Ключевое слово минувшей недели – "лох". На днях Сергей Мавроди объявил о возрождении МММ – поступок, достойный пера Хармса. Самый остроумный комментарий прозвучал на телеканале РЕН-ТВ. Безымянный прохожий, отвечая корреспонденту, новую затею строителя финансовых пирамид назвал переписью лохов России.
Современные словари к слову "лох" дают помету "жаргонное". Между тем этот синоним "простака" и "простофили" имеет почтенную историю, косвенным свидетельством чему служит наличие довольно распространенной и старинной русской фамилии Лохов.
"Лох" встречается и в словаре Даля с таким синонимическим рядом: лоховес, разиня, шалапай (последнее слово записано лексикографом именно так, через букву А).
В одном из давних интервью заведующий кафедрой общего языкознания Московского педагогического государственного университета Игорь Георгиевич Добродомов сообщил мне, что слово "лошадь" восходит к прилагательному "лоший", то есть плохой. Для самых лучших животных, которых использовали во время сражений, было слово "конь", а то, что поплоше, на чем пахали и возили поклажу, называли лошадью. От "лошего" до "лоха" с позиций языка рукой подать. Не родственные ли это формы, не произошло ли прилагательное от "лоха"? Чтобы узнать это, вновь побеспокоим известного лингвиста.
– Может быть, это и отзвуки этого старого слова, но доказательств для этого у меня нет, так что тут можно только гадать.
– То есть в старых текстах, совсем древних, слово "лох", в отличие от слова "лоший", вы не встречали?
– Да. Да и cлово "лоший" тоже в русских источниках не встречается. Но все же "лошадь" происходит, по моей гипотезе, от слова "лоший", потому что "лоший" в значении "плохой" в южнославянских языках представлено, в сербско-хорватском и в болгарском. Следовательно, это какое-то очень древнее оценочное прилагательное, возникшее еще до разделения общеславянского языка на разные.
– Правильно я поняла, что мы можем только предполагать родство "лоха" и прилагательного "лоший"?
– Да. И это предположение с точки зрения фонетических соответствий выглядит убедительно.
– То есть такие чередования звуков типичны?
– "Х" и "ш" – звуки, которые чередуются во всех славянских языках. Это процессы, которые были характерны для общего славянского языка. Допустим, муха – мушка, ухо – ушной.
– Или ушко.
– Да, то же самое. Поэтому тут с точки зрения фонетической дело обстоит более или менее прилично, но с точки зрения распространения этих слов не все ясно. Поэтому все это требует внимательного изучения материалов.
– Ну что ж, оставим тогда это как гипотезу.
– Правильно. Не все тут удалось снабдить четкими ответами, но уж таково положение в языковедении по части исторической.
Выходит, слово "лох" еще только ждет своего исследователя. Пока же обратим внимание на то, что слово зафиксировано в современных словарях диалектов, а, как известно, диалекты часто сохраняют старинные особенности, утраченные литературным языком. Вот лишь несколько примеров. На Вологодчине лох – это лентяй. В Тверской области глупую женщину называют лоха, а в Воронежской тот же лоха – это (вот неожиданность!) плут и мошенник. При всех вариантах негативная окраска, идея чего-то плохого, ущербного и неполноценного сохраняется.
Современные словари к слову "лох" дают помету "жаргонное". Между тем этот синоним "простака" и "простофили" имеет почтенную историю, косвенным свидетельством чему служит наличие довольно распространенной и старинной русской фамилии Лохов.
"Лох" встречается и в словаре Даля с таким синонимическим рядом: лоховес, разиня, шалапай (последнее слово записано лексикографом именно так, через букву А).
В одном из давних интервью заведующий кафедрой общего языкознания Московского педагогического государственного университета Игорь Георгиевич Добродомов сообщил мне, что слово "лошадь" восходит к прилагательному "лоший", то есть плохой. Для самых лучших животных, которых использовали во время сражений, было слово "конь", а то, что поплоше, на чем пахали и возили поклажу, называли лошадью. От "лошего" до "лоха" с позиций языка рукой подать. Не родственные ли это формы, не произошло ли прилагательное от "лоха"? Чтобы узнать это, вновь побеспокоим известного лингвиста.
– Может быть, это и отзвуки этого старого слова, но доказательств для этого у меня нет, так что тут можно только гадать.
– То есть в старых текстах, совсем древних, слово "лох", в отличие от слова "лоший", вы не встречали?
– Да. Да и cлово "лоший" тоже в русских источниках не встречается. Но все же "лошадь" происходит, по моей гипотезе, от слова "лоший", потому что "лоший" в значении "плохой" в южнославянских языках представлено, в сербско-хорватском и в болгарском. Следовательно, это какое-то очень древнее оценочное прилагательное, возникшее еще до разделения общеславянского языка на разные.
– Правильно я поняла, что мы можем только предполагать родство "лоха" и прилагательного "лоший"?
– Да. И это предположение с точки зрения фонетических соответствий выглядит убедительно.
– То есть такие чередования звуков типичны?
– "Х" и "ш" – звуки, которые чередуются во всех славянских языках. Это процессы, которые были характерны для общего славянского языка. Допустим, муха – мушка, ухо – ушной.
– Или ушко.
– Да, то же самое. Поэтому тут с точки зрения фонетической дело обстоит более или менее прилично, но с точки зрения распространения этих слов не все ясно. Поэтому все это требует внимательного изучения материалов.
– Ну что ж, оставим тогда это как гипотезу.
– Правильно. Не все тут удалось снабдить четкими ответами, но уж таково положение в языковедении по части исторической.
Выходит, слово "лох" еще только ждет своего исследователя. Пока же обратим внимание на то, что слово зафиксировано в современных словарях диалектов, а, как известно, диалекты часто сохраняют старинные особенности, утраченные литературным языком. Вот лишь несколько примеров. На Вологодчине лох – это лентяй. В Тверской области глупую женщину называют лоха, а в Воронежской тот же лоха – это (вот неожиданность!) плут и мошенник. При всех вариантах негативная окраска, идея чего-то плохого, ущербного и неполноценного сохраняется.
