Программу ведет Владимир Бабурин. С профессором Свято-Тихоновского Православного богословского института, диаконом Андреем Кураевым беседовала корреспондент Радио Свобода Наталья Судленкова.
Владимир Бабурин: Продолжается визит в Россию митрополита Восточно-Американского и Нью-Йоркского Лавра, первоиерарха Русской Православной Церкви за границей. Этот визит стал одним из главных событий церковной и общественной жизни России, потому что это первый в истории Русской Православной Церкви за рубежом официальный визит ее главы в Россию. Приглашение патриарха Алексия посетить Москву митрополиту Лавру передал лично Владимир Путин. О том, чего ждут от общения двух иерархов и можно ли говорить о прекращении раскола между двумя русскими православными церквями, в интервью Радио Свобода рассказал профессор Свято-Тихоновского Православного богословского института, диакон Андрей Кураев. С ним в Праге беседовала наша корреспондент Наталья Судленкова
Наталья Судленкова: В начале 20-х годов прошлого столетия находившиеся за рубежом иерархи Русской Православной Церкви создали Русскую Православную Церковь за границей. Ее центр сначала находился в Югославии, потом - в США. В течение десятилетий иерархи Русской Православной Церкви за границей отказывались даже рассматривать вопрос об объединении с Русской Православной Церковью. Мы попросили дьякона Андрея Кураева охарактеризовать глубину того раскола, который возник между двумя ветвями православия.
Андрей Кураев: Есть три уровня церковных расколов. Когда, скажем, есть расхождения во мнениях высших лиц церкви, и тогда епископы воздерживаются от совместной молитвы и причастия, но духовенство, миряне продолжают спокойно общаться. Такие отношения были у нас с Румынской церковью по поводу Бессарабии или с Константинопольским патриархатом. Второй уровень - это более глубокий уровень раскола - это когда духовенство всех уровней не может причащаться вместе. Но миряне - могут. Это вот наши отношения с Русской Православной Церковью за рубежом. И, наконец, третий уровень раскола – это когда даже миряне не могут причащаться друг у друга. Это наши отношения со староверческим движением.
Наталья Судленкова: Сегодняшняя эмиграция, которая часто посещает приходы Русской Православной Церкви за границей, отличается от прежней волны. Сегодняшние эмигранты не порывали с Россией, многие из них часто бывают дома. Как подчеркивает диакон Андрей Кураев, многие не могут понять причин, по которым до сих пор существует раскол в церкви.
Андрей Кураев: Миряне зарубежной церкви, приезжая в Россию, могут причащаться, к примеру, в Валаамском монастыре, Троице-Сергиевой лавре или Оптиной пустыни, а они, возвращаясь из отпусков назад, в Германию, Канаду, Америку, Австралию, говорят: "Отцы, а вы-то почему не можете вместе с нами причастится у той же чаши?" И это недоумение копилось годами, и в конце концов вылилось вот в тот поступок митрополита Лавра, который был им совершен - то, что он согласился отозваться и начать диалог.
Наталья Судленкова: Этот визит митрополита Лавра – первый официальный визит в Россию. Но бывал ли он здесь раньше?
Андрей Кураев: Владыка Лавр много раз бывал в России. Но он бывал инкогнито, он одевался обычным простым священником, отнюдь не епископом и не митрополитом, и просто ходил по нашим монастырям, вглядывался в лица людей. И это дало возможность ему посмотреть на жизнь нашей церкви не глазами Глеба Якунина, а как-то иначе. Он увидел многое, он умный, опытный пожилой человек, поэтому от него что-то нельзя скрыть, закрасить, залакировать. Наши болячки ему вполне видны, но ему видна и реальная вера народа, вера людей. И понятно, что это отнюдь не агенты КГБ наполняют наши храмы, да и те же священники... Они, конечно, очень разные, но именно поэтому нельзя их красить одной краской - красно-коричневой или еще какой-то.
Наталья Судленкова: Чего ожидают священнослужители Русской Православной Церкви и Русской Православной Церкви за границей от преодоления раскола?
Андрей Кураев: У обеих этих ветвей русского православия – и того, что в России прорастало через годы железобетонного коммунизма, и то, что было в западном мире, есть свой опыт, очень интересный. И было бы по-своему полезно к этому опыту присмотреться и этим опытом обменяться. Тем более, что в эпоху открытого мира и глобализации очень много из тех искушений и вызовов, которые для нас являются новыми, для христианства, живущего в западном мире, эти проблемы уже несколько поколений насчитывают, и какой-то опыт их решения, мы надеемся, у зарубежной церкви есть. И, конечно, мы были бы рады, если бы была возможность этим опытом обменяться.
Наталья Судленкова: Приглашение посетить Россию митрополиту Лавру передал во время своего визита в Нью-Йорк Владимир Путин. Оказало ли внимание президента какое-то влияние на согласие первоиерарха прилететь в Москву?
Андрей Кураев: Это была импровизация. Приглашение должен был передать не президент, это не дело президента – быть почтальоном. Передать приглашение от Патриарха должен был архимандрит Тихон Шевкунов. Но это была та импровизация, которую Путин сделал сам. В последнюю минуту он сказал: "Нет, давайте, я сам ему это письмо передам". И, по рассказам, последовавшее неформальное полуторачасовое общение с президентом помогло преодолеть клише. Так что, я думаю, это что-то значило. Но вновь и вновь повторю: дело все же больше во внутреннем давлении, не просто давлении прихожан на епископат, но и давлении, которое внутри того же духовенства, может, и того же владыки Лавра жило.
