Ведущая петербургского часа программы "Liberty Live" Ольга Писпанен: Празднование юбилейных и торжеств в Петербурге в самом разгаре. В город стекаются тысячи гостей, каждая страна и организация считает своим долгом сделать памятный подарок юбиляру, однако, не все хотят участвовать в этом празднике на берегах Невы. Движение "Петербург без крыши" - сообщество молодых интеллектуалов - отказывается участвовать в официозном проекте "Петербургу-300". Сегодня у нас в гостях Евгений Майзель - литератор, арт-критик, организатор движения "Петербург без крыши". Полгода назад, судя по вашему манифесту, несколько молодых людей - художников, литераторов, дизайнеров и, короче говоря, просто специалистов, занятых культурным производством - эти молодые люди объединились в движение под названием "Петербург без крыши". Ради чего, что это за движение, что вы хотите заявить городу, миру? 
Евгений Майзель: Сразу несколько вещей, то есть, движение "Петербург без крыши" обязано своим существованием нескольким таким тревожным чувствам. Во-первых, чувство обеспокоенности юбилейной ситуацией. Вообще юбилей заставил людей, занимающихся культурным производством, задуматься об их собственном месте в культурном ландшафте. И быстро эти люди заметили, что они успешны. Они зарабатывают деньги, они, в принципе, трудоустроены, но их совершенно нет в культурном ландшафте города, их незаметно на уровне города совершенно. Второй момент - момент художественной обеспокоенности тем, что происходит с городом, как городом современным. Культурная политика властей отталкивается от того, что существует великая усыпальница, хранительница великих традиций дворянской культуры, все, что происходило последние 80 лет, является для нее незаметным и полностью игнорируется. Вот эти несколько вещей как бы заставили, в принципе, с одной стороны обратить внимание и пытаться создать некое общее информационное поле, а с другой стороны - проводить точечные, символические художественные акции, направленные на привлечение внимания к этой проблеме. И юбилейная ситуация в этом плане не является для нас конечной. Мы, в принципе, будем продолжать заниматься дальше.
Ольга Писпанен: Что значит - "последние 80 лет абсолютно выпали из поля внимания информационного внимания властей"? То есть, вы имеете в виду, что нужно больше говорить не о Петербурге, а о Ленинграде?
Евгений Майзель: Ни в коем случае, но дело в том, что официальная политика властей отталкивается от того, что существует дягилевская антреприза, существует Пушкин, существует дворянская культура...
Ольга Писпанен: Наше все.
Евгений Майзель: Наше все. Но как будто не было здесь ОБЭРИУТОВ, Бахтина, не было здесь конструктивистской культуры. Эта ситуация, в принципе, ведет к тому, что мы находимся в музее, в котором практически невозможно существовать.
Ольга Писпанен: То есть, вы заявляете о своем несогласии с данными юбилейными мероприятиями - и что вы предлагаете, как надо тогда было праздновать этот день города, если вообще его нужно было праздновать?
Евгений Майзель: Юбилейные мероприятия – они, в принципе, с одной стороны, рассчитаны на VIP-гостей, с другой - на самые непритязательные массы. Мы же организуем точечные художественные символические акции, которые призваны в большей степени, нежели обратить внимание масс, обратить внимание на себя художественного пространства, художественных представителей сцены.
Ольга Писпанен: Так что это за мероприятия?
Евгений Майзель: Мы провели ряд "Круглых столов", и буквально последние две наши акции, это, с одной стороны, акция "Макабр-живая кровь Петербурга", которая прошла 24-го числа на месте дуэли Пушкина на Черной речке, и это была акция, тоже 24-го числа, акция основания города. Мы символически повторили жест Петра, основав город Петербург, заложив камень в районе Турухтанных островов.
Ольга Писпанен: То есть, вы хотите построить новый город?
