Сегодня в программе:
Казахстанский журналист Сергей Дуванов заявляет, что на самом деле он лишь частично свободен; Почему в Узбекистане увольняют журналистов; Проблема прессы Таджикистана; Десятилетие Московской Хартии журналистов. Комментарии Маши Слоним.
В конце декабря прошедшего 2003-го года на свободу вышел Сергей Дуванов, казахстанский независимый журналист, 28-го января того же года приговоренный к трем с половиной годам лишения свободы Карасайским районным судом Алма-атинской области по обвинению в изнасиловании несовершеннолетней. Он провел в заключении больше года. И обвинение, и судебный процесс вызвали волну протеста, поскольку Сергей Дуванов был хорошо известен своими острыми публикациями, за одну из которых против него возбуждалось уголовное дело за оскорбление чести и достоинства президента Назарбаева. За два месяца до ареста на Сергея Дуванова было совершено нападение. 29-го декабря 2003-го года Сергею была изменена форма наказания, и он был переведен из колонии общего режима в колонию-поселение. Данная форма отбывания наказания осужденными предусматривает выполнение трудовой повинности по месту прежней работы и проживание по постоянному месту жительства. Таким образом, он вернулся в офис Международного казахстанского бюро по правам человека и соблюдения законности, где и работал до ареста. Несколько дней назад Сергей Дуванов распространил заявление, озаглавленное "Не хочу быть разменной монетой в нечестной игре казахстанских властей". Причину появления этого документа я решил спросить у самого Сергея, он с нами по телефону из Алма-Аты.
Сергей Дуванов: В последнее время все чаще в отдельных средствах массовой информации, в выступлениях публичных политиков звучит, что я якобы освобожден, сам термин "освобожден" применяется, а также что это произошло в результате давления общественных организаций Запада. Якобы казахстанские власти пошли на компромисс и решились освободить меня. Дело в том, что колония-поселение предусмотрена казахстанским законодательством, и тысячи заключенных ежегодно переходят на эту форму заключения. В этом смысле это не есть проявление доброй воли властей казахстанских, а нормальный момент в отбывании моего наказания. В соответствии с действующим законодательством я имею право проживать по месту жительства и отбывать трудовую повинность по месту своей основной работы, что и происходит. Я прохожу еженедельные проверки в колонии-поселении, меня каждый день проверяют представители этого учреждения. Мне запрещено появляться в публичных местах, посещать публичные мероприятия. Последнее очень принципиально, то есть я, как журналист, не могу посещать пресс-конференции, всевозможные собрания общественности, мероприятия публичные. Принципиальным здесь является не то, какую форму наказания я отбываю, а то, остается ли на мне обвинение, выдвинутое судом, или нет. Поэтому я вынужден был сделать заявление, в котором хочу сказать, что не хотел бы быть разменной монетой в этой грязной политической игре.
Олег Панфилов: Наши следующие сюжеты также из Центральной Азии о проблемах прессы, о которой мы не так часто говорим в своей программе.
Первый сюжет из Узбекистана, где за последнее время произошло несколько событий. 19 января корреспондент газеты "Правда Востока" Сергей Юшков получил уведомление о том, что через два месяца редакция намеревается прервать с ним трудовой договор в связи с сокращением штата. Поскольку в Узбекистане почти нет независимой прессы, то в принципе учредитель, а в данном случае правительство, имеет право изменять свое отношение к наемному работнику. Но Сергей Юшков известен не только как опытный и критичный журналист, написавший много критических статей, но и публично много раз критиковавший власти Узбекистана за вольное обращение со свободой слова. Другая уволенная с работы журналистка Надира Пулатова, бывший старший редактор отдела экономики первого телеканала Гостелерадиокомпании Узбекистана смогла выиграть судебный процесс, инициированный ею в прошлом году.
Инера Сафар: На днях попал под сокращение штатов старейшей газеты "Правда Востока" известный журналист Узбекистана Сергей Юшков. Причиной тому послужило, по информации коллег Юшкова, невыполнение им газетной нормы. Однако, как считает журналист, истинная причина отстранения его от работы - критика власти. Правда, эта критика не звучала с полос газеты, так как эта газета является органом правительства. Однако Юшков смело критиковал власти на международных конференциях, его доклады всегда были гвоздем программы. Например, на одной из конференций ОБСЕ в Ташкенте он заявил, что "не стоит верить риторике главы государства и чиновников, которые через так называемую независимость страны узурпировали власть и рассматривают народ как свою собственность". По его мнению, "власть действующего президента Узбекистана ведет к политической и экономической катастрофе в стране, которая в силу такой политики может стать источником террористической угрозы. Если мы, журналисты, займем активную позицию протеста, мы сможем противостоять этой угрозе", - сказал он. Свое насильственное устранение от работы в газете Юшков расценивает как наступление на организацию граждан, противостоящих укреплению развитого феодализма в Узбекистане. Недавно он сказал в своем интервью, что продолжит борьбу за демократические перемены в стране. Вспоминаются его слова, сказанные на конференции ОБСЕ: "Лучше ужасный конец, чем ужас без конца". Без сомнения перемены в Узбекистане наступают, хотя и с большим трудом. Уже то, что журналист в Узбекистане открыто выражает свою позицию, пусть и не на страницах газет, есть достижение. И Юшков - яркое подтверждение тому.
