Среда, 16 января 91-го года. В Вашингтоне 7 часов вечера. В Багдаде уже наступил новый день - 3 часа утра. Именно в этот час началась массированный обстрел ракетами и воздушная операция по освобождению Кувейта. Международная коалиция против Ирака, проводившая операцию под названием "Буря в пустыне", была сформирована после того, как Совет Безопасности ООН принял резолюцию за номером 678. Этот документ разрешал государствам-членам совета в сотрудничестве с правительством Кувейта предпринять все необходимые меры для того, чтобы Ирак к 15 января 1991 года вывел войска из Кувейта и восстановил мир и безопасность в регионе. В противном случае международное сообщество обещало применить силу. 16 января 91-го президент США Джордж Буш-старший, впрочем, тогда еще единственный президент Джордж Буш, заявил журналистам: "Мы победим". В Багдаде откликнулся президент Саддам Хусейн. "Наступает великая развязка, - сказал в обращении к нации иракский лидер, - идет величайшее из сражений". Иракские ракеты СКАД в этот день были выпущены по Израилю и Саудовской Аравии. Ту ракету, которую запустили в саудовское королевство, сбила американская ракета "Пэтриот", первая в истории ракета ПРО, ракета против ракет, использованная реально на поле боя. От той войны в Заливе в мире осталось 697 тысяч ветеранов.
Джеймс Мол, исполнительный директор Британской ассоциации ветеранов войны в Заливе и их семей, был в Саудовской Аравии, а затем в Кувейте в военной разведке. Попал в район Залива в октябре 1990 года, то есть был одним из первых, кто вообще там оказался, и оставался до марта 1991-го - все время операции по освобождению Кувейта. Что будет самым сложным для военнослужащих, если либо США и Великобритания, либо международное сообщество под эгидой Совета Безопасности ООН начнут новую операцию - на этот раз против режима Саддама Хусейна или против угрозы, которая исходит от него, по мнению ряда государственных лидеров?
Джеймс Молл: Одна вещь, которая представляется мне очень сложной, состоит в том, что большая часть территории Ирака в последние десять лет подверглась бомбардировкам сил ООН и Соединенных Штатов. И немалая часть этих бомбовых ударов проводилась боезарядами с обедненным ураном. Это означает, что обширные территории Ирака сейчас заражены радиоактивными веществами. То есть наши войска будут жить, дышать, есть, спать в этой зараженной окружающей среде, которая сейчас намного более опасна, чем когда там в 90-м - 91-м годах были расквартированы наши части. У ветеранов тех лет немало проблем со здоровьем. А в этот раз все будет еще хуже, потому что прошло десять лет бомбежек. Так что обедненный уран - это одна из проблем для нашего персонала. Что еще вызывает тревогу, так это то, что Саддам Хусейн будет использовать свою республиканскую гвардию внутри Багдада. А для того, чтобы довести дело до конца, войскам придется физически вступить в Багдад и вести бои от дома к дому, от улицы к улице. Это означает, что погибнут тысячи и тысячи военнослужащих коалиции. Это не будет так просто, как во времена последней войны в Заливе. Иракцы будут сражаться в собственном городе, в собственной столице, в своей стране. И потери с нашей стороны будут астрономическими, я даже не осмеливаюсь думать, какими.
Ирина Лагунина: Вопрос о влиянии обедненного урана на здоровье человека по-прежнему вызывает разногласия. Не доказано, например, может ли он вызывать раковые заболевания. Обширное исследование проводилось после ударов НАТО по Косово и Югославии. Не буду подробно останавливаться на этой теме сейчас, поскольку ей будет посвящен один из следующих выпусков программы "Продолжение политики". Скажу лишь, что уран в естественном виде содержит лишь один процент радиоактивного, расщепляющегося, урана - 235, который используется в атомной промышленности и при изготовлении ядерного оружия. Для того, чтобы выделить из урановой руды уран-235, ее подвергают специальной химической обработке. Оставшиеся после выделения урана-235 99 процентов руды и называют "обедненным ураном". Обедненный уран содержит менее радиоактивный уран-238, какие-то остатки урана-235, совсем незначительное количество урана-236 (он получается при переработке, в природных условиях его не существует) и токсичные тяжелые металлы. Целый ряд ученых полагают, что если человек вдыхает или каким-то другим способом, например, с едой или водой, заносит частицы обедненного урана в организм, то они могут оседать в почках, в легких, в печени и даже в костной ткани и вызывать различного рода заболевания и генетические отклонения. В военной промышленности обедненный уран используется с 60-х годов. Защищенная таким ураном бронетехника намного прочнее, а если добавить его в корпус боеголовки или снаряда, то бронебойные качества оружия резко возрастают. Собственно, обедненный уран и начали применять в бронебойных целях. Но, как я уже сказала, об обедненном уране мы поговорим позже, в одной из следующих программ. Вернусь к разговору с исполнительным директором Британской ассоциации ветеранов войны в Заливе и их семей Джеймсом Молом. Когда вы были там, в Заливе, вы задумывались о том, что Саддам Хусейн может применить химическое или биологическое оружие, которым он к тому времени уже располагал?
