Кирилл Кобрин: Антизападные настроения в сегодняшнем российском обществе во многом являются наследием пропагандистских стереотипов "холодной войны". К такому выводу, в частности, пришли участники международного семинара "Культура и власть в период "холодной войны". Семинар этот прошел в Саратове. Конференция, в которой принимают участие и сотрудники "Радио Свобода", организована в рамках совместного научного проекта Саратовского Государственного университета и университета Темпл из Филадельфии. Над темой работала саратовский корреспондент "Радио Свобода" Ольга Бакуткина.
Ольга Бакуткина: Рассказывает организатор семинара с российской стороны, директор Саратовского межрегионального института общественных наук, профессор Велихан Мерзиханов.
Велихан Мерзиханов: Идея этой конференции родилась в ходе моего визита в университет Темпл на исторический факультет. Мы решили вместе разработать эту тему, потому что "холодная война", наследие "холодной войны" - это очень важная проблема, все еще даже политически актуальная для нынешней России. И мы хотели взять этот сюжет: как происходили пропагандистские кампании, как происходила мобилизация людей в ходе "холодной войны" и у нас, и в Америке, и сравнить это.
Ольга Бакуткина: Соавтору проекта, профессору американского университета Темпл Владиславу Зубаку тема "холодной войны" интересна и как человеку, жившему в эту эпоху в России, и как ученому.
Владислав Зубак: Лично я продукт этой эпохи, мы росли в 70-е годы, пользуясь тем культурным багажом, который был создан шестидесятниками и культурой "оттепели", поэтому мне и интересно изучить, что же собственно сформировало меня, как личность. Во-вторых, я считаю, что культура 50-60-х годов - культура "оттепели" - отчасти сыграла роль в том, что "холодная война" окончилась распадом Советского Союза, потерей воли к имперскому созиданию, так сказать, внутри советских элит, то есть она окончилась мирно, действительно, как соперничество культур. Я не хочу сказать, что американская культура выиграла у советской культуры, просто в рамках советской культуры было много недовольства самим собой, много противоречий. Советские люди интеллигентные редко могли сказать: "Я воин холодной войны", - тогда как в Америке таких людей было действительно много, которые себя отождествляли с "холодной войной" и считали, что они действительно служат народу, государству, Америке в этой "холодной войне".
Ольга Бакуткина: Разговор об эпохе "холодной войны" важен сегодня потому, что живы ее стереотипы.
Владислав Зубак: Безусловно, поскольку они живы и они репродуцируются в новейшей литературе, их можно встретить на книжных полках, в книжных магазинах. Это не только литература о "холодной войне", это литература, оправдывающая сталинскую империю, геополитические какие-то сочинения, которые постулируют то, что мы все время будем в конфронтации с Западом. Это все, безусловно, стереотипы, которые сформировались в годы "холодной войны", и те авторы, которые пишут эти книги, они питаются тем пропагандистским багажом, который был создан в годы "холодной войны".
Ольга Бакуткина: Американский историк, профессор Анна Крылова объектом своих исследований сделала политический анекдот, как контраргумент массовой пропаганде, существовавшей в Советском Союзе.
Анна Крылова: Политический анекдот очень критичен по отношению к Советскому Союзу. Образ советской страны в анекдоте он очень сложен. Образ Америки упрощен и идеализирован. В советском анекдоте видно отчуждение, отход от советской идеологии. Антиамериканская пропаганда - это все отрицается. Получается такой идеализированный образ Америки, где в общем можно только приехать и сразу же получить все, что ты хочешь. Мне кажется, что то, как во время перестройки, и сразу после распада Советского Союза интеллигенция надеялась на быстрые экономические перемены и то, как она воспринимала американские идеалы, то, как приезжали американские специалисты и предлагали свои решения, то, как это некритически воспринималось, воспринималось на-ура, эта реакция уже заложена вот в этом некритическом отношении к Западу, которую можно увидеть в советском политическом анекдоте.
