Программу ведет Андрей Шарый. Принимают участие корреспонденты Муса Хасанов, Андрей Бабицкий и чеченский журналист Шарип Асуев.
Андрей Шарый: В чеченском селении Гансалчу сдался властям бывший начальник охраны чеченского лидера Аслана Масхадова Шаа Турлаев.
Муса Хасанов: Второй месяц в Ножай-Юртовском районе Чечни продолжаются широкомасштабные спецоперации, в ходе которых, по официальной версии, добровольно сдаются полевые командиры из ближайшего окружении чеченского лидера Аслана Масхадова. В ночь на пятницу в селении Гансалчу начальник штаба службы безопасности Ахмада Кадырова Артур Ахмадов во главе сводного отряда чеченских силовиков заблокировал частный дом на окраине этого населенного пункта. В окруженном доме на нелегальном лечении от полученных ранений скрывался командующий северо-восточным фронтом Ичкерии 35-летний Шаа Турлаев. Со слов жителей селения Гансалчу, захват Турлаева, объявленный добровольной сдачей, прошел тихо. Раненый полевой командир и двое его бойцов после клятвенного обещания Артура Ахмадова отпустить домой около 30 родственников Турлаева, удерживаемых в райцентре Гудермеса с 26 марта этого года, сдались без сопротивления.
В начале марта этого года чеченские силовики провели так называемою зачистку в селении Беной Ножай-Юртовского района, в ходе которой были задержаны все родственники министра обороны Ичкерии Магомеда Хамбиева. В обмен на освобождение заложников бригадный генерал вынужденно сдался Ахмату и Рамзану Кадыровым и добровольно поселился в селении Центерой Курчалоевского района, где находится под так называемым "домашним арестом".
Примерно в середине прошлого месяца чеченским силовикам в обмен за освобождение родственников и односельчан в райцентре Ножай-Юрт сложил оружие и начальник особого отдела вооруженных формирований Масхадова полковник Айдамиров.
Андрей Шарый: Российские чиновники и генералы говорят о скором конце чеченского сопротивления. То, что влиятельные полевые командиры один за другим прекращают борьбу, представляют в качестве подтверждения этой точки зрения. Есть, однако, и другие мнения. Говорит чеченский журналист Шарип Асуев.
Шарип Асуев: Сегодня мы говорим об объявленной сдаче Турлаева, начальника личной охраны Масхадова. Это человек, который, как объявлено по местному телевидению, очень тяжело ранен, болен - неизвестно, факт, что ему ампутировали ногу. Хорошо зная ситуацию внутри Чечни, я предполагаю, что это была не сдача, человек на грани смерти, под воздействием, может быть, родственников, родных, близких, вынужден был использовать попытку спасти жизнь. Объявлять конкретно этот последний случай как тенденцию, выстраивать их в ряд я бы не стал. Так же, как не стал бы приобщать этот случай к более нашумевшему, как Хамбиев Магомед сдался. Информация, которая поступает, говорит о том, что это тоже не добровольная явка была, хотя по местным средствам массовой информации он говорил нужные и правильные слова.
Больше волнуют последние тенденции, происходящие в Чечне, что подобные "добровольные" явки делаются или организовываются под сильным воздействием. То есть поступают сведения, об этом сообщают непосредственно работающие в республике корреспонденты и правозащитные организации, что действительно тенденцией стало, что берут в заложники родственников тех или иных полевых командиров или лиц, объявленных вне закона. Почему на подобные заявления не реагируют ни местная чеченская прокуратура, ни федеральная прокуратура? Вот это, действительно, вопрос сложный, здесь эта тенденция действительно есть. Очевидно, что сам по себе этот конфликт не остановится, необходимо воздействие. На сегодняшний день не вижу сил, которые пытались бы реально воздействовать на него.
Андрей Шарый: Ситуацию в республике анализирует Андрей Бабицкий.
