Марина Катыс: В начале июня в Бонне прошла крупнейшая международная конференция по возобновляемым источникам энергии, в которой приняли участие более тысячи официальных представителей и экспертов и полторы тысячи наблюдателей из 140 стран мира. Они обсуждали перспективы развития экологически чистой энергетики, энергосберегающих технологий и защиты окружающей среды.
По оценке министра по делам окружающей среды, охраны природы и безопасности ядерных реакторов ФРГ Юргена Триттина, к 2050 году альтернативные источники смогут покрывать до половины потребностей человечества в энергии.
Об участии России в этом международном форуме говорит координатор энергетического департамента Гринпис Россия Владимир Чупров.
Владимир Чупров: Во-первых, в официальных списках российской делегации не было - очень хороший показатель. Во-вторых, на конференции были представители 140 государств на уровне министров энергетики этих стран, однако российская сторона была представлена депутатом Косариковым - и все. Российская делегация зарегистрировалась в один из последних дней, когда можно было зарегистрироваться.
То есть это был такой визит вежливости: лишь бы Россию не упрекали, что нас вообще там не было. Российская делегация на конференции не выступала, ее вообще не было видно.
В итоге Россия сегодня выглядит - и конференция это показала - очень бледно на том фоне, который был представлен на Конференции по альтернативной энергетике в Бонне.
Например, азиатские страны (в первую очередь - Китай и Филиппины) заявили, что до 2020 года доля альтернативной энергетики у них будет доведена до 10-12 процентов в общем энергобалансе, что немаловажно. Чтобы быть более понятным - для Китая это около 120 ГигаВатт установленной мощности источников, работающих от альтернативной энергетики. Для сравнения: вся российская атомная энергетика - это 22 ГигаВатта установленной мощности.
Марина Катыс: То есть - в 5 раз меньше.
Владимир Чупров: Да, сейчас российская атомная энергетика дает в 5 раз меньше электроэнергии. Российские планы в области альтернативной энергетики на этот же период составляют где-то в пределах 1 ГигаВатта установленной мощности - то есть около 1 процента от общего энергобаланса, или в 12 раз меньше того, что сейчас планирует Китай.
Марина Катыс: Но ведь для России альтернативная энергетика (в частности - ветроэнергетика), учитывая огромные северные территории с отсутствием дорог, с отсутствием возможности вовремя поставлять туда топливо для дизельных станций (известна ситуация вечной проблемы с северным завозом), - казалось бы, это огромное поле для применения ветроэнергетики. Почему до сих пор эти территории не освоены с этой точки зрения?
Владимир Чупров: На сегодня 6 миллионов тонн условного топлива, или где-то полпроцента от всеобщего энергобаланса Российской Федерации, - вот то, что представляет собой "Северный завоз". Это может быть спокойно заменено как раз на источники, связанные с ветровыми станциями, например. Почему этого не происходит? Действительно, сегодня отсутствует правовая поддержка и отсутствует какое-либо лобби (как есть нефтяное лобби, газовое лобби), которое проталкивало бы эти проекты. Отсутствует, скажем так, заинтересованность сторон, которые готовы были бы вкладывать деньги.
На этом фоне немного экзотично выглядит инициатива чукотского губернатора Абрамовича, который построил на Чукотке ветростанцию мощностью 10 мегаватт. Это - немало, это закрыло потребности нескольких шахтерских поселков.
То есть чего не хватает? - Денег и политической воли. Вот и ответ, почему это не идет.
Марина Катыс: В конце мая в Уральском Центре экологии и энергосбережения прошел круглый стол "Развитие энергосбережения и возобновляемых источников энергии на Урале". Он был организован группой "Экозащита! - Екатеринбург" и Уральским Экологическим союзом.
Рассказывает наш корреспондент в Екатеринбурге Евгения Назарец.
Евгения Назарец: Притом, что Свердловская область - энергоизбыточный регион, все получаемое здесь электричество и тепло - продукт сжигания угля, причем угля не российского, а казахстанского, экибастусского.
Круглый стол открыла Ольга Подосенова, уральский координатор группы "Экозащита!".
Ольга Подосенова: Вопрос обеспечения энергией - это вопрос национальной безопасности, и это стало очевидным во всем мире. Но во всем мире опять же стало очевидным, что нынешний энергетический путь развития большинства государств - тупиковый. Большинство европейских и ряд других западных стран меняют свою энергетическую политику и, естественно, мы - Россия и Урал - не может стоять в стороне.
Сейчас Россия находится, можно сказать, перед политическим выбором - стать сырьевым придатком и продолжать нарабатывать старый вариант энергетической политики либо - выбрать некий новый вариант.