Евгений Майзель: Мы хотим освежить художественное пространство и заявить о том, что, с одной стороны, юбилейная ситуация для большинства людей, занятых культурным производством, неприемлема, потому что она не обращена к ним. С другой стороны, мы повторяем жест, который был описан Делезом, а именно - повторить жест детерриторизации, унести город на своих подошвах, а с третьей стороны мы настаиваем на том, что город заживет совершенно новой жизнью после этого юбилея.
Ольга Писпанен: А если я правильно понимаю - освежить архитектурное пространство, культурное пространство.
Евгений Майзель: Да, у нас есть молодые архитекторы.
Ольга Писпанен: Это прекрасно, что есть молодые архитекторы, замечательно, но вот все-таки центр города, исторический центр города, обычно ни в одной стране так сильно не вторгаются в его архитектуру, что-то реставрируют, естественно, что-то обновляют. Если строятся новые дома, то они должны как-то органично вписываться в эту картину, архитектурную картинку города, а что вы хотите, почему вы говорите, что нужно обязательно освежить? Что значит "освежить"? Это значит построить, какие-то совершенно безумные архитектурные проекты осуществить, что, по-вашему, является "освежением" именно города?
Евгений Майзель: Слава Богу, город не исчерпывается историческим центром, который действительно, видимо, подлежит скорее реставрации, нежели какому-то насильственному вкраплению и вторжению каких-то модернистских или постмодернистских форм.
Ольга Писпанен: Тогда существуют пригороды, существуют спальные районы, которые можно облагораживать, осуществлять какие-то интересные архитектурные проекты, а не коробки строить.
Евгений Майзель: Совершенно верно, поэтому для нас это крайне важно было - основать город на пустыре. Обратиться к пустырям, обратиться к совершенно заброшенным пространствам, которые, с одной стороны, не избаловали городские власти, а, с другой стороны, которые как раз являются объектом нашего пристального внимания.
Ольга Писпанен: А вы к властям обращались с этим проектом?
Евгений Майзель: С властями у ряда участников этого движения были непосредственные коммуникации в 64-м отделении милиции, когда шествие, а это было несанкционированное, безусловно, шествие, было остановлено сотрудниками милиции
Ольга Писпанен: А почему "безусловно"?
Евгений Майзель: Безусловно - потому, что это была изначально художественная акция.
Ольга Писпанен: Но все-таки это цивилизованный мир, если вы хотите провести какую-то акцию и не хотите нарваться на неприятности – это же не так сложно.
Евгений Майзель: Эти неприятности оказались крайне интегрированы в сам художественный процесс.
Ольга Писпанен: То есть, вы ожидали такой реакции?
Евгений Майзель: Это было определенное шествие. Шествие имело свой маршрут, но место основания города действительно было скорректировано правоохранительными сотрудниками, потому что они, задержав участников движения и направив их в участок, причем это интересно – начальник УВД прибыл и предложил проехать в отделение, чтобы "провести Круглый стол, обменяться впечатлениями, высказать друг другу точки зрения и расстаться". Естественно, по прибытии участникам движения были предъявлены некие статьи, которые они нарушили, это 202-я статья - несанкционированное шествие, после чего был очень быстро произведен судебный процесс, и участники были отпущены. Но после того, как они были отпущены, они символически основали город, заложили камень, окропили его святой водой, наискосок, напротив отделения милиции, по улице маршала Жукова, у дома 33, корпус 1. Там теперь находится центр нового Петербурга
Ольга Писпанен: Не самое, кажется, удачное место.
Евгений Майзель: Дело в том, что, в принципе, это была художественная акция, которая по большому счету...
Ольга Писпанен: Это же город воды, в конце концов, а там что? Там проспекты, проспекты, проспекты...
Евгений Майзель: Там запустение, захолустье и смерть.
Ольга Писпанен: С этого хочется начинать новый город?
Евгений Майзель: С этого он уже начался.
Ольга Писпанен: Евгений, как вы оцениваете размах празднования 300-летия Санкт-Петербурга?