Ольга Бакуткина: Но и на Западе поколение 60-х отказывалось воспринимать Россию по навязанным стереотипам, даже если их источником была русская эмиграция третьей волны. Рассказывает Джейн Таубман, профессор русского языка и литературы из колледжа в штате Массачусетс.
Джейн Таубман: Самая интересная для нас, конечно, третья волна, которая появилась в начале 70-х. Я уже преподавала и они стали моими очень близкими друзьями, особенно Виктория Александровна Швейцер, которая занимается Цветаевой, как я тогда занималась. И она написала основную книгу "Быт и бытие Марины Цветаевой". И ежедневные чаепития, разговоры, когда она приехала в Америку с семьей. Она была из шестидесятников, ее муж был диссидентом, она училась у Синявского, так что вся эта культура диссидентства к нам приходила. Они были для нас не только преподаватели, но свидетели иствории. Ну, конечно, обычно они очень критически относились к Росии. Это не значило, что мы тоже критически всегда относились к Росиии, но они внедрили в нас любовь к русской культуре, к русской литературе особенно. И это самое главное, что они делали для нас, даже если мы не совсем делили их политические взгляды.
Ольга Бакуткина: Пропаганда дпериода "холодной войны" оказала противоположное действие на выбор профессии и судьбы Джейн Таубман.
Джейн Таубман: Запуск первого спутника, когда сказали, что надо догнать русских и перегнать в области науки, я решила заняться наукой и первый курс в университете я интенсивно занималась математикой и химией. После этого курса я решила, что лучше к ним присоедениться, чем бороться, и я занялась русским языком, по которому я получила гораздо лучшие отметки, чем по математике и по химии. Второй момент был, когда я заканчивала школу в 60-ом году, по телевизору нам показывали Берлинский кризис и вывеска: "Сейчас вы выезжаете из американского сектора". Было написано по-английски, по-французски. По-русски я не могла читать даже буквы. Это мне было обидно и любопытно. Я сказала: "Я хочу знать этот язык". Вот такая глупость, но из-за этого вся моя жизнь изменилась.
Ольга Бакуткина: Семинар, организованный российскими и американскими учеными, начало большой совместной работы. Ее итоги будут подведены через два года на международной конференции, которая также пройдет в Саратове.
Ольга Бакуткина: Рассказывает организатор семинара с российской стороны, директор Саратовского межрегионального института общественных наук, профессор Велихан Мерзиханов.
Велихан Мерзиханов: Идея этой конференции родилась в ходе моего визита в университет Темпл на исторический факультет. Мы решили вместе разработать эту тему, потому что "холодная война", наследие "холодной войны" - это очень важная проблема, все еще даже политически актуальная для нынешней России. И мы хотели взять этот сюжет: как происходили пропагандистские кампании, как происходила мобилизация людей в ходе "холодной войны" и у нас, и в Америке, и сравнить это.
Ольга Бакуткина: Соавтору проекта, профессору американского университета Темпл Владиславу Зубаку тема "холодной войны" интересна и как человеку, жившему в эту эпоху в России, и как ученому.
Владислав Зубак: Лично я продукт этой эпохи, мы росли в 70-е годы, пользуясь тем культурным багажом, который был создан шестидесятниками и культурой "оттепели", поэтому мне и интересно изучить, что же собственно сформировало меня, как личность. Во-вторых, я считаю, что культура 50-60-х годов - культура "оттепели" - отчасти сыграла роль в том, что "холодная война" окончилась распадом Советского Союза, потерей воли к имперскому созиданию, так сказать, внутри советских элит, то есть она окончилась мирно, действительно, как соперничество культур. Я не хочу сказать, что американская культура выиграла у советской культуры, просто в рамках советской культуры было много недовольства самим собой, много противоречий. Советские люди интеллигентные редко могли сказать: "Я воин холодной войны", - тогда как в Америке таких людей было действительно много, которые себя отождествляли с "холодной войной" и считали, что они действительно служат народу, государству, Америке в этой "холодной войне".