Джеймс Молл: Какое-то беспокойство по этому поводу было. Но, конечно, когда я теперь смотрю на ту войну, с высоты прожитых после нее лет, я понимаю, что те таблетки и препараты, которые нам давали, чтобы защитить нас от возможной химической атаки, больше подорвали наше здоровье, чем его подорвали бы реальные химические агенты. Однако не думаю, что сейчас у Саддама Хусейна остались какие-то серьезные запасы химического оружия или какие-то стоящие разработки. Мне лично кажется, что все основные склады были уничтожены - за исключением, может быть, одного или двух. Мне кажется, что его основной задачей будет заманить наши войска в города, в сам Багдад и заставить их вести уличные бои.
Ирина Лагунина: Как раз хотела спросить, как вы лично относитесь к перспективе новой войны против Ирака?
Джеймс Молл: Лично я законопослушный подданый моей королевы, я люблю свою страну. Я не принадлежу к убежденным противникам войны. Я тринадцать лет служил в армии, мой брат и мой отец были военными. Но в то же время мысль о том, что наши солдаты опять войдут в эту страну, вызывает у меня смешанные чувства. Да, Саддам Хусейн представляет огромную опасность для человеческого общества, и от него надо избавиться. Но мне кажется, что этот вопрос должен решить иракский народ. У меня вызывает тревогу то, что мы подвергаем риску еще больше человеческих жизней, жизней европейцев, пытаясь свергнуть этого человека. До того, как удастся выяснить, чем мы больны: Ветеранов ведь много, не только в Великобритании, но и в Соединенных Штатах, и во Франции - и мы больны. Так до того, как удастся выяснить, чем, зачем посылать новых людей в этот район?
Ирина Лагунина: Ветераны "Бури в пустыне" в течение 11 лет пытаются добиться от своих правительств, чтобы так называемый "синдром Залива" был признан на официальном уровне, чтобы правительства начали исследования, почему у ветеранов Залива вдруг поднимается температура, выступают сыпи, появляется боль в суставах. В Великобритании, по данным Ассоциации ветеранов, за эти 11 лет скончались более 550 воевавших за освобождение Кувейта. Но, по-моему, времени на выяснение, чем больны ветераны, сейчас уже не осталось:
Джеймс Молл: Правильно. Но вот эти храбрые молодые люди и девушки, которые пойдут воевать в район Залива, - им тоже придется ждать 11 лет в попытках получить ответ, им тоже придется умирать от рака в то время, пока в течение 11 лет никто не будет обращать на них внимания?
Ирина Лагунина: Если бы вы сейчас готовили операцию, что бы вы изменили? Как бы вы готовили войска?
Джеймс Молл: Прежде всего, надо посмотреть на набор инъекций, которые получают военнослужащие. Но, по-моему, сейчас этому вопросу уделили внимание, так что какие-то перемены здесь произошли. Второй момент - надо посмотреть на бромид, который в мое время предписывалось принимать тем, кто воевал в Заливе. Эти таблетки даются в случае возможной химической атаки. Но таблетка разрушает здоровье настолько, насколько ни один химический агент его не разрушит. В случае химической атаки войска обучены надевать костюмы химической защиты и противогазы. Так что не думаю, что таблетки бромида несут какую-то функцию. Мне кажется, стоит от них отказаться. Помимо этого, мы, например, распыляли вокруг палаток и кухонь органофосфаты местного производства. Приходилось это делать как придется, потому что инструкции были написаны на арабском, которого никто не понимал. Эти препараты надо привозить из стран, которые участвуют в военной операции - будь то Германия, Франция, Люксембург, Великобритания, Соединенные Штаты. Плюс к этому - когда мы прибыли в район, мы ничего не знали об обедненном уране, о том, что он может представлять опасность. Его вообще тогда впервые использовали - в 91-м году. Сейчас войска должны знать, что если они проходят мимо районов, которые подвергались бомбардировкам оружием с обедненным ураном, то надо надевать костюмы химической защиты и противогазы, чтобы в будущем проблем со здоровьем не возникло.
