Автор и ведущий программы - Виталий Портников.
Виталий Портников: Герой нашей программы - первый президент Кипра архиепископ Макариос Третий. Мои собеседники в Никосии: историк и публицист Людмила Папаконстантину, и историк Никос Козукис. А начнем мы программу с представления нашего героя.
"Жизнь этого человека могла бы стать сюжетом захватывающего приключенческого романа, а стала, скорее, разновидностью жития святых. По крайней мере, именно так греки-киприоты почитают архиепископа Макариоса Третьего, загадывая сокровенные желания у его могилы в горах Троодос. Он мог бы стать пастухом, как его родители и предки из маленькой деревушки под Пафосом, а стал священником. Он мог бы остаться одним из многочисленных религиозных иерархов христианского Востока, а стал политиком, лидером национального движения за присоединение Кипра к Греции. Он мог бы так и остаться, как и многие его соратники, пленником этой неосуществимой идеи, а стал фактическим основателем, неутомимым строителем независимого кипрского государства. Он мог бы стать примером и гордостью для всех греков, а стал нежелательной фигурой для тогдашнего диктаторского режима Афин, чьи сторонники обстреляли его резиденцию и только чудом не убили. Он мог бы окончить свои дни президентом единой страны, в которой урегулированы межобщинные разногласия, но ушел из жизни главой разделенного острова. И все же, ему удалось стать большим, чем священник и политик, чем архиепископ и президент. Он стал символом Кипра".
Архиепископ Макариос, конечно же, личность очень сложная, подчас противоречивая, но его авторитет в кипрском обществе - это, пожалуй, то, что не вызывает никаких сомнений у наблюдателей. Для России тут существует определенная загадка, потому что в России священники тоже всегда пользовались высоким моральным авторитетом, даже в годы советской власти не удалось этот авторитет подорвать до конца, но практически никогда не удавалось крупному православному иерарху становиться политическим лидером, человеком, который определял в той или иной мере действия общественных элит. Это скорее свойственно мусульманской религии, или католичеству, но уж никак не православию, в российском его измерении, в российском понимании, по крайней мере, в последнее столетие. Архиепископ Макариос - пример православного лидера, который стал лидером политическим. Это связано с личностным феноменом, или все же с отличиями в традициях, кипрской и российской? Людмила. Вам слово вначале.
Людмила Папаконстантину: Мне бы хотелось вернуться на несколько столетий назад, потому что феномен Макариоса надо искать именно в истории Кипра. Я не знаю, насколько слушателям известно то, что в 1571-м году турецкие войска, турки-османы захватили Кипр, преодолев очень сильное сопротивление венецианцев, которым Кипр в то время принадлежал, и, захватив власть на острове, они стали все перестраивать по своим канонам, как бы. И вот надо сказать, что в этот период, когда турки уже стали наводить порядок на острове по-своему, они провели перепись. Естественно, перепись была необходима, чтобы узнать, сколько же здесь, в конце концов, осталось населения, поскольку в тот период были очень большие потери во время военных действий, и результат переписи дал такие цифры, что на острове осталось всего лишь около 85 тысяч христиан, прежде всего, это были приверженцы Греческой православной церкви. И в этот момент Порта начинает проводить такую своеобразную политику - они привозят на остров переселенцев из других турецких провинций, в основном, это были мусульмане. Таким образом, мы видим, как появились на острове турецкие жители. И поскольку это была главным образом тюркоязычная община, они подчинялись власти турецкого наместника острова, но не надо забывать о том, что были еще греки-киприоты, которые, как мы говорили, составляли примерно 85 тысяч населения. Турки, следуя своей практике разделения подданных на религиозные общины, признали архиепископа православной церкви главой греко-православного мелета, так называемого, территориального, по территориальному разделению Кипра. Эта греческая община получила свою определенную автономию в вопросах внутреннего управления и стала располагать особым правовым и налоговым статусом, и уже в XVIII веке архиепископ был признан законным защитником и представителем турецкого правителя острова. Он мог непосредственно обращаться к султану, направляя ему свои послания, скрепленные собственными печатями. Мы видим, что отсюда уже как бы такой получается феномен религиозной власти на Кипре.
