Министр обороны США Доналд Рамсфельд получил за последние дни петиции и письма протеста от основных журналистских и правозащитных организаций. Речь идет о журналистах, погибших в ходе этой войны в Ираке. Приведу выдержку из одного из таких писем. К министру обороны обращается расположенный в Нью-Йорке "Комитет по защите журналистов": "Мы призываем вас немедленно начать тщательное расследование этих инцидентов и ознакомить общественность с результатами этого расследования. Мы также призываем вас принять меры, чтобы подобное не повторялось и чтобы журналистам была предоставлена та защита, которую предполагает международное гуманитарное право".
До того, как в Багдаде от действий войск коалиции пострадали корреспонденты международного журналистского корпуса, командование операции предприняло шаг, который тоже вызвал протесты журналистского сообщества. Ракетному обстрелу подверглось здание иракского телевидения, после чего изображение с экрана на какое-то время исчезло, но потом трансляция возобновилась, и лишь качество звука патриотических иракских песен стало немного хуже. И если последние инциденты вызывают споры о том, было ли намерение целиться в журналистов, то этот обстрел телебашни споров не порождал. Целились в здание телевидения и попали в него, объясняя, что наносили удар не по журналистскому объекту, а по объекту пропаганды. Париж, мнение представителя правозащитной журналистской организации "Репортеры без границ" Северин Каз:
Северин Каз: Журналисты и здания, принадлежащие медиа организациям - это гражданские объекты, и они не могут становиться целью в войне, даже если они пропагандистского толка. Пропаганда есть в каждой войне, но она служит лишь одной цели - поддержать дух населения. А дух населения - отнюдь не военная цель. Так что даже если телевидение - это инструмент пропаганды, оно не выполняет военных функций, не служит военным целям, а значит, не может быть объектом уничтожения в войне. Это - не инструмент военных сил в прямом смысле слова.
Ирина Лагунина: К разговору с Северин Каз мы вернемся дальше в выпуске. Нью-йоркский "Комитет по защите журналистов", когда произошел этот обстрел, тоже обратился с открытым письмом к министру обороны США Доналду Рамсфельду. В этом письме есть строчка: "трансляция пропаганды не служит военным целям". Гость сегодняшнего выпуска программы "Продолжение политики" - Фраймут Дуве, представитель по свободе прессы Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе. Господин Дуве, вы разделяете эту точку зрения правозащитных организаций?
Фраймут Дуве: В целом, да. И я сделал уже несколько заявлений по этому поводу, но, я бы сказал, значительно более глубокого характера. Я много критиковал и самих журналистов, особенно "Си-Эн-Эн" и другие коммерческие американские телекомпании, за то, что они описывают войну как шоу, что они превращают зрителей телевидения в зрителей шоу. В результате получается, что когда телеканалы показывают жестокость военного времени, то сама эта жестокость превращается в необходимый элемент хорошей сценической постановки. Это - во-первых. Во-вторых, то же самое я критиковал несколько лет назад, когда был нанесен удар по телестанции в Белграде. Хотя я в целом поддерживал операцию НАТО в Косово - я немало знал о том, что там происходило, я встречался с албанскими беженцами в Македонии, я побывал их беженских лагерях - я выступил с критикой бомбового удара по телестанции, несмотря на то, что станция служила целям пропаганды. И эта моя точка зрения применима к ситуации в Багдаде.
Ирина Лагунина: Еще одна правозащитная организация со штаб-квартирой в Париже - Репортеры без границ - потребовала от Международной Гуманитарной комиссии по сбору фактов в Берне расследовать происшедшее с телестанцией в Багдаде. Но давайте вернемся к ситуации 1999 года, когда был нанесен удар по телестанции в Белграде. Тогда, попав под критику международной журналистской общественности, НАТО заявила, что предварительно консультировалась с юристами. Действительно, помню эти дни, Североатлантический союз не делал и шага без консультации с юристами. И на каждый наш вопрос в пресс-центре НАТО в Брюсселе нам давали квалифицированный юридический ответ. Тогда нам было сказано, что сербские журналисты своими репортажами разжигали национальную рознь и провоцировали акции против мирного албанского населения в Косово. То есть провоцировали этнические чистки, которые, с точки зрения международного права, квалифицируются как преступления, то есть сами сербские журналисты были стороной конфликта. Господин Дуве, понимаю, что вы - политик, а не юрист. Но, тем не менее, дает ли международное право какие-то аргументы pro или contra подобных действий?
Фраймут Дуве: С моей точки зрения, журналистские средства работы не могут быть объектом уничтожения в войне. Поясню, что я имею в виду. Если журналист является стороной конфликта, если оно или она воинственный журналист - допустим, что написанные или сказанные слова или фотографии, или телерепортажи разожгли войну, - тогда, может быть, какое-то оправдание еще есть. Но помимо журналистов в телездании работали еще операторы, техники, все те, что поддерживал эту вещательную компанию. Вы же не станете утверждать, что все они настроены воинственно. А их убили. Мне кажется, что подобное недопустимо.