Андрей Бабицкий: Анализировать процесс, который официальные российские власти характеризуют как распад вооруженного подполья в Чечне, достаточно сложно по нескольким причинам. Во-первых, статистика не вызывает никакого доверия, известно, что информация из Чечни тщательно фильтруется, обрабатывается, выстраивается в нужных конфигурациях с целью произвести максимальный пропагандистский эффект. Кроме того, картина войны, внутри которой диспозиция не меняется годами, привычно воспринимается как заведомый подлог, бесконечный рефрен о полной ликвидации сопротивления, событие, которое каждый раз почти произошло, звучит как унылое клише, вступившее в непримиримое противоречие с логикой в тот момент, когда оно прозвучало повторно.
Тем не менее, если оставить все разговоры о лжи, которые сопутствуют военной кампании в Чечне, следует признать, что речь идет об очевидной тенденции, важно только понять какой. Несколько человек с достаточно громкими именами и званиями сложили оружие и заявили о том, что их участие в сопротивлении было ошибкой, что они осознали неизбежность и благотворность политики российских властей в Чечне.
Действительно, довольно легко представить себе, что в чеченском вооруженном подполье есть люди, не принимающие тех радикальных трансформаций, через которые за четыре года прошло сопротивление. Довольно трудно себе представить другое: чтобы отошедшие по тем или иным причинам от сопротивления люди выбрали кадыровскую сторону. Проблема заключается в том, что террор, развязанный так называемой службой охраны Кадырова по всей Чечне, приобрел такие масштабы, что ассоциировать себя с нынешней чеченской властью означает разделить с ней ответственность за пытки, убийства, похищения соотечественников. Анализ всех известных эпизодов сдачи в плен и последующего публичного покаяния наглядно демонстрируют истину, известную сегодня любому чеченцу: каждый раз сложение оружия было вынужденным. Получив власть в республике, Ахмат Кадыров прибег к испытанной системе заложничества и шантажа, которая применялась и федеральными военнослужащими, но в гораздо более скромных объемах и формах. Если сотрудники российских спецслужб ограничивались тем, что похищали лишь ближайших родственников лидеров сопротивления и старались производить из захвата тайну, то кадыровцы, зная, что список родственников отнюдь не исчерпывается братьями и сестрами, забирают детей десятками, дворами и улицами.
Андрей Шарый: В чеченском селении Гансалчу сдался властям бывший начальник охраны чеченского лидера Аслана Масхадова Шаа Турлаев.
Муса Хасанов: Второй месяц в Ножай-Юртовском районе Чечни продолжаются широкомасштабные спецоперации, в ходе которых, по официальной версии, добровольно сдаются полевые командиры из ближайшего окружении чеченского лидера Аслана Масхадова. В ночь на пятницу в селении Гансалчу начальник штаба службы безопасности Ахмада Кадырова Артур Ахмадов во главе сводного отряда чеченских силовиков заблокировал частный дом на окраине этого населенного пункта. В окруженном доме на нелегальном лечении от полученных ранений скрывался командующий северо-восточным фронтом Ичкерии 35-летний Шаа Турлаев. Со слов жителей селения Гансалчу, захват Турлаева, объявленный добровольной сдачей, прошел тихо. Раненый полевой командир и двое его бойцов после клятвенного обещания Артура Ахмадова отпустить домой около 30 родственников Турлаева, удерживаемых в райцентре Гудермеса с 26 марта этого года, сдались без сопротивления.
В начале марта этого года чеченские силовики провели так называемою зачистку в селении Беной Ножай-Юртовского района, в ходе которой были задержаны все родственники министра обороны Ичкерии Магомеда Хамбиева. В обмен на освобождение заложников бригадный генерал вынужденно сдался Ахмату и Рамзану Кадыровым и добровольно поселился в селении Центерой Курчалоевского района, где находится под так называемым "домашним арестом".
Примерно в середине прошлого месяца чеченским силовикам в обмен за освобождение родственников и односельчан в райцентре Ножай-Юрт сложил оружие и начальник особого отдела вооруженных формирований Масхадова полковник Айдамиров.
Андрей Шарый: Российские чиновники и генералы говорят о скором конце чеченского сопротивления. То, что влиятельные полевые командиры один за другим прекращают борьбу, представляют в качестве подтверждения этой точки зрения. Есть, однако, и другие мнения. Говорит чеченский журналист Шарип Асуев.
