Французские саперы, 17-я бригада французской пехоты из Монтобана проводят разминирование территории вокруг кабульского аэропорта. Взорвался старый советский склад, который в последнее время служил складом противопехотных мин. Почти 22 тысячи мин уничтожено этим взрывом:
Первый плакат, который встречает прилетающих в кабульский военный аэропорт Баграм журналистов, международных гуманитарных работников и военных, гласит: "Осторожно! Мины!". Первый совет, который получают приезжие: "Ни в коем случае не заходите на обочину дороги". Дорога от аэропорта до города - узкая полоска разбитого асфальта - еще недавно была линией фронта между войсками талибов и Северного Альянса. До сих пор с двух сторон дороги свалены кузова военных и гражданских машин. По этой дороге проехал корреспондент Радио Свобода/Свободная Европа в Кабуле Брюс Паньер:
Брюс Паньер:
Невозможно преувеличить опасность мин в Афганистане. По оценкам ООН, в стране сейчас десяток миллионов мин. Каждый день десятки людей становятся жертвами мин. На улицах Кабула можно видеть людей без ноги или без руки. Несколько организаций пытаются сейчас помогать местным организациям очищать страну от мин. Например, дорога от Баграма до Кабула - около 40 километров. Вдоль это дороги по обеим сторонам - знаки предупреждения. Люди, главным образом афганцы, ищут мины, но в то же самое время там же можно видеть пастухов со своим скотом, которые ходят по этим опасным местам. У них нет выбора: если скот не накормится, пастух все равно умрет от голода. К сожалению, много людей здесь в таком же положении. В деревнях еще хуже - туда труднее приехать международным организациям, чтобы очистить землю от мин. Конечно, больниц там нет тоже. Но даже в Кабуле мины представляют собой опасность. Например, мины есть в кабульском университете. Восемь лет назад за контроль над этим районом воевали различные группы. И они заложили мины. Не известно, сколько лет мины могут лежать в земле и по-прежнему работать. По оценкам разных организаций, потребуется много времени, может быть, сотня лет для того, чтобы опасность от мин в Афганистане стала минимальной. До этого времени тысячи людей станут жертвами мин ежегодно.
Ирина Лагунина:
Из Кабула рассказывал корреспондент Радио Свобода/Свободная Европа Брюс Паньер. Приехав в Афганистан, Брюс решил зайти в кабульский университет. Подходя, вовремя заметил, что крики и знаки столпившихся в отдалении от него афганцев обращены к нему. И понял, что идет по минному полю. Ему удалось развернуться и выйти по своим следам. Сейчас в Кабуле и по дороге Кабул-Баграм работают около 7 тысяч специалистов по разминированию. Это - международные силы поддержания безопасности и международные гуманитарные организации, специализирующиеся по очистке зон конфликтов от мин. Военная база Баграм с аэропортом очищается в первую очередь, потому что это - выход во внешний мир и прием гуманитарной помощи. Мины в этом районе остались с времен советского вторжения. Француз, сапер капитан Руанель, 17-ая бригада французской пехоты из Монтобана, демонстрирует лежащие без движения как минимум 13 лет контейнеры:
Капитан Руанель:
В каждом контейнере - 26 мин. Как только мину вынимают из контейнера, в ней начинает работать часовой механизм. Устройство предусматривает самоуничтожение боеприпаса через определенное время: от 3 до 30 часов после вскрытия контейнера. Но так система должна была работать 15 лет назад, когда мины еще были новыми. Теперь, думаю, время сделало свое дело, и мы предпочитаем не вынимать их из контейнеров, чтобы они не взорвались у нас в руках.
Ирина Лагунина:
Мины похожи на игрушки. Первыми жертвами оружия становятся дети:
Капитан Руанель:
Они похожи на маленьких зеленых бабочек, которые могут поместиться на ладони. В них встроен специальный аккумулятор давления. То есть человек может на нее наступить, и ничего не произойдет. Но затем, если кто-то возьмет ее, она взорвется в руке.
Ирина Лагунина:
Французские саперы уничтожили уже около полутора тысяч таких контейнеров. Но это - не единственный вид мин, оставшийся в районе с советских времен. Капитан Руанель описывает, с чем еще пригодится сталкиваться саперам:
Капитан Руанель:
Вот противопехотные мины-бомбочки. Их разбрасывают с самолетов. Когда они падают, сила воздушных потоков давит на детонатор, и в момент достижения земли происходит взрыв. Начинка этих взрывчатых приспособлений состоит из частиц, из своего рода осколков, которые разлетаются при взрыве и могут поразить человека на расстоянии 20 метров от места падения мины.