Ирина Лагунина: Джеймс Молл, исполнительный директор Британской ассоциации ветеранов войны в Заливе и их семей. Лидия Пейс, медсестра, провела пять месяцев в районе Залива: сначала в Саудовской Аравии, в портовом городе Дахран, а затем и в непосредственной близости от театра военных действий в Кувейте. Живет в городе Литтл Рок, в Америке, в штате Арканзас. К чему, по мнению медсестры, должны быть готовы те, кто пойдет воевать в Ирак, если эта военная кампания все-таки состоится?
Лидия Пейс: Знаете, сам Саддам Хусейн говорит, что если наши войска вступят на территорию его страны, то он использует все имеющиеся у него средства. Так что он говорит совершенно открыто и точно, что он сделает. У него есть возможность создать химическое оружие, и мы об этом знаем. Он может создать бактериологическое оружие, и мы тоже об этом знаем. Мы не знаем, насколько близко он подошел к созданию ядерного оружия, но, по прогнозам и по приблизительным оценкам, он очень близок к созданию ядерной бомбы. Так что я бы сильно беспокоилась за судьбу военнослужащих.
Ирина Лагунина: А что касается подготовки войск?
Лидия Пейс: С точки зрения снаряжения: Не думаю, что военные за это время разработали какие-то более совершенные средства защиты. Насколько я знаю, тот костюм химической защиты, который я носила в ту войну в Заливе, ни в чем не изменился. Так что думаю, средства химической защиты будут представлять определенную проблему для военнослужащих. А Саддам Хусейн ведь готов на все. В конце 80-х он травил газом население собственной страны - курдов на севере Ирака. К сожалению, мы в свое время сами дали ему немало технологий и техники, особенно для производства биологического оружия. Но, по крайней мере, мы знаем, что он может разработать. Сложнее с непосредственным театром военных действий. Смогут ли военные определить, в каких местах и на какой территории будет применено биологическое оружие? Вот в этом я сомневаюсь.
Ирина Лагунина: Поясню, что имеет в виду Лидия Пейс, говоря, что США поставили Ираку технологии для производства биологического оружия. До конца 80-х годов в Соединенных Штатах практически не существовало никаких законодательных или административных ограничений на обмены смертоносными бактериями между научными центрами, в том числе и зарубежными. В мае 86 года Ирак на совершенно законных основаниях приобрел в США особо опасные штаммы сибирской язвы, ботулизма и бруцеллеза, полученные в американских лабораториях в середине 50-х годов в рамках программы создания биологического оружия. Покупателем выступил Багдадский университет. Примерно в это же время, в конце 80-х, Центр медицинской разведки Вооруженных Сил США начал активно собирать и анализировать информацию о микробиологических исследованиях в странах третьего мира. В июне 88 года Центр представил президенту Рейгану доклад, в котором утверждалось, что Ирак за ширмой научных исследований значительно продвинулся в разработке бактериологического арсенала. Речь шла, прежде всего, о разработках на основе токсина ботулизма, выделяемого бактериями и избирательно поражающего центральную нервную систему. Человек, получивший дозу этого яда, чаще всего умирает в результате сердечно-легочной недостаточности. Из доклада также следовало, что иракские микробиологи добились больших успехов и в выращивании бактерий сибирской язвы, причем бактерий оружейного качества.
В начале 1989 года Министерство торговли США ввело запрет на продажу опасных патогенов, в том числе сибирской язвы, Ираку, Ирану, Ливии и Сирии. Но допустим, что в случае конфликта Саддам Хусейн отдаст приказ использовать споры сибирской язвы. Можно ведь дать военнослужащим вакцину.
Лидия Пейс: Если вакцина не от того вида сибирской язвы, которым вас пытаются заразить, она бесполезна. Еще одна проблема с вакциной состоит в том, что надо получить шесть уколов в течение определенного времени, а потом поддерживать себя специальными препаратами. Так что с вакциной в ту войну было немало проблем, думаю, вы о них знаете.
Ирина Лагунина: Ну, прежде всего, вакцин на всех не хватало:
Лидия Пейс: Именно так, они не успели закупить достаточного количества. Но я, например, получила вакцину. Мне сделали два укола. Первый, когда я была в Дахране. Второй - когда они передислоцировали войска к Кувейту, как раз накануне воздушных ударов. Это происходило довольно странным образом. Врач приглашал нас в палатку группами, объяснял нам, что это и почему мы должны получить эту вакцину. Мы никому не имели права об этом говорить, не могли писать об этом родственникам. Это считалось секретным. Они рассказали нам, перед лицом какой угрозы мы стоим, но ни разу не сказали о том, что надо пройти серию из шести уколов, чтобы вакцина действовала эффективно. А я в то время не так уж много знала и о сибирской язве, и о самой вакцине.
