Программу ведет Дмитрий Волчек. Принимает участие художник-карикатурист Алексей Меринов и филолог Ирина Зарифьян.

Дмитрий Волчек: В Москве вышла книга высказываний Владимира Путина. Презентация сборника - он называется "Путинки" - прошла 12 апреля в московском Доме книги. В отличие от знаменитого цитатника Мао Цзэдуна, обложка желтая, а не красная, и под этой обложкой собраны двести высказываний президента от знаменитого "мочить в сортире" до "замучаетесь пыль глотать". Как с удивлением отмечает британская "Дейли телеграф", за первый срок своего правления Путин успел высказаться обо всем - от динозавров до импотенции. Все цитаты снабжены сносками с указанием места и времени произнесения и рисунками. Автор рисунков - замечательный художник-карикатурист, главный художник "Московского комсомольца" Алексей Меринов.

Каждый знает словосочетание "мочить в сортире", но этим, как правило, представление о путинских афоризмах исчерпывается. В сборнике десятки высказываний, очевидно, есть и другие "жемчужины", не уступающие этой, но не столь популярные. Скажу, пока не забыл, что меня восхищает вот такое: "Общество должно отторгать все, что связано с сексом". Это Путин сказал в 2000-м году. Есть ли у вас любимое высказывание президента или даже несколько, может быть?

Алексей Меринов: Да, есть у меня любимое высказывание. Владимир Владимирович это произнес при представлении Кириенко полномочным представителем президента. Он сказал потрясающую, на мой взгляд, фразу "Вертикаль - не абсолют". Что это такое, я до сих пор не могу понять, но это какой-то настолько абстракционизм, который в свое время ругал очень Никита Сергеевич. Это, конечно, номер один для меня.

Дмитрий Волчек: Вот еще очень хорошее: "У нас страна огромных возможностей не только для преступников, но и для государства". В вашу небольшую книжку, очевидно, вложено очень много труда и отбирать цитаты было непросто, иллюстрировать тем паче. Наверняка были такие высказывания, оформлять которые было легко, а какие-то не давались. Какой был самый сложный для вас сюжет?

Алексей Меринов: Вы знаете, про кровь американцев, которая не отличается от крови русских - это было сказано по поводу 11 сентября и по поводу войны в Чечне. Картинка, естественно, не должна была быть веселой, ироничной, там мой пыл нужно было приумерить. Мне казалось, что удалось как-то. А были, конечно, такие, где можно было развернуться.

Дмитрий Волчек: Как вы проиллюстрировали "мочить в сортирах"?

Алексей Меринов: Вы знаете, надо бы вспомнить.

Дмитрий Волчек: А "замучаетесь пыль глотать"?

Алексей Меринов: Там была такая картиночка, где Владимир Владимирович стоял в виде спортсмена на стартовой полосе под лозунгом "Старт", а к нему быстро бежали наши олигархи с плакатом "Финиш", то есть не он бежал к финишу, а к нему бежали с плакатом "Финиш". Честное слово, картинки очень сложно пересказывать, теряется изобразительный взгляд.

Дмитрий Волчек: Легко рисовать Путина? Не самое легкое для карикатуриста лицо - ни лысины, ни двойного подбородка.

Алексей Меринов: Да, есть такая вещь. Я привык к Борису Николаевичу, к Виктору Степановичу, такие зубры были, они такие были вкусные, все в морщинках, в бугорках. Допустим, Борис Николаевич - щелки вместо глаз, нос картошечкой. Виктор Степанович - просто можно было брови нарисовать на любом листе и уже Виктор Степанович. А здесь такой разведчик, скрывающийся. Вы знаете, есть у него такой носик утиный, скулы и глаза очень колючие, оценивающие глаза. Поэтому постепенно я приноравливаюсь. Дело в том, что я не шаржист, а карикатурист. И все-таки главное в карикатуре не похожесть персонажа, а его действия. То есть можно буквально двумя-тремя минимальными чертами показать, что это царь. Я обычно Владимиру Владимировичу рисую корону. И если даже внешне не очень схож, но по ситуации можно догадаться, что это именно он.