Евгений Майзель: Размах совершенно впечатляющий, абсолютно все, наверное, горожане уже успели за ближайших несколько месяцев обсудить, куда они на это время уедут. Те, кто остались, видимо, вечера наблюдали лазерное шоу и регату, и все прочие увеселительные мероприятия.
Ольга Писпанен: Судя по новостям, очень многие недовольны потому, что это как раз было не видно, было не пробиться к набережным. Продолжим беседу о движении "Петербург без крыши" - почему "Петербург без крыши"?
Евгений Майзель: У этого названия есть, как минимум, четыре смысла. С одной стороны, "Петербург без крыши" конечно означает некую недостроенность, то, что мы наблюдаем, скажем, незавершенные ремонтные работы некоторую заброшенность Петербурга, как Северной Пальмиры, и так далее. С другой стороны, Петербург без крыши здесь есть, еще, конечно, обыгрывание фразеологизма "без крыши", то есть, безбашенный Петербург, несколько ненормальный Петербург, для которого важно нечто актуальное, современное, то, что происходит сейчас. Третий смысл - это Петербург, как Петербург, лишенный защиты. "Без крыши" сегодня на бандитском фразеологизме, на новом русском языке, означает незащищенность. И, пожалуй, четвертый смысл - это не просто недостроенность и незавершенность ремонта, но принципиальная незавершенность, открытость будущему. Если у здания нет крыши, оно открыто небу.
Ольга Писпанен: Без крыши - опять же как бы возвращаясь к той беседе, которая у нас была ,раньше вы имеете в виду безбашенность, те же самые ОБЭРИУТЫ, дадаисты, Дзига Вертов...
Евгений Майзель: Это крайне важная традиция, совершенно верно.
Ольга Писпанен: Но существует фестиваль Дзиги Вертова, существуют какие-то выставки, не совсем все-таки забыта история.
Евгений Майзель: Это та самая ситуация, вот о которой мы в принципе указываем и в нашем манифесте. Существует масса художников, критиков, писателей в Петербурге, которые вполне
Ольга Писпанен: Пушкинская 10 опять же существует.
Евгений Майзель: Совершенно верно, они функционируют, и наше движение тоже состоит не из неудачников, оно состоит сплошь из людей, которые, я подчеркиваю, профессионально занимаются своими делами. Профессионально пишут эссе, профессионально делают выставки, но все эти люди, будучи вполне профессиональными представителями своих занятий, не видны в городском ландшафте. Это либо гранты, либо деньги Москвы, либо какие-то западные деньги. Городская политика этих людей вообще не учитывает, их нет. Пушкинская 10 существует не потому, что она поддерживается городскими властями, а потому что городские власти ее не замечают, они ее просто-напросто не закрыли. Так было при Собчаке, так происходит сейчас при Яковлеве, и, в общем-то, пока что нет оснований думать, что эта культурная реставрация, которая сейчас вообще происходит, что она как-то изменится и вообще больше внимания уделяться этому будет при, видимо, уже будущей управительнице нашего города.
Ольга Писпанен: В вашем манифесте вы обращаетесь к интеллектуалам, живущим своими проблемами, как вы указываете на это в своем узком мирке, своими радостями, так скажем, домашними, которые как бы уходят из публичной сферы, потому как они финансируются западными фондами. Но практически ведь благодаря западным фондам и существует культурная жизнь в Петербурге. Это иностранные институты, которые осуществляют вливания в культуру Петербурга именно, и если это прекратить, то что останется? Вы сами можете зарабатывать деньги?
Евгений Майзель: Мы ни в коем случае не возражаем против финансирования нас западными институтами. Дело в том, что вообще ситуация финансирования самыми разными географическими, идеологическими зонами - это нормальная ситуация для современной культуры, важно то, что город сейчас не существует, как современный город. Мы не знаем ни одного архитектурного сооружения, которое было бы построено, скажем, молодым архитектором. Мы не знаем ни одной...
Ольга Писпанен: Дачи?
Евгений Майзель: Ни одного журнала, который бы просуществовал сколько-нибудь долго на сцене петербургской культурной прессы.