Виталий Портников: В том, что сказала сейчас Людмила Папаконстантину, есть понятие традиции, того, как религиозный лидер становится политическим лидером, но только своей общины. Для Макариоса в годы становления независимой Республики Кипр была важна и другая задача: стать общенациональным лидером не только греков-киприотов, но и турок киприотов, всего населения и общества. И оказалось, что эта задача очень непростая, и когда Макариос стал с этой задачей справляться, процесс был прерван военным переворотом 1974-го года на Кипре и последующей оккупацией части острова турецкими войсками. Но до этого архиепископ показал себя как человек очень гибкий, способный от одной великой идеи - идеи присоединения Кипра к Греции, которая владела умами ее приверженцев многие десятилетия, если не столетия, перейти к другой идее - идее независимого кипрского государства для всех его жителей. Никос, как вы считаете, если бы не был прерван процесс нахождения понимания между политическими соперниками и между национальными общинами на острове, удалось бы Макариосу все-таки выстроить единый Кипр для греков и для турок-киприотов? Или все же в то время это было невозможно? И насколько реально сейчас обратиться к наследию тех политических процессов, которые предшествовали военному перевороту и оккупации части территории вашей страны?
Никос Козукис: Надо сказать, что кипрское государство стало независимым на основе Лондонских соглашений, которые были подписаны в 1959-м году. По этим соглашениям уже есть семена раздела двух общин. С одной стороны, президент республики - первым президентом стал Макариос - имел вице-президента из турецкой общины. И через три года после провозглашения независимости начались военные столкновения между двумя общинами. Здесь дело идет из-за рубежа. Были усилия, в основном, американские политики - хотели разделить остров, чтобы его превратить в военный плацдарм в восточном Средиземноморье, и для этого - столкновения и раздел между двумя общинами. Шли переговоры, в 1965-1967-м годах. В 1967-м году Макариос уже оторвался от идеи присоединения Кипра к Греции, и он проявил новую политику, так называемую реальную политику, то есть, усиление независимости Кипра для двух общин. Начались переговоры, и накануне 1974-го года где-то основные моменты были согласованы, то есть, мог развиваться Кипр по мирному пути, для объединения и снятия всех разногласий между двумя общинам. Но этот переворот греческой хунты оторвал этот процесс, потому что это был такой нежелательный процесс, и это спровоцировало Турцию совершить военную интервенцию. Мы говорим, что это две стороны одной монеты - переворот и оккупация. И таким образом прервался тот процесс, и мы находимся здесь уже 30 лет. Остров разделен между двумя общинами.
Виталий Портников: Мы знаем, что накануне событий 1974-го года несколько ослаб межобщинный конфликт, появились какие-то надежды на примирение между двумя общинами Кипра, но вот что важно понять. Вы, Людмила, только что говорили о высоком авторитете, который религиозный лидер имел в кипрском обществе. Но не секрет, что архиепископ Макариос на посту президента Кипра, и не только на посту президента Кипра, но и главы Кипрской православной церкви, постоянно сталкивался с серьезной оппозицией людей, которые считали, что его политический курс является ошибочным, что он ведет совершенно не в ту сторону греческое население острова. А турки-киприоты считали напротив, что он занимает слишком радикальную прогреческую позицию. Коллеги Макариоса, если так можно сказать, по Кипрской православной церкви, как раз накануне военного переворота потребовали его отставки с поста архиепископа Кипра, с поста руководителя Кипрской православной церкви, считая, что соединение религиозной и политической власти невозможно. Сегодня, многие годы после смерти Макариоса, когда он стал для жителей своей страны действительно символической фигурой, очень трудно представить себе, что он был в центре политических баталий и в центре борьбы. Но почему ему не удавалось своим авторитетом смирить политические страсти?
