Ссылки для упрощенного доступа

Позиция России по Ираку - беседа с Николаем Петровым


Андрей Шарый и Андрей Шароградский беседуют с известным российском политологом, руководителем Центра политико-географических исследований Николаем Петровым.

Андрей Шароградский: Известно, что в вопросе о том, как разоружать Ирак, Россия высказывалась против применения военной силы, министр иностранных дел России Игорь Иванов неоднократно заявлял о том, что Россия применит право вето в Совете Безопасности в случае, если на голосование будет вынесен вопрос о принятии новой более жесткой резолюции по отношению к режиму в Багдаде. Чем эта позиция Москвы была обусловлена и насколько, на ваш взгляд, она отвечает российским интересам?

Николай Петров: Позиция России, на мой взгляд, достаточно сложна и при всей своей двусмысленности отвечает интересам страны. Трудно сказать, можно ли было бы выражать позицию иначе и вести внешнюю политику более эффективно. Тем не менее, с одной стороны, есть достаточно сильное общественное мнение, которое не считает и не считало войну в Ираке неизбежной, до последнего, и не поддерживало в этом отношении таких воинственных заявлений по поводу того, что все остальные средства решения проблемы исчерпаны. С другой стороны, есть положение России, все еще обладающей некоторыми элементами статуса мировой державы, в том числе и правом вето в Совете Безопасности, хотя и не обладающей теми силами, которые еще 10-15 лет назад были у СССР, таким образом руководство попало в достаточно сложную ситуацию, когда с одной стороны есть общественное мнение, с другой, есть важность сохранения или поддержания на приемлемом уровне сотрудничества с США. с третьей стороны позиция европейских держав, необходимость согласования с ними.

Андрей Шарый: Чем вы объясните особенность такую российского общественного мнения и поведения российского общества: в западноевропейских странах, где значительно более профилирована позиция антивоенная, собираются многотысячные демонстрации, они проходят и в США и в Австралии, по всему миру. В России на демонстрации против войны в Ираке выходят тысяча - две максимум, с чем вы это связываете? Почему при таком сильном политическом отторжении общество не отвечает адекватной заинтересованностью? Почему такая апатия?

Николай Петров: Россия сама в течение уже практически 10 лет вовлечена во внутреннюю войну в Чечне. Понятно, что война в Чечне в целом затрагивает каждого российского гражданина больше, чем это может сделать война в Ираке. То, что в начале были достаточно массовые протесты и очень высокая социальная активность - сейчас это совсем на другом уровне, совсем не является как бы противоречием, то, что общественное мнение стойко не поддерживает войну в Ираке, достаточно сильны настроения антиамериканизма, с одной стороны, а с другой на демонстрации реально выводят коммунисты достаточно небольшое количество своих сторонников. Та общественная активность, которая по этому поводу могла выплескиваться наружу, она давно уже выплеснута, и сейчас такого рода ресурсов уже нет.

Андрей Шароградский: Господин Петров, насколько сильным будет нынешнее охлаждение отношений между Москвой и Вашингтоном, связанное с тем, что Москва не разделила позицию Вашингтона по отношению к иракскому режиму?

Николай Петров: Я думаю, что, с одной стороны, это охлаждение неизбежно и будет достаточно сильным, хотя, как мне кажется, здесь первую скрипку играют США, во-первых. Во-вторых, очень многое зависит от того, как дальше будут развиваться события и насколько будет необходима США поддержка, в том числе и России и позиция российского руководства. Что касается общественного мнения, то я не думаю, что оно так уж серьезно в этой ситуации будет влиять на развитие межгосударственных отношений.

Андрей Шароградский: Господин Петров, когда НАТО проводило операцию в Югославии, для России этот вопрос превратился фактически в вопрос внутренней политики, было довольно бурное обсуждение того, что происходит в Югославии, было движение в поддержку режима или в защиту режима Слободана Милшевича, или сербского народа, как угодно можно называть. Сейчас ситуация несколько изменилась. Тем не менее, такого же рода тенденции в России можно проследить. Как вы считаете, может ли иракский вопрос превратиться в сколько-нибудь заметный фактор российской внутренней политики, и если да, то как могут позиционировать себя по отношению к нему политические партии?

Николай Петров: С одной стороны, есть определенное сходство в ситуации. Тогда события в Косово и сейчас в Ираке развиваются на фоне начала, по сути дела, предвыборной борьбы, накануне кампании по выборам в Государственную Думу и дальше - перехода к кампании по президентским выборам. С другой стороны, то, что мы видим сейчас, а именно достаточно слитная, солидарная позиция очень многих политических сил, с одной стороны, и соответствующая ей позиция руководства страны с другой не оставляет особенно много свободы для маневра в этом отношении. Безусловно, это очень важный фактор, и можно ожидать, что в будущем, когда появятся какие-то точки дефуркации, то есть, можно будет решать, так или иначе, и ограниченно поддерживать, с чем-то соглашаться, а против чего-то возражать. Этот фактор будет играть важную роль во внутриполитической жизни. Сейчас вот кроме некоей мобилизации, кроме некоего антиамериканизма и очередного прилива ностальгии по поводу статуса великой державы и сожалений по поводу изменения мирового устройства, внешне незаметно, как этот фактор непосредственно скажется на политической жизни в связи с выборами и игрой политических партий.

Андрей Шароградский: Господин Петров, если представить себе, что нынешний военный конфликт будет скоротечным и в ближайшие недели или месяцы режим Саддама Хусейна будет свергнут, сможет ли Россия после этого защищать свои экономические интересы в Ираке, много говорится о том, что Ирак должен России несколько миллиардов долларов, как эта ситуация может сказаться на российской экономике и ее интересах?

Николай Петров: Я думаю, что последствия войны для нефтяной промышленности в целом гораздо более серьезны по своему потенциальному влиянию на российскую экономику, чем так называемая проблема долга. Да, долг был, долг не могли и вряд ли имели реальные шансы получить и при сохранении режима Саддама Хусейна, не могли договориться о том, что этот долг автоматически перейдет к постсаддамовскому Ираку. И, по всей видимости, эти деньги либо еще глубже зависают, либо этот долг придется списать. Но мне кажется, что реальное влияние этих денег на развитие экономики России минимально, в сравнении с тем, какое могут оказать существенные колебания цены на нефть и, соответственно, доходов, которые Россия получает от продажи нефти.

XS
SM
MD
LG