Ирина Лагунина:
Мины-бабочки разбрасывались советскими военными с вертолетов. Они сделаны не специально против детей. Зеленый цвет их пластика для того, чтобы не было заметно в траве. А конструкция создана так, чтобы они хорошо летали. Стержень, к которому под углом приделаны два округлых крыла, одно - наполнено жидкой взрывчаткой. Под воздействием взрыва мина раскручивается и летит на довольно большое расстояние. Абсолютно такая же схема использована в новогодних петардах-бабочках. Военные не рассчитывали на то, что внешний вид этих мин привлекателен для детей. Но, впрочем, и менее изощренные конструкции для детей притягательны. В 93-м в хорватском городе Задар я попала под обстрел сербскими кассетными ракетами. Кассетное оружие может быть сделано даже из картона. Но внутри вставлена пружина, спираль, которая раскручивается при взрыве и разбрасывает маленькие мины. Сербы вкладывали в кассеты мины в виде меленьких колокольчиков на белой ленточке, которая могла, например, зацепиться за деревья и провода. А потом когда-нибудь от порыва ветра мина падала. Поверхность мины состоит из фрагментов, которые, разлетаясь от взрыва, порождают множественные ранения. В городской больнице Задара были вывешены детские рисунки. Дети рисовали человечков с гроздьями "колокольчиков" в руках. Мины так и называли "Звончичи".
Мы разговариваем с профессором университета Западной Австралии в городе Перт Джеймсом Тревеляном. Джеймс Тревелян исследует проблему оборудования и средств расчистки минных полей. Цель его исследования - создать лучшие машины для уничтожения мин, чтобы на самых сложных минных полях машины могли заменить ручную работу. Пока минные поля дочищаются вручную. Профессор Тревелян только что вернулся в Австралию из Пакистана. Какие проблемы стоят перед Афганистаном в первую очередь?
Джеймс Тревелян:
Ситуация меняется очень быстро. Последнее событие - щедрый вклад Японии, которая предложила восполнить потери оборудования для разминирования территории. Большое количество этого оборудования было потеряно в результате американских бомбардировок. Какая-то часть - украдена, но, к сожалению, основные запасы уничтожены прямыми попаданиями бомб. И это - самое большое препятствие для начала операции по расчистке мин. Например, две организации полностью потеряли весь свой транспорт, большую часть детекторов, много оборудования для обнаружения мин и так далее.
Ирина Лагунина:
Какого рода оборудования не достает саперам? Насколько я понимаю, в Афганистане собраны все возможные виды мин, включая редкий вид противопехотных мин в деревянных корпусах. Их особенно сложно обнаружить, и выпускал их исключительно Советский Союз.
Джеймс Тревелян:
Да, но в первую очередь приходится думать о базовых вещах. Надо, например, привезти саперов на место работы. А для этого нужны грузовики, походные кухни, дорожное снаряжение, автомашины, и так далее. Затем, когда саперы на месте, у них должно быть оборудование для обнаружения мин, чтобы они могли очертить участок для расчистки. Дальше, когда начинается непосредственно операция по расчистке, нужна техника, например, детекторы, чтобы обнаружить мину, и конечно, нужно оборудование для защиты самих саперов, чтобы, если произойдет несчастный случай, ранения были минимальными.
Ирина Лагунина:
Кабул считается самой заминированной столицей мира. По данным ООН, на территории Афганистана разбросано 10 миллионов мин. Советского, бельгийского, итальянского, американского и британского производства. Саперы обнаружили, например, итальянскую мину, которая называется Валмара-69. Если на нее наступить, она выпрыгивает на высоту в 45 сантиметров над землей и разлетается на тысячу осколков, поражая все живое в радиусе 25 метров. В свое время, в 92-м году, когда российское правительство решило установить дипломатические отношения с правительством пришедших к власти моджахедов, с правительством Бурхануддина Раббани, МИД России отправил запрос, какую помощь Москва может оказать Кабулу. Афганцы попросили карты минных полей. Россия на самом деле пыталась помочь, но при всем желании военные не смогли найти этих карт. И так - со всеми минными полями в Афганистане.
На самом деле, военные уверяют, что использование мин регулярной армией менее опасно, чем использование тех же мин военизированными формированиями, у армий есть система укладки мин. А у военных формирований или партизанских групп нет. Хаотичность, с которой разбрасывали мины талибы, это доказывает. В сентябре 97 года была подписана Конвенция о запрещении применения, накопления запасов, производства и передачи противопехотных мин и об их уничтожении. Этого документ называют Оттавской конвенцией или Оттавским договором. Джеймс Тревелян, профессор университета Западной Австралии. Какие механизмы предусматривает договор, чтобы мины не продавались военизированным формированиям?