Людмила Папаконстантину: Говоря о политических событиях, произошедших на Кипре за такой длительный период, начиная с момента, как я говорила, об известности Макариоса, как он стал лидером и прочее, надо сказать, что до 1955-го года на Кипре практически не было межобщинных трений. По характеристике многих иностранных наблюдателей остров даже образно характеризовали как этнографический фруктовый пирог. В городе было перемешано греческое и турецкое население, несмотря на это трений не было. Ко всему этому привела позиция английских колониальных властей, которые стремились всячески обособить две общины. Они предоставили представителям турецкого населения право работать в колониальной администрации, и когда часть турецкого населения одела английскую военную форму, в частности, они стали полицейскими и стали разгонять демонстрации, в которых участвовали греки-киприоты, естественно, это вызвало ответную нежелательную реакцию со стороны греков-киприотов. И, как уже говорил Никос, были и греческая, и турецкая террористическая организации, которые искали поводы как-то активизировать свою деятельность. И, естественно, все эти вот события давали прекрасный повод. Макариос неоднократно пытался каким-то образом решить эту проблему. Он выдвигал ряд предложений, мы говорили о том, что Макариос одержал внушительную победу на двух президентских выборах. Один раз он даже был единственным кандидатом и поэтому как такового голосования не былою. Но все же, несмотря на это, проблему межнациональную решить было невозможно, поскольку в неразрешении этой проблемы были заинтересованы очень многие силы извне.
Виталий Портников: Никос, вы говорили о том, насколько серьезными были проблемы, связанные с периодом установления кипрской независимости, но все же хотелось бы обратиться к тому периоду, который начался уже в 1974-м году, когда Кипр стал разделенным островом, когда на оккупированной турецкими войсками части его территории была провозглашена Турецкая Республика Северного Кипра, до сих пор никем не признанное государство. Очень важно понять, каким был Макариос в последний период своей жизни. Ведь известно, что именно он встречался первым из президентов вашей страны с лидером турок-киприотов Рауфом Денкташем, который до сих пор является партнером президента Кипра на переговорах по урегулированию ситуации. Именно ему удалось первые шаги сделать по преодолению того конфликта, который перешел совершенно в иную фазу после событий 1974-го года. Как вы считаете, почему все же этот конфликт Макариосу не удалось преодолеть до конца? Почему Кипр так и остался разделенным в момент его смерти, и идея единства острова так и осталась теоретической идеей для этого политика и религиозного деятеля?
Никос Козукис: Потому что Макариос умер в 1977-м году, то есть, буквально через три года после трагических событий 1974-го года. Но нам удалось то, что Макариос первый призвал и согласился на федерацию, то есть, он сказал, что для решения кипрской проблемы после событий 1974-го года надо искать решение путем федерации, и надо сказать, что много лет прошло, пока все греко-киприоты согласились с этим. Потому что на федерацию смотрели как на раздел острова. Если бы Макариос не согласился бы на федерацию, не знаю, как бы шел путь для решения кипрской проблемы. И на основе этого федеративного решения мы видим, что все силы настроены на то, чтобы достигнуть такого решения, чтобы две общины могли жить совместно. Макариосу не удалось решить, потому что вмешивались из-за рубежа. Это точно.
Виталий Портников: Людмила, вы живете на Кипре еще с советских времен, то есть, времен, когда коммунизм в советском его измерении был коммунизмом атеистичным. Сейчас мы здесь, в России, видим коммунистическую партию, которая старается поддерживать добрые отношения с православной церковью, и для многих наблюдателей это выглядит совершенно странным и неестественным явлением, и, скажем так, неискренность этих связей витает в воздухе. Но вот вы приехали на Кипр, страну, где религиозный авторитет был действительно велик, где архиепископ возглавлял государство в течение долгого времени и вместе с ней страну, где позиции партии по сути коммунистической - Прогрессивной партии трудового народа Кипра - также были очень сильны. Сейчас мы видим, что человек, который был поддержан и этой партией, в том числе - Тасос Пападопулос - стал новым президентом Республики Кипр. Мне очень интересно понять, как Макариосу удавалось уживаться с этим коммунистическим влиянием. Может ли религиозный лидер опираться и на авторитет левого коммунистического движения в своих стремлениях к единству общества?