Дмитрий Волчек: Сложно было работать над этим сборником? Вообще долго ли вы работали, и были ли такие цитаты, которые в принципе подходили сначала, но вы по каким-то причинам их отвергли?

Алексей Меринов: Вы знаете, их столько было, что я что-то отвергал. Работать было не очень сложно. Потому что личность колоритная - наш президент, и иногда он выдавал такое, что просто мне в принципе оставалось не комментировать, а проиллюстрировать, что он говорил. Хотя я старался не иллюстрировать его высказывания, а взял на себя наглость такой давать изобразительный комментарий к его поступкам. То есть картинки не только с его фигурой, с его лицом, с его фразами, но и, допустим, о том, что он говорил.

Дмитрий Волчек: Я слышал, что с распространением книги возникли проблемы, поэтому презентация, намеченная на 1 апреля, состоялась только на этой неделе, будто бы оптовики отказались брать тираж. Это правда?

Алексей Меринов: Было такое дело, не буду называть эту фирму, крупная фирма московская, причем они купили весь тираж и была договоренность о еще допечатывании, естественно, после того, как разойдется этот тираж. И когда уже книжка вышла, лежала в типографии, вдруг, насколько я знаю, потому что лично я не ездил договариваться с ними, говорили мои знакомые, им руководством этой фирмы было следующим образом показано пальцем на верх: вы что, ребята, сейчас времена не те. Сейчас же положение, с одной стороны, книга, я не буду скромничать, я интересовался, как она продается, продается очень хорошо, с другой стороны, есть возврат, есть отказы в основном от уличных торговцев. Я не знаю, не буду врать, честно говоря, давление или просто погода плохая, но некий такой возврат есть.

Дмитрий Волчек: Я хочу представить еще одного нашего гостя - это филолог из Германии Ирина Зарифьян. Ирина - автор исключительно интересной работы "Что такое Путин? Анализ риторики российского президента".

Анализируя стиль риторики Путина, вы тоже обращаете внимание на эмоциональные эффекты в выступлениях президента, и говорите о том, что построение его речи исходит из немецкой традиции. Почему вы пришли к такому выводу?

Ирина Зарифьян: Вы знаете, это очень древняя немецкая традиция, которая связана с тем, что речь выстраивается логически и как бы без эмоций, а эмоции даются отдельно от самой речи, как всплеск эмоций. И вот Путин выстраивает свою речь именно так. Потому что его речь по сути напоминает документ, это абсолютно деловой стиль речи. Он и воспринимается аудиторией как такой жесткий человек именно за счет стилистики своей речи. А вот эмоцию он дает на таких оригинальных словечках, которые выпадают из стиля самой речи. Вот это пресловутое "мочить и выковыривать", всякие непонятные слова, которые выпадают из общей стилистики речи, но именно на этом он дает эмоции, и именно поэтому эти слова запоминаются аудиторией. То есть это такой способ сбрасывания лозунгов. И с другой стороны, это способ встать на позицию самой аудитории, снизить свой образ, стать понятным для аудитории.

Дмитрий Волчек: Ирина, анализируя риторику Путина, вы употребляете термин "символический зонтик". Что это такое?

Ирина Зарифьян: Действительно, очень важная вещь. Я хочу сначала сказать, что я для себя разделяю Владимира Владимировича как личность, и Путина как автора пропаганды, в которую и входят те высказывания, которые собраны в цитатнике и речи, которые я попыталась проанализировать, которые мы слышим постоянно по радио, по телевидению. Весь образ Путина разрабатывается не только Владимиром Владимировичем, как личностью, но коллективным автором. Вот этот автор, он от нас по сути дела скрыт, мы не знаем его. Но именно этот автор сделал современную российскую пропаганду. И сделал ее по методикам и технологиям контрпропаганды времен холодной войны. "Символический зонтик" - это одна из таких методик. Что это значит? Это значит, что вещание ведется в категориях, близких получателю средств массовой информации. Собственно, что сделал Путин как коллективный автор за время своего правления? Он реконструировал "символический зонтик" советской пропаганды.