Евгения Назарец: Уральский Центр экологии и энергосбережения, где прошел этот круглый стол, был открыт в 1996 году при содействии ТАСИС. Тогда так называемые "энергоцентры ТАСИС" были созданы во многих городах России. Но сегодня зарубежные гранты уже отработаны, а центры, подобные этому, остались в России самостоятельно убеждать в необходимости эколого-экономического аудита российских энергомонополистов.
Директор Уральского Центра экологии и энергосбережения Валерий Анофриев упомянул об успешных совместных проектах с "ЛУКойлом" и "Юкосом" и посетовал на несознательность рядовых россиян.
Валерий Анофриев: Если немецкая бабушка выключает свет, то она не думает, что она экономит себе на похороны, грубо говоря, она думает, что она сберегает энергию и сохраняет экологическую ситуацию в своей стране, Во всяком случае - ее не ухудшает. Тем самым она для своих внуков создает не худшие условия для проживания.
Евгения Назарец: Сопредседатель международной группы "Экозащита!" Владимир Сливяк не идеализирует психологию ни немецких, ни российских бабушек.
Владимир Сливяк: Энергосбережение процветает не из-за высокого самосознания граждан западных стран, вернее - не только поэтому. Скажем прямо: не все граждане западных государств имеют высокое экологическое самосознание. Там существует очень мощное экономическое стимулирование. Понятно, что, когда цены на водные ресурсы и на электроэнергию действительно высоки, когда людям приходится задумываться, сколько они получают и сколько им придется заплатить, если они не будут экономить, - понятно, что они гораздо охотнее думают о том, чтобы начать экономить.
Я боюсь, что без серьезных шагов со стороны государства, без реформы энергетического комплекса в России любое психологическое влияние на российское население сейчас даст не очень большой результат, просто потому что экономического стимулирования на данный момент нет. Электроэнергия, например, продается потребителю по цене ниже себестоимости.
Мне кажется, что здесь выход в том, чтобы больше влиять на индустриального потребителя, нежели на обыкновенного человека дома. Хотя и то, и другое, конечно, нужно.
Евгения Назарец: Озабоченность экологов по поводу энергосбережения и альтернативных источников энергии невольно подстегнули известия по поводу скорого вступления России во Всемирную Торговую организацию. Одним из условий было поднятие энерготарифов до мирового уровня.
В поисках независимости от нефти и угля, цены на которые формирует мировой рынок, Россия может с новой силой обратиться к ядерной энергетике. В этой отрасли Россия имеет шансы выйти из-под давления международных энергорынков, поскольку технологию промышленных реакторов на быстрых нейтронах не смогли освоить нигде, кроме России. Реакторы старой конструкции, которые сейчас работают в других странах, уже практически исчерпали своей ресурс, а лет через 50 они и вовсе останутся без топлива, поэтому нет смысла строить новые реакторы.
Владимир Сливяк: За более чем 50-летний период развития атомной энергетики, по большей части мирной, полностью безопасной технологии утилизации радиоактивных отходов и обращения с отработавшим ядерным топливом так до сих пор не выработано.
Это имеет не только экологический, но и экономический аспект. С атомной энергетикой не все так хорошо с экологической точки зрения. Мы знаем только о части расходов, - это расходы на хранение, на перевозку радиоактивных отходов, на охрану. Но окончательной цифры - сколько стоит атомная энергия, мы не можем сейчас назвать, хотя понятно, что цифра эта будет велика ( когда придет время массово выводить из работы все старые атомные реакторы). И речь даже не только о России. Сегодня ни в одной стране не построено и не введено в строй хранилище для отработавшего ядерного топлива. То есть никто в мире еще не знает, сколько это стоит - от того момента, как мы добываем урановую руду, и до того момента, как мы что-то захораниваем.
Евгения Назарец: Представитель кафедры атомной энергетики Уральского Государственного технического университета Владимир Велькин слушал почти 15-минутный монолог яркого антиядерщика Владимира Сливяка, делая пометки на листе. Было видно, что его многое задевает. Дело в том, что кафедра атомной энергетики УГТУ известна не только на Урале своими разработками также в области альтернативных источников энергии.
Владимир Велькин: Нельзя сегодня топать ногами в сторону атомной энергетики. Вот развивать возобновляемую энергетику - да, здесь я полностью с вами согласен, со всеми вашими тезисами. Но в отличие от других европейских стран (Германии, Дании, Соединенных Штатов Америки), у нас сегодня нет основного: у нас нет закона о возобновляемой энергетике. Закон о ядерной энергетике у нас - есть, а о возобновляемой энергетике - нет. Какой производитель будет развивать эту энергетику, если он не защищен сегодня законом? Это - первое.