Джеймс Тревелян:
В реальности не так уж много. Кроме психологического давления на продавцов мин и эффективной операции по мониторингу этой продажи, который ведется на добровольной основе организацией под названием Международная кампания по запрещению противопехотных мин, никаких механизмов нет. То есть любая страна, которая продает мины, в конце концов, скорее всего, будет обнаружена, и это явно отразится на ее положении в мире. И вот это - конструктивный результат подписания Оттавского договора. Но давайте вернемся к вопросу об использовании противопехотных мин регулярными армиями. Представление о том, что они могут легко разминировать свои минные поля, не совсем точно. Очень часто они не могут это сделать. Например, минные поля в Тайланде. Когда Северный Вьетнам оккупировал Камбоджию, правительство Тайланда было на самом деле сильно обеспокоено тем, что войска Северного Вьетнама в Камбоджии не остановятся и продолжат наступление на Тайланд. И тогда армия положила на границе плотные минные поля. Операция была проведена совершенно секретно, и о ней узнали только три года назад. Но с тех пор, когда были заложены эти минные поля, пограничная территория превратилась в непроходимые джунгли. И хотя в теории минные поля точно помечены, на практике эти пометки найти очень сложно. И таких примеров, когда минные поля, заложенные регулярной армией в четко организованном порядке, затем очень сложно очистить, очень много. Другой яркий пример - иорданская долина. Инженеры иорданской армии с большой аккуратностью уложили очень плотные минные поля. Все мины помечены, и на самом деле их сейчас можно обнаружить в 2-4 см от пометок. Но эти поля чрезвычайно трудно расчистить, потому что мины практически невозможно обнаружить с помощью миноискателей, реагирующих на метал - по тем временам это были мины были новейших технологий, да и на минных полях сейчас выросли деревья высотой в 10-15 метров, мины похоронены в корнях деревьев, в кустарнике, в брошенных ирригационных системах. Это исключительно сложная и дорогостоящая операция по расчистке, несмотря на то, что известно точное количество мин, карта их расположения и каждая мина помечена.
Ирина Лагунина:
Такая же проблема между Северной и Южной Кореей?
Джеймс Тревелян:
Да, в чем-то ситуация похожа. Но там минные поля намного более плотные, и из-за структуры почвы мины вымываются из холмистой местности демилитаризованной зоны в деревни, в селения, где живут люди - вне границ демилитаризованной зоны. И опять-таки из-за того, как много времени прошло с момента закладки этих полей, технически очень сложно не только отыскать все мины, но и дать гарантию, что все они в результате будут уничтожены, убраны.
Ирина Лагунина:
Добавлю, что недавно мину нашли в корейской деревне в 25 километрах от демилитаризованной зоны. Но вернусь к Афганистану. Статистика жертв от противопехотных мин, как и вся статистика в отношении этой страны, приблизительна. Но приблизительные цифры таковы: около 200 тысяч человек погибли от взрывов мин за 23 года войны. Около 400 тысяч - получили ранения. Отдельной статистики по ампутациям в результате взрывов мин нет, но всего за эти годы операцию по ампутации конечностей прошли почти 750 тысяч человек. Каждый третий, подорвавшийся на мине, - ребенок. Продолжим разговор с австралийским профессором из университета Западной Австралии в городе Перт Джеймсом Тревеляном. Можно ли как-то попытаться представить себе масштаб минной проблемы в Афганистане?
Джеймс Тревелян:
О проблеме надо говорить в трех измерениях. Изначальная проблема - до бомбардировок и до недавних боевых действий состояла в основном в противопехотных минах и в какой-то степени в противотанковых минах, оставленных на дорогах и обочинах. Приоритетная территория, которую надо было расчистить, повторяю - на тот момент, составляла приблизительно 300 квадратных километров. По предварительным оценкам, на то, чтобы расчистить эту территорию, потребуется 7 - 10 лет. Плюс к этому - еще около 400 квадратных километров менее приоритетной земли, например, сельскохозяйственных угодий. На них уйдет больше времени. Но международное сообщество планировало решить проблему так: отметить эти участки, определить их, очертить, и оставить решать эту задачу афганскому правительству в будущем. Далее следуют совсем неприоритетные земли, которые можно очистить в последнюю очередь. Но, чтобы было понятно, что такое приоритетная территория: в первую категорию, в категорию первоочередной задачи входят жилые кварталы городов, дома. В Кабуле и в Кандагаре до сих пор есть целые районы, плотно заминированные, здания, в которых сложены неразорвавшиеся снаряды. Вот масштаб проблемы до 11 сентября.
Ирина Лагунина:
Что добавилось сейчас - кассетные бомбы?
Джеймс Тревелян:
С 11 сентября произошли серьезные изменения. Во-первых, раньше на севере Афганистана были районы, в которые никто не заходил - это было слишком опасно. Сейчас доступ туда открыт. Это приблизительно еще около 100 квадратных километров плотно заминированной земли. Районы минных полей надо найти, отметить, занести на карту и очистить. Во-вторых, последствия бомбардировок. Были уничтожены склады боеприпасов и амуниции в городах. Эти склады взрывались от бомб, и взрывы разбрасывали огромное количество неразорвавшихся, нестабильных взрывчатых боеприпасов, которые теперь лежат практически пластом - квадратные километры в Кандагаре и в Кабуле, и чуть меньше - в Герате. И, в-третьих, наконец, проблема кассетных бомб, которые сбрасывала американская авиация. Эти бомбы представляют собой прямую и непосредственную угрозу на меньшем географическом пространстве. Но и это пространство еще не определено и не учтено.
Ирина Лагунина:
Джеймс Тревелян, профессор университета Западной Австралии. Международный комитет Красного Креста зафиксировал до сих пор два пика в статистике ранений от мин. Первый приходится на 92-й год. Правительство Наджибуллы в Кабуле пало, к власти пришли моджахеды и беженцы и внутренние переселенцы начали возвращаться в свои кишлаки. Второй пик приходится на 95-й год. Тогда в результате боевых действий между правительственными войсками и талибами был заминирован Кабул и крупные города. Сейчас ожидается третий пик. Есть ли какая-то статистика, как минная проблема отражается на здоровье нации?
