. Слово "журналюга" возникло фактически в самом начале перестройки, а мы знаем, что когда началась реальная политическая жизнь, тогда появились и журналисты, которые функционировали в качестве таких вот киллеров – конечно, в переносном значении. Словом они могли нанести очень существенный урон общественному лицу какого-то политика, превратить его в "политический труп". Именно по отношению к ним слово "писака" абсолютно было бы неуместно, поскольку часто они даже и не писали, а говорили как, например, Сергей Доренко. Кстати, "писака" фиксируется в словаре Ожегова и Шведовой (а это современный словарь), и при этом даже не указывается, что это устаревшее слово. Но такие выражения, как "продажный писака" сейчас все-таки менее частотное, чем "журналюга".
– Соглашусь с вами. "Журналюга" – слово, нынче понятное абсолютно всем. А вот какой-нибудь там "писака" с любым бранным эпитетом – это уже особо выразительная фигура речи. Если употребить, так уж в памяти застрянет. У "борзописца", на мой взгляд, уже появился налет архаичности. В общем, хоть эти слова и остались в словарях без дополнительных помет, по-моему, они все-таки из активной лексики уже ушли.
– Видимо, это связано еще и с тем, что процесс писания сам по себе (а это как раз и есть внутренняя форма слова "писака") не воспринимается как что-то отрицательное. И даже слово "продажный" здесь не спасает. А вот слова типа "журналюга" более сильные именно из-за тех ассоциаций, которые они вызывают.
– Сначала нас объявили некой четвертой властью. Потом об этом забыли, а стали называть журналюгами, которые делают заказуху.
А теперь – вопрос профессору МГУ Анатолию Баранову:
– Слово "журналюга" появилось в русском языке не очень давно, но даже тот, кто слышал его впервые, ни секунды не сомневался – слово недоброе, бранное, пренебрежительное. Отчего так?
– Дело в том, что в русском языке есть целый ряд слов с похожим продолжением – жадюга, подлюга, ворюга, зверюга, шоферюга. Их, кстати, не так много, но, тем не менее, они очень колоритны – в том смысле, что они имеют семантику такого сильного или высокого значения признака и из-за этого ощущаются как нечто стилистически выделенное. Надо сказать, что в русском языке эта форма представлена довольно давно, хотя слово "журналюга" появилось относительно недавно. Я посмотрел материалы Национального корпуса русского языка – впервые оно появляется в 1986 году. Если уже в это время слово письменно зафиксировано, это означает, что оно появилось где-то в начале 80-х годов. Я думаю, что, конечно же, оно образовывалось именно с ассоциацией на слова типа "бандюга", потому что это журналист, к которому говорящий испытывает самые негативные эмоции.
– Занятно, что, когда понадобилось, язык восполнил некую лакуну, ведь для слова "журналист" в то время, о котором вы говорите, в активном словарном запасе не было каких-то пренебрежительных форм. А до этого они были. Вспомним XIX век. Он был богат на такого рода синонимы. Их до сих пор можно найти в словарях, однако, повторю, из активного употребления эти слова вышли. Здесь нужно сделать оговорку: они употреблялись не только по отношению к журналистам, но и ко всяким пишущим людям, писателям и т.д. Однако для нас важно, что так называли и журналистов тоже. Вот этот ряд – писака, борзописец, бумагомарака и щелкопер. Почему они ушли, а понадобилось заменить их журналюгой? Чем писака-то был плох?
– Все-таки писака не имеет ассоциации с бандюгой. Слово "журналюга" возникло фактически в самом начале перестройки, а мы знаем, что когда началась реальная политическая жизнь, тогда появились и журналисты, которые функционировали в качестве таких вот киллеров – конечно, в переносном значении. Словом они могли нанести очень существенный урон общественному лицу какого-то политика, превратить его в "политический труп". Именно по отношению к ним слово "писака" абсолютно было бы неуместно, поскольку часто они даже и не писали, а говорили как, например, Сергей Доренко. Кстати, "писака" фиксируется в словаре Ожегова и Шведовой (а это современный словарь), и при этом даже не указывается, что это устаревшее слово. Но такие выражения, как "продажный писака" сейчас все-таки менее частотное, чем "журналюга".
– Соглашусь с вами. "Журналюга" – слово, нынче понятное абсолютно всем. А вот какой-нибудь там "писака" с любым бранным эпитетом – это уже особо выразительная фигура речи. Если употребить, так уж в памяти застрянет. У "борзописца", на мой взгляд, уже появился налет архаичности. В общем, хоть эти слова и остались в словарях без дополнительных помет, по-моему, они все-таки из активной лексики уже ушли.
– Видимо, это связано еще и с тем, что процесс писания сам по себе (а это как раз и есть внутренняя форма слова "писака") не воспринимается как что-то отрицательное. И даже слово "продажный" здесь не спасает. А вот слова типа "журналюга" более сильные именно из-за тех ассоциаций, которые они вызывают.