Ирина Лагунина: Иными словами, не был соблюден принцип пропорциональности?
Фраймут Дуве: Да. Конечно, во время войны происходит намного более вопиющие жестокости и убийства. Но вы правы. Впрочем, когда я приехал в Белград после войны, я увидел, что во время демонстраций люди использовали это разрушенное здание, чтобы показать свой протест против Милошевича. Так что отношение в самом Белграде к этой телебашне явно неоднозначное. Но тем не менее. С началом войны в Ираке Пентагон организовал так, кто с войсками в страну вошли немало военных корреспондентов, журналистов, приписанных к воинским частям. И теперь невозможно использовать аргумент, что вы уничтожаете пропаганду. Давайте представим себе ситуацию, что американский журналист попадает в руки той стороны. И та сторона может заявить: вы уничтожили здания, принадлежавшие нашей прессе, мы уничтожим этого вашего журналиста, мы не уважаем свободу прессы.
Ирина Лагунина: Вы обсуждали эту проблему с журналистскими организациями?
Фраймут Дуве: Мы обсуждали ее немного с другого угла зрения, с точки зрения безопасности журналистов. Мы за последние годы вновь и вновь собирали журналистов и проводили дискуссии, чтобы понять, как можно сделать практику работы журналистов менее опасной. Система приписывания журналистов к войскам немного способствовала безопасности корреспондентов, но только с одной стороны. С другой стороны, эта практика отнюдь не улучшила качество информации и то, как эта информация подается.
Ирина Лагунина: Напомню, мы беседуем с Фраймутом Дуве, представителем ОБСЕ по свободе прессы. Но ведь все мы понимаем, что в войне не может быть абсолютно нейтральной информации. От приписанных к войскам журналистов поступает хоть что-то, в конце концов. Посмотрите на предыдущий опыт. Афганистан: информация очень ограничена, порой вообще было непонятно, что там происходит. Косово: пропаганда официального Белграда, жесткий контроль любого слова, исходящего от международных журналистов в Югославии - это с одной стороны. С другой стороны, в Брюсселе, в штаб-квартире НАТО... Первые дни нам, аккредитованным в НАТО журналистам, пытались объяснить действия союза по телекадрам, полученным с камер, установленных на бомбардировщиках. Потом военные заявили, что для более четкого изображения камеры отныне будут устанавливаться на носу оружия, то есть на носу ракеты или бомбы. И началась интерпретация этих видеопленок. Господин Дуве, не может быть информация из зоны боевых действий беспристрастной...
Фраймут Дуве: Нет, здесь другая картина. Если посмотреть немецкое телевидение, то вы заметите, что оно сократило количество времени, посвященное прямому показу Багдада, когда зрители были как бы вместе с танками, вместе с операторами, смотрели на огонь и взрывы, походили к ним все ближе и ближе. Именно это я и называю шоу. В последнее время они начали постоянно подводить зрителей к реальным проблемам. А реальная проблема - это региональный кризис и то, какого типа войны будут впредь в мире. Так что мы постоянно видим Амман, который в ближайшей перспективе будет находиться перед очень серьезной угрозой. Нас перемещают в Каир, где неожиданно бывший враг Саддам Хусейн превратился в мессию молодого поколения и поставил в критическое положение правительство Хосни Мубарака. Так что эта война заключается не в том, что танки обстреливают Багдад. Эта война породила сильнейший региональный кризис, который существовал и до начала вооруженных действий, но по другим причинам. Так что у меня есть впечатление, что журналисты могут информировать меня, как читателя, слушателя и зрителя, обо всех сторонах этого конфликта. А я хочу знать, что думают по этому поводу люди в Бейруте, что говорят в Турции, потому что для Турции нынешняя ситуация - серьезный вызов. Если журналисты рассказывают об этом, это хорошо.
Ирина Лагунина: По-моему, здесь есть еще одна проблема. Из-за новой системы, которую ввели военные, не могут работать независимые журналисты. Те, кто приехал в регион самостоятельно. Оператор австралийского телевидения, корреспондент "Ай-Ти-Эн", иранец, независимо работавший оператором на "Би-Би-Си", - они погибли с начала войны. Французский и ливанский журналисты пропали без вести. Некоторые журналистские организации, включая Международную федерацию журналистов, уже обратились к Международному Комитету Красного Креста с просьбой выработать документ, который описывал бы в рамках гуманитарного права ответственность сторон вооруженного конфликта по отношению к представителям средств информации. Как, например, третья Женевская конвенция, которая описывает отношение к военнопленным и пленным. Что бы вы предложили внести в такого рода документ?
