Программу ведет Кирилл Кобрин. Принимают участие корреспонденты Радио Свобода - Андрей Шарый и Любовь Чижова.
Кирилл Кобрин: В расследовании терактов последнего года в Москве появились новые версии и новые имена подозреваемых. Вот некоторые подробности последних находок следствий по делам о взрывах в метро в феврале и в августе.
Андрей Шарый: Прежде всего, речь идет о теракте в метро в феврале этого года. Тогда в результате взрыва в вагоне на перегоне между станциями «Автозаводская» и «Павелецкая» погибли 40 человек, более ста - ранены.
Как рассказал прокурор Москвы Анатолий Зуев в интервью «Российской газете», следствие считает, что исполнителем теракта, скорее всего, был житель Карачаево-Черкессии Анзор Ижаев. По словам Зуева, данные молекулярно-генетической экспертизы с достаточно высокой долей точности свидетельствуют об этом. Московский прокурор сообщил, что, по данным следствия, Ижаев выехал в Москву из Нальчика 28 января и прибыл туда - 30-го. Выяснилось также, что подозреваемый ранее привлекался к уголовной ответственности и был объявлен в розыск.
О «карачаевском следе» московских терактов представители российских правоохранительных органов заговорили несколько дней назад. В воскресенье заместитель Анатолия Зубова - Владимир Юдин - сообщил, что у Розы Нагаевой, подорвавшей себя у метро «Рижская» 31 августа, был сообщник - житель Карачаево-Черкессии Николай Киткеев. По данным прокуратуры, у Киткеева две судимости и он уже три года находился в розыске. Юдин отметил, что Киткеев воспользовался чужими документами на имя Николая Самыгина. Следствие считает, что он не был смертником и погиб случайно. После заявления Юдина, в нескольких российских средствах массовой информации была выдвинута версия о том, что Киткеев имеет отношение к так называемому «карачаевскому джамаату» - экстремистской группировке под названием «Мусульманское общество номер 3». Считается, что глава этой группировки - некий Ачемез Гочияев, который, по мнению российских правоохранительных органов, стоит за целой серией терактов, в частности - за взрывами домов в Москве 5 лет назад.
Кирилл Кобрин: Продолжим чеченскую тему. Политика, которую российская власть проводит в республике, неэффективна - таково мнение политолога, эксперта Московского Центра Карнеги и профессора МГИМО Алексея Малашенко. С ним побеседовала корреспондент Радио Свобода Любовь Чижова.
Любовь Чижова: Алексей Всеволодович, последние громкие теракты - события в Беслане, взрывы самолетов, взрыв у метро "Рижская" - российская власть оценивает как часть мирового терроризма. Вы с этим согласны?
Алексей Малашенко: Я думаю, что корни того, что произошло в Беслане и всей этой серии терактов, которые начались еще в мае убийством Ахмада Хаджи, безусловно, корни внутренние - это совершенно ясно и понятно. Но есть одно очень печальное обстоятельство. Дело в том, что ситуация в Чечне и на Северном Кавказе, так или иначе, вписывается в ту, я бы сказал, радикализацию, экстримизацию даже ислама, которая имеет место. Если к этому добавить, что на Северном Кавказе так называемые ваххабиты, ну, попросту говоря, исламские радикалы, все больше и больше ассоциируют себя с глобальным джихадом, с противостоянием между мусульманским миром и Западом, и всеми остальными, то с этой точки зрения можно говорить, что, да, есть какие-то элементы этого присутствия.
Любовь Чижова: Россия в силах противостоять мировому терроризму?
Алексей Малашенко: Практика показывает, что полностью мировому терроризму пока что никто не может противостоять. Это качественно новый феномен, качественно новая угроза. Можно ограничить, можно сдерживать, можно научиться, но на это потребуется время.
Любовь Чижова: Как вы думаете, какой будет политика России в Чечне в ближайшее время, и какой она, собственно говоря, должна быть? Как следует решать чеченскую проблему?
Алексей Малашенко: Те методы, которые предлагает наш политический истеблишмент, они малоэффективны. Ну, будь то военное решение - это бессмысленно, переговоры - пока что говорить не с кем, да и не о чем. Генерал-губернатора мы уже проехали, международное вмешательство полностью невозможно, потому что в этом случае Путин будет слабым президентом, а он на это никогда не пойдет. Ну, какой-то самый предварительный вариант, как легкая панацея - это проведение нормальных парламентских выборов, ну, хотя бы для того, чтобы посмотреть, а за кого собственно голосуют чеченцы, кто популярен среди них. И, может быть, те люди, которые вот в этих демократических выборах пройдут в парламент, может быть, они достигнут какого-то консенсуса, я не знаю.
Любовь Чижова: Вы довольно часто бываете в Чечне. А чего хотят сами чеченцы?
Алексей Малашенко: Чеченцы хотят мира. Чеченцы хотят, чтобы не воровали людей, чеченцы хотят ездить по хорошим дорогам, чтобы было отстроено их жилище, их дома, чтобы их не грабили и те, и другие, и третьи. Вы знаете, они хотят жить нормально. Они настолько устали от этой войны... Большая часть российского общества их просто не может понять, поскольку жить в разрушенных домах под угрозой то зачистки, то еще чего-то, то тех, то этих, это невозможно.