Ольга Писпанен: Почему, простите, как раз журналы, кажется, выходят, как грибы после дождя.
Евгений Майзель: И закрываются, как грибы, тоже.
Ольга Писпанен: И закрываются, как грибы. Тем не менее, все равно же существует какая-то жизнь, кипит, в конце концов, даже сельская жизнь существует.
Евгений Майзель: Вот, видимо, это действительно этот отъезд из Петербурга символический, и он призван как-то построить Петербург где-то на селе.
Ольга Писпанен: Вы имеете в виду Шувалово, или что?
Евгений Майзель: Или Турухтанные острова.
Ольга Писпанен: Так все же, вы хотите именно городские власти заставить обратить на себя внимание?
Евгений Майзель: Нет. Вообще, в нашем манифесте и некоторых наших документах, и акциях присутствовала такая ярко выраженная левая тема. Мы обращали внимание на какие-то традиции, культурные, скажем, традиции, которые имели место в советском Ленинграде, но я бы сказал так: наше движение является левым лишь постольку, поскольку основные силы мы прилагаем, чтобы консолидировать коллег, чтобы обратиться не к спонсорам, которые дали бы деньги, не к властям, которые дали бы крышу, не к людям, которые помогли бы что-то организовать - ни в коем случае. Мы обращаемся друг к другу, чтобы, с одной стороны, создать некое информационное поле, а с другой, пользуясь поддержкой архитекторов, дизайнеров, критиков и писателей, создать некую сложную ситуацию проблематизации того, что значит сегодня современный Петербург. Для властей есть Петербург, и это важный Петербург – это Петербург, который мы все любим, Петербург исторический, Петербург Дягилева, Пушкина, Ахматовой, Достоевского. Нам важно, что значит Петербург сегодняшний и завтрашний.
Ольга Писпанен: Вот такой вопрос: газеты отмечают массовость и советскость празднования этого юбилея - что вы скажете? Может, город должен праздновать свой праздник более интимно, точно, как вы приводите свои акции?
Евгений Майзель: Нет, конечно же, я думаю, нет ничего дурного в том, что такие большие, знаменательные юбилеи, как 300-летие, празднуются столь помпезно. Другое дело, что действительно с этой помпезностью становится наиболее отчетливым тот процесс культурной реставрации и консервации вообще, в принципе, любых каких-то актуальных, значимых современных движений, умонастроения, всего, что как-то могло всколыхнуть общественность. Некая такая вертикализация культурных настроений, которая ярко выраженно сейчас происходит. И боюсь, что вина за это не ложится на нашего президента, или на неких исполняющих обязанности чиновников, но это действительно некое очень сложное состояние, которое мы сейчас наблюдаем. Иначе говоря, в воздухе все больше и больше, это многими отмечалось, ощущается присутствие 70-х годов. Поэтому наше движение, на мой взгляд, призвано обратить внимание на то, что сегодня коллективные усилия, направленные на некую, как ни странно, консолидацию, но не консолидацию, подобную "Единой России", идеологическую консолидацию, а я бы сказал - "профессиональную консолидацию", этот как раз момент является сейчас очень важным. Ельцинизм приучил нас к тому, что любые какие-то активные усилия очень быстро вырождаются в разбазаривании денег, создании институций, в то, что быстро делаются проекты. Вообще слово "проект", в принципе, конечно, звучит часто ругательно, после чего информационный повод быстро исчезает, никого нет, театр закрыт...
Ольга Писпанен: Денег не остается... Скажите пожалуйста, а что еще готовит ваше движение – "Петербург без крыши" - в будущем?
Евгений Майзель: В будущем мы планируем съемку "Русского ковчега-2", это будет совершенно радикальное видео, которое будет призвано как-то проанализировать ситуацию с этим пафосом, возникшим вокруг знаменитой картины Сокурова. В будущем мы обязательно планируем проведение, может быть, менее хлестких, менее ярких, но очень важных для нас "Круглых столов" и обсуждений, потому что для нас, подчеркиваю, остается очень важным обращение к коллегам, не к институциям, но к коллегам.