Владимир Бабурин: Продолжается визит в Россию митрополита Восточно-Американского и Нью-Йоркского Лавра, первоиерарха Русской Православной Церкви за границей. Этот визит стал одним из главных событий церковной и общественной жизни России, потому что это первый в истории Русской Православной Церкви за рубежом официальный визит ее главы в Россию. Приглашение патриарха Алексия посетить Москву митрополиту Лавру передал лично Владимир Путин. О том, чего ждут от общения двух иерархов и можно ли говорить о прекращении раскола между двумя русскими православными церквями, в интервью Радио Свобода рассказал профессор Свято-Тихоновского Православного богословского института, диакон Андрей Кураев. С ним в Праге беседовала наша корреспондент Наталья Судленкова
Наталья Судленкова: В начале 20-х годов прошлого столетия находившиеся за рубежом иерархи Русской Православной Церкви создали Русскую Православную Церковь за границей. Ее центр сначала находился в Югославии, потом - в США. В течение десятилетий иерархи Русской Православной Церкви за границей отказывались даже рассматривать вопрос об объединении с Русской Православной Церковью. Мы попросили дьякона Андрея Кураева охарактеризовать глубину того раскола, который возник между двумя ветвями православия.
Андрей Кураев: Есть три уровня церковных расколов. Когда, скажем, есть расхождения во мнениях высших лиц церкви, и тогда епископы воздерживаются от совместной молитвы и причастия, но духовенство, миряне продолжают спокойно общаться. Такие отношения были у нас с Румынской церковью по поводу Бессарабии или с Константинопольским патриархатом. Второй уровень - это более глубокий уровень раскола - это когда духовенство всех уровней не может причащаться вместе. Но миряне - могут. Это вот наши отношения с Русской Православной Церковью за рубежом. И, наконец, третий уровень раскола – это когда даже миряне не могут причащаться друг у друга. Это наши отношения со староверческим движением.
Наталья Судленкова: Сегодняшняя эмиграция, которая часто посещает приходы Русской Православной Церкви за границей, отличается от прежней волны. Сегодняшние эмигранты не порывали с Россией, многие из них часто бывают дома. Как подчеркивает диакон Андрей Кураев, многие не могут понять причин, по которым до сих пор существует раскол в церкви.
Андрей Кураев: Миряне зарубежной церкви, приезжая в Россию, могут причащаться, к примеру, в Валаамском монастыре, Троице-Сергиевой лавре или Оптиной пустыни, а они, возвращаясь из отпусков назад, в Германию, Канаду, Америку, Австралию, говорят: "Отцы, а вы-то почему не можете вместе с нами причастится у той же чаши?" И это недоумение копилось годами, и в конце концов вылилось вот в тот поступок митрополита Лавра, который был им совершен - то, что он согласился отозваться и начать диалог.
Наталья Судленкова: Этот визит митрополита Лавра – первый официальный визит в Россию. Но бывал ли он здесь раньше?
Андрей Кураев: Владыка Лавр много раз бывал в России. Но он бывал инкогнито, он одевался обычным простым священником, отнюдь не епископом и не митрополитом, и просто ходил по нашим монастырям, вглядывался в лица людей. И это дало возможность ему посмотреть на жизнь нашей церкви не глазами Глеба Якунина, а как-то иначе. Он увидел многое, он умный, опытный пожилой человек, поэтому от него что-то нельзя скрыть, закрасить, залакировать. Наши болячки ему вполне видны, но ему видна и реальная вера народа, вера людей. И понятно, что это отнюдь не агенты КГБ наполняют наши храмы, да и те же священники... Они, конечно, очень разные, но именно поэтому нельзя их красить одной краской - красно-коричневой или еще какой-то.
Наталья Судленкова: Чего ожидают священнослужители Русской Православной Церкви и Русской Православной Церкви за границей от преодоления раскола?
Андрей Кураев: У обеих этих ветвей русского православия – и того, что в России прорастало через годы железобетонного коммунизма, и то, что было в западном мире, есть свой опыт, очень интересный. И было бы по-своему полезно к этому опыту присмотреться и этим опытом обменяться. Тем более, что в эпоху открытого мира и глобализации очень много из тех искушений и вызовов, которые для нас являются новыми, для христианства, живущего в западном мире, эти проблемы уже несколько поколений насчитывают, и какой-то опыт их решения, мы надеемся, у зарубежной церкви есть. И, конечно, мы были бы рады, если бы была возможность этим опытом обменяться.
Наталья Судленкова: Приглашение посетить Россию митрополиту Лавру передал во время своего визита в Нью-Йорк Владимир Путин. Оказало ли внимание президента какое-то влияние на согласие первоиерарха прилететь в Москву?
Андрей Кураев: Это была импровизация. Приглашение должен был передать не президент, это не дело президента – быть почтальоном. Передать приглашение от Патриарха должен был архимандрит Тихон Шевкунов. Но это была та импровизация, которую Путин сделал сам. В последнюю минуту он сказал: "Нет, давайте, я сам ему это письмо передам". И, по рассказам, последовавшее неформальное полуторачасовое общение с президентом помогло преодолеть клише. Так что, я думаю, это что-то значило. Но вновь и вновь повторю: дело все же больше во внутреннем давлении, не просто давлении прихожан на епископат, но и давлении, которое внутри того же духовенства, может, и того же владыки Лавра жило.