Джеймс Тревелян:
На здоровье людей мины отражаются непосредственно. Наступил - получил ранение. О таких случаях больше всего сообщается, о них чаще всего пишет пресса, но в каком-то смысле это - не самое тяжелое последствие минной проблемы. Большая проблема - беженцы. Большое количество людей, беженцев за пределами Афганистана, да и в самом Афганистане, либо вообще не могут вернуться домой, либо могут, но, вернувшись, не в состоянии будут производить еду, обеспечивать собственное пропитание и выживание: либо сами сельскохозяйственные земли заминированы, или заминированы водные резервуары, либо дороги, по которым крестьяне должны будут доставлять свои продукты на рынок. Вот таков истинный масштаб проблемы - люди, умирающие от недоедания, болезней, голода только из-за мин.
Ирина Лагунина:
Джеймс Тревелян, профессор университета Западной Австралии. Одна из неправительственных организаций, участвующая сейчас в разминировании Афганистана - Мемориальный фонд принцессы Дианы, созданный сразу после ее смерти в августе 97-го года. Исполнительный директор фонда, доктор Эндрю Пёркес:
Эндрю Пёркес:
Одна из областей, с которой напрямую ассоциируется имя принцессы Дианы, - это кампания помощи невинным жертвам войн, и в частности, жертвам противопехотных мин. Принцессе удивительным образом удалось сформировать общественное мнение в мире, показать человечеству последствия этого оружия. Она мужественно боролась за это. И фонд продолжает ее дело. Мы ведем кампанию, чтобы достичь всемирного запрета на применение противопехотных мин, подчинить рамкам международного гуманитарного права использование кассетных бомб и других подобных видов оружия и получить уверенность в том, что те государства, которые используют это оружие - мины, кассетные бомбы и так далее, - после войны очистят от него территорию бывших военных действий. Мы пытаемся помочь людям восстановить жизнь после жестоких вооруженных конфликтов. Это - пример того, как мы продолжаем и развиваем дело, начатое принцессой Дианой.
Ирина Лагунина:
Что может сделать неправительственная организация? Известно, что фонд Дианы работает более чем в десяти странах мира?
Эндрю Пёркес:
Например, мы поддерживаем работу по расчистке от мин территории Анголы, в Афганистане, в Шри-Ланке, а до недавнего времени - аналогичную кампанию на палестинских территориях, на Западном берегу реки Иордан. Конечно, в основном мы помогаем людям тем, что предоставляем жертвам мин протезы. Но, вместе с тем, мы развиваем кампанию за то, чтобы учитывались все нужды получивших увечья. Им нужны не только протезы, но и, например, право в получении работы, в приобретении профессиональных навыков, чтобы они могли жить независимо. Зачастую мы предлагаем проекты, в раках которых люди, получившие травмы и увечья от взрывов противопехотных мин, ставятся во главе учебных программ предупреждения населения о минной опасности, обучения людей, как реагировать на мины. Получившие травмы обучают других, чтобы те не пострадали.
Ирина Лагунина:
Что делала принцесса Диана, чтобы поддержать эту кампанию?
Эндрю Пёркес:
Она ездила в Анголу вместе с Красным Крестом и на самом деле использовала свою мировую славу. Она сфотографировалась в защитном костюме, в специальной маске, закрывающей лицо, когда шла в сопровождении саперов по минному полю. Эти фотографии обошли мир. Она говорила с детьми, потерявшими руки или ноги при взрывах противопехотных мин в Анголе. И телевизионные кадры принцессы на минном поле и с детьми в Анголе заставили людей в мире задуматься об этой проблеме. Это дало импульс, в мире начало формироваться общественное мнение, чтобы запретить этот вид оружия, поскольку оно - непропорциональное и неизбирательное, оно в течение многих и многих лет поражает гражданское население стран, где были конфликты. Позже принцесса Диана поехала в Боснию и встречалась с людьми, пострадавшими от мин в этой стране, говорила с их семьями. И она смогла показать, что, хотя практическая помощь каждому конкретному человеку, конечно, очень важна, формирование общественного мнения, использование средств информации для того, чтобы люди в мире задумались о проблеме, - это тоже серьезная часть гуманитарной работы.
Ирина Лагунина:
Интервью с доктором Эндрю Пёркесом записала наш корреспондент в Лондоне Наталья Голицына. То, что принцесса Диана использовала свою всемирную известность, чтобы поднять кампанию по запрещению противопехотных мин, во многом способствовало подписанию Оттавского договора против этого вида оружия. О сильных и слабых сторонах этого документа мы будем говорить на следующей неделе. А в конце этого выпуска добавлю еще данные статистики. Стоимость производства одной противопехотной мины - от 3 до 30 долларов США. Стоимость ее разминирования - от 300 до 1000 долларов. Сейчас Япония выделила на разминирование Афганистана страны 19 миллионов долларов. Этих денег хватит на разминирование максимум 40 тысяч мин.