Людмила Папаконстантину: Как раз, в общем-то, так и получилось. Феномен Макариоса - это его политика, политика сотрудничества с различными партиями. Другой вопрос, что с другими, кроме как АКЕЛ, у него не всегда все получалось. Но факт, что АКЕЛ поддержала Макариоса на выборах, неоднократно, о многом говорит. Благодаря поддержке АКЕЛ Макариосу удалось стать президентом. Именно во время путча, по сути дела, фашистского переворота, поскольку он был организован греческими офицерами, мы знаем, что в это время у Греции была у власти так называемая хунта, поэтому именно АКЕЛ оказала поддержку Макариосу в тот трудный период. Вся политика Макариоса была направлена на мирное сосуществование, сотрудничество с различными партиями. Я бы хотела еще дополнить Никоса. Вторая встреча, которая состоялась у Макариоса с лидером турецких киприотов Денкташем, проходила второго февраля 1977-го года, на этой встрече присутствовал Курт Вальдхайм тогдашний генеральный секретарь ООН. И уже позднее Макариус как бы дал оценку этим событиям: он писал, что целью этих встреч было стремление найти общую основу для всего комплекса проблем. На этих встречах была достигнута договоренность о четырех основополагающих принципах, которыми должны были руководствоваться представители двух общин на переговорах. И, в частности, было достигнуто соглашение, что стороны будут стремиться к созданию независимой, неприсоединившейся двухобщинной, федеративной республики, и было принято соглашение, которое провозглашало, что территория, управляемая каждой из общин, будет определена, исходя из экономической ценности земли, плодородия, а также собственности на нее, что будут обсуждены принципиальные вопросы, как, например, свобода передвижения и поселения, право собственности и другое. Это то, о чем мы говорим сейчас. в преддверии разрешения кипрской проблемы.
Виталий Портников: Никос, сейчас Кипр находится в ожидании возможного разрешения этого конфликта, который длится уже более трех десятилетий. И есть надежда на то, что этот конфликт действительно будет разрешен. Возможно, не так быстро, но на стадии приема Кипра в Европейский Союз, на стадии долгих переговоров, можно найти это решение. Но является ли это решение результатом политического наследия первого президента Кипра архиепископа Макариоса, и почему это наследие оказалось невостребованным столь долгий срок?
Никос Козукис: Да, это будет последствие. Почему так долго? Потому что это все зависит от позиции Турции. Если Турция отбросит то, что она хочет сделать на Кипре - тогда можно найти решение. Если Турция будет устойчиво стоять на той позиции, на которой она стоит уже, не три тысячелетия но 50 лет - решения не будет. Значит, все усилия всей общественности, и ООН, и Генерального секретаря ООН... Надо смотреть, как могут турецкие политики изменить свою политику.
Виталий Портников: Герой нашей программы - первый президент Кипра архиепископ Макариос Третий. Мои собеседники в Никосии: историк и публицист Людмила Папаконстантину, и историк Никос Козукис. А начнем мы программу с представления нашего героя.
"Жизнь этого человека могла бы стать сюжетом захватывающего приключенческого романа, а стала, скорее, разновидностью жития святых. По крайней мере, именно так греки-киприоты почитают архиепископа Макариоса Третьего, загадывая сокровенные желания у его могилы в горах Троодос. Он мог бы стать пастухом, как его родители и предки из маленькой деревушки под Пафосом, а стал священником. Он мог бы остаться одним из многочисленных религиозных иерархов христианского Востока, а стал политиком, лидером национального движения за присоединение Кипра к Греции. Он мог бы так и остаться, как и многие его соратники, пленником этой неосуществимой идеи, а стал фактическим основателем, неутомимым строителем независимого кипрского государства. Он мог бы стать примером и гордостью для всех греков, а стал нежелательной фигурой для тогдашнего диктаторского режима Афин, чьи сторонники обстреляли его резиденцию и только чудом не убили. Он мог бы окончить свои дни президентом единой страны, в которой урегулированы межобщинные разногласия, но ушел из жизни главой разделенного острова. И все же, ему удалось стать большим, чем священник и политик, чем архиепископ и президент. Он стал символом Кипра".
Архиепископ Макариос, конечно же, личность очень сложная, подчас противоречивая, но его авторитет в кипрском обществе - это, пожалуй, то, что не вызывает никаких сомнений у наблюдателей. Для России тут существует определенная загадка, потому что в России священники тоже всегда пользовались высоким моральным авторитетом, даже в годы советской власти не удалось этот авторитет подорвать до конца, но практически никогда не удавалось крупному православному иерарху становиться политическим лидером, человеком, который определял в той или иной мере действия общественных элит. Это скорее свойственно мусульманской религии, или католичеству, но уж никак не православию, в российском его измерении, в российском понимании, по крайней мере, в последнее столетие. Архиепископ Макариос - пример православного лидера, который стал лидером политическим. Это связано с личностным феноменом, или все же с отличиями в традициях, кипрской и российской? Людмила. Вам слово вначале.