Дмитрий Волчек: "Независимая газета" на этой неделе сообщила о том, что работа над очередным посланием президента Федеральному собранию вступила в финальную фазу. "Известно, что Путин очень ответственно относится к своим программным выступлениям, - пишет "Независимая газета". - Например, готовясь к встрече с доверенными лицами, глава государства лично вписал в текст выступления несколько ярких фраз, усиливших эмоциональный накал его выступления. Не раз вносил президент коррективы и в текст посланий. Борис Ельцин тоже вносил коррективы в написанные референтурой речи. Говорят, что однажды прежний президент даже попросил спичрайтеров упомянуть о пользе лекарственных трав. Правда, потом о своей пользе забыл". Ирина, вы в своей работе анализируете прошлогоднее послание президента Федеральному собранию. Что вы нашли любопытного в этом довольно скучном документе?

Ирина Зарифьян: Вы знаете, я прежде всего нашла любопытную реакцию аудитории. Аудитория, я имею в виду не только широкую публику российскую, а специалистов и членов Федерального собрания, которым это послание адресовано. Дело в том, что каждый воспринимает речь Путина по-своему. Губернаторы воспринимают его как авторитарного правителя и рапортуют президенту. Либералы говорят, что это в чистом виде программа Союза правых сил, допустим. Он умеет примениться к аудитории и вбрасывает ключевые слова в своих текстах, благодаря которым каждая часть аудитории воспринимает его как своего. А вот если сделать анализ самого текста федерального послания, то тогда проявится, собственно, та сетка понятий, в которых и мыслят люди, которые определяют идеологию, политику под названием "Путин". Я попыталась сделать такую иерархию понятий, простроить по тексту федерального послания прошлого года. И, конечно, никакого там либерализма не обнаружила, это, скорее, военная доктрина, так бы я назвала, основанная на понятиях государственной безопасности и производных от нее понятиях угрозы и вызова.

Дмитрий Волчек: Мне показалось очень интересным ваше замечание, что речи Путина предназначенные для российской аудитории, стилистически отличаются от того, что президент говорит за границей. Вы даже пишете, что "за границей Путин вплетает в свою речь фразеологизмы, характерные для Горбачева". То есть для всех аудиторий у Путина есть свой язык?

Ирина Зарифьян: Это действительно очень забавно, когда сравниваешь, это можно даже статистически просчитать. Когда он говорит с иностранной аудиторией, с иностранными журналистами, он, действительно, употребляет такие слова, как "мы будем развивать политический процесс". Или у него спрашивают, допустим, а почему у вас тормозятся рыночные реформы? Он говорит: "Потому что у нас в парламенте не было консенсуса". А когда он говорит с русской аудиторией, то тут, конечно, никакого Горбачева нет - ни консенсуса, ни политических процессов, там он делает фактически стилистические ссылки на советское телевидение. То есть он может сказать, например: "Труженики сельского хозяйства увеличили темп сбора зерновых". Или, например, даже так: "Селяне сработали успешно". И получается информационная мимикрия: то есть на зеленом фоне он зеленый, на красном он красный, с левыми он левый, с правыми правый.

Дмитрий Волчек: Но бывали за рубежом и срывы, например, когда на саммите ЕС Путин сказал французскому журналисту: "Приезжайте в Москву, мы сделаем вам обрезание. Я порекомендую доктора, который сделает операцию так, что у вас никогда ничего не отрастет", что вызвало совершеннейший шок на Западе. Вообще интересны ведь не придуманные шутки, которые специально вставляются в скучную ткань доклада или выступления, а вот фрейдистские проговорки. Вы замечали в речи Путина такие проговорки?

Ирина Зарифьян: Да, бывают фрейдистские проговорки. Но, вы знаете, в целом можно сказать, что речь Путина никогда не бывает спонтанной. Он ведь только кажется спонтанным. В принципе, никто не требует от государственного деятеля спонтанной речи. Тем не менее, видно, что он говорит всегда не то, чтобы по выученному, а он говорит по продуманной схеме, по тому самому "символическому зонтику", он фактически просто озвучивает понятия "символического зонтика" в своих выступлениях. Он как бы акцентирует определенные смысловые моменты в категории "символического зонтика". То есть, скажем, вводится понятие "патернализм" или "авторитарность власти" стилистически, это очень часто у него бывает.