Первый плакат, который встречает прилетающих в кабульский военный аэропорт Баграм журналистов, международных гуманитарных работников и военных, гласит: "Осторожно! Мины!". Первый совет, который получают приезжие: "Ни в коем случае не заходите на обочину дороги". Дорога от аэропорта до города - узкая полоска разбитого асфальта - еще недавно была линией фронта между войсками талибов и Северного Альянса. До сих пор с двух сторон дороги свалены кузова военных и гражданских машин. По этой дороге проехал корреспондент Радио Свобода/Свободная Европа в Кабуле Брюс Паньер:
Брюс Паньер:
Невозможно преувеличить опасность мин в Афганистане. По оценкам ООН, в стране сейчас десяток миллионов мин. Каждый день десятки людей становятся жертвами мин. На улицах Кабула можно видеть людей без ноги или без руки. Несколько организаций пытаются сейчас помогать местным организациям очищать страну от мин. Например, дорога от Баграма до Кабула - около 40 километров. Вдоль это дороги по обеим сторонам - знаки предупреждения. Люди, главным образом афганцы, ищут мины, но в то же самое время там же можно видеть пастухов со своим скотом, которые ходят по этим опасным местам. У них нет выбора: если скот не накормится, пастух все равно умрет от голода. К сожалению, много людей здесь в таком же положении. В деревнях еще хуже - туда труднее приехать международным организациям, чтобы очистить землю от мин. Конечно, больниц там нет тоже. Но даже в Кабуле мины представляют собой опасность. Например, мины есть в кабульском университете. Восемь лет назад за контроль над этим районом воевали различные группы. И они заложили мины. Не известно, сколько лет мины могут лежать в земле и по-прежнему работать. По оценкам разных организаций, потребуется много времени, может быть, сотня лет для того, чтобы опасность от мин в Афганистане стала минимальной. До этого времени тысячи людей станут жертвами мин ежегодно.
Ирина Лагунина:
Из Кабула рассказывал корреспондент Радио Свобода/Свободная Европа Брюс Паньер. Приехав в Афганистан, Брюс решил зайти в кабульский университет. Подходя, вовремя заметил, что крики и знаки столпившихся в отдалении от него афганцев обращены к нему. И понял, что идет по минному полю. Ему удалось развернуться и выйти по своим следам. Сейчас в Кабуле и по дороге Кабул-Баграм работают около 7 тысяч специалистов по разминированию. Это - международные силы поддержания безопасности и международные гуманитарные организации, специализирующиеся по очистке зон конфликтов от мин. Военная база Баграм с аэропортом очищается в первую очередь, потому что это - выход во внешний мир и прием гуманитарной помощи. Мины в этом районе остались с времен советского вторжения. Француз, сапер капитан Руанель, 17-ая бригада французской пехоты из Монтобана, демонстрирует лежащие без движения как минимум 13 лет контейнеры:
Капитан Руанель:
В каждом контейнере - 26 мин. Как только мину вынимают из контейнера, в ней начинает работать часовой механизм. Устройство предусматривает самоуничтожение боеприпаса через определенное время: от 3 до 30 часов после вскрытия контейнера. Но так система должна была работать 15 лет назад, когда мины еще были новыми. Теперь, думаю, время сделало свое дело, и мы предпочитаем не вынимать их из контейнеров, чтобы они не взорвались у нас в руках.
Ирина Лагунина:
Мины похожи на игрушки. Первыми жертвами оружия становятся дети:
Капитан Руанель:
Они похожи на маленьких зеленых бабочек, которые могут поместиться на ладони. В них встроен специальный аккумулятор давления. То есть человек может на нее наступить, и ничего не произойдет. Но затем, если кто-то возьмет ее, она взорвется в руке.
Ирина Лагунина:
Французские саперы уничтожили уже около полутора тысяч таких контейнеров. Но это - не единственный вид мин, оставшийся в районе с советских времен. Капитан Руанель описывает, с чем еще пригодится сталкиваться саперам:
Капитан Руанель:
Вот противопехотные мины-бомбочки. Их разбрасывают с самолетов. Когда они падают, сила воздушных потоков давит на детонатор, и в момент достижения земли происходит взрыв. Начинка этих взрывчатых приспособлений состоит из частиц, из своего рода осколков, которые разлетаются при взрыве и могут поразить человека на расстоянии 20 метров от места падения мины.