Фраймут Дуве: Я уже вносил свои предложения несколько лет назад. Я предлагал следующее: все журналисты, работающие в районах войны, должны иметь на себе опознавательные знаки, что они - журналисты. При этом они не должны использовать военную технику и танки для передвижения в районе конфликта, они не должны путешествовать с войсками. Мы обсуждали эти проблемы с Красным Крестом. Сложно выработать какие-то общие правила того, как освещать войну. Все понимают, что какая-то информация обязательно закрыта, в чем-то журналисты оказываются ущемленными. Но мне кажется, что хорошо уже и то, что многие журналисты находят в себе смелость сказать, что они не располагают всей полнотой информации. Это уже немало. Многие из корреспондентов, приписанных к войскам, этого не делают. Они говорят так, как будто они свободны.
Ирина Лагунина: Мы беседовали с Фраймутом Дуве, представителем ОБСЕ по свободе прессы.
С самым жестким обвинением в адрес войск коалиции за последние дни выступила расположенная в Брюсселе Международная федерация журналистов. Федерация заявила, что акции против журналистов в войне квалифицируются как военные преступления и совершившие их должны быть наказаны. Генеральный секретарь этой организации Эйдан Уайт - еще один участник сегодняшней программы. Как вы отнеслись к бомбовому удару по телестанции и к объяснениям, что это - объект пропаганды?
Эйдан Уайт: Мы всегда выступали против того, чтобы военные уничтожали гражданские объекты, особенно гражданские журналистские объекты. Мы подвергли жесткой критике действия НАТО в Сербии, когда удару подверглась телестанция в Белграде. То же самое относится и к багдадской телестанции. Это - гражданский объект, который с точки зрения международного гуманитарного права не может быть военной целью. С начала войны были убиты 11 журналистов и профессиональных работников, сопровождающих прессу. Так что есть определенная тенденция к тому, что журналисты становятся мишенью в этой войне. А это - неприемлемо, хуже, недопустимо с точки зрения международного права. Так что тревогу у нас вызывает не только телестанция, но сам факт того, что то одна, то другая сторона начинает избирать журналистов в качестве мишеней. А это уже очень серьезно.
Ирина Лагунина: 23 апреля 1999 года во время удара по белградской телестанции погибли 16 сотрудников сербского телевидения. Международный трибунал по бывшей Югославии поручил специальному комитету изучить действия НАТО в ходе бомбовых ударов по стране. Этот специальный комитет в июне 2000 года вынес решение, что не надо проводить расследование ни того, как в целом НАТО вела кампанию в Югославии, ни отдельных инцидентов в ходе этой операции.
Эйдан Уайт: Это крайне обидно. Нам кажется, что абсолютно необходимо провести международное и беспристрастное расследование всех тех случаев убийств и ранений журналистов, которые выглядят преднамеренными, то есть в которых журналисты становились мишенью, объектом военных. В любой войне военные всегда отрицают, что они нарушили право преднамеренно. Но мы хотим знать правду, мы хотим знать, что произошло на самом деле, как это произошло и почему. Конечно, в любой войне есть несчастные случаи, есть чудовищные вещи, как мы видели это и в войне в Ираке на примере огня по своим. Никакой закон, никакое международное право не предотвратит такие трагические случайности. Но для нас главное, чтобы не было намерений нарушать право и целиться в журналистов. Вот поэтому решение трибунала не расследовать действия НАТО нас глубоко разочаровало. Оно дало бы возможность и в данном случае провести независимое международное расследование.
Ирина Лагунина: За последние дни под огонь попали журналисты телеканала "Аль-Джазира", телевидения Абу-Даби, международный пресс-центр в отеле "Палестина".
Представитель правозащитной организации "Репортеры без границ" Северин Каз
Северин Каз: Мы готовим письмо на имя генерала Томми Фрэнкса, командующего операцией в Ираке, с резким осуждением бомбового удара по этому зданию, поскольку телеканал "Аль-Джазира" из предосторожности предупредил американское командование о том, где точно находятся все его телевизионные группы в Ираке. Поэтому говорить о том, что американское командование не знало, что в этом здании работает бюро "Аль-Джазиры", не приходится. Более того, нам кажется странным совпадение. В 2001 году в Афганистане американская авиация тоже разбомбила бюро "Аль-Джазиры". К счастью, тогда обошлось без человеческих жертв. На этот раз погиб оператор, и, таким образом, число журналистов, погибших в Ираке, дошло до 8.
Ирина Лагунина: Нью-йоркский Комитет по защите журналистов в письме на имя Доналда Рамсфельда тоже отмечает, что Пентагон получил все координаты бюро "Аль-Джазиры". Более того, у комитета есть копия письма представителя Пентагона Виктории Кларк командованию операции. В письме Виктория Кларк еще раз отмечает координаты местонахождения съемочных групп телеканала. Но статистика трагедий среди работающих в Ираке журналистов с каждым днем растет. Если сравнивать эту статистику с Афганистаном...
Северин Каз: На данный момент, освещая войну в Ираке, погибло уже столько же журналистов, как за всю кампанию в Афганистане. Но если учесть, что сама война длится всего 20 дней, то число жертв среди работников прессы на самом деле огромно.
Ирина Лагунина: Чем это вызвано? Новой системой приписывания журналистов к войскам?