Ирина Лагунина: Предполагаю, что вы должны были получить какую-то подготовку перед отправкой в район Залива:
Лидия Пейс: До того, как нас направили, наша подготовка в основном состояла в том, что нас учили работать в условиях химической атаки, а не биологической. Я начала обращать внимание на угрозу применения биологического оружия только тогда, когда оказалась на месте. Но, повторяю, я не знала, что нужны шесть уколов. Но даже если бы мне их сделали! Кто может сказать, была бы эта вакцина действенной? Бог знает! Что еще беспокоит и меня, и тех, кто был тогда рядом со мной, - все медицинские записи, в том числе и о том, что мы получили вакцину, считаются утерянными. Мы даже не можем сказать, кто из нас какие вакцины получил. Думаю, если они опять захотят послать войска в этот регион, они должны сделать все, чтобы медицинские карты сохранились, чтобы люди прошли проверку - могут ли они вообще получать вакцину, чтобы они получили именно ту вакцину, которая нужна. Люди должны располагать всем объемом информации по этому поводу, всей той информацией, которую мы не получили.
Ирина Лагунина: Но если не осталось никаких записей, то откуда вы знаете, что получили вакцину против сибирской язвы?
Лидия Пейс: Потому что мне так сказали. Но что на самом деле? Вы правы, я не имею понятия, какой укол мне сделали. Предположительно, нас, которые получили вакцину против сибирской язвы, - 150 тысяч человек. Еще 15 тысяч получили прививки от ботулизма. Но это потому, что у Соединенных Штатов просто не было этой вакцины в необходимых количествах. А ведь до начала "Бури в пустыне" вакцину против "сибирской язвы" начали давать людям с 70-х годов. И всего ее получили около 8 тысяч человек. Так что, вопреки тому, что думала я, врачи на самом деле знали не так уж много об этой вакцине, когда давали ее нам.
Ирина Лагунина: Обнародованный в конце сентября доклад премьер-министра Великобритании Тони Блэра о военных возможностях Ирака содержит такую информацию о биологическом оружии. Ирак, по утверждению британской разведки, сумел за последние 11 лет создать мобильные лаборатории по производству биологических агентов. Из числа самих агентов, которые разрабатывает режим Саддама Хусейна, упоминаются токсин ботулизма и сибирская язва. Новая информация, которую предоставила британская разведка премьер-министру и парламенту страны, состоит в том, что у Ирака есть ракетные установки и 20 ракет "Аль Хуссейн" радиусом действия в 650 километров. Эти ракеты способны нести боеголовки с химическим и биологическим оружием. Так что в случае конфликта под угрозой заражения окажется не только Ближний Восток, но и Турция, и Кипр. Впрочем, против биологических агентов есть вакцины. Но, с другой стороны, можно ли принуждать людей принимать вакцину? Все-таки, это довольно опасное предприятие. Вот, например, недавно правительство США разослало штатам свод правил, как вести себя в случае биологической атаки с применением оспы. Как проводить массовую вакцинацию людей. Однако иммунологи сразу же подсчитали, что один из миллиона американцев умрет от побочных эффектов вакцины, а каждый двадцатый - сляжет с болезнью. И что если военнослужащий откажется принимать вакцину?
Лидия Пейс: В 1998-99-м годах тем, кто работал в районе Персидского залива и на Ближнем Востоке, предписывались вакцинации. Но кто-то отказывался, потому что последствия непредсказуемы. Многие пилоты, осуществлявшие патрульные миссии над Ираком, отказались, например, принимать вакцину. Один из них Рэдман Хенди основал общественную организацию и выступал с показаниями в Конгрессе. Некоторые пилоты предстали за отказ принимать вакцину перед военными судами. Правда, позже их дела были аннулированы. Но, повторяю, программа создания Саддамом Хусейном биологического оружия вызывает немало проблем.
Ирина Лагунина: Сейчас, когда вы слышите, что президент Буш говорит о том, что надо уничтожить ту угрозу миру, которая исходит от Саддама Хусейна, быть может, начать новую войну против Ирака, что вы испытываете?