Есть другой пример, говорящий о наметившейся положительной тенденции среди узбекских журналистов, которые стали отстаивать свои профессиональные права. Около трех месяцев назад тележурналист Надира Пылатова выиграла судебный процесс против руководства Гостелерадиокомпании Узбекистана, незаконно уволившего его с должности старшего редактора отдела экономики первого телеканала. После нее еще одна тележурналист Малахат Иншанкулова также выиграла судебный процесс против руководителя государственного телевидения, который уволил ее за критику. Видимо, в Узбекистане журналисты действительно становятся катализатором перемен, ранее это не представлялось возможным.
Олег Панфилов: Второй сюжет о ситуации с прессой Таджикистана. В прошлом году международная организация "Репортеры без границ" опубликовала свой рейтинг стран, в которых в той или иной степени соблюдается или не соблюдается свобода слова. В этом рейтинге Таджикистан был указан на первом месте среди стран СНГ. Надо сказать, что когда я бываю в Таджикистане, многие журналисты и эксперты говорят или о необъективности или о предвзятости результатов этого рейтинга. Однако на самом деле происходящие изменения с таджикской прессой все-таки можно назвать прогрессом, по крайней мере, в сравнении с соседними странами Центральной Азии. В Таджикистане новые газеты появляются ежемесячно, в то время, как в Казахстане и в Киргизии у независимой прессы есть большие проблемы. Тем не менее, и у таджикских журналистов достаточно этих проблем.
За прошедшие несколько недель такие проблемы появились у новых независимых газет "Неруи Сухан" и "Рузи нав".
Саид-Касым Кьямпур: В конце прошлого года государственное издательство "Шаркеозед" отказалось печатать очередной номер газеты "Рузи нав" или "Новый день", причем без объяснения причин. Главный редактор "Рузи Нав" уверяет, что причина демарша "Шаркеозед" - публикация на страницах "Рузи нав" критических статей, в которых довольно часто фигурируют и правительственные чиновники. Спустя две недели пришло время сокрушаться Мухтуру Боки-Зада, главному редактору независимого еженедельника "Неруи Сухан", что в переводе означает "Сила слова". Комитет по налогам и сборам республики запретил продажу очередного номера газеты и приступил к проверке финансовой деятельности редакции. А в начале года Генеральная прокуратура республики Таджикистан официально предупредила газету "Рузи нав" о недопустимости критики руководителей республики и нарушении закона о печати. Аналитики считают, что таким образом власти Таджикистана стараются обуздать местные независимые издания. Именно поэтому объектами многочисленных проверок стали газеты, на страницах которых часто публикуются статьи об экономике, коррупции и местничестве в высших эшелонах власти. Но у ряда аналитиков иное мнение по поводу деятельности независимых изданий. Аналитики обвиняют их в нарушении закона, в частности, в сокрытии доходов. Независимые газеты не должны давать поводов, чтобы их считали, мягко говоря, нечестными, таково мнение председателя Национальной ассоциации независимых средств массовой информации Таджикистана Нуридина Каршибуева. Сами редакторы также признают, что иногда вынуждены преступить закон. По словам Мухтура Боки-Зада, главного редактора "Неруи Сухан", они долгое время искали издательство, которое бы печатало газету.
Мухтур Боки-Зода: Когда независимые газеты обращаются к тем или иным издательствам, они приводят тысячи причин, чтобы отказаться. Мол, нам звонили сверху и указали, чтобы не печатали негосударственные газеты. Мы напечатали тираж в издательстве, которое отказалось обнародовать свой адрес, и это стало нашей проблемой. Наши читатели не получили газету своевременно.
Саид-Касим Кьямпур: Редакторы таджикских изданий считают, что правительство должно пойти им навстречу, в частности, смягчить налоговое бремя для газет и журналов. Письмо с таким пожеланием, под которым подписались редакторы ведущих изданий республики, еще летом лежало на столе президента Рахмонова. Глава республики отправил письмо в парламент. Все ждали, что в конце прошлого года нижняя палата парламента обсудит этот вопрос. Не обсудила. А пока редакторы ждут, кто принятие парламентом закона, а кто очередной проверки.