Шарип Асуев: Сегодня мы говорим об объявленной сдаче Турлаева, начальника личной охраны Масхадова. Это человек, который, как объявлено по местному телевидению, очень тяжело ранен, болен - неизвестно, факт, что ему ампутировали ногу. Хорошо зная ситуацию внутри Чечни, я предполагаю, что это была не сдача, человек на грани смерти, под воздействием, может быть, родственников, родных, близких, вынужден был использовать попытку спасти жизнь. Объявлять конкретно этот последний случай как тенденцию, выстраивать их в ряд я бы не стал. Так же, как не стал бы приобщать этот случай к более нашумевшему, как Хамбиев Магомед сдался. Информация, которая поступает, говорит о том, что это тоже не добровольная явка была, хотя по местным средствам массовой информации он говорил нужные и правильные слова.
Больше волнуют последние тенденции, происходящие в Чечне, что подобные "добровольные" явки делаются или организовываются под сильным воздействием. То есть поступают сведения, об этом сообщают непосредственно работающие в республике корреспонденты и правозащитные организации, что действительно тенденцией стало, что берут в заложники родственников тех или иных полевых командиров или лиц, объявленных вне закона. Почему на подобные заявления не реагируют ни местная чеченская прокуратура, ни федеральная прокуратура? Вот это, действительно, вопрос сложный, здесь эта тенденция действительно есть. Очевидно, что сам по себе этот конфликт не остановится, необходимо воздействие. На сегодняшний день не вижу сил, которые пытались бы реально воздействовать на него.
Андрей Шарый: Ситуацию в республике анализирует Андрей Бабицкий.
Андрей Бабицкий: Анализировать процесс, который официальные российские власти характеризуют как распад вооруженного подполья в Чечне, достаточно сложно по нескольким причинам. Во-первых, статистика не вызывает никакого доверия, известно, что информация из Чечни тщательно фильтруется, обрабатывается, выстраивается в нужных конфигурациях с целью произвести максимальный пропагандистский эффект. Кроме того, картина войны, внутри которой диспозиция не меняется годами, привычно воспринимается как заведомый подлог, бесконечный рефрен о полной ликвидации сопротивления, событие, которое каждый раз почти произошло, звучит как унылое клише, вступившее в непримиримое противоречие с логикой в тот момент, когда оно прозвучало повторно.
Тем не менее, если оставить все разговоры о лжи, которые сопутствуют военной кампании в Чечне, следует признать, что речь идет об очевидной тенденции, важно только понять какой. Несколько человек с достаточно громкими именами и званиями сложили оружие и заявили о том, что их участие в сопротивлении было ошибкой, что они осознали неизбежность и благотворность политики российских властей в Чечне.
Действительно, довольно легко представить себе, что в чеченском вооруженном подполье есть люди, не принимающие тех радикальных трансформаций, через которые за четыре года прошло сопротивление. Довольно трудно себе представить другое: чтобы отошедшие по тем или иным причинам от сопротивления люди выбрали кадыровскую сторону. Проблема заключается в том, что террор, развязанный так называемой службой охраны Кадырова по всей Чечне, приобрел такие масштабы, что ассоциировать себя с нынешней чеченской властью означает разделить с ней ответственность за пытки, убийства, похищения соотечественников. Анализ всех известных эпизодов сдачи в плен и последующего публичного покаяния наглядно демонстрируют истину, известную сегодня любому чеченцу: каждый раз сложение оружия было вынужденным. Получив власть в республике, Ахмат Кадыров прибег к испытанной системе заложничества и шантажа, которая применялась и федеральными военнослужащими, но в гораздо более скромных объемах и формах. Если сотрудники российских спецслужб ограничивались тем, что похищали лишь ближайших родственников лидеров сопротивления и старались производить из захвата тайну, то кадыровцы, зная, что список родственников отнюдь не исчерпывается братьями и сестрами, забирают детей десятками, дворами и улицами.