Северин Каз: Да, но, конечно, и тем, что эта война сама по себе, по своему характеру, интенсивна и крайне опасна. Но помимо самой природы военных действий, в этой войне еще есть и риск преднамеренных покушений на журналистов и мести. Один из журналистов, австралийский оператор, погиб в иракском Курдистане в результате взрыва машины террориста-самоубийцы. Более того, по сравнению с войной 1991 года, у журналистов было время подготовиться, попасть на место будущих военных действий заранее. И поэтому они оказались в намного более опасной ситуации - они находятся в непосредственной близости, как от иракских вооруженных соединений, так и от американских и британских.
Ирина Лагунина: Есть одна идея, которая витает в нашем журналистском сообществе: как-то определить рамки дозволенного, заново упорядочить отношения между военными и прессой в районах конфликтов. Стоит ли, по мнению "Репортеров без границ" создавать новый международный документ, скажем, пятую Женескую конвенцию, которая бы определяла права и обязанности журналистов в районе конфликта и права и обязанности воюющих сторон?
Северин Каз: Да, женевские конвенции 1949 года явно устарели, практика работы прессы, технологический прогресс давно обошли эти документы. Именно поэтому, как мы видим из кадров военных действий, следовать духу и букве этих международных правовых документов сегодня невозможно. Мир полностью изменился с 1949 года.
Ирина Лагунина: Северин Каз, представитель правозащитной организации "Репортеры без границ" по телефону из Парижа. Брюссель, вопрос Генеральному секретарю Международной федерации журналистов Эйдану Уайту, что думает федерация по поводу развития международного права и новых правовых документов?
Эйдан Уайт: Я придерживаюсь той точки зрения, что все, что может помочь людям понять роль прессы и необходимость защищать журналистов, особенно военных корреспондентов, должно приветствоваться. Если посмотреть на войну в Ираке, то это - самый транслируемый по телевидению конфликт в истории. А вот защита журналистов по сравнению с этих - доисторическая. Женевские конвенции разрабатывались и принимались в 1949 году, задолго до создания мировых телеканалов и 24-часового новостного вещания. Даже специальный протокол 1977 года, в котором оговорена защита журналистов, был принят до того, как появились глобальные коммуникационные системы. Так что надо вновь вернуться к разговору о том, какие способы защиты сейчас доступны, что можно сделать еще. И мне кажется, что важная роль в этом процессе должна принадлежать Красному Кресту.
Ирина Лагунина: Что бы вы предложили внести в такого рода документ?
Эйдан Уайт: Мне кажется, что надо еще раз точно определить и подчеркнуть статус журналиста как независимого и нейтрального наблюдателя в войне. Надо выработать общие положения идентификации прессы в конфликте и аккредитации прессы. Надо наложить запрет на прицельный огонь по журналистам, которые несут на себе опознавательные знаки, что они - представители прессы. По-моему, нам надо посмотреть на все эти положения еще раз, пересмотреть и дополнить их. Еще мне кажется, что сейчас - как раз то самое время, когда все мировое журналистское сообщество может выступать с одной общей позицией. Недавно был создан Международный институт безопасности прессы. Это - коалиция более 100 журналистских организаций и корпораций и правозащитных групп, выступающих за свободу прессы. Этот институт выступает за создание всемирной программы безопасности журналистов. По-моему, этот институт - как раз тот орган, который и должен определить, как можно обеспечить большую безопасность журналистов в будущем.
Ирина Лагунина: А практика приписывания журналистов к войскам?
Эйдан Уайт: По-моему, она показала две вещи. Когда ты решаешь стать так называемым "приписанным" журналистом, ты прощаешься со своим статусом независимого, нейтрального и стороннего наблюдателя. По международному праву это происходит в любом случае в тот момент, когда журналист решает перемещаться в районе боевых действий вместе с войсками. Но, более того, эта практика создала чудовищную ситуацию, когда появились как бы два класса, два слоя корреспондентов. Один - сообщество "приписанных", меньшинство в 500-600 журналистов. Второй - независимые журналисты (их около 2000). У них нет защиты военных, но именно они в большинстве и находятся на линии огня. Так что мне кажется, что надо отойти от этой идеи журналистов первого класса и второй класса и подумать об общих условиях, в которых приходится работать прессе и об обязанностях воюющих сторон уважать статус журналистов. По-моему, опыт приписывания журналистов - не решение.
Ирина Лагунина: Мы говорили с Эйданом Уайтом, генеральным секретарем Международной федерации журналистов. Первый дополнительный протокол 1977 года к женевским конвенциям в статье 79-й гласит: "Журналисты, работающие в опасных профессиональных условиях в районе вооруженного конфликта, считаются гражданскими людьми". А статья 50 этого протокола поясняет, что если есть сомнение, гражданский ли человек или военный, то он считается гражданским. Но для того, чтобы сохранить за собой этот статус, журналисты должны - не носить форму, особенно со знаками отличия, не перемещаться под конвоем военных или вместе с военным транспортом. О необходимости помечать себя, свое оборудование и средства передвижения знаком "пресса", международное право сейчас ничего не говорит, это просто закрепившаяся практика. Приписанные к войскам коалиции корреспонденты автоматически прощаются с гражданским положением журналистов в конфликтах. На них не распространяется международное гуманитарное право. Некоторые, отправляясь в регион, давали расписку, что они с этим согласны.