Олег Панфилов: 4 февраля исполняется 10 лет с того дня, когда группа московских журналистов подписала Московскую Хартию журналистов. Не буду зачитывать имена всех подписантов, это хорошо известные журналисты, но, чтобы было понятно, о ком идет речь, упомяну лишь несколько из них: Михаил Бергер, Лев Бруни, Сергей Бутман, Ольга Бычкова, Алексей Венедиктов, Наталья Геворкян, Александр Гольц, Сергей Корзун, Владимир Корсунский, Вера Кузнецова, Вероника Куцилло, Леонид Парфенов, Сергей Пархоменко, Михаил Соколов, Маша Слоним. Текст самой Хартии также большой, но процитируем лишь фрагменты:
"Подтверждая общность понимания нашего гражданского и профессионального долга, мы скрепляем своими подписями настоящую Хартию и тем принимаем на себя взаимные обязательства способствовать укоренению, распространению и защите в России нижеследующих принципов, уважение которых мы полагаем непременной и неоспоримой основой развития честной, свободной, профессиональной журналистики.
Журналист распространяет, комментирует и критикует только ту информацию, в достоверности которой он убежден и источник которой ему хорошо известен. Журналист сохраняет профессиональную тайну в отношении источника информации, полученной конфиденциальным путем. Журналист отвечает собственным именем и репутацией за достоверность всякого сообщения и справедливость всякого суждения, распространенного за его подписью, под его псевдонимом, либо анонимно, но с его ведома и согласия. Журналист полностью осознает опасность ограничений, преследования и насилия, которые могут быть спровоцированы его деятельностью. Журналист сознает, что его профессиональная деятельность прекращается в тот момент, когда он берет в руки оружие. Журналист полагает свой профессиональный статус несовместимым с занятием должности в органах государственного управления, законодательной или судебной власти, а также политических партиях и других организациях политической направленности. Журналист рассматривает как тяжкие профессиональные преступления злонамеренное искажение фактов, клевету, получение при любых обстоятельствах платы за распространение ложной или сокрытия истиной информации, а также плагиат (используя каким-либо образом работу своего коллеги, он ссылается на имя автора). Журналист считает недостойным использовать свою репутацию, свой авторитет, а также свои профессиональные права и возможности для распространения информации рекламного или иного коммерческого характера, если о таком характере не свидетельствует явно и однозначно сама форма этого сообщения. Журналист уважает и отстаивает профессиональные права своих коллег, соблюдает законы честной конкуренции, добивается максимальной информационной открытости государственных структур. Журналист отказывается от задания, если выполнение его связано с нарушением одного из упомянутых выше принципов. Журналист пользуется и отстаивает свое право пользоваться всеми предусмотренными гражданским и уголовным законодательством гарантии защиты в судебном и ином порядке от насилия или угрозы насилием, оскорбления, морального ущерба, дефомации".
Олег Панфилов: В первые годы существования подписанной Хартии было проведено несколько акций. Но о последнем упоминании Хартии можно прочитать в недавно вышедшей книге Елены Трегубовой "Байки кремлевского диггера". В нашей студии Маша Слоним, одна из тех журналистов, кто подписал эту Хартию десять лет назад.
Маша, как можно объяснить появление Хартии?
Маша Слоним: В тот момент хотелось сформулировать принципы, по которым мы работаем. Казалось, что нужно сейчас, именно в тот момент - в 94-м году, обозначить эти принципы. Потому что для нас это было очевидно, что именно в этом и заключается профессия журналиста. Были люди, которым эти принципы были непонятны, чужды и, может быть, хотелось напомнить, что так, по нашему мнению, так должны работать журналисты.
Олег Панфилов: Это было связано с недоверием Союзу журналистов России, недостатком других организаций?
Маша Слоним: Это не была организация. Никакого недоверия не было к Союзу журналистов, мы не имели никакого отношения к Союзу журналистов, мы не были ни членами, ни противниками этого Союза. Никто просто не сформулировал принципов работы журналистов в России. Потому что профессия была молодая, как ни смешно, к тому времени, имела давние традиции, но в том виде, в каком начала работать журналистика российская, это была все-таки не совсем определившаяся профессия. Вдруг стало свободно и вольготно, и в этой свободе и вольготности появилась некоторая опасность. Потому что мы решили, что мы сами должны наложить какие-то рамки на свою профессию.
Олег Панфилов: В какой-то из публикаций я заметил такое определение, что Московская Хартия журналистов - это группа парламентских корреспондентов. Но, может быть, и нет, это вы мне сейчас объясните. А связано ли это с тем, что произошло за несколько месяцев до появления Хартии, связано ли это с октябрьскими событиями 93-го года?