Ирина Лагунина:
Мины-бабочки разбрасывались советскими военными с вертолетов. Они сделаны не специально против детей. Зеленый цвет их пластика для того, чтобы не было заметно в траве. А конструкция создана так, чтобы они хорошо летали. Стержень, к которому под углом приделаны два округлых крыла, одно - наполнено жидкой взрывчаткой. Под воздействием взрыва мина раскручивается и летит на довольно большое расстояние. Абсолютно такая же схема использована в новогодних петардах-бабочках. Военные не рассчитывали на то, что внешний вид этих мин привлекателен для детей. Но, впрочем, и менее изощренные конструкции для детей притягательны. В 93-м в хорватском городе Задар я попала под обстрел сербскими кассетными ракетами. Кассетное оружие может быть сделано даже из картона. Но внутри вставлена пружина, спираль, которая раскручивается при взрыве и разбрасывает маленькие мины. Сербы вкладывали в кассеты мины в виде меленьких колокольчиков на белой ленточке, которая могла, например, зацепиться за деревья и провода. А потом когда-нибудь от порыва ветра мина падала. Поверхность мины состоит из фрагментов, которые, разлетаясь от взрыва, порождают множественные ранения. В городской больнице Задара были вывешены детские рисунки. Дети рисовали человечков с гроздьями "колокольчиков" в руках. Мины так и называли "Звончичи".
Мы разговариваем с профессором университета Западной Австралии в городе Перт Джеймсом Тревеляном. Джеймс Тревелян исследует проблему оборудования и средств расчистки минных полей. Цель его исследования - создать лучшие машины для уничтожения мин, чтобы на самых сложных минных полях машины могли заменить ручную работу. Пока минные поля дочищаются вручную. Профессор Тревелян только что вернулся в Австралию из Пакистана. Какие проблемы стоят перед Афганистаном в первую очередь?
Джеймс Тревелян:
Ситуация меняется очень быстро. Последнее событие - щедрый вклад Японии, которая предложила восполнить потери оборудования для разминирования территории. Большое количество этого оборудования было потеряно в результате американских бомбардировок. Какая-то часть - украдена, но, к сожалению, основные запасы уничтожены прямыми попаданиями бомб. И это - самое большое препятствие для начала операции по расчистке мин. Например, две организации полностью потеряли весь свой транспорт, большую часть детекторов, много оборудования для обнаружения мин и так далее.
Ирина Лагунина:
Какого рода оборудования не достает саперам? Насколько я понимаю, в Афганистане собраны все возможные виды мин, включая редкий вид противопехотных мин в деревянных корпусах. Их особенно сложно обнаружить, и выпускал их исключительно Советский Союз.
Джеймс Тревелян:
Да, но в первую очередь приходится думать о базовых вещах. Надо, например, привезти саперов на место работы. А для этого нужны грузовики, походные кухни, дорожное снаряжение, автомашины, и так далее. Затем, когда саперы на месте, у них должно быть оборудование для обнаружения мин, чтобы они могли очертить участок для расчистки. Дальше, когда начинается непосредственно операция по расчистке, нужна техника, например, детекторы, чтобы обнаружить мину, и конечно, нужно оборудование для защиты самих саперов, чтобы, если произойдет несчастный случай, ранения были минимальными.
Ирина Лагунина:
Кабул считается самой заминированной столицей мира. По данным ООН, на территории Афганистана разбросано 10 миллионов мин. Советского, бельгийского, итальянского, американского и британского производства. Саперы обнаружили, например, итальянскую мину, которая называется Валмара-69. Если на нее наступить, она выпрыгивает на высоту в 45 сантиметров над землей и разлетается на тысячу осколков, поражая все живое в радиусе 25 метров. В свое время, в 92-м году, когда российское правительство решило установить дипломатические отношения с правительством пришедших к власти моджахедов, с правительством Бурхануддина Раббани, МИД России отправил запрос, какую помощь Москва может оказать Кабулу. Афганцы попросили карты минных полей. Россия на самом деле пыталась помочь, но при всем желании военные не смогли найти этих карт. И так - со всеми минными полями в Афганистане.
На самом деле, военные уверяют, что использование мин регулярной армией менее опасно, чем использование тех же мин военизированными формированиями, у армий есть система укладки мин. А у военных формирований или партизанских групп нет. Хаотичность, с которой разбрасывали мины талибы, это доказывает. В сентябре 97 года была подписана Конвенция о запрещении применения, накопления запасов, производства и передачи противопехотных мин и об их уничтожении. Этого документ называют Оттавской конвенцией или Оттавским договором. Джеймс Тревелян, профессор университета Западной Австралии. Какие механизмы предусматривает договор, чтобы мины не продавались военизированным формированиям?