Второе, всегда при рассмотрении любого вопроса, связанного со строительством того или иного энергетического объекта, в первую очередь встает вопрос технико-экономического обоснования. И квинтэссенцией этого технико-экономического обоснования является себестоимость выработки электроэнергии и сроки окупаемости.
Так вот, если вы сегодня сравните любой возобновляемый источник энергии с любым традиционным источником энергии - себестоимость выработки электроэнергии на возобновляемых источниках энергии минимум в два раза выше.
Нельзя сегодня ставить вопрос: либо возобновляемая энергетика, либо атомная энергетика. Наверное, логичнее, если мы будем ставить вопрос так: нужно и то, и нужно другое.
Евгения Назарец: Вместе с Владимиром Велькиным на круглый стол в Уральский Центр экологии и энергосбережения пришли два его студента. Евгений Стариков работает над дипломом по фотоэлектрическим элементам, Владимир Соколов - по тепловым насосам. Оба эти источника энергии только вспомогательные, поскольку малоэффективные и довольно дорогие. Но каждая такая работа становится основанием для получения патента на изобретение в области альтернативной энергетики. Говорит руководитель дипломных работ Владимир Велькин.
Владимир Велькин: Это не только солнечная энергетика, не только ветровая, не только мини-ГЭС. Здесь есть много различных направлений, в которых ведет работу наша кафедра. Кстати, единственная кафедра из всех кафедр России, которая развивает - помимо солнечной и ветровой тематики и тематики мини-ГЭС - био-реакторные установки, термоэлектрические элементы, тепловые насосы. Геотермальная энергетика - казалось бы, у нас на Урале ее нет, но у нас на кафедре есть студенты, которые уже неоднократно побывали на Камчатке и участвовали в пуске двух блоков по 50 мегаватт каждый на Верхне-Бутновской геотермальной станции. И это поставило нашу страну в ряд самых развитых стран по геотермальной энергетике.
Евгения Назарец: Если веские аргументы против ядерной энергетики экологами наработаны давно, то с поиском преимуществ мини-ГЭС, ветряков, тепловых насосов и биоэнергетических установок на Урале плохо: и солнца мало, и ветер умеренный, и реки небольшие, и самое главное - дорогая энергия получается. Но даже при таком отрицательном технико-экономическом обосновании экологи настаивают на своем.
Ольга Подосенова: Для всех очевидно, что мы не Дания, у нас нет гейзеров и теплых источников. У нас, может быть, только на улице гейзеры бьют горячие - это единственные наши гейзеры. Тем не менее - потенциал есть, и при условии использования гибридных установок, в которых сочетается, например, солнечная энергия и ветровая, и, может быть, еще какие-то варианты (гибридные, смешанные установки) на взгляд специалистов на Урале достаточно перспективны. И кроме того, малая ГЭС все-таки имеет право на будущее у нас. И я хочу сказать, что мы, например, отказались от термина "альтернативная" или "нетрадиционная энергетика", потому что на Урале как раз традиционно использовалась энергия воды и даже ветра, и называть у нас на Урале эту энергетику "нетрадиционной", я думаю, неправомерно.
Евгения Назарец: Если эколог Ольга Подосенова нашла подтверждение своей правоты в истории и просто в здравом смысле, то ученые и студенты Уральского государственного технического университета уже соорудили экспериментальную площадку. В окрестностях Екатеринбурга из полуразрушенного коровника создан жилой дом с использованием самых новых энергосберегающих технологий и материалов, где максимально эффективно используются все возможные альтернативные источники энергии.
Первые лица Свердловской области и сам губернатор Россель время от времени приезжают сюда на экскурсии в сопровождении влиятельных гостей. Но это не мешает тому же губернатору лоббировать строительство очередного энергоблока на Белоярской атомной электростанции.
Марина Катыс: Это был материал, подготовленный нашим корреспондентом в Екатеринбурге Евгенией Назарец.
Промышленный Урал до сих пор остается одним из самых энергетически неэффективных регионов России.
Известно, что использование потенциала энергосбережения в 5 раз дешевле разработок новых месторождений ископаемых. При этом снижение нагрузки на окружающую среду в результате энергосбережения достигает 30 процентов.
И снова я обращаюсь к координатору Энергетического департамента Гринпис Россия Владимиру Чупрову.
Мы прослушали материал из Екатеринбурга о прошедшем там круглом столе. Как бы вы могли прокомментировать это?
Владимир Чупров: Это - нормальная ситуация, когда встречаются такие точки зрения. Позиции известны. На что здесь следует обратить