Маша Слоним: Мы не были парламентскими журналистами, просто тогда вся жизнь журналистская ежедневная крутилась вокруг Верховного Совета. Поэтому журналисты, которые работали на периодику, в основном радио и газеты, крутились в Верховном Совете, там мы и познакомились, там подружились. Парламентскими мы не были, политическими журналистами были. Не было связано это с октябрем, хотя нас октябрь сплотил, мы как-то все вместе оказались в довольно тяжелой ситуации. Мы это все видели, описывали, некоторые под пулями стояли. Просто к тому времени мы поняли, что какая-то появилась группа людей, чьи интересы, чьи представления о профессии оказались похожими. Мы работали по каким-то принципам, мы хотели их определить для себя и для других. А в других странах это уже существовало, конечно. Я к тому времени работала на "Би-Би-Си" много лет, Лева Бруни работал на французском радио, Алик Бачан, покойный, работал на "Голосе Америки", так что другие люди, наши коллеги российские, знали довольно много, читали и слышали о том, что существуют такие хартии, мы захотели составить свою.
Олег Панфилов: Если посмотреть на список журналистов, которые подписали эту Хартию, практически все в той или иной степени соблюдают эту Хартию до сих пор.
Маша Слоним: В общем, я не могу сказать, что не соблюдают. Некоторые люди случайно оказались. Например, надо прояснить ситуацию с Леней Парфеновым, он ведь не был ни на одной встрече Хартии. Как-то мы составили Хартию, мы обзвонили людей, помимо тех, которые собрались в тот момент, просто нам близких. И Леня сказал в тот момент "да", но с тех пор мы его не видели. Во всяком случае, он подписался под этими принципами.
Олег Панфилов: Может быть, покажется очень вредным вопрос, но, возвращаясь к упомянутой книге Лены Трегубовой, где она довольно часто вспоминает и пишет о Московской Хартии, о вас, о посиделках журналистов и, самое главное, о встречах журналистов с различными политиками, общественными деятелями. Скажите, это с самого начала было заложено в основу Московской Хартии как бы такой междусобойчик?
Маша Слоним: Так получилось, так сложилось. Это был клуб. То есть московская Хартия - это две вещи: с одной стороны, это клуб единомышленников, который образовался довольно случайно, он мог бы, наверное, быть больше, мог бы быть чуть меньше. Но в тот момент мы вместе работали, вместе общались и оказались вместе. Другая вещь - это Хартия, сами документы, сами принципы. Мы их выработали и предложили подписываться под этой Хартией, под принципами всех людей, разделяющих эти принципы.
Олег Панфилов: Известно, сколько людей подписали?
Маша Слоним: Я знаю, что это гуляет в Интернете, что люди подписываются. Я знаю, что, например, на "Эхо Москвы" Венедиктов, один из членов Хартии, предлагает всем вновь поступающим на работу ознакомиться и подписаться под этими принципами. Так что уже достаточно много, одно "Эхо Москвы" чего стоит. Так что, я думаю, вещь добровольная, может быть, кто-то разделяет. Я встречаю журналистов: "Подумаешь, собрались, я тоже живу и работаю по этим принципам". Ну и слава богу.
Олег Панфилов: Маша, то время, десять лет назад, когда вы собирались, было несколько романтичное, несмотря на октябрьские события 93-го года, и вообще вся эта группа людей, подписавших Хартию, люди довольно интересные, грамотные, умные, но время было романтиков. Скажите, сейчас эта Хартия может работать точно так же, как вы ее задумали?
Маша Слоним: Абсолютно. Когда перечитываешь ее, кажется - боже, как все прозрачно, просто. Конечно, она может работать, ничего не изменилась. Приходится, может быть, больше выбирать человеку. 96-й год был трудным для журналистов, в частности. И вот тогда произошел надлом в Хартии, потому что стало немножко все сложнее делать. Но и это прошло, и почти все вышли с достоинством из этого. Абсолютно ничего не устарело, все нормально. По-моему, никаких сложностей не представляет сейчас, десять лет спустя, через двадцать лет. Все так же не стоит заниматься черным пиаром, за деньги заниматься скрытой рекламой. Все так же, мне кажется, не стоит журналисту быть членом партии или какой-то партийной организации или занимать какие-то должности в государственных структурах, потому что независимый журналист - это все, что у него есть, независимость от власти, независимость от власть имущих. Нельзя журналисту брать в руки оружие - абсолютно нормальное условие, мне кажется, работы журналиста. Так что ничего не устарело, только, как хорошее вино, выдержанное стало.