Дмитрий Волчек: Вы думаете, что вообще нет ничего спонтанного? Вот это "мочить в сортирах", вы думаете, что это было написано на бумажке, отрепетировано, придумано референтами, прошло несколько согласований или все-таки это эмоциональный выплеск?

Ирина Зарифьян: Я думаю, что вещи типа "мы сделаем вам обрезание", "мочить и выковыривать" - это заранее подготовленные, это не спонтанные высказывания. Он вообще очень любит запугивать аудиторию. Если вы понаблюдаете, вы увидите, что вообще вся пропаганда делает акценты на страшном, и Путин очень часто в последнем, кстати говоря, послании Федеральному собранию, или это было в предпоследнем, к сожалению, не помню, он все время сжигает чучело оппонентов, вводятся такие устрашающие образы. Это можно показать по текстам, но, к сожалению, это невозможно сделать устно. Вводятся такие страшилки, и он пугает. Он очень любит и внутренне гордится своей профессией разведчика, какими-то тайными знаниями. Поэтому, когда он это говорит, это не просто грубиян, солдафон, вдруг вылетело у него, слетело с языка, нет, я уверена, что это продуманная позиция.

Дмитрий Волчек: Ирина, люди, приближенные к окружению президента России говорят, что за кадром Путин - это кладезь тюремного, военного и подросткового уличного сленга. Это чувствуется в его речи, что на самом деле его внутренний язык совершенно другой?

Ирина Зарифьян: Я бы сказала, что его язык производен от его школы, которую он закончил, Высшей школы ФСБ. И вот как раз в этой своей статье я пыталась показать, что и речь, и принципы риторики, и этика риторическая идет оттуда. Что бы они ни говорили про демократию, про экономические свободы, у них, кстати, очень часто выпадает, я имею в виду авторов, которые создают эти тексты, очень часто выпадают базовые ключевые понятия. Например, он говорит о развитии экономики, а термин "частная собственность" не присутствует в послании. А что касается терминов таких, как "гражданское общество" или "демократия", "свобода слова" - это просто пустые слова, можно показать, что за ними вообще ничего не стоит, они семантически пустые. Нельзя недооценивать тех людей, которые делают пропаганду Путина. Это очень серьезно построенный текст.

Дмитрий Волчек: А вы ставите знак равенства между языком Путина и языком власти вообще?

Ирина Зарифьян: Да, конечно. Вернее, не знак равенства, я очень верю в стилистическое влияние верховного правителя в России, оно всегда основополагающее. Последние выборы показали 71% рейтинга Путина, это говорит о том, что пропаганда очень эффективна, но в то же время она очень пошатнулась, люди уже не верят. Путин - это же не только пропаганда, это не только какие-то приемы определенные, а это еще и политтехнологи. А что такое политтехнологи? Там ведь людей нет, там есть бренды. Он, кстати, сам говорит о себе: "Я - вполне раскрученный бренд". Вот эти бренды вбрасывают месседжи на так называемые фокус-группы. Политтехнолог смотрит, проходит месседж на группу или не проходит или еще какой-то фокус нужно предпринять. Эти политтехнологи пресловутые, они бич нашего времени. И очень радостно слышать, что люди уже это не воспринимают, они видят искусственно созданные личности, которые ходят по экрану, что-то там говорят, но они говорят не то, что думают.

Слушатель: Я беспокою вас из Петербурга. Не кажется ли вам, что образ нашего уважаемого президента уже давным-давно описан Грибоедовым? Через пару-тройку лет мы будем иметь Скалозуба со всей той замечательной речью, о которой говорилось уже выше.

Дмитрий Волчек: Интересный вопрос - на кого из литературных персонажей по речи похож Путин?

Ирина Зарифьян: Вы знаете, Путина уже как-то сравнили с литературным персонажем, сравнил его Шендерович, поэтому что тут можно еще добавить?