Лидия Пейс: Я беспокоюсь за наши войска. Я понимаю президента Буша, я согласна с ним в том, что Саддам Хусейн на самом деле поддерживает террористов. Один факт, что он дает деньги семьям террористов-самоубийц, - это уже само по себе является поддержкой терроризма. Это - поддержка такого рода безумного менталитета. Я согласна с президентом Бушем в том, что Ирак является частью "оси зла". Мне кажется, что Джордж Буш очень хорошо представил дело Саддама Хусейна в ООН, это его выступление мне показалось очень убедительным. Международное сообщество должно добиться от Ирака, чтобы это государство прекратило нынешнюю политику. Единственное, что мне хотелось бы сказать в ответ политикам: подготовьте наши войска.
Ирина Лагунина: Лидия Пейс, ветеран Залива, медсестра во время операции "Буря в пустыне" в 1991-м году.
Джеймс Мол, исполнительный директор Британской ассоциации ветеранов войны в Заливе и их семей, был в Саудовской Аравии, а затем в Кувейте в военной разведке. Попал в район Залива в октябре 1990 года, то есть был одним из первых, кто вообще там оказался, и оставался до марта 1991-го - все время операции по освобождению Кувейта. Что будет самым сложным для военнослужащих, если либо США и Великобритания, либо международное сообщество под эгидой Совета Безопасности ООН начнут новую операцию - на этот раз против режима Саддама Хусейна или против угрозы, которая исходит от него, по мнению ряда государственных лидеров?
Джеймс Молл: Одна вещь, которая представляется мне очень сложной, состоит в том, что большая часть территории Ирака в последние десять лет подверглась бомбардировкам сил ООН и Соединенных Штатов. И немалая часть этих бомбовых ударов проводилась боезарядами с обедненным ураном. Это означает, что обширные территории Ирака сейчас заражены радиоактивными веществами. То есть наши войска будут жить, дышать, есть, спать в этой зараженной окружающей среде, которая сейчас намного более опасна, чем когда там в 90-м - 91-м годах были расквартированы наши части. У ветеранов тех лет немало проблем со здоровьем. А в этот раз все будет еще хуже, потому что прошло десять лет бомбежек. Так что обедненный уран - это одна из проблем для нашего персонала. Что еще вызывает тревогу, так это то, что Саддам Хусейн будет использовать свою республиканскую гвардию внутри Багдада. А для того, чтобы довести дело до конца, войскам придется физически вступить в Багдад и вести бои от дома к дому, от улицы к улице. Это означает, что погибнут тысячи и тысячи военнослужащих коалиции. Это не будет так просто, как во времена последней войны в Заливе. Иракцы будут сражаться в собственном городе, в собственной столице, в своей стране. И потери с нашей стороны будут астрономическими, я даже не осмеливаюсь думать, какими.
Ирина Лагунина: Вопрос о влиянии обедненного урана на здоровье человека по-прежнему вызывает разногласия. Не доказано, например, может ли он вызывать раковые заболевания. Обширное исследование проводилось после ударов НАТО по Косово и Югославии. Не буду подробно останавливаться на этой теме сейчас, поскольку ей будет посвящен один из следующих выпусков программы "Продолжение политики". Скажу лишь, что уран в естественном виде содержит лишь один процент радиоактивного, расщепляющегося, урана - 235, который используется в атомной промышленности и при изготовлении ядерного оружия. Для того, чтобы выделить из урановой руды уран-235, ее подвергают специальной химической обработке. Оставшиеся после выделения урана-235 99 процентов руды и называют "обедненным ураном". Обедненный уран содержит менее радиоактивный уран-238, какие-то остатки урана-235, совсем незначительное количество урана-236 (он получается при переработке, в природных условиях его не существует) и токсичные тяжелые металлы. Целый ряд ученых полагают, что если человек вдыхает или каким-то другим способом, например, с едой или водой, заносит частицы обедненного урана в организм, то они могут оседать в почках, в легких, в печени и даже в костной ткани и вызывать различного рода заболевания и генетические отклонения. В военной промышленности обедненный уран используется с 60-х годов. Защищенная таким ураном бронетехника намного прочнее, а если добавить его в корпус боеголовки или снаряда, то бронебойные качества оружия резко возрастают. Собственно, обедненный уран и начали применять в бронебойных целях. Но, как я уже сказала, об обедненном уране мы поговорим позже, в одной из следующих программ. Вернусь к разговору с исполнительным директором Британской ассоциации ветеранов войны в Заливе и их семей Джеймсом Молом. Когда вы были там, в Заливе, вы задумывались о том, что Саддам Хусейн может применить химическое или биологическое оружие, которым он к тому времени уже располагал?