Казахстанский журналист Сергей Дуванов заявляет, что на самом деле он лишь частично свободен; Почему в Узбекистане увольняют журналистов; Проблема прессы Таджикистана; Десятилетие Московской Хартии журналистов. Комментарии Маши Слоним.
В конце декабря прошедшего 2003-го года на свободу вышел Сергей Дуванов, казахстанский независимый журналист, 28-го января того же года приговоренный к трем с половиной годам лишения свободы Карасайским районным судом Алма-атинской области по обвинению в изнасиловании несовершеннолетней. Он провел в заключении больше года. И обвинение, и судебный процесс вызвали волну протеста, поскольку Сергей Дуванов был хорошо известен своими острыми публикациями, за одну из которых против него возбуждалось уголовное дело за оскорбление чести и достоинства президента Назарбаева. За два месяца до ареста на Сергея Дуванова было совершено нападение. 29-го декабря 2003-го года Сергею была изменена форма наказания, и он был переведен из колонии общего режима в колонию-поселение. Данная форма отбывания наказания осужденными предусматривает выполнение трудовой повинности по месту прежней работы и проживание по постоянному месту жительства. Таким образом, он вернулся в офис Международного казахстанского бюро по правам человека и соблюдения законности, где и работал до ареста. Несколько дней назад Сергей Дуванов распространил заявление, озаглавленное "Не хочу быть разменной монетой в нечестной игре казахстанских властей". Причину появления этого документа я решил спросить у самого Сергея, он с нами по телефону из Алма-Аты.
Сергей Дуванов: В последнее время все чаще в отдельных средствах массовой информации, в выступлениях публичных политиков звучит, что я якобы освобожден, сам термин "освобожден" применяется, а также что это произошло в результате давления общественных организаций Запада. Якобы казахстанские власти пошли на компромисс и решились освободить меня. Дело в том, что колония-поселение предусмотрена казахстанским законодательством, и тысячи заключенных ежегодно переходят на эту форму заключения. В этом смысле это не есть проявление доброй воли властей казахстанских, а нормальный момент в отбывании моего наказания. В соответствии с действующим законодательством я имею право проживать по месту жительства и отбывать трудовую повинность по месту своей основной работы, что и происходит. Я прохожу еженедельные проверки в колонии-поселении, меня каждый день проверяют представители этого учреждения. Мне запрещено появляться в публичных местах, посещать публичные мероприятия. Последнее очень принципиально, то есть я, как журналист, не могу посещать пресс-конференции, всевозможные собрания общественности, мероприятия публичные. Принципиальным здесь является не то, какую форму наказания я отбываю, а то, остается ли на мне обвинение, выдвинутое судом, или нет. Поэтому я вынужден был сделать заявление, в котором хочу сказать, что не хотел бы быть разменной монетой в этой грязной политической игре.
Олег Панфилов: Наши следующие сюжеты также из Центральной Азии о проблемах прессы, о которой мы не так часто говорим в своей программе.
Первый сюжет из Узбекистана, где за последнее время произошло несколько событий. 19 января корреспондент газеты "Правда Востока" Сергей Юшков получил уведомление о том, что через два месяца редакция намеревается прервать с ним трудовой договор в связи с сокращением штата. Поскольку в Узбекистане почти нет независимой прессы, то в принципе учредитель, а в данном случае правительство, имеет право изменять свое отношение к наемному работнику. Но Сергей Юшков известен не только как опытный и критичный журналист, написавший много критических статей, но и публично много раз критиковавший власти Узбекистана за вольное обращение со свободой слова. Другая уволенная с работы журналистка Надира Пулатова, бывший старший редактор отдела экономики первого телеканала Гостелерадиокомпании Узбекистана смогла выиграть судебный процесс, инициированный ею в прошлом году.
Инера Сафар: На днях попал под сокращение штатов старейшей газеты "Правда Востока" известный журналист Узбекистана Сергей Юшков. Причиной тому послужило, по информации коллег Юшкова, невыполнение им газетной нормы. Однако, как считает журналист, истинная причина отстранения его от работы - критика власти. Правда, эта критика не звучала с полос газеты, так как эта газета является органом правительства. Однако Юшков смело критиковал власти на международных конференциях, его доклады всегда были гвоздем программы. Например, на одной из конференций ОБСЕ в Ташкенте он заявил, что "не стоит верить риторике главы государства и чиновников, которые через так называемую независимость страны узурпировали власть и рассматривают народ как свою собственность". По его мнению, "власть действующего президента Узбекистана ведет к политической и экономической катастрофе в стране, которая в силу такой политики может стать источником террористической угрозы. Если мы, журналисты, займем активную позицию протеста, мы сможем противостоять этой угрозе", - сказал он. Свое насильственное устранение от работы в газете Юшков расценивает как наступление на организацию граждан, противостоящих укреплению развитого феодализма в Узбекистане. Недавно он сказал в своем интервью, что продолжит борьбу за демократические перемены в стране. Вспоминаются его слова, сказанные на конференции ОБСЕ: "Лучше ужасный конец, чем ужас без конца". Без сомнения перемены в Узбекистане наступают, хотя и с большим трудом. Уже то, что журналист в Узбекистане открыто выражает свою позицию, пусть и не на страницах газет, есть достижение. И Юшков - яркое подтверждение тому.