Война выгодна тем, попросту говоря, кто на этом наживается, непосредственно те люди, которые с этого имеют деньги. Война выгодна тем, кто еще мечтает реализовать свои политические амбиции - такие тоже есть в той же Чечне. И, наконец, война - это единственный выход для существования определенной части тех, кого мы называем сепаратистами. Там очень много преступников, действительно, там есть люди, которые уже просто готовые кандидаты к пожизненному заключению, и не только чеченцы. По некоторым данным, там уже чуть ли не половина воюет вообще выходцев с Северного Кавказа. Ну и естественно, что войну можно всегда использовать как политический инструмент для решения некоторых проблем в самой России - маленькая победоносная война и в начале 90-х, и в 1999 году. Но, к сожалению, эта война оказалась не маленькой и не победоносной для тех, кто на это рассчитывал.
Любовь Чижова: Российская власть контролирует ситуацию в Чечне?
Алексей Малашенко: Во всяком случае, российская власть является одним из ее контролеров. Без российской власти на равнинной части Чечни и в Грозном каких-то кардинальных решений принимать люди не могут. Но зато хорошо известно, что Москва на очень многое закрывает глаза. И с этой точки зрения, когда говорят, что некоторые чеченские политики, фактически говоря о дружбе с Москвой, добиваются того, чтобы экономически Чечня была полностью независима, то есть это, я бы сказал, такая дудаевская тенденция, то так и есть на самом деле. Разговоры о том, что завтра Путин выйдет на Мавзолей и примет окончательное решение, они наивны. Я думаю, что Путин за день, за два, за три этот конфликт решить не в состоянии - он очень сильно запущен, этот конфликт. Во всяком случае, он потребует усилий не только Путина, но и всего российского истеблишмента, он потребует каких-то планов, каких-то уступок.
Любовь Чижова: Трагедия в Беслане как-то повлияла на рейтинг президента Путина?
Алексей Малашенко: Безусловно, рейтинг стал ниже. На сегодняшний день, если мне память не изменяет, он составляет 66 процентов. Ниже было только после "Курска" - 60 процентов было тогда. Но, вы знаете, к обвалу рейтинга, о чем многие говорили буквально в день Беслана, 1 сентября, это не привело. Потому что все-таки основной поток путинского влияния не связан с Северным Кавказом, он не связан с Чечней - это совершенно ясно. И потом наше общество, ну, так повелось исстари, не любит критиковать царей, бояр - да, но не царей.
Кирилл Кобрин: В расследовании терактов последнего года в Москве появились новые версии и новые имена подозреваемых. Вот некоторые подробности последних находок следствий по делам о взрывах в метро в феврале и в августе.
Андрей Шарый: Прежде всего, речь идет о теракте в метро в феврале этого года. Тогда в результате взрыва в вагоне на перегоне между станциями «Автозаводская» и «Павелецкая» погибли 40 человек, более ста - ранены.
Как рассказал прокурор Москвы Анатолий Зуев в интервью «Российской газете», следствие считает, что исполнителем теракта, скорее всего, был житель Карачаево-Черкессии Анзор Ижаев. По словам Зуева, данные молекулярно-генетической экспертизы с достаточно высокой долей точности свидетельствуют об этом. Московский прокурор сообщил, что, по данным следствия, Ижаев выехал в Москву из Нальчика 28 января и прибыл туда - 30-го. Выяснилось также, что подозреваемый ранее привлекался к уголовной ответственности и был объявлен в розыск.
О «карачаевском следе» московских терактов представители российских правоохранительных органов заговорили несколько дней назад. В воскресенье заместитель Анатолия Зубова - Владимир Юдин - сообщил, что у Розы Нагаевой, подорвавшей себя у метро «Рижская» 31 августа, был сообщник - житель Карачаево-Черкессии Николай Киткеев. По данным прокуратуры, у Киткеева две судимости и он уже три года находился в розыске. Юдин отметил, что Киткеев воспользовался чужими документами на имя Николая Самыгина. Следствие считает, что он не был смертником и погиб случайно. После заявления Юдина, в нескольких российских средствах массовой информации была выдвинута версия о том, что Киткеев имеет отношение к так называемому «карачаевскому джамаату» - экстремистской группировке под названием «Мусульманское общество номер 3». Считается, что глава этой группировки - некий Ачемез Гочияев, который, по мнению российских правоохранительных органов, стоит за целой серией терактов, в частности - за взрывами домов в Москве 5 лет назад.
Кирилл Кобрин: Продолжим чеченскую тему. Политика, которую российская власть проводит в республике, неэффективна - таково мнение политолога, эксперта Московского Центра Карнеги и профессора МГИМО Алексея Малашенко. С ним побеседовала корреспондент Радио Свобода Любовь Чижова.
Любовь Чижова: Алексей Всеволодович, последние громкие теракты - события в Беслане, взрывы самолетов, взрыв у метро "Рижская" - российская власть оценивает как часть мирового терроризма. Вы с этим согласны?