Джеймс Молл: Какое-то беспокойство по этому поводу было. Но, конечно, когда я теперь смотрю на ту войну, с высоты прожитых после нее лет, я понимаю, что те таблетки и препараты, которые нам давали, чтобы защитить нас от возможной химической атаки, больше подорвали наше здоровье, чем его подорвали бы реальные химические агенты. Однако не думаю, что сейчас у Саддама Хусейна остались какие-то серьезные запасы химического оружия или какие-то стоящие разработки. Мне лично кажется, что все основные склады были уничтожены - за исключением, может быть, одного или двух. Мне кажется, что его основной задачей будет заманить наши войска в города, в сам Багдад и заставить их вести уличные бои.
Ирина Лагунина: Как раз хотела спросить, как вы лично относитесь к перспективе новой войны против Ирака?
Джеймс Молл: Лично я законопослушный подданый моей королевы, я люблю свою страну. Я не принадлежу к убежденным противникам войны. Я тринадцать лет служил в армии, мой брат и мой отец были военными. Но в то же время мысль о том, что наши солдаты опять войдут в эту страну, вызывает у меня смешанные чувства. Да, Саддам Хусейн представляет огромную опасность для человеческого общества, и от него надо избавиться. Но мне кажется, что этот вопрос должен решить иракский народ. У меня вызывает тревогу то, что мы подвергаем риску еще больше человеческих жизней, жизней европейцев, пытаясь свергнуть этого человека. До того, как удастся выяснить, чем мы больны: Ветеранов ведь много, не только в Великобритании, но и в Соединенных Штатах, и во Франции - и мы больны. Так до того, как удастся выяснить, чем, зачем посылать новых людей в этот район?
Ирина Лагунина: Ветераны "Бури в пустыне" в течение 11 лет пытаются добиться от своих правительств, чтобы так называемый "синдром Залива" был признан на официальном уровне, чтобы правительства начали исследования, почему у ветеранов Залива вдруг поднимается температура, выступают сыпи, появляется боль в суставах. В Великобритании, по данным Ассоциации ветеранов, за эти 11 лет скончались более 550 воевавших за освобождение Кувейта. Но, по-моему, времени на выяснение, чем больны ветераны, сейчас уже не осталось:
Джеймс Молл: Правильно. Но вот эти храбрые молодые люди и девушки, которые пойдут воевать в район Залива, - им тоже придется ждать 11 лет в попытках получить ответ, им тоже придется умирать от рака в то время, пока в течение 11 лет никто не будет обращать на них внимания?
Ирина Лагунина: Если бы вы сейчас готовили операцию, что бы вы изменили? Как бы вы готовили войска?
Джеймс Молл: Прежде всего, надо посмотреть на набор инъекций, которые получают военнослужащие. Но, по-моему, сейчас этому вопросу уделили внимание, так что какие-то перемены здесь произошли. Второй момент - надо посмотреть на бромид, который в мое время предписывалось принимать тем, кто воевал в Заливе. Эти таблетки даются в случае возможной химической атаки. Но таблетка разрушает здоровье настолько, насколько ни один химический агент его не разрушит. В случае химической атаки войска обучены надевать костюмы химической защиты и противогазы. Так что не думаю, что таблетки бромида несут какую-то функцию. Мне кажется, стоит от них отказаться. Помимо этого, мы, например, распыляли вокруг палаток и кухонь органофосфаты местного производства. Приходилось это делать как придется, потому что инструкции были написаны на арабском, которого никто не понимал. Эти препараты надо привозить из стран, которые участвуют в военной операции - будь то Германия, Франция, Люксембург, Великобритания, Соединенные Штаты. Плюс к этому - когда мы прибыли в район, мы ничего не знали об обедненном уране, о том, что он может представлять опасность. Его вообще тогда впервые использовали - в 91-м году. Сейчас войска должны знать, что если они проходят мимо районов, которые подвергались бомбардировкам оружием с обедненным ураном, то надо надевать костюмы химической защиты и противогазы, чтобы в будущем проблем со здоровьем не возникло.
Ирина Лагунина: Джеймс Молл, исполнительный директор Британской ассоциации ветеранов войны в Заливе и их семей. Лидия Пейс, медсестра, провела пять месяцев в районе Залива: сначала в Саудовской Аравии, в портовом городе Дахран, а затем и в непосредственной близости от театра военных действий в Кувейте. Живет в городе Литтл Рок, в Америке, в штате Арканзас. К чему, по мнению медсестры, должны быть готовы те, кто пойдет воевать в Ирак, если эта военная кампания все-таки состоится?