Есть другой пример, говорящий о наметившейся положительной тенденции среди узбекских журналистов, которые стали отстаивать свои профессиональные права. Около трех месяцев назад тележурналист Надира Пылатова выиграла судебный процесс против руководства Гостелерадиокомпании Узбекистана, незаконно уволившего его с должности старшего редактора отдела экономики первого телеканала. После нее еще одна тележурналист Малахат Иншанкулова также выиграла судебный процесс против руководителя государственного телевидения, который уволил ее за критику. Видимо, в Узбекистане журналисты действительно становятся катализатором перемен, ранее это не представлялось возможным.
Олег Панфилов: Второй сюжет о ситуации с прессой Таджикистана. В прошлом году международная организация "Репортеры без границ" опубликовала свой рейтинг стран, в которых в той или иной степени соблюдается или не соблюдается свобода слова. В этом рейтинге Таджикистан был указан на первом месте среди стран СНГ. Надо сказать, что когда я бываю в Таджикистане, многие журналисты и эксперты говорят или о необъективности или о предвзятости результатов этого рейтинга. Однако на самом деле происходящие изменения с таджикской прессой все-таки можно назвать прогрессом, по крайней мере, в сравнении с соседними странами Центральной Азии. В Таджикистане новые газеты появляются ежемесячно, в то время, как в Казахстане и в Киргизии у независимой прессы есть большие проблемы. Тем не менее, и у таджикских журналистов достаточно этих проблем.
За прошедшие несколько недель такие проблемы появились у новых независимых газет "Неруи Сухан" и "Рузи нав".
Саид-Касым Кьямпур: В конце прошлого года государственное издательство "Шаркеозед" отказалось печатать очередной номер газеты "Рузи нав" или "Новый день", причем без объяснения причин. Главный редактор "Рузи Нав" уверяет, что причина демарша "Шаркеозед" - публикация на страницах "Рузи нав" критических статей, в которых довольно часто фигурируют и правительственные чиновники. Спустя две недели пришло время сокрушаться Мухтуру Боки-Зада, главному редактору независимого еженедельника "Неруи Сухан", что в переводе означает "Сила слова". Комитет по налогам и сборам республики запретил продажу очередного номера газеты и приступил к проверке финансовой деятельности редакции. А в начале года Генеральная прокуратура республики Таджикистан официально предупредила газету "Рузи нав" о недопустимости критики руководителей республики и нарушении закона о печати. Аналитики считают, что таким образом власти Таджикистана стараются обуздать местные независимые издания. Именно поэтому объектами многочисленных проверок стали газеты, на страницах которых часто публикуются статьи об экономике, коррупции и местничестве в высших эшелонах власти. Но у ряда аналитиков иное мнение по поводу деятельности независимых изданий. Аналитики обвиняют их в нарушении закона, в частности, в сокрытии доходов. Независимые газеты не должны давать поводов, чтобы их считали, мягко говоря, нечестными, таково мнение председателя Национальной ассоциации независимых средств массовой информации Таджикистана Нуридина Каршибуева. Сами редакторы также признают, что иногда вынуждены преступить закон. По словам Мухтура Боки-Зада, главного редактора "Неруи Сухан", они долгое время искали издательство, которое бы печатало газету.
Мухтур Боки-Зода: Когда независимые газеты обращаются к тем или иным издательствам, они приводят тысячи причин, чтобы отказаться. Мол, нам звонили сверху и указали, чтобы не печатали негосударственные газеты. Мы напечатали тираж в издательстве, которое отказалось обнародовать свой адрес, и это стало нашей проблемой. Наши читатели не получили газету своевременно.
Саид-Касим Кьямпур: Редакторы таджикских изданий считают, что правительство должно пойти им навстречу, в частности, смягчить налоговое бремя для газет и журналов. Письмо с таким пожеланием, под которым подписались редакторы ведущих изданий республики, еще летом лежало на столе президента Рахмонова. Глава республики отправил письмо в парламент. Все ждали, что в конце прошлого года нижняя палата парламента обсудит этот вопрос. Не обсудила. А пока редакторы ждут, кто принятие парламентом закона, а кто очередной проверки.