Ольга Писпанен: То есть, вы под свои флаги собираетесь все-таки привлечь всю интеллигенцию города и построить на проспекте маршала Жукова новый центр.
Евгений Майзель: Да, это звучит замечательно, и, в принципе, я бы согласился с этим уже потому, что это звучит крайне заманчиво.
Евгений Майзель: Сразу несколько вещей, то есть, движение "Петербург без крыши" обязано своим существованием нескольким таким тревожным чувствам. Во-первых, чувство обеспокоенности юбилейной ситуацией. Вообще юбилей заставил людей, занимающихся культурным производством, задуматься об их собственном месте в культурном ландшафте. И быстро эти люди заметили, что они успешны. Они зарабатывают деньги, они, в принципе, трудоустроены, но их совершенно нет в культурном ландшафте города, их незаметно на уровне города совершенно. Второй момент - момент художественной обеспокоенности тем, что происходит с городом, как городом современным. Культурная политика властей отталкивается от того, что существует великая усыпальница, хранительница великих традиций дворянской культуры, все, что происходило последние 80 лет, является для нее незаметным и полностью игнорируется. Вот эти несколько вещей как бы заставили, в принципе, с одной стороны обратить внимание и пытаться создать некое общее информационное поле, а с другой стороны - проводить точечные, символические художественные акции, направленные на привлечение внимания к этой проблеме. И юбилейная ситуация в этом плане не является для нас конечной. Мы, в принципе, будем продолжать заниматься дальше.
Ольга Писпанен: Что значит - "последние 80 лет абсолютно выпали из поля внимания информационного внимания властей"? То есть, вы имеете в виду, что нужно больше говорить не о Петербурге, а о Ленинграде?
Евгений Майзель: Ни в коем случае, но дело в том, что официальная политика властей отталкивается от того, что существует дягилевская антреприза, существует Пушкин, существует дворянская культура...
Ольга Писпанен: Наше все.
Евгений Майзель: Наше все. Но как будто не было здесь ОБЭРИУТОВ, Бахтина, не было здесь конструктивистской культуры. Эта ситуация, в принципе, ведет к тому, что мы находимся в музее, в котором практически невозможно существовать.
Ольга Писпанен: То есть, вы заявляете о своем несогласии с данными юбилейными мероприятиями - и что вы предлагаете, как надо тогда было праздновать этот день города, если вообще его нужно было праздновать?
Евгений Майзель: Юбилейные мероприятия – они, в принципе, с одной стороны, рассчитаны на VIP-гостей, с другой - на самые непритязательные массы. Мы же организуем точечные художественные символические акции, которые призваны в большей степени, нежели обратить внимание масс, обратить внимание на себя художественного пространства, художественных представителей сцены.
Ольга Писпанен: Так что это за мероприятия?
Евгений Майзель: Мы провели ряд "Круглых столов", и буквально последние две наши акции, это, с одной стороны, акция "Макабр-живая кровь Петербурга", которая прошла 24-го числа на месте дуэли Пушкина на Черной речке, и это была акция, тоже 24-го числа, акция основания города. Мы символически повторили жест Петра, основав город Петербург, заложив камень в районе Турухтанных островов.
Ольга Писпанен: То есть, вы хотите построить новый город?
Евгений Майзель: Мы хотим освежить художественное пространство и заявить о том, что, с одной стороны, юбилейная ситуация для большинства людей, занятых культурным производством, неприемлема, потому что она не обращена к ним. С другой стороны, мы повторяем жест, который был описан Делезом, а именно - повторить жест детерриторизации, унести город на своих подошвах, а с третьей стороны мы настаиваем на том, что город заживет совершенно новой жизнью после этого юбилея.
Ольга Писпанен: А если я правильно понимаю - освежить архитектурное пространство, культурное пространство.
Евгений Майзель: Да, у нас есть молодые архитекторы.