Джеймс Тревелян:
В реальности не так уж много. Кроме психологического давления на продавцов мин и эффективной операции по мониторингу этой продажи, который ведется на добровольной основе организацией под названием Международная кампания по запрещению противопехотных мин, никаких механизмов нет. То есть любая страна, которая продает мины, в конце концов, скорее всего, будет обнаружена, и это явно отразится на ее положении в мире. И вот это - конструктивный результат подписания Оттавского договора. Но давайте вернемся к вопросу об использовании противопехотных мин регулярными армиями. Представление о том, что они могут легко разминировать свои минные поля, не совсем точно. Очень часто они не могут это сделать. Например, минные поля в Тайланде. Когда Северный Вьетнам оккупировал Камбоджию, правительство Тайланда было на самом деле сильно обеспокоено тем, что войска Северного Вьетнама в Камбоджии не остановятся и продолжат наступление на Тайланд. И тогда армия положила на границе плотные минные поля. Операция была проведена совершенно секретно, и о ней узнали только три года назад. Но с тех пор, когда были заложены эти минные поля, пограничная территория превратилась в непроходимые джунгли. И хотя в теории минные поля точно помечены, на практике эти пометки найти очень сложно. И таких примеров, когда минные поля, заложенные регулярной армией в четко организованном порядке, затем очень сложно очистить, очень много. Другой яркий пример - иорданская долина. Инженеры иорданской армии с большой аккуратностью уложили очень плотные минные поля. Все мины помечены, и на самом деле их сейчас можно обнаружить в 2-4 см от пометок. Но эти поля чрезвычайно трудно расчистить, потому что мины практически невозможно обнаружить с помощью миноискателей, реагирующих на метал - по тем временам это были мины были новейших технологий, да и на минных полях сейчас выросли деревья высотой в 10-15 метров, мины похоронены в корнях деревьев, в кустарнике, в брошенных ирригационных системах. Это исключительно сложная и дорогостоящая операция по расчистке, несмотря на то, что известно точное количество мин, карта их расположения и каждая мина помечена.
Ирина Лагунина:
Такая же проблема между Северной и Южной Кореей?
Джеймс Тревелян:
Да, в чем-то ситуация похожа. Но там минные поля намного более плотные, и из-за структуры почвы мины вымываются из холмистой местности демилитаризованной зоны в деревни, в селения, где живут люди - вне границ демилитаризованной зоны. И опять-таки из-за того, как много времени прошло с момента закладки этих полей, технически очень сложно не только отыскать все мины, но и дать гарантию, что все они в результате будут уничтожены, убраны.
Ирина Лагунина:
Добавлю, что недавно мину нашли в корейской деревне в 25 километрах от демилитаризованной зоны. Но вернусь к Афганистану. Статистика жертв от противопехотных мин, как и вся статистика в отношении этой страны, приблизительна. Но приблизительные цифры таковы: около 200 тысяч человек погибли от взрывов мин за 23 года войны. Около 400 тысяч - получили ранения. Отдельной статистики по ампутациям в результате взрывов мин нет, но всего за эти годы операцию по ампутации конечностей прошли почти 750 тысяч человек. Каждый третий, подорвавшийся на мине, - ребенок. Продолжим разговор с австралийским профессором из университета Западной Австралии в городе Перт Джеймсом Тревеляном. Можно ли как-то попытаться представить себе масштаб минной проблемы в Афганистане?
Джеймс Тревелян:
О проблеме надо говорить в трех измерениях. Изначальная проблема - до бомбардировок и до недавних боевых действий состояла в основном в противопехотных минах и в какой-то степени в противотанковых минах, оставленных на дорогах и обочинах. Приоритетная территория, которую надо было расчистить, повторяю - на тот момент, составляла приблизительно 300 квадратных километров. По предварительным оценкам, на то, чтобы расчистить эту территорию, потребуется 7 - 10 лет. Плюс к этому - еще около 400 квадратных километров менее приоритетной земли, например, сельскохозяйственных угодий. На них уйдет больше времени. Но международное сообщество планировало решить проблему так: отметить эти участки, определить их, очертить, и оставить решать эту задачу афганскому правительству в будущем. Далее следуют совсем неприоритетные земли, которые можно очистить в последнюю очередь. Но, чтобы было понятно, что такое приоритетная территория: в первую категорию, в категорию первоочередной задачи входят жилые кварталы городов, дома. В Кабуле и в Кандагаре до сих пор есть целые районы, плотно заминированные, здания, в которых сложены неразорвавшиеся снаряды. Вот масштаб проблемы до 11 сентября.
Ирина Лагунина:
Что добавилось сейчас - кассетные бомбы?
Джеймс Тревелян:
С 11 сентября произошли серьезные изменения. Во-первых, раньше на севере Афганистана были районы, в которые никто не заходил - это было слишком опасно. Сейчас доступ туда открыт. Это приблизительно еще около 100 квадратных километров плотно заминированной земли. Районы минных полей надо найти, отметить, занести на карту и очистить. Во-вторых, последствия бомбардировок. Были уничтожены склады боеприпасов и амуниции в городах. Эти склады взрывались от бомб, и взрывы разбрасывали огромное количество неразорвавшихся, нестабильных взрывчатых боеприпасов, которые теперь лежат практически пластом - квадратные километры в Кандагаре и в Кабуле, и чуть меньше - в Герате. И, в-третьих, наконец, проблема кассетных бомб, которые сбрасывала американская авиация. Эти бомбы представляют собой прямую и непосредственную угрозу на меньшем географическом пространстве. Но и это пространство еще не определено и не учтено.
Ирина Лагунина:
Джеймс Тревелян, профессор университета Западной Австралии. Международный комитет Красного Креста зафиксировал до сих пор два пика в статистике ранений от мин. Первый приходится на 92-й год. Правительство Наджибуллы в Кабуле пало, к власти пришли моджахеды и беженцы и внутренние переселенцы начали возвращаться в свои кишлаки. Второй пик приходится на 95-й год. Тогда в результате боевых действий между правительственными войсками и талибами был заминирован Кабул и крупные города. Сейчас ожидается третий пик. Есть ли какая-то статистика, как минная проблема отражается на здоровье нации?