Олег Панфилов: 4 февраля исполняется 10 лет с того дня, когда группа московских журналистов подписала Московскую Хартию журналистов. Не буду зачитывать имена всех подписантов, это хорошо известные журналисты, но, чтобы было понятно, о ком идет речь, упомяну лишь несколько из них: Михаил Бергер, Лев Бруни, Сергей Бутман, Ольга Бычкова, Алексей Венедиктов, Наталья Геворкян, Александр Гольц, Сергей Корзун, Владимир Корсунский, Вера Кузнецова, Вероника Куцилло, Леонид Парфенов, Сергей Пархоменко, Михаил Соколов, Маша Слоним. Текст самой Хартии также большой, но процитируем лишь фрагменты:
"Подтверждая общность понимания нашего гражданского и профессионального долга, мы скрепляем своими подписями настоящую Хартию и тем принимаем на себя взаимные обязательства способствовать укоренению, распространению и защите в России нижеследующих принципов, уважение которых мы полагаем непременной и неоспоримой основой развития честной, свободной, профессиональной журналистики.
Журналист распространяет, комментирует и критикует только ту информацию, в достоверности которой он убежден и источник которой ему хорошо известен. Журналист сохраняет профессиональную тайну в отношении источника информации, полученной конфиденциальным путем. Журналист отвечает собственным именем и репутацией за достоверность всякого сообщения и справедливость всякого суждения, распространенного за его подписью, под его псевдонимом, либо анонимно, но с его ведома и согласия. Журналист полностью осознает опасность ограничений, преследования и насилия, которые могут быть спровоцированы его деятельностью. Журналист сознает, что его профессиональная деятельность прекращается в тот момент, когда он берет в руки оружие. Журналист полагает свой профессиональный статус несовместимым с занятием должности в органах государственного управления, законодательной или судебной власти, а также политических партиях и других организациях политической направленности. Журналист рассматривает как тяжкие профессиональные преступления злонамеренное искажение фактов, клевету, получение при любых обстоятельствах платы за распространение ложной или сокрытия истиной информации, а также плагиат (используя каким-либо образом работу своего коллеги, он ссылается на имя автора). Журналист считает недостойным использовать свою репутацию, свой авторитет, а также свои профессиональные права и возможности для распространения информации рекламного или иного коммерческого характера, если о таком характере не свидетельствует явно и однозначно сама форма этого сообщения. Журналист уважает и отстаивает профессиональные права своих коллег, соблюдает законы честной конкуренции, добивается максимальной информационной открытости государственных структур. Журналист отказывается от задания, если выполнение его связано с нарушением одного из упомянутых выше принципов. Журналист пользуется и отстаивает свое право пользоваться всеми предусмотренными гражданским и уголовным законодательством гарантии защиты в судебном и ином порядке от насилия или угрозы насилием, оскорбления, морального ущерба, дефомации".
Олег Панфилов: В первые годы существования подписанной Хартии было проведено несколько акций. Но о последнем упоминании Хартии можно прочитать в недавно вышедшей книге Елены Трегубовой "Байки кремлевского диггера". В нашей студии Маша Слоним, одна из тех журналистов, кто подписал эту Хартию десять лет назад.
Маша, как можно объяснить появление Хартии?
Маша Слоним: В тот момент хотелось сформулировать принципы, по которым мы работаем. Казалось, что нужно сейчас, именно в тот момент - в 94-м году, обозначить эти принципы. Потому что для нас это было очевидно, что именно в этом и заключается профессия журналиста. Были люди, которым эти принципы были непонятны, чужды и, может быть, хотелось напомнить, что так, по нашему мнению, так должны работать журналисты.
Олег Панфилов: Это было связано с недоверием Союзу журналистов России, недостатком других организаций?
Маша Слоним: Это не была организация. Никакого недоверия не было к Союзу журналистов, мы не имели никакого отношения к Союзу журналистов, мы не были ни членами, ни противниками этого Союза. Никто просто не сформулировал принципов работы журналистов в России. Потому что профессия была молодая, как ни смешно, к тому времени, имела давние традиции, но в том виде, в каком начала работать журналистика российская, это была все-таки не совсем определившаяся профессия. Вдруг стало свободно и вольготно, и в этой свободе и вольготности появилась некоторая опасность. Потому что мы решили, что мы сами должны наложить какие-то рамки на свою профессию.
Олег Панфилов: В какой-то из публикаций я заметил такое определение, что Московская Хартия журналистов - это группа парламентских корреспондентов. Но, может быть, и нет, это вы мне сейчас объясните. А связано ли это с тем, что произошло за несколько месяцев до появления Хартии, связано ли это с октябрьскими событиями 93-го года?