Людмила Папаконстантину: Мне бы хотелось вернуться на несколько столетий назад, потому что феномен Макариоса надо искать именно в истории Кипра. Я не знаю, насколько слушателям известно то, что в 1571-м году турецкие войска, турки-османы захватили Кипр, преодолев очень сильное сопротивление венецианцев, которым Кипр в то время принадлежал, и, захватив власть на острове, они стали все перестраивать по своим канонам, как бы. И вот надо сказать, что в этот период, когда турки уже стали наводить порядок на острове по-своему, они провели перепись. Естественно, перепись была необходима, чтобы узнать, сколько же здесь, в конце концов, осталось населения, поскольку в тот период были очень большие потери во время военных действий, и результат переписи дал такие цифры, что на острове осталось всего лишь около 85 тысяч христиан, прежде всего, это были приверженцы Греческой православной церкви. И в этот момент Порта начинает проводить такую своеобразную политику - они привозят на остров переселенцев из других турецких провинций, в основном, это были мусульмане. Таким образом, мы видим, как появились на острове турецкие жители. И поскольку это была главным образом тюркоязычная община, они подчинялись власти турецкого наместника острова, но не надо забывать о том, что были еще греки-киприоты, которые, как мы говорили, составляли примерно 85 тысяч населения. Турки, следуя своей практике разделения подданных на религиозные общины, признали архиепископа православной церкви главой греко-православного мелета, так называемого, территориального, по территориальному разделению Кипра. Эта греческая община получила свою определенную автономию в вопросах внутреннего управления и стала располагать особым правовым и налоговым статусом, и уже в XVIII веке архиепископ был признан законным защитником и представителем турецкого правителя острова. Он мог непосредственно обращаться к султану, направляя ему свои послания, скрепленные собственными печатями. Мы видим, что отсюда уже как бы такой получается феномен религиозной власти на Кипре.
Виталий Портников: В том, что сказала сейчас Людмила Папаконстантину, есть понятие традиции, того, как религиозный лидер становится политическим лидером, но только своей общины. Для Макариоса в годы становления независимой Республики Кипр была важна и другая задача: стать общенациональным лидером не только греков-киприотов, но и турок киприотов, всего населения и общества. И оказалось, что эта задача очень непростая, и когда Макариос стал с этой задачей справляться, процесс был прерван военным переворотом 1974-го года на Кипре и последующей оккупацией части острова турецкими войсками. Но до этого архиепископ показал себя как человек очень гибкий, способный от одной великой идеи - идеи присоединения Кипра к Греции, которая владела умами ее приверженцев многие десятилетия, если не столетия, перейти к другой идее - идее независимого кипрского государства для всех его жителей. Никос, как вы считаете, если бы не был прерван процесс нахождения понимания между политическими соперниками и между национальными общинами на острове, удалось бы Макариосу все-таки выстроить единый Кипр для греков и для турок-киприотов? Или все же в то время это было невозможно? И насколько реально сейчас обратиться к наследию тех политических процессов, которые предшествовали военному перевороту и оккупации части территории вашей страны?
Никос Козукис: Надо сказать, что кипрское государство стало независимым на основе Лондонских соглашений, которые были подписаны в 1959-м году. По этим соглашениям уже есть семена раздела двух общин. С одной стороны, президент республики - первым президентом стал Макариос - имел вице-президента из турецкой общины. И через три года после провозглашения независимости начались военные столкновения между двумя общинами. Здесь дело идет из-за рубежа. Были усилия, в основном, американские политики - хотели разделить остров, чтобы его превратить в военный плацдарм в восточном Средиземноморье, и для этого - столкновения и раздел между двумя общинами. Шли переговоры, в 1965-1967-м годах. В 1967-м году Макариос уже оторвался от идеи присоединения Кипра к Греции, и он проявил новую политику, так называемую реальную политику, то есть, усиление независимости Кипра для двух общин. Начались переговоры, и накануне 1974-го года где-то основные моменты были согласованы, то есть, мог развиваться Кипр по мирному пути, для объединения и снятия всех разногласий между двумя общинам. Но этот переворот греческой хунты оторвал этот процесс, потому что это был такой нежелательный процесс, и это спровоцировало Турцию совершить военную интервенцию. Мы говорим, что это две стороны одной монеты - переворот и оккупация. И таким образом прервался тот процесс, и мы находимся здесь уже 30 лет. Остров разделен между двумя общинами.
Виталий Портников: Мы знаем, что накануне событий 1974-го года несколько ослаб межобщинный конфликт, появились какие-то надежды на примирение между двумя общинами Кипра, но вот что важно понять. Вы, Людмила, только что говорили о высоком авторитете, который религиозный лидер имел в кипрском обществе. Но не секрет, что архиепископ Макариос на посту президента Кипра, и не только на посту президента Кипра, но и главы Кипрской православной церкви, постоянно сталкивался с серьезной оппозицией людей, которые считали, что его политический курс является ошибочным, что он ведет совершенно не в ту сторону греческое население острова. А турки-киприоты считали напротив, что он занимает слишком радикальную прогреческую позицию. Коллеги Макариоса, если так можно сказать, по Кипрской православной церкви, как раз накануне военного переворота потребовали его отставки с поста архиепископа Кипра, с поста руководителя Кипрской православной церкви, считая, что соединение религиозной и политической власти невозможно. Сегодня, многие годы после смерти Макариоса, когда он стал для жителей своей страны действительно символической фигурой, очень трудно представить себе, что он был в центре политических баталий и в центре борьбы. Но почему ему не удавалось своим авторитетом смирить политические страсти?
Людмила Папаконстантину: Говоря о политических событиях, произошедших на Кипре за такой длительный период, начиная с момента, как я говорила, об известности Макариоса, как он стал лидером и прочее, надо сказать, что до 1955-го года на Кипре практически не было межобщинных трений. По характеристике многих иностранных наблюдателей остров даже образно характеризовали как этнографический фруктовый пирог. В городе было перемешано греческое и турецкое население, несмотря на это трений не было. Ко всему этому привела позиция английских колониальных властей, которые стремились всячески обособить две общины. Они предоставили представителям турецкого населения право работать в колониальной администрации, и когда часть турецкого населения одела английскую военную форму, в частности, они стали полицейскими и стали разгонять демонстрации, в которых участвовали греки-киприоты, естественно, это вызвало ответную нежелательную реакцию со стороны греков-киприотов. И, как уже говорил Никос, были и греческая, и турецкая террористическая организации, которые искали поводы как-то активизировать свою деятельность. И, естественно, все эти вот события давали прекрасный повод. Макариос неоднократно пытался каким-то образом решить эту проблему. Он выдвигал ряд предложений, мы говорили о том, что Макариос одержал внушительную победу на двух президентских выборах. Один раз он даже был единственным кандидатом и поэтому как такового голосования не былою. Но все же, несмотря на это, проблему межнациональную решить было невозможно, поскольку в неразрешении этой проблемы были заинтересованы очень многие силы извне.
Виталий Портников: Никос, вы говорили о том, насколько серьезными были проблемы, связанные с периодом установления кипрской независимости, но все же хотелось бы обратиться к тому периоду, который начался уже в 1974-м году, когда Кипр стал разделенным островом, когда на оккупированной турецкими войсками части его территории была провозглашена Турецкая Республика Северного Кипра, до сих пор никем не признанное государство. Очень важно понять, каким был Макариос в последний период своей жизни. Ведь известно, что именно он встречался первым из президентов вашей страны с лидером турок-киприотов Рауфом Денкташем, который до сих пор является партнером президента Кипра на переговорах по урегулированию ситуации. Именно ему удалось первые шаги сделать по преодолению того конфликта, который перешел совершенно в иную фазу после событий 1974-го года. Как вы считаете, почему все же этот конфликт Макариосу не удалось преодолеть до конца? Почему Кипр так и остался разделенным в момент его смерти, и идея единства острова так и осталась теоретической идеей для этого политика и религиозного деятеля?