Ольга Писпанен: Это прекрасно, что есть молодые архитекторы, замечательно, но вот все-таки центр города, исторический центр города, обычно ни в одной стране так сильно не вторгаются в его архитектуру, что-то реставрируют, естественно, что-то обновляют. Если строятся новые дома, то они должны как-то органично вписываться в эту картину, архитектурную картинку города, а что вы хотите, почему вы говорите, что нужно обязательно освежить? Что значит "освежить"? Это значит построить, какие-то совершенно безумные архитектурные проекты осуществить, что, по-вашему, является "освежением" именно города?
Евгений Майзель: Слава Богу, город не исчерпывается историческим центром, который действительно, видимо, подлежит скорее реставрации, нежели какому-то насильственному вкраплению и вторжению каких-то модернистских или постмодернистских форм.
Ольга Писпанен: Тогда существуют пригороды, существуют спальные районы, которые можно облагораживать, осуществлять какие-то интересные архитектурные проекты, а не коробки строить.
Евгений Майзель: Совершенно верно, поэтому для нас это крайне важно было - основать город на пустыре. Обратиться к пустырям, обратиться к совершенно заброшенным пространствам, которые, с одной стороны, не избаловали городские власти, а, с другой стороны, которые как раз являются объектом нашего пристального внимания.
Ольга Писпанен: А вы к властям обращались с этим проектом?
Евгений Майзель: С властями у ряда участников этого движения были непосредственные коммуникации в 64-м отделении милиции, когда шествие, а это было несанкционированное, безусловно, шествие, было остановлено сотрудниками милиции
Ольга Писпанен: А почему "безусловно"?
Евгений Майзель: Безусловно - потому, что это была изначально художественная акция.
Ольга Писпанен: Но все-таки это цивилизованный мир, если вы хотите провести какую-то акцию и не хотите нарваться на неприятности – это же не так сложно.
Евгений Майзель: Эти неприятности оказались крайне интегрированы в сам художественный процесс.
Ольга Писпанен: То есть, вы ожидали такой реакции?
Евгений Майзель: Это было определенное шествие. Шествие имело свой маршрут, но место основания города действительно было скорректировано правоохранительными сотрудниками, потому что они, задержав участников движения и направив их в участок, причем это интересно – начальник УВД прибыл и предложил проехать в отделение, чтобы "провести Круглый стол, обменяться впечатлениями, высказать друг другу точки зрения и расстаться". Естественно, по прибытии участникам движения были предъявлены некие статьи, которые они нарушили, это 202-я статья - несанкционированное шествие, после чего был очень быстро произведен судебный процесс, и участники были отпущены. Но после того, как они были отпущены, они символически основали город, заложили камень, окропили его святой водой, наискосок, напротив отделения милиции, по улице маршала Жукова, у дома 33, корпус 1. Там теперь находится центр нового Петербурга
Ольга Писпанен: Не самое, кажется, удачное место.
Евгений Майзель: Дело в том, что, в принципе, это была художественная акция, которая по большому счету...
Ольга Писпанен: Это же город воды, в конце концов, а там что? Там проспекты, проспекты, проспекты...
Евгений Майзель: Там запустение, захолустье и смерть.
Ольга Писпанен: С этого хочется начинать новый город?
Евгений Майзель: С этого он уже начался.
Ольга Писпанен: Евгений, как вы оцениваете размах празднования 300-летия Санкт-Петербурга?
Евгений Майзель: Размах совершенно впечатляющий, абсолютно все, наверное, горожане уже успели за ближайших несколько месяцев обсудить, куда они на это время уедут. Те, кто остались, видимо, вечера наблюдали лазерное шоу и регату, и все прочие увеселительные мероприятия.
Ольга Писпанен: Судя по новостям, очень многие недовольны потому, что это как раз было не видно, было не пробиться к набережным. Продолжим беседу о движении "Петербург без крыши" - почему "Петербург без крыши"?
Евгений Майзель: У этого названия есть, как минимум, четыре смысла. С одной стороны, "Петербург без крыши" конечно означает некую недостроенность, то, что мы наблюдаем, скажем, незавершенные ремонтные работы некоторую заброшенность Петербурга, как Северной Пальмиры, и так далее. С другой стороны, Петербург без крыши здесь есть, еще, конечно, обыгрывание фразеологизма "без крыши", то есть, безбашенный Петербург, несколько ненормальный Петербург, для которого важно нечто актуальное, современное, то, что происходит сейчас. Третий смысл - это Петербург, как Петербург, лишенный защиты. "Без крыши" сегодня на бандитском фразеологизме, на новом русском языке, означает незащищенность. И, пожалуй, четвертый смысл - это не просто недостроенность и незавершенность ремонта, но принципиальная незавершенность, открытость будущему. Если у здания нет крыши, оно открыто небу.
Ольга Писпанен: Без крыши - опять же как бы возвращаясь к той беседе, которая у нас была ,раньше вы имеете в виду безбашенность, те же самые ОБЭРИУТЫ, дадаисты, Дзига Вертов...
Евгений Майзель: Это крайне важная традиция, совершенно верно.
Ольга Писпанен: Но существует фестиваль Дзиги Вертова, существуют какие-то выставки, не совсем все-таки забыта история.
Евгений Майзель: Это та самая ситуация, вот о которой мы в принципе указываем и в нашем манифесте. Существует масса художников, критиков, писателей в Петербурге, которые вполне
Ольга Писпанен: Пушкинская 10 опять же существует.
Евгений Майзель: Совершенно верно, они функционируют, и наше движение тоже состоит не из неудачников, оно состоит сплошь из людей, которые, я подчеркиваю, профессионально занимаются своими делами. Профессионально пишут эссе, профессионально делают выставки, но все эти люди, будучи вполне профессиональными представителями своих занятий, не видны в городском ландшафте. Это либо гранты, либо деньги Москвы, либо какие-то западные деньги. Городская политика этих людей вообще не учитывает, их нет. Пушкинская 10 существует не потому, что она поддерживается городскими властями, а потому что городские власти ее не замечают, они ее просто-напросто не закрыли. Так было при Собчаке, так происходит сейчас при Яковлеве, и, в общем-то, пока что нет оснований думать, что эта культурная реставрация, которая сейчас вообще происходит, что она как-то изменится и вообще больше внимания уделяться этому будет при, видимо, уже будущей управительнице нашего города.
Ольга Писпанен: В вашем манифесте вы обращаетесь к интеллектуалам, живущим своими проблемами, как вы указываете на это в своем узком мирке, своими радостями, так скажем, домашними, которые как бы уходят из публичной сферы, потому как они финансируются западными фондами. Но практически ведь благодаря западным фондам и существует культурная жизнь в Петербурге. Это иностранные институты, которые осуществляют вливания в культуру Петербурга именно, и если это прекратить, то что останется? Вы сами можете зарабатывать деньги?
Евгений Майзель: Мы ни в коем случае не возражаем против финансирования нас западными институтами. Дело в том, что вообще ситуация финансирования самыми разными географическими, идеологическими зонами - это нормальная ситуация для современной культуры, важно то, что город сейчас не существует, как современный город. Мы не знаем ни одного архитектурного сооружения, которое было бы построено, скажем, молодым архитектором. Мы не знаем ни одной...
Ольга Писпанен: Дачи?
Евгений Майзель: Ни одного журнала, который бы просуществовал сколько-нибудь долго на сцене петербургской культурной прессы.
Ольга Писпанен: Почему, простите, как раз журналы, кажется, выходят, как грибы после дождя.
Евгений Майзель: И закрываются, как грибы, тоже.
Ольга Писпанен: И закрываются, как грибы. Тем не менее, все равно же существует какая-то жизнь, кипит, в конце концов, даже сельская жизнь существует.
Евгений Майзель: Вот, видимо, это действительно этот отъезд из Петербурга символический, и он призван как-то построить Петербург где-то на селе.
Ольга Писпанен: Вы имеете в виду Шувалово, или что?
Евгений Майзель: Или Турухтанные острова.
Ольга Писпанен: Так все же, вы хотите именно городские власти заставить обратить на себя внимание?
Евгений Майзель: Нет. Вообще, в нашем манифесте и некоторых наших документах, и акциях присутствовала такая ярко выраженная левая тема. Мы обращали внимание на какие-то традиции, культурные, скажем, традиции, которые имели место в советском Ленинграде, но я бы сказал так: наше движение является левым лишь постольку, поскольку основные силы мы прилагаем, чтобы консолидировать коллег, чтобы обратиться не к спонсорам, которые дали бы деньги, не к властям, которые дали бы крышу, не к людям, которые помогли бы что-то организовать - ни в коем случае. Мы обращаемся друг к другу, чтобы, с одной стороны, создать некое информационное поле, а с другой, пользуясь поддержкой архитекторов, дизайнеров, критиков и писателей, создать некую сложную ситуацию проблематизации того, что значит сегодня современный Петербург. Для властей есть Петербург, и это важный Петербург – это Петербург, который мы все любим, Петербург исторический, Петербург Дягилева, Пушкина, Ахматовой, Достоевского. Нам важно, что значит Петербург сегодняшний и завтрашний.
Ольга Писпанен: Вот такой вопрос: газеты отмечают массовость и советскость празднования этого юбилея - что вы скажете? Может, город должен праздновать свой праздник более интимно, точно, как вы приводите свои акции?
Евгений Майзель: Нет, конечно же, я думаю, нет ничего дурного в том, что такие большие, знаменательные юбилеи, как 300-летие, празднуются столь помпезно. Другое дело, что действительно с этой помпезностью становится наиболее отчетливым тот процесс культурной реставрации и консервации вообще, в принципе, любых каких-то актуальных, значимых современных движений, умонастроения, всего, что как-то могло всколыхнуть общественность. Некая такая вертикализация культурных настроений, которая ярко выраженно сейчас происходит. И боюсь, что вина за это не ложится на нашего президента, или на неких исполняющих обязанности чиновников, но это действительно некое очень сложное состояние, которое мы сейчас наблюдаем. Иначе говоря, в воздухе все больше и больше, это многими отмечалось, ощущается присутствие 70-х годов. Поэтому наше движение, на мой взгляд, призвано обратить внимание на то, что сегодня коллективные усилия, направленные на некую, как ни странно, консолидацию, но не консолидацию, подобную "Единой России", идеологическую консолидацию, а я бы сказал - "профессиональную консолидацию", этот как раз момент является сейчас очень важным. Ельцинизм приучил нас к тому, что любые какие-то активные усилия очень быстро вырождаются в разбазаривании денег, создании институций, в то, что быстро делаются проекты. Вообще слово "проект", в принципе, конечно, звучит часто ругательно, после чего информационный повод быстро исчезает, никого нет, театр закрыт...
Ольга Писпанен: Денег не остается... Скажите пожалуйста, а что еще готовит ваше движение – "Петербург без крыши" - в будущем?
Евгений Майзель: В будущем мы планируем съемку "Русского ковчега-2", это будет совершенно радикальное видео, которое будет призвано как-то проанализировать ситуацию с этим пафосом, возникшим вокруг знаменитой картины Сокурова. В будущем мы обязательно планируем проведение, может быть, менее хлестких, менее ярких, но очень важных для нас "Круглых столов" и обсуждений, потому что для нас, подчеркиваю, остается очень важным обращение к коллегам, не к институциям, но к коллегам.
Ольга Писпанен: То есть, вы под свои флаги собираетесь все-таки привлечь всю интеллигенцию города и построить на проспекте маршала Жукова новый центр.
Евгений Майзель: Да, это звучит замечательно, и, в принципе, я бы согласился с этим уже потому, что это звучит крайне заманчиво.