Маша Слоним: Мы не были парламентскими журналистами, просто тогда вся жизнь журналистская ежедневная крутилась вокруг Верховного Совета. Поэтому журналисты, которые работали на периодику, в основном радио и газеты, крутились в Верховном Совете, там мы и познакомились, там подружились. Парламентскими мы не были, политическими журналистами были. Не было связано это с октябрем, хотя нас октябрь сплотил, мы как-то все вместе оказались в довольно тяжелой ситуации. Мы это все видели, описывали, некоторые под пулями стояли. Просто к тому времени мы поняли, что какая-то появилась группа людей, чьи интересы, чьи представления о профессии оказались похожими. Мы работали по каким-то принципам, мы хотели их определить для себя и для других. А в других странах это уже существовало, конечно. Я к тому времени работала на "Би-Би-Си" много лет, Лева Бруни работал на французском радио, Алик Бачан, покойный, работал на "Голосе Америки", так что другие люди, наши коллеги российские, знали довольно много, читали и слышали о том, что существуют такие хартии, мы захотели составить свою.
Олег Панфилов: Если посмотреть на список журналистов, которые подписали эту Хартию, практически все в той или иной степени соблюдают эту Хартию до сих пор.
Маша Слоним: В общем, я не могу сказать, что не соблюдают. Некоторые люди случайно оказались. Например, надо прояснить ситуацию с Леней Парфеновым, он ведь не был ни на одной встрече Хартии. Как-то мы составили Хартию, мы обзвонили людей, помимо тех, которые собрались в тот момент, просто нам близких. И Леня сказал в тот момент "да", но с тех пор мы его не видели. Во всяком случае, он подписался под этими принципами.
Олег Панфилов: Может быть, покажется очень вредным вопрос, но, возвращаясь к упомянутой книге Лены Трегубовой, где она довольно часто вспоминает и пишет о Московской Хартии, о вас, о посиделках журналистов и, самое главное, о встречах журналистов с различными политиками, общественными деятелями. Скажите, это с самого начала было заложено в основу Московской Хартии как бы такой междусобойчик?
Маша Слоним: Так получилось, так сложилось. Это был клуб. То есть московская Хартия - это две вещи: с одной стороны, это клуб единомышленников, который образовался довольно случайно, он мог бы, наверное, быть больше, мог бы быть чуть меньше. Но в тот момент мы вместе работали, вместе общались и оказались вместе. Другая вещь - это Хартия, сами документы, сами принципы. Мы их выработали и предложили подписываться под этой Хартией, под принципами всех людей, разделяющих эти принципы.
Олег Панфилов: Известно, сколько людей подписали?
Маша Слоним: Я знаю, что это гуляет в Интернете, что люди подписываются. Я знаю, что, например, на "Эхо Москвы" Венедиктов, один из членов Хартии, предлагает всем вновь поступающим на работу ознакомиться и подписаться под этими принципами. Так что уже достаточно много, одно "Эхо Москвы" чего стоит. Так что, я думаю, вещь добровольная, может быть, кто-то разделяет. Я встречаю журналистов: "Подумаешь, собрались, я тоже живу и работаю по этим принципам". Ну и слава богу.
Олег Панфилов: Маша, то время, десять лет назад, когда вы собирались, было несколько романтичное, несмотря на октябрьские события 93-го года, и вообще вся эта группа людей, подписавших Хартию, люди довольно интересные, грамотные, умные, но время было романтиков. Скажите, сейчас эта Хартия может работать точно так же, как вы ее задумали?
Маша Слоним: Абсолютно. Когда перечитываешь ее, кажется - боже, как все прозрачно, просто. Конечно, она может работать, ничего не изменилась. Приходится, может быть, больше выбирать человеку. 96-й год был трудным для журналистов, в частности. И вот тогда произошел надлом в Хартии, потому что стало немножко все сложнее делать. Но и это прошло, и почти все вышли с достоинством из этого. Абсолютно ничего не устарело, все нормально. По-моему, никаких сложностей не представляет сейчас, десять лет спустя, через двадцать лет. Все так же не стоит заниматься черным пиаром, за деньги заниматься скрытой рекламой. Все так же, мне кажется, не стоит журналисту быть членом партии или какой-то партийной организации или занимать какие-то должности в государственных структурах, потому что независимый журналист - это все, что у него есть, независимость от власти, независимость от власть имущих. Нельзя журналисту брать в руки оружие - абсолютно нормальное условие, мне кажется, работы журналиста. Так что ничего не устарело, только, как хорошее вино, выдержанное стало.