Алексей Малашенко: Я думаю, что корни того, что произошло в Беслане и всей этой серии терактов, которые начались еще в мае убийством Ахмада Хаджи, безусловно, корни внутренние - это совершенно ясно и понятно. Но есть одно очень печальное обстоятельство. Дело в том, что ситуация в Чечне и на Северном Кавказе, так или иначе, вписывается в ту, я бы сказал, радикализацию, экстримизацию даже ислама, которая имеет место. Если к этому добавить, что на Северном Кавказе так называемые ваххабиты, ну, попросту говоря, исламские радикалы, все больше и больше ассоциируют себя с глобальным джихадом, с противостоянием между мусульманским миром и Западом, и всеми остальными, то с этой точки зрения можно говорить, что, да, есть какие-то элементы этого присутствия.
Любовь Чижова: Россия в силах противостоять мировому терроризму?
Алексей Малашенко: Практика показывает, что полностью мировому терроризму пока что никто не может противостоять. Это качественно новый феномен, качественно новая угроза. Можно ограничить, можно сдерживать, можно научиться, но на это потребуется время.
Любовь Чижова: Как вы думаете, какой будет политика России в Чечне в ближайшее время, и какой она, собственно говоря, должна быть? Как следует решать чеченскую проблему?
Алексей Малашенко: Те методы, которые предлагает наш политический истеблишмент, они малоэффективны. Ну, будь то военное решение - это бессмысленно, переговоры - пока что говорить не с кем, да и не о чем. Генерал-губернатора мы уже проехали, международное вмешательство полностью невозможно, потому что в этом случае Путин будет слабым президентом, а он на это никогда не пойдет. Ну, какой-то самый предварительный вариант, как легкая панацея - это проведение нормальных парламентских выборов, ну, хотя бы для того, чтобы посмотреть, а за кого собственно голосуют чеченцы, кто популярен среди них. И, может быть, те люди, которые вот в этих демократических выборах пройдут в парламент, может быть, они достигнут какого-то консенсуса, я не знаю.
Любовь Чижова: Вы довольно часто бываете в Чечне. А чего хотят сами чеченцы?
Алексей Малашенко: Чеченцы хотят мира. Чеченцы хотят, чтобы не воровали людей, чеченцы хотят ездить по хорошим дорогам, чтобы было отстроено их жилище, их дома, чтобы их не грабили и те, и другие, и третьи. Вы знаете, они хотят жить нормально. Они настолько устали от этой войны... Большая часть российского общества их просто не может понять, поскольку жить в разрушенных домах под угрозой то зачистки, то еще чего-то, то тех, то этих, это невозможно.
Война выгодна тем, попросту говоря, кто на этом наживается, непосредственно те люди, которые с этого имеют деньги. Война выгодна тем, кто еще мечтает реализовать свои политические амбиции - такие тоже есть в той же Чечне. И, наконец, война - это единственный выход для существования определенной части тех, кого мы называем сепаратистами. Там очень много преступников, действительно, там есть люди, которые уже просто готовые кандидаты к пожизненному заключению, и не только чеченцы. По некоторым данным, там уже чуть ли не половина воюет вообще выходцев с Северного Кавказа. Ну и естественно, что войну можно всегда использовать как политический инструмент для решения некоторых проблем в самой России - маленькая победоносная война и в начале 90-х, и в 1999 году. Но, к сожалению, эта война оказалась не маленькой и не победоносной для тех, кто на это рассчитывал.
Любовь Чижова: Российская власть контролирует ситуацию в Чечне?
Алексей Малашенко: Во всяком случае, российская власть является одним из ее контролеров. Без российской власти на равнинной части Чечни и в Грозном каких-то кардинальных решений принимать люди не могут. Но зато хорошо известно, что Москва на очень многое закрывает глаза. И с этой точки зрения, когда говорят, что некоторые чеченские политики, фактически говоря о дружбе с Москвой, добиваются того, чтобы экономически Чечня была полностью независима, то есть это, я бы сказал, такая дудаевская тенденция, то так и есть на самом деле. Разговоры о том, что завтра Путин выйдет на Мавзолей и примет окончательное решение, они наивны. Я думаю, что Путин за день, за два, за три этот конфликт решить не в состоянии - он очень сильно запущен, этот конфликт. Во всяком случае, он потребует усилий не только Путина, но и всего российского истеблишмента, он потребует каких-то планов, каких-то уступок.
Любовь Чижова: Трагедия в Беслане как-то повлияла на рейтинг президента Путина?
Алексей Малашенко: Безусловно, рейтинг стал ниже. На сегодняшний день, если мне память не изменяет, он составляет 66 процентов. Ниже было только после "Курска" - 60 процентов было тогда. Но, вы знаете, к обвалу рейтинга, о чем многие говорили буквально в день Беслана, 1 сентября, это не привело. Потому что все-таки основной поток путинского влияния не связан с Северным Кавказом, он не связан с Чечней - это совершенно ясно. И потом наше общество, ну, так повелось исстари, не любит критиковать царей, бояр - да, но не царей.