До того, как в Багдаде от действий войск коалиции пострадали корреспонденты международного журналистского корпуса, командование операции предприняло шаг, который тоже вызвал протесты журналистского сообщества. Ракетному обстрелу подверглось здание иракского телевидения, после чего изображение с экрана на какое-то время исчезло, но потом трансляция возобновилась, и лишь качество звука патриотических иракских песен стало немного хуже. И если последние инциденты вызывают споры о том, было ли намерение целиться в журналистов, то этот обстрел телебашни споров не порождал. Целились в здание телевидения и попали в него, объясняя, что наносили удар не по журналистскому объекту, а по объекту пропаганды. Париж, мнение представителя правозащитной журналистской организации "Репортеры без границ" Северин Каз:
Северин Каз: Журналисты и здания, принадлежащие медиа организациям - это гражданские объекты, и они не могут становиться целью в войне, даже если они пропагандистского толка. Пропаганда есть в каждой войне, но она служит лишь одной цели - поддержать дух населения. А дух населения - отнюдь не военная цель. Так что даже если телевидение - это инструмент пропаганды, оно не выполняет военных функций, не служит военным целям, а значит, не может быть объектом уничтожения в войне. Это - не инструмент военных сил в прямом смысле слова.
Ирина Лагунина: К разговору с Северин Каз мы вернемся дальше в выпуске. Нью-йоркский "Комитет по защите журналистов", когда произошел этот обстрел, тоже обратился с открытым письмом к министру обороны США Доналду Рамсфельду. В этом письме есть строчка: "трансляция пропаганды не служит военным целям". Гость сегодняшнего выпуска программы "Продолжение политики" - Фраймут Дуве, представитель по свободе прессы Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе. Господин Дуве, вы разделяете эту точку зрения правозащитных организаций?
Фраймут Дуве: В целом, да. И я сделал уже несколько заявлений по этому поводу, но, я бы сказал, значительно более глубокого характера. Я много критиковал и самих журналистов, особенно "Си-Эн-Эн" и другие коммерческие американские телекомпании, за то, что они описывают войну как шоу, что они превращают зрителей телевидения в зрителей шоу. В результате получается, что когда телеканалы показывают жестокость военного времени, то сама эта жестокость превращается в необходимый элемент хорошей сценической постановки. Это - во-первых. Во-вторых, то же самое я критиковал несколько лет назад, когда был нанесен удар по телестанции в Белграде. Хотя я в целом поддерживал операцию НАТО в Косово - я немало знал о том, что там происходило, я встречался с албанскими беженцами в Македонии, я побывал их беженских лагерях - я выступил с критикой бомбового удара по телестанции, несмотря на то, что станция служила целям пропаганды. И эта моя точка зрения применима к ситуации в Багдаде.
Ирина Лагунина: Еще одна правозащитная организация со штаб-квартирой в Париже - Репортеры без границ - потребовала от Международной Гуманитарной комиссии по сбору фактов в Берне расследовать происшедшее с телестанцией в Багдаде. Но давайте вернемся к ситуации 1999 года, когда был нанесен удар по телестанции в Белграде. Тогда, попав под критику международной журналистской общественности, НАТО заявила, что предварительно консультировалась с юристами. Действительно, помню эти дни, Североатлантический союз не делал и шага без консультации с юристами. И на каждый наш вопрос в пресс-центре НАТО в Брюсселе нам давали квалифицированный юридический ответ. Тогда нам было сказано, что сербские журналисты своими репортажами разжигали национальную рознь и провоцировали акции против мирного албанского населения в Косово. То есть провоцировали этнические чистки, которые, с точки зрения международного права, квалифицируются как преступления, то есть сами сербские журналисты были стороной конфликта. Господин Дуве, понимаю, что вы - политик, а не юрист. Но, тем не менее, дает ли международное право какие-то аргументы pro или contra подобных действий?
Фраймут Дуве: С моей точки зрения, журналистские средства работы не могут быть объектом уничтожения в войне. Поясню, что я имею в виду. Если журналист является стороной конфликта, если оно или она воинственный журналист - допустим, что написанные или сказанные слова или фотографии, или телерепортажи разожгли войну, - тогда, может быть, какое-то оправдание еще есть. Но помимо журналистов в телездании работали еще операторы, техники, все те, что поддерживал эту вещательную компанию. Вы же не станете утверждать, что все они настроены воинственно. А их убили. Мне кажется, что подобное недопустимо.
Ирина Лагунина: Иными словами, не был соблюден принцип пропорциональности?