Никос Козукис: Потому что Макариос умер в 1977-м году, то есть, буквально через три года после трагических событий 1974-го года. Но нам удалось то, что Макариос первый призвал и согласился на федерацию, то есть, он сказал, что для решения кипрской проблемы после событий 1974-го года надо искать решение путем федерации, и надо сказать, что много лет прошло, пока все греко-киприоты согласились с этим. Потому что на федерацию смотрели как на раздел острова. Если бы Макариос не согласился бы на федерацию, не знаю, как бы шел путь для решения кипрской проблемы. И на основе этого федеративного решения мы видим, что все силы настроены на то, чтобы достигнуть такого решения, чтобы две общины могли жить совместно. Макариосу не удалось решить, потому что вмешивались из-за рубежа. Это точно.
Виталий Портников: Людмила, вы живете на Кипре еще с советских времен, то есть, времен, когда коммунизм в советском его измерении был коммунизмом атеистичным. Сейчас мы здесь, в России, видим коммунистическую партию, которая старается поддерживать добрые отношения с православной церковью, и для многих наблюдателей это выглядит совершенно странным и неестественным явлением, и, скажем так, неискренность этих связей витает в воздухе. Но вот вы приехали на Кипр, страну, где религиозный авторитет был действительно велик, где архиепископ возглавлял государство в течение долгого времени и вместе с ней страну, где позиции партии по сути коммунистической - Прогрессивной партии трудового народа Кипра - также были очень сильны. Сейчас мы видим, что человек, который был поддержан и этой партией, в том числе - Тасос Пападопулос - стал новым президентом Республики Кипр. Мне очень интересно понять, как Макариосу удавалось уживаться с этим коммунистическим влиянием. Может ли религиозный лидер опираться и на авторитет левого коммунистического движения в своих стремлениях к единству общества?
Людмила Папаконстантину: Как раз, в общем-то, так и получилось. Феномен Макариоса - это его политика, политика сотрудничества с различными партиями. Другой вопрос, что с другими, кроме как АКЕЛ, у него не всегда все получалось. Но факт, что АКЕЛ поддержала Макариоса на выборах, неоднократно, о многом говорит. Благодаря поддержке АКЕЛ Макариосу удалось стать президентом. Именно во время путча, по сути дела, фашистского переворота, поскольку он был организован греческими офицерами, мы знаем, что в это время у Греции была у власти так называемая хунта, поэтому именно АКЕЛ оказала поддержку Макариосу в тот трудный период. Вся политика Макариоса была направлена на мирное сосуществование, сотрудничество с различными партиями. Я бы хотела еще дополнить Никоса. Вторая встреча, которая состоялась у Макариоса с лидером турецких киприотов Денкташем, проходила второго февраля 1977-го года, на этой встрече присутствовал Курт Вальдхайм тогдашний генеральный секретарь ООН. И уже позднее Макариус как бы дал оценку этим событиям: он писал, что целью этих встреч было стремление найти общую основу для всего комплекса проблем. На этих встречах была достигнута договоренность о четырех основополагающих принципах, которыми должны были руководствоваться представители двух общин на переговорах. И, в частности, было достигнуто соглашение, что стороны будут стремиться к созданию независимой, неприсоединившейся двухобщинной, федеративной республики, и было принято соглашение, которое провозглашало, что территория, управляемая каждой из общин, будет определена, исходя из экономической ценности земли, плодородия, а также собственности на нее, что будут обсуждены принципиальные вопросы, как, например, свобода передвижения и поселения, право собственности и другое. Это то, о чем мы говорим сейчас. в преддверии разрешения кипрской проблемы.
Виталий Портников: Никос, сейчас Кипр находится в ожидании возможного разрешения этого конфликта, который длится уже более трех десятилетий. И есть надежда на то, что этот конфликт действительно будет разрешен. Возможно, не так быстро, но на стадии приема Кипра в Европейский Союз, на стадии долгих переговоров, можно найти это решение. Но является ли это решение результатом политического наследия первого президента Кипра архиепископа Макариоса, и почему это наследие оказалось невостребованным столь долгий срок?
Никос Козукис: Да, это будет последствие. Почему так долго? Потому что это все зависит от позиции Турции. Если Турция отбросит то, что она хочет сделать на Кипре - тогда можно найти решение. Если Турция будет устойчиво стоять на той позиции, на которой она стоит уже, не три тысячелетия но 50 лет - решения не будет. Значит, все усилия всей общественности, и ООН, и Генерального секретаря ООН... Надо смотреть, как могут турецкие политики изменить свою политику.
