В российской блогосфере обсуждают состоявшиеся в минувшую пятницу дебаты между представителями Сахаровского движения и движением "Наши" - в рамках празднования 90-летия со дня рождения известного советского физика и правозащитника. Итоги дебатов подвела в своем блоге на сайте "Эха Москвы" журналист Тоня Самсонова:
Вы-то, конечно, либералы – интеллектуалы, умные такие, образованные, воспоминания Сахарова читали, не то, что ваши оппоненты. Ну что, умники, легко вам рассказывать про то, как важны России либеральные ценности в аудитории, которая, мягко говоря, придерживается других взглядов? Убедили хоть кого-нибудь? Нет! Разгромлены в пух и прах. Задача-то проще простого – переубедить тех, кто, на ваш взгляд, не обладает собственным мозгами и мнением. Вы говорите, Путин не так хорош, как вам кажется, не стоит его вешать на знамена. Ну отлично, встаньте перед залом в 100 человек, у которых Путин на футболках, и докажите им, зароните хотя бы зерно сомнения. Сахаровцы – самое сильное движение, которое есть у либералов. И с ними даже спорить не пришлось, не о чем, люди не могут сформулировать свою идеологию просто и ясно. То есть все очень просто у либералов получается, когда они сидят в кругу единомышленников, говорят про судьбу Родины и печально кивают друг другу головой. А выйти за пределы своего кружка – ни шагу! Все разговоры про то, что охранительно-патриотические ценности так распространены, потому что распространяются с помощью административной поддержки государства – разговор в пользу бедных. Вы поспорить с охранителями не можете на интеллектуальном, а не на организационном уровне, а значит, будь у вас административный ресурс, финансовая поддержка от либерально-настроенных предпринимателей, у вас бы все равно ничего не получилось.
Однако потенциал у Сахаровского движения есть, пишет в своем ЖЖ Марат Гельман:
Идея с демократическим движением им. Сахарова - правильная. Вынужденная, но правильная. Нет у либералов пассионарного и популярного лидера. В отсутствии своего Путина любая яркая фигура на знамени работает. У коммунистов Сталин – у либералов Сахаров. Я вообще удивляюсь, что у нас нет патриотического движения им. Александра Невского, модернизаторов им Петра Великого. Либералы пытались фигуру Столыпина на знамя поднять, но Сахаров интересней. Он был против властей, он был вроде слабой жертвой, но в конце концов именно он победил, а не всесильная госмашина.
***
Метафоры болезни стали общим местом в описаниях общественно-политических процессов со времен высокого модернизма и первых успехов психоанализа. Особенно непринужденно чувствует себя на этом поле французская пресса. Вот что пишет в блогах информационного агентства Reuters журналист Кристоф Делуар, автор книги о сексе и политике, в которой он пять лет назад описал многочисленные любовные похождения экс-главы Международного валютного фонда и еще недавно наиболее вероятного кандидата в президенты Доминика Стросс-Кана:
Как показывает история Стросс-Кана, бесконечные редакционные статьи и экспертные прогнозы, которые так любит французская пресса, не приближают к истине. Англо-саксы уделяют больше внимания поиску и изложению фактов. Тяга к фактам – полезная для демократии вещь. Что касается французской демократии, то ей не повредила бы и изрядная инъекция "хорошего тона" - лекарства, изобретенного Джорджем Оруэллом. Он определял его как сочетание простоты и честности, которое должно быть в равной степени присуще политикам, интеллектуалам и журналистам. Хороший тон означает, прежде всего, что людей надо уважать и не пытаться теоретизировать на пустом месте. Французская публика обвиняет прессу в том, что мы не рассказываем о жизни власть предержащих, таким образом позволяя им совершать поступки, которые простым смертным никогда с рук не сойдут. Что мы ответим французской публике? Что мы сами не знали и никогда не пытались узнать? Случай Стросс-Кана, человека, которому еще недавно пели осанну, а теперь повсеместно поливают грязью, показывает: наша страна страдает от недостатка честности, склонности к отрицанию реальности и дефицита здравого смысла. Пора лечиться, пока еще не поздно.
В англоязычном мире, репортерские традиции которого хвалит Делуар, дебаты о душевном здоровье ведутся совсем в ином ключе. На сайте журнала Scientific American Вирджиния Хьюз комментирует новую, пятую, версию "Диагностического и статистического руководства по душевным болезням" – набора стандартов, в соответствии с которым психиатры ставят диагноз и назначают лечение:
В последней версии Руководства появился новый диагноз – "затяжная реакция горя" или травматическое затянувшееся горе, как это состояние еще иногда называют. Его будут ставить, когда обычные симптомы горя – непреодолимая тоска по ушедшему, нежелание жить дальше, ощущение бессмысленности существования, ожесточение и боль по поводу утраты – не проходят в течение шести месяцев. Другое нововведение касается возможности начинать лечение депрессии уже через две недели после смерти близкого человека. Действующее руководство запрещает ставить диагноз "депрессия", если с момента печального события не прошло двух месяцев. Но если мы считаем, что потеря работы или изнасилование могут послужить толчком к развитию депрессии, то почему мы исключаем горе в связи с потерей близкого человека? Скорбящий на самом деле вполне может страдать от клинической депрессии, и заставлять его ждать лечения два месяца несправедливо.
Воган Белл издевается над этим психиатрическим нововведением в блогах mindhacks:
Предлагаю включить в число психических расстройств также и счастье, поскольку это состояние статистически ненормально, характеризуется устойчивым набором симптомов, связано с целым рядом когнитивных расстройств и, возможно, вызвано аномалиями в работе центральной нервной системы. Кроме того, в качестве серьезных кандидатов в шестое "Руководство" следует также рассмотреть такие психиатрические диагнозы, как вспышка гнева, разбитые надежды и неразделенная любовь.
Вы-то, конечно, либералы – интеллектуалы, умные такие, образованные, воспоминания Сахарова читали, не то, что ваши оппоненты. Ну что, умники, легко вам рассказывать про то, как важны России либеральные ценности в аудитории, которая, мягко говоря, придерживается других взглядов? Убедили хоть кого-нибудь? Нет! Разгромлены в пух и прах. Задача-то проще простого – переубедить тех, кто, на ваш взгляд, не обладает собственным мозгами и мнением. Вы говорите, Путин не так хорош, как вам кажется, не стоит его вешать на знамена. Ну отлично, встаньте перед залом в 100 человек, у которых Путин на футболках, и докажите им, зароните хотя бы зерно сомнения. Сахаровцы – самое сильное движение, которое есть у либералов. И с ними даже спорить не пришлось, не о чем, люди не могут сформулировать свою идеологию просто и ясно. То есть все очень просто у либералов получается, когда они сидят в кругу единомышленников, говорят про судьбу Родины и печально кивают друг другу головой. А выйти за пределы своего кружка – ни шагу! Все разговоры про то, что охранительно-патриотические ценности так распространены, потому что распространяются с помощью административной поддержки государства – разговор в пользу бедных. Вы поспорить с охранителями не можете на интеллектуальном, а не на организационном уровне, а значит, будь у вас административный ресурс, финансовая поддержка от либерально-настроенных предпринимателей, у вас бы все равно ничего не получилось.
Однако потенциал у Сахаровского движения есть, пишет в своем ЖЖ Марат Гельман:
Идея с демократическим движением им. Сахарова - правильная. Вынужденная, но правильная. Нет у либералов пассионарного и популярного лидера. В отсутствии своего Путина любая яркая фигура на знамени работает. У коммунистов Сталин – у либералов Сахаров. Я вообще удивляюсь, что у нас нет патриотического движения им. Александра Невского, модернизаторов им Петра Великого. Либералы пытались фигуру Столыпина на знамя поднять, но Сахаров интересней. Он был против властей, он был вроде слабой жертвой, но в конце концов именно он победил, а не всесильная госмашина.
***
Метафоры болезни стали общим местом в описаниях общественно-политических процессов со времен высокого модернизма и первых успехов психоанализа. Особенно непринужденно чувствует себя на этом поле французская пресса. Вот что пишет в блогах информационного агентства Reuters журналист Кристоф Делуар, автор книги о сексе и политике, в которой он пять лет назад описал многочисленные любовные похождения экс-главы Международного валютного фонда и еще недавно наиболее вероятного кандидата в президенты Доминика Стросс-Кана:
Как показывает история Стросс-Кана, бесконечные редакционные статьи и экспертные прогнозы, которые так любит французская пресса, не приближают к истине. Англо-саксы уделяют больше внимания поиску и изложению фактов. Тяга к фактам – полезная для демократии вещь. Что касается французской демократии, то ей не повредила бы и изрядная инъекция "хорошего тона" - лекарства, изобретенного Джорджем Оруэллом. Он определял его как сочетание простоты и честности, которое должно быть в равной степени присуще политикам, интеллектуалам и журналистам. Хороший тон означает, прежде всего, что людей надо уважать и не пытаться теоретизировать на пустом месте. Французская публика обвиняет прессу в том, что мы не рассказываем о жизни власть предержащих, таким образом позволяя им совершать поступки, которые простым смертным никогда с рук не сойдут. Что мы ответим французской публике? Что мы сами не знали и никогда не пытались узнать? Случай Стросс-Кана, человека, которому еще недавно пели осанну, а теперь повсеместно поливают грязью, показывает: наша страна страдает от недостатка честности, склонности к отрицанию реальности и дефицита здравого смысла. Пора лечиться, пока еще не поздно.
В англоязычном мире, репортерские традиции которого хвалит Делуар, дебаты о душевном здоровье ведутся совсем в ином ключе. На сайте журнала Scientific American Вирджиния Хьюз комментирует новую, пятую, версию "Диагностического и статистического руководства по душевным болезням" – набора стандартов, в соответствии с которым психиатры ставят диагноз и назначают лечение:
В последней версии Руководства появился новый диагноз – "затяжная реакция горя" или травматическое затянувшееся горе, как это состояние еще иногда называют. Его будут ставить, когда обычные симптомы горя – непреодолимая тоска по ушедшему, нежелание жить дальше, ощущение бессмысленности существования, ожесточение и боль по поводу утраты – не проходят в течение шести месяцев. Другое нововведение касается возможности начинать лечение депрессии уже через две недели после смерти близкого человека. Действующее руководство запрещает ставить диагноз "депрессия", если с момента печального события не прошло двух месяцев. Но если мы считаем, что потеря работы или изнасилование могут послужить толчком к развитию депрессии, то почему мы исключаем горе в связи с потерей близкого человека? Скорбящий на самом деле вполне может страдать от клинической депрессии, и заставлять его ждать лечения два месяца несправедливо.
Воган Белл издевается над этим психиатрическим нововведением в блогах mindhacks:
Предлагаю включить в число психических расстройств также и счастье, поскольку это состояние статистически ненормально, характеризуется устойчивым набором симптомов, связано с целым рядом когнитивных расстройств и, возможно, вызвано аномалиями в работе центральной нервной системы. Кроме того, в качестве серьезных кандидатов в шестое "Руководство" следует также рассмотреть такие психиатрические диагнозы, как вспышка гнева, разбитые надежды и неразделенная любовь.