Фраймут Дуве: Да. Конечно, во время войны происходит намного более вопиющие жестокости и убийства. Но вы правы. Впрочем, когда я приехал в Белград после войны, я увидел, что во время демонстраций люди использовали это разрушенное здание, чтобы показать свой протест против Милошевича. Так что отношение в самом Белграде к этой телебашне явно неоднозначное. Но тем не менее. С началом войны в Ираке Пентагон организовал так, кто с войсками в страну вошли немало военных корреспондентов, журналистов, приписанных к воинским частям. И теперь невозможно использовать аргумент, что вы уничтожаете пропаганду. Давайте представим себе ситуацию, что американский журналист попадает в руки той стороны. И та сторона может заявить: вы уничтожили здания, принадлежавшие нашей прессе, мы уничтожим этого вашего журналиста, мы не уважаем свободу прессы.
Ирина Лагунина: Вы обсуждали эту проблему с журналистскими организациями?
Фраймут Дуве: Мы обсуждали ее немного с другого угла зрения, с точки зрения безопасности журналистов. Мы за последние годы вновь и вновь собирали журналистов и проводили дискуссии, чтобы понять, как можно сделать практику работы журналистов менее опасной. Система приписывания журналистов к войскам немного способствовала безопасности корреспондентов, но только с одной стороны. С другой стороны, эта практика отнюдь не улучшила качество информации и то, как эта информация подается.
Ирина Лагунина: Напомню, мы беседуем с Фраймутом Дуве, представителем ОБСЕ по свободе прессы. Но ведь все мы понимаем, что в войне не может быть абсолютно нейтральной информации. От приписанных к войскам журналистов поступает хоть что-то, в конце концов. Посмотрите на предыдущий опыт. Афганистан: информация очень ограничена, порой вообще было непонятно, что там происходит. Косово: пропаганда официального Белграда, жесткий контроль любого слова, исходящего от международных журналистов в Югославии - это с одной стороны. С другой стороны, в Брюсселе, в штаб-квартире НАТО... Первые дни нам, аккредитованным в НАТО журналистам, пытались объяснить действия союза по телекадрам, полученным с камер, установленных на бомбардировщиках. Потом военные заявили, что для более четкого изображения камеры отныне будут устанавливаться на носу оружия, то есть на носу ракеты или бомбы. И началась интерпретация этих видеопленок. Господин Дуве, не может быть информация из зоны боевых действий беспристрастной...
Фраймут Дуве: Нет, здесь другая картина. Если посмотреть немецкое телевидение, то вы заметите, что оно сократило количество времени, посвященное прямому показу Багдада, когда зрители были как бы вместе с танками, вместе с операторами, смотрели на огонь и взрывы, походили к ним все ближе и ближе. Именно это я и называю шоу. В последнее время они начали постоянно подводить зрителей к реальным проблемам. А реальная проблема - это региональный кризис и то, какого типа войны будут впредь в мире. Так что мы постоянно видим Амман, который в ближайшей перспективе будет находиться перед очень серьезной угрозой. Нас перемещают в Каир, где неожиданно бывший враг Саддам Хусейн превратился в мессию молодого поколения и поставил в критическое положение правительство Хосни Мубарака. Так что эта война заключается не в том, что танки обстреливают Багдад. Эта война породила сильнейший региональный кризис, который существовал и до начала вооруженных действий, но по другим причинам. Так что у меня есть впечатление, что журналисты могут информировать меня, как читателя, слушателя и зрителя, обо всех сторонах этого конфликта. А я хочу знать, что думают по этому поводу люди в Бейруте, что говорят в Турции, потому что для Турции нынешняя ситуация - серьезный вызов. Если журналисты рассказывают об этом, это хорошо.
Ирина Лагунина: По-моему, здесь есть еще одна проблема. Из-за новой системы, которую ввели военные, не могут работать независимые журналисты. Те, кто приехал в регион самостоятельно. Оператор австралийского телевидения, корреспондент "Ай-Ти-Эн", иранец, независимо работавший оператором на "Би-Би-Си", - они погибли с начала войны. Французский и ливанский журналисты пропали без вести. Некоторые журналистские организации, включая Международную федерацию журналистов, уже обратились к Международному Комитету Красного Креста с просьбой выработать документ, который описывал бы в рамках гуманитарного права ответственность сторон вооруженного конфликта по отношению к представителям средств информации. Как, например, третья Женевская конвенция, которая описывает отношение к военнопленным и пленным. Что бы вы предложили внести в такого рода документ?
Фраймут Дуве: Я уже вносил свои предложения несколько лет назад. Я предлагал следующее: все журналисты, работающие в районах войны, должны иметь на себе опознавательные знаки, что они - журналисты. При этом они не должны использовать военную технику и танки для передвижения в районе конфликта, они не должны путешествовать с войсками. Мы обсуждали эти проблемы с Красным Крестом. Сложно выработать какие-то общие правила того, как освещать войну. Все понимают, что какая-то информация обязательно закрыта, в чем-то журналисты оказываются ущемленными. Но мне кажется, что хорошо уже и то, что многие журналисты находят в себе смелость сказать, что они не располагают всей полнотой информации. Это уже немало. Многие из корреспондентов, приписанных к войскам, этого не делают. Они говорят так, как будто они свободны.