Джеймс Тревелян:
На здоровье людей мины отражаются непосредственно. Наступил - получил ранение. О таких случаях больше всего сообщается, о них чаще всего пишет пресса, но в каком-то смысле это - не самое тяжелое последствие минной проблемы. Большая проблема - беженцы. Большое количество людей, беженцев за пределами Афганистана, да и в самом Афганистане, либо вообще не могут вернуться домой, либо могут, но, вернувшись, не в состоянии будут производить еду, обеспечивать собственное пропитание и выживание: либо сами сельскохозяйственные земли заминированы, или заминированы водные резервуары, либо дороги, по которым крестьяне должны будут доставлять свои продукты на рынок. Вот таков истинный масштаб проблемы - люди, умирающие от недоедания, болезней, голода только из-за мин.
Ирина Лагунина:
Джеймс Тревелян, профессор университета Западной Австралии. Одна из неправительственных организаций, участвующая сейчас в разминировании Афганистана - Мемориальный фонд принцессы Дианы, созданный сразу после ее смерти в августе 97-го года. Исполнительный директор фонда, доктор Эндрю Пёркес:
Эндрю Пёркес:
Одна из областей, с которой напрямую ассоциируется имя принцессы Дианы, - это кампания помощи невинным жертвам войн, и в частности, жертвам противопехотных мин. Принцессе удивительным образом удалось сформировать общественное мнение в мире, показать человечеству последствия этого оружия. Она мужественно боролась за это. И фонд продолжает ее дело. Мы ведем кампанию, чтобы достичь всемирного запрета на применение противопехотных мин, подчинить рамкам международного гуманитарного права использование кассетных бомб и других подобных видов оружия и получить уверенность в том, что те государства, которые используют это оружие - мины, кассетные бомбы и так далее, - после войны очистят от него территорию бывших военных действий. Мы пытаемся помочь людям восстановить жизнь после жестоких вооруженных конфликтов. Это - пример того, как мы продолжаем и развиваем дело, начатое принцессой Дианой.
Ирина Лагунина:
Что может сделать неправительственная организация? Известно, что фонд Дианы работает более чем в десяти странах мира?
Эндрю Пёркес:
Например, мы поддерживаем работу по расчистке от мин территории Анголы, в Афганистане, в Шри-Ланке, а до недавнего времени - аналогичную кампанию на палестинских территориях, на Западном берегу реки Иордан. Конечно, в основном мы помогаем людям тем, что предоставляем жертвам мин протезы. Но, вместе с тем, мы развиваем кампанию за то, чтобы учитывались все нужды получивших увечья. Им нужны не только протезы, но и, например, право в получении работы, в приобретении профессиональных навыков, чтобы они могли жить независимо. Зачастую мы предлагаем проекты, в раках которых люди, получившие травмы и увечья от взрывов противопехотных мин, ставятся во главе учебных программ предупреждения населения о минной опасности, обучения людей, как реагировать на мины. Получившие травмы обучают других, чтобы те не пострадали.
Ирина Лагунина:
Что делала принцесса Диана, чтобы поддержать эту кампанию?
Эндрю Пёркес:
Она ездила в Анголу вместе с Красным Крестом и на самом деле использовала свою мировую славу. Она сфотографировалась в защитном костюме, в специальной маске, закрывающей лицо, когда шла в сопровождении саперов по минному полю. Эти фотографии обошли мир. Она говорила с детьми, потерявшими руки или ноги при взрывах противопехотных мин в Анголе. И телевизионные кадры принцессы на минном поле и с детьми в Анголе заставили людей в мире задуматься об этой проблеме. Это дало импульс, в мире начало формироваться общественное мнение, чтобы запретить этот вид оружия, поскольку оно - непропорциональное и неизбирательное, оно в течение многих и многих лет поражает гражданское население стран, где были конфликты. Позже принцесса Диана поехала в Боснию и встречалась с людьми, пострадавшими от мин в этой стране, говорила с их семьями. И она смогла показать, что, хотя практическая помощь каждому конкретному человеку, конечно, очень важна, формирование общественного мнения, использование средств информации для того, чтобы люди в мире задумались о проблеме, - это тоже серьезная часть гуманитарной работы.
Ирина Лагунина:
Интервью с доктором Эндрю Пёркесом записала наш корреспондент в Лондоне Наталья Голицына. То, что принцесса Диана использовала свою всемирную известность, чтобы поднять кампанию по запрещению противопехотных мин, во многом способствовало подписанию Оттавского договора против этого вида оружия. О сильных и слабых сторонах этого документа мы будем говорить на следующей неделе. А в конце этого выпуска добавлю еще данные статистики. Стоимость производства одной противопехотной мины - от 3 до 30 долларов США. Стоимость ее разминирования - от 300 до 1000 долларов. Сейчас Япония выделила на разминирование Афганистана страны 19 миллионов долларов. Этих денег хватит на разминирование максимум 40 тысяч мин.