Лидия Пейс: Знаете, сам Саддам Хусейн говорит, что если наши войска вступят на территорию его страны, то он использует все имеющиеся у него средства. Так что он говорит совершенно открыто и точно, что он сделает. У него есть возможность создать химическое оружие, и мы об этом знаем. Он может создать бактериологическое оружие, и мы тоже об этом знаем. Мы не знаем, насколько близко он подошел к созданию ядерного оружия, но, по прогнозам и по приблизительным оценкам, он очень близок к созданию ядерной бомбы. Так что я бы сильно беспокоилась за судьбу военнослужащих.
Ирина Лагунина: А что касается подготовки войск?
Лидия Пейс: С точки зрения снаряжения: Не думаю, что военные за это время разработали какие-то более совершенные средства защиты. Насколько я знаю, тот костюм химической защиты, который я носила в ту войну в Заливе, ни в чем не изменился. Так что думаю, средства химической защиты будут представлять определенную проблему для военнослужащих. А Саддам Хусейн ведь готов на все. В конце 80-х он травил газом население собственной страны - курдов на севере Ирака. К сожалению, мы в свое время сами дали ему немало технологий и техники, особенно для производства биологического оружия. Но, по крайней мере, мы знаем, что он может разработать. Сложнее с непосредственным театром военных действий. Смогут ли военные определить, в каких местах и на какой территории будет применено биологическое оружие? Вот в этом я сомневаюсь.
Ирина Лагунина: Поясню, что имеет в виду Лидия Пейс, говоря, что США поставили Ираку технологии для производства биологического оружия. До конца 80-х годов в Соединенных Штатах практически не существовало никаких законодательных или административных ограничений на обмены смертоносными бактериями между научными центрами, в том числе и зарубежными. В мае 86 года Ирак на совершенно законных основаниях приобрел в США особо опасные штаммы сибирской язвы, ботулизма и бруцеллеза, полученные в американских лабораториях в середине 50-х годов в рамках программы создания биологического оружия. Покупателем выступил Багдадский университет. Примерно в это же время, в конце 80-х, Центр медицинской разведки Вооруженных Сил США начал активно собирать и анализировать информацию о микробиологических исследованиях в странах третьего мира. В июне 88 года Центр представил президенту Рейгану доклад, в котором утверждалось, что Ирак за ширмой научных исследований значительно продвинулся в разработке бактериологического арсенала. Речь шла, прежде всего, о разработках на основе токсина ботулизма, выделяемого бактериями и избирательно поражающего центральную нервную систему. Человек, получивший дозу этого яда, чаще всего умирает в результате сердечно-легочной недостаточности. Из доклада также следовало, что иракские микробиологи добились больших успехов и в выращивании бактерий сибирской язвы, причем бактерий оружейного качества.
В начале 1989 года Министерство торговли США ввело запрет на продажу опасных патогенов, в том числе сибирской язвы, Ираку, Ирану, Ливии и Сирии. Но допустим, что в случае конфликта Саддам Хусейн отдаст приказ использовать споры сибирской язвы. Можно ведь дать военнослужащим вакцину.
Лидия Пейс: Если вакцина не от того вида сибирской язвы, которым вас пытаются заразить, она бесполезна. Еще одна проблема с вакциной состоит в том, что надо получить шесть уколов в течение определенного времени, а потом поддерживать себя специальными препаратами. Так что с вакциной в ту войну было немало проблем, думаю, вы о них знаете.
Ирина Лагунина: Ну, прежде всего, вакцин на всех не хватало:
Лидия Пейс: Именно так, они не успели закупить достаточного количества. Но я, например, получила вакцину. Мне сделали два укола. Первый, когда я была в Дахране. Второй - когда они передислоцировали войска к Кувейту, как раз накануне воздушных ударов. Это происходило довольно странным образом. Врач приглашал нас в палатку группами, объяснял нам, что это и почему мы должны получить эту вакцину. Мы никому не имели права об этом говорить, не могли писать об этом родственникам. Это считалось секретным. Они рассказали нам, перед лицом какой угрозы мы стоим, но ни разу не сказали о том, что надо пройти серию из шести уколов, чтобы вакцина действовала эффективно. А я в то время не так уж много знала и о сибирской язве, и о самой вакцине.