Ирина Лагунина: Мы беседовали с Фраймутом Дуве, представителем ОБСЕ по свободе прессы.
С самым жестким обвинением в адрес войск коалиции за последние дни выступила расположенная в Брюсселе Международная федерация журналистов. Федерация заявила, что акции против журналистов в войне квалифицируются как военные преступления и совершившие их должны быть наказаны. Генеральный секретарь этой организации Эйдан Уайт - еще один участник сегодняшней программы. Как вы отнеслись к бомбовому удару по телестанции и к объяснениям, что это - объект пропаганды?
Эйдан Уайт: Мы всегда выступали против того, чтобы военные уничтожали гражданские объекты, особенно гражданские журналистские объекты. Мы подвергли жесткой критике действия НАТО в Сербии, когда удару подверглась телестанция в Белграде. То же самое относится и к багдадской телестанции. Это - гражданский объект, который с точки зрения международного гуманитарного права не может быть военной целью. С начала войны были убиты 11 журналистов и профессиональных работников, сопровождающих прессу. Так что есть определенная тенденция к тому, что журналисты становятся мишенью в этой войне. А это - неприемлемо, хуже, недопустимо с точки зрения международного права. Так что тревогу у нас вызывает не только телестанция, но сам факт того, что то одна, то другая сторона начинает избирать журналистов в качестве мишеней. А это уже очень серьезно.
Ирина Лагунина: 23 апреля 1999 года во время удара по белградской телестанции погибли 16 сотрудников сербского телевидения. Международный трибунал по бывшей Югославии поручил специальному комитету изучить действия НАТО в ходе бомбовых ударов по стране. Этот специальный комитет в июне 2000 года вынес решение, что не надо проводить расследование ни того, как в целом НАТО вела кампанию в Югославии, ни отдельных инцидентов в ходе этой операции.
Эйдан Уайт: Это крайне обидно. Нам кажется, что абсолютно необходимо провести международное и беспристрастное расследование всех тех случаев убийств и ранений журналистов, которые выглядят преднамеренными, то есть в которых журналисты становились мишенью, объектом военных. В любой войне военные всегда отрицают, что они нарушили право преднамеренно. Но мы хотим знать правду, мы хотим знать, что произошло на самом деле, как это произошло и почему. Конечно, в любой войне есть несчастные случаи, есть чудовищные вещи, как мы видели это и в войне в Ираке на примере огня по своим. Никакой закон, никакое международное право не предотвратит такие трагические случайности. Но для нас главное, чтобы не было намерений нарушать право и целиться в журналистов. Вот поэтому решение трибунала не расследовать действия НАТО нас глубоко разочаровало. Оно дало бы возможность и в данном случае провести независимое международное расследование.
Ирина Лагунина: За последние дни под огонь попали журналисты телеканала "Аль-Джазира", телевидения Абу-Даби, международный пресс-центр в отеле "Палестина".
Представитель правозащитной организации "Репортеры без границ" Северин Каз
Северин Каз: Мы готовим письмо на имя генерала Томми Фрэнкса, командующего операцией в Ираке, с резким осуждением бомбового удара по этому зданию, поскольку телеканал "Аль-Джазира" из предосторожности предупредил американское командование о том, где точно находятся все его телевизионные группы в Ираке. Поэтому говорить о том, что американское командование не знало, что в этом здании работает бюро "Аль-Джазиры", не приходится. Более того, нам кажется странным совпадение. В 2001 году в Афганистане американская авиация тоже разбомбила бюро "Аль-Джазиры". К счастью, тогда обошлось без человеческих жертв. На этот раз погиб оператор, и, таким образом, число журналистов, погибших в Ираке, дошло до 8.
Ирина Лагунина: Нью-йоркский Комитет по защите журналистов в письме на имя Доналда Рамсфельда тоже отмечает, что Пентагон получил все координаты бюро "Аль-Джазиры". Более того, у комитета есть копия письма представителя Пентагона Виктории Кларк командованию операции. В письме Виктория Кларк еще раз отмечает координаты местонахождения съемочных групп телеканала. Но статистика трагедий среди работающих в Ираке журналистов с каждым днем растет. Если сравнивать эту статистику с Афганистаном...
Северин Каз: На данный момент, освещая войну в Ираке, погибло уже столько же журналистов, как за всю кампанию в Афганистане. Но если учесть, что сама война длится всего 20 дней, то число жертв среди работников прессы на самом деле огромно.
Ирина Лагунина: Чем это вызвано? Новой системой приписывания журналистов к войскам?
Северин Каз: Да, но, конечно, и тем, что эта война сама по себе, по своему характеру, интенсивна и крайне опасна. Но помимо самой природы военных действий, в этой войне еще есть и риск преднамеренных покушений на журналистов и мести. Один из журналистов, австралийский оператор, погиб в иракском Курдистане в результате взрыва машины террориста-самоубийцы. Более того, по сравнению с войной 1991 года, у журналистов было время подготовиться, попасть на место будущих военных действий заранее. И поэтому они оказались в намного более опасной ситуации - они находятся в непосредственной близости, как от иракских вооруженных соединений, так и от американских и британских.