Ольга Бакуткина: Разговор об эпохе "холодной войны" важен сегодня потому, что живы ее стереотипы.
Владислав Зубак: Безусловно, поскольку они живы и они репродуцируются в новейшей литературе, их можно встретить на книжных полках, в книжных магазинах. Это не только литература о "холодной войне", это литература, оправдывающая сталинскую империю, геополитические какие-то сочинения, которые постулируют то, что мы все время будем в конфронтации с Западом. Это все, безусловно, стереотипы, которые сформировались в годы "холодной войны", и те авторы, которые пишут эти книги, они питаются тем пропагандистским багажом, который был создан в годы "холодной войны".
Ольга Бакуткина: Американский историк, профессор Анна Крылова объектом своих исследований сделала политический анекдот, как контраргумент массовой пропаганде, существовавшей в Советском Союзе.
Анна Крылова: Политический анекдот очень критичен по отношению к Советскому Союзу. Образ советской страны в анекдоте он очень сложен. Образ Америки упрощен и идеализирован. В советском анекдоте видно отчуждение, отход от советской идеологии. Антиамериканская пропаганда - это все отрицается. Получается такой идеализированный образ Америки, где в общем можно только приехать и сразу же получить все, что ты хочешь. Мне кажется, что то, как во время перестройки, и сразу после распада Советского Союза интеллигенция надеялась на быстрые экономические перемены и то, как она воспринимала американские идеалы, то, как приезжали американские специалисты и предлагали свои решения, то, как это некритически воспринималось, воспринималось на-ура, эта реакция уже заложена вот в этом некритическом отношении к Западу, которую можно увидеть в советском политическом анекдоте.
Ольга Бакуткина: Но и на Западе поколение 60-х отказывалось воспринимать Россию по навязанным стереотипам, даже если их источником была русская эмиграция третьей волны. Рассказывает Джейн Таубман, профессор русского языка и литературы из колледжа в штате Массачусетс.
Джейн Таубман: Самая интересная для нас, конечно, третья волна, которая появилась в начале 70-х. Я уже преподавала и они стали моими очень близкими друзьями, особенно Виктория Александровна Швейцер, которая занимается Цветаевой, как я тогда занималась. И она написала основную книгу "Быт и бытие Марины Цветаевой". И ежедневные чаепития, разговоры, когда она приехала в Америку с семьей. Она была из шестидесятников, ее муж был диссидентом, она училась у Синявского, так что вся эта культура диссидентства к нам приходила. Они были для нас не только преподаватели, но свидетели иствории. Ну, конечно, обычно они очень критически относились к Росии. Это не значило, что мы тоже критически всегда относились к Росиии, но они внедрили в нас любовь к русской культуре, к русской литературе особенно. И это самое главное, что они делали для нас, даже если мы не совсем делили их политические взгляды.
Ольга Бакуткина: Пропаганда дпериода "холодной войны" оказала противоположное действие на выбор профессии и судьбы Джейн Таубман.
Джейн Таубман: Запуск первого спутника, когда сказали, что надо догнать русских и перегнать в области науки, я решила заняться наукой и первый курс в университете я интенсивно занималась математикой и химией. После этого курса я решила, что лучше к ним присоедениться, чем бороться, и я занялась русским языком, по которому я получила гораздо лучшие отметки, чем по математике и по химии. Второй момент был, когда я заканчивала школу в 60-ом году, по телевизору нам показывали Берлинский кризис и вывеска: "Сейчас вы выезжаете из американского сектора". Было написано по-английски, по-французски. По-русски я не могла читать даже буквы. Это мне было обидно и любопытно. Я сказала: "Я хочу знать этот язык". Вот такая глупость, но из-за этого вся моя жизнь изменилась.
Ольга Бакуткина: Семинар, организованный российскими и американскими учеными, начало большой совместной работы. Ее итоги будут подведены через два года на международной конференции, которая также пройдет в Саратове.