Ирина Лагунина: Предполагаю, что вы должны были получить какую-то подготовку перед отправкой в район Залива:
Лидия Пейс: До того, как нас направили, наша подготовка в основном состояла в том, что нас учили работать в условиях химической атаки, а не биологической. Я начала обращать внимание на угрозу применения биологического оружия только тогда, когда оказалась на месте. Но, повторяю, я не знала, что нужны шесть уколов. Но даже если бы мне их сделали! Кто может сказать, была бы эта вакцина действенной? Бог знает! Что еще беспокоит и меня, и тех, кто был тогда рядом со мной, - все медицинские записи, в том числе и о том, что мы получили вакцину, считаются утерянными. Мы даже не можем сказать, кто из нас какие вакцины получил. Думаю, если они опять захотят послать войска в этот регион, они должны сделать все, чтобы медицинские карты сохранились, чтобы люди прошли проверку - могут ли они вообще получать вакцину, чтобы они получили именно ту вакцину, которая нужна. Люди должны располагать всем объемом информации по этому поводу, всей той информацией, которую мы не получили.
Ирина Лагунина: Но если не осталось никаких записей, то откуда вы знаете, что получили вакцину против сибирской язвы?
Лидия Пейс: Потому что мне так сказали. Но что на самом деле? Вы правы, я не имею понятия, какой укол мне сделали. Предположительно, нас, которые получили вакцину против сибирской язвы, - 150 тысяч человек. Еще 15 тысяч получили прививки от ботулизма. Но это потому, что у Соединенных Штатов просто не было этой вакцины в необходимых количествах. А ведь до начала "Бури в пустыне" вакцину против "сибирской язвы" начали давать людям с 70-х годов. И всего ее получили около 8 тысяч человек. Так что, вопреки тому, что думала я, врачи на самом деле знали не так уж много об этой вакцине, когда давали ее нам.
Ирина Лагунина: Обнародованный в конце сентября доклад премьер-министра Великобритании Тони Блэра о военных возможностях Ирака содержит такую информацию о биологическом оружии. Ирак, по утверждению британской разведки, сумел за последние 11 лет создать мобильные лаборатории по производству биологических агентов. Из числа самих агентов, которые разрабатывает режим Саддама Хусейна, упоминаются токсин ботулизма и сибирская язва. Новая информация, которую предоставила британская разведка премьер-министру и парламенту страны, состоит в том, что у Ирака есть ракетные установки и 20 ракет "Аль Хуссейн" радиусом действия в 650 километров. Эти ракеты способны нести боеголовки с химическим и биологическим оружием. Так что в случае конфликта под угрозой заражения окажется не только Ближний Восток, но и Турция, и Кипр. Впрочем, против биологических агентов есть вакцины. Но, с другой стороны, можно ли принуждать людей принимать вакцину? Все-таки, это довольно опасное предприятие. Вот, например, недавно правительство США разослало штатам свод правил, как вести себя в случае биологической атаки с применением оспы. Как проводить массовую вакцинацию людей. Однако иммунологи сразу же подсчитали, что один из миллиона американцев умрет от побочных эффектов вакцины, а каждый двадцатый - сляжет с болезнью. И что если военнослужащий откажется принимать вакцину?
Лидия Пейс: В 1998-99-м годах тем, кто работал в районе Персидского залива и на Ближнем Востоке, предписывались вакцинации. Но кто-то отказывался, потому что последствия непредсказуемы. Многие пилоты, осуществлявшие патрульные миссии над Ираком, отказались, например, принимать вакцину. Один из них Рэдман Хенди основал общественную организацию и выступал с показаниями в Конгрессе. Некоторые пилоты предстали за отказ принимать вакцину перед военными судами. Правда, позже их дела были аннулированы. Но, повторяю, программа создания Саддамом Хусейном биологического оружия вызывает немало проблем.
Ирина Лагунина: Сейчас, когда вы слышите, что президент Буш говорит о том, что надо уничтожить ту угрозу миру, которая исходит от Саддама Хусейна, быть может, начать новую войну против Ирака, что вы испытываете?
Лидия Пейс: Я беспокоюсь за наши войска. Я понимаю президента Буша, я согласна с ним в том, что Саддам Хусейн на самом деле поддерживает террористов. Один факт, что он дает деньги семьям террористов-самоубийц, - это уже само по себе является поддержкой терроризма. Это - поддержка такого рода безумного менталитета. Я согласна с президентом Бушем в том, что Ирак является частью "оси зла". Мне кажется, что Джордж Буш очень хорошо представил дело Саддама Хусейна в ООН, это его выступление мне показалось очень убедительным. Международное сообщество должно добиться от Ирака, чтобы это государство прекратило нынешнюю политику. Единственное, что мне хотелось бы сказать в ответ политикам: подготовьте наши войска.
Ирина Лагунина: Лидия Пейс, ветеран Залива, медсестра во время операции "Буря в пустыне" в 1991-м году.