Ирина Лагунина: Есть одна идея, которая витает в нашем журналистском сообществе: как-то определить рамки дозволенного, заново упорядочить отношения между военными и прессой в районах конфликтов. Стоит ли, по мнению "Репортеров без границ" создавать новый международный документ, скажем, пятую Женескую конвенцию, которая бы определяла права и обязанности журналистов в районе конфликта и права и обязанности воюющих сторон?
Северин Каз: Да, женевские конвенции 1949 года явно устарели, практика работы прессы, технологический прогресс давно обошли эти документы. Именно поэтому, как мы видим из кадров военных действий, следовать духу и букве этих международных правовых документов сегодня невозможно. Мир полностью изменился с 1949 года.
Ирина Лагунина: Северин Каз, представитель правозащитной организации "Репортеры без границ" по телефону из Парижа. Брюссель, вопрос Генеральному секретарю Международной федерации журналистов Эйдану Уайту, что думает федерация по поводу развития международного права и новых правовых документов?
Эйдан Уайт: Я придерживаюсь той точки зрения, что все, что может помочь людям понять роль прессы и необходимость защищать журналистов, особенно военных корреспондентов, должно приветствоваться. Если посмотреть на войну в Ираке, то это - самый транслируемый по телевидению конфликт в истории. А вот защита журналистов по сравнению с этих - доисторическая. Женевские конвенции разрабатывались и принимались в 1949 году, задолго до создания мировых телеканалов и 24-часового новостного вещания. Даже специальный протокол 1977 года, в котором оговорена защита журналистов, был принят до того, как появились глобальные коммуникационные системы. Так что надо вновь вернуться к разговору о том, какие способы защиты сейчас доступны, что можно сделать еще. И мне кажется, что важная роль в этом процессе должна принадлежать Красному Кресту.
Ирина Лагунина: Что бы вы предложили внести в такого рода документ?
Эйдан Уайт: Мне кажется, что надо еще раз точно определить и подчеркнуть статус журналиста как независимого и нейтрального наблюдателя в войне. Надо выработать общие положения идентификации прессы в конфликте и аккредитации прессы. Надо наложить запрет на прицельный огонь по журналистам, которые несут на себе опознавательные знаки, что они - представители прессы. По-моему, нам надо посмотреть на все эти положения еще раз, пересмотреть и дополнить их. Еще мне кажется, что сейчас - как раз то самое время, когда все мировое журналистское сообщество может выступать с одной общей позицией. Недавно был создан Международный институт безопасности прессы. Это - коалиция более 100 журналистских организаций и корпораций и правозащитных групп, выступающих за свободу прессы. Этот институт выступает за создание всемирной программы безопасности журналистов. По-моему, этот институт - как раз тот орган, который и должен определить, как можно обеспечить большую безопасность журналистов в будущем.
Ирина Лагунина: А практика приписывания журналистов к войскам?
Эйдан Уайт: По-моему, она показала две вещи. Когда ты решаешь стать так называемым "приписанным" журналистом, ты прощаешься со своим статусом независимого, нейтрального и стороннего наблюдателя. По международному праву это происходит в любом случае в тот момент, когда журналист решает перемещаться в районе боевых действий вместе с войсками. Но, более того, эта практика создала чудовищную ситуацию, когда появились как бы два класса, два слоя корреспондентов. Один - сообщество "приписанных", меньшинство в 500-600 журналистов. Второй - независимые журналисты (их около 2000). У них нет защиты военных, но именно они в большинстве и находятся на линии огня. Так что мне кажется, что надо отойти от этой идеи журналистов первого класса и второй класса и подумать об общих условиях, в которых приходится работать прессе и об обязанностях воюющих сторон уважать статус журналистов. По-моему, опыт приписывания журналистов - не решение.
Ирина Лагунина: Мы говорили с Эйданом Уайтом, генеральным секретарем Международной федерации журналистов. Первый дополнительный протокол 1977 года к женевским конвенциям в статье 79-й гласит: "Журналисты, работающие в опасных профессиональных условиях в районе вооруженного конфликта, считаются гражданскими людьми". А статья 50 этого протокола поясняет, что если есть сомнение, гражданский ли человек или военный, то он считается гражданским. Но для того, чтобы сохранить за собой этот статус, журналисты должны - не носить форму, особенно со знаками отличия, не перемещаться под конвоем военных или вместе с военным транспортом. О необходимости помечать себя, свое оборудование и средства передвижения знаком "пресса", международное право сейчас ничего не говорит, это просто закрепившаяся практика. Приписанные к войскам коалиции корреспонденты автоматически прощаются с гражданским положением журналистов в конфликтах. На них не распространяется международное гуманитарное право. Некоторые, отправляясь в регион, давали расписку, что они с этим согласны.
