Дмитрий Александров, Северный Кавказ: В последние два дня все силы ингушской миграционной службы были мобилизованы для переселения оставшейся части беженцев, проживающих в лагере "Барт" на окраине города Карабулак. 12 старых разбитых грузовиков с демонтированными палатками и вещами беженцев курсировали по маршруту Карабулак-Грозный. Местные чиновники настаивают на том, что переезд осуществлялся исключительно на добровольной основе. Однако правозащитники, работающие на Северном Кавказе, ставят под сомнение подобные утверждения. В последние полторы недели в лагере не было ни газа, ни света, ни воды. Четырехлетние скитания на чужбине вынудили людей согласиться на условия чиновников из миграционной службы. Говорит Луиза Дадашева. Ее семья одной из последних покинула лагерь "Барт":
Луиза Дадашева: Я еду туда не потому, что там все нормализовалось, а потому, что вынуждена. Вынуждена! Куда мне еще?! Вы знаете, я из Чечни уехала в Кантышево, оттуда в Карабулак, на вагоне оттуда в "Беллу", потом сюда, и уже несколько раз... Надоело. Мы едем, нам дали домик, поставили его на чужой участок. Туда едем. Я уже не хотела так больше оставаться, хочу перейти в какое-то другое место для компактного проживания, как они его называют, хотя там тоже не лучшие условия, чем здесь.
Дмитрий Александров: У многих чеченцев возникли неожиданные проблемы при переезде. Многочисленные обращения за помощью в административные инстанции, как в Чечне, так и в Ингушетии, результата не принесли. Рассказывает беженка Хава Мусаева:
Хава Мусаева: Мне любой президент там в Чечне пойдет, и Кадыров, и Дудаев, и Масхадов, все они одинаковые. Мне любой пойдет, мне они не мешают, лишь бы там войны не было. Мне домой надо ехать. У меня ни паспорта нет, ничего. А если они приедут и заберут меня, что мои шесть детей будут делать? "А если не поедете, пеняйте на себя", - говорят. Как я поеду, говорю, когда у меня никакого документа нет. Не дают документа. До сих пор они не могут ни одного паспорта сделать. Не надо нам угрожать. Мы хоть и в галошах ходим, но тоже люди.
Дмитрий Александров: Около 300 вынужденных переселенцев оставались в лагере до последнего времени. Люди надеялись, что местная миграционная служба предложит им вариант временного размещения в Ингушетии. Не дождавшись помощи, последние жители палаточного лагеря на свои деньги сняли жилье в частном секторе.
Луиза Дадашева: Я еду туда не потому, что там все нормализовалось, а потому, что вынуждена. Вынуждена! Куда мне еще?! Вы знаете, я из Чечни уехала в Кантышево, оттуда в Карабулак, на вагоне оттуда в "Беллу", потом сюда, и уже несколько раз... Надоело. Мы едем, нам дали домик, поставили его на чужой участок. Туда едем. Я уже не хотела так больше оставаться, хочу перейти в какое-то другое место для компактного проживания, как они его называют, хотя там тоже не лучшие условия, чем здесь.
Дмитрий Александров: У многих чеченцев возникли неожиданные проблемы при переезде. Многочисленные обращения за помощью в административные инстанции, как в Чечне, так и в Ингушетии, результата не принесли. Рассказывает беженка Хава Мусаева:
Хава Мусаева: Мне любой президент там в Чечне пойдет, и Кадыров, и Дудаев, и Масхадов, все они одинаковые. Мне любой пойдет, мне они не мешают, лишь бы там войны не было. Мне домой надо ехать. У меня ни паспорта нет, ничего. А если они приедут и заберут меня, что мои шесть детей будут делать? "А если не поедете, пеняйте на себя", - говорят. Как я поеду, говорю, когда у меня никакого документа нет. Не дают документа. До сих пор они не могут ни одного паспорта сделать. Не надо нам угрожать. Мы хоть и в галошах ходим, но тоже люди.
Дмитрий Александров: Около 300 вынужденных переселенцев оставались в лагере до последнего времени. Люди надеялись, что местная миграционная служба предложит им вариант временного размещения в Ингушетии. Не дождавшись помощи, последние жители палаточного лагеря на свои деньги сняли жилье в частном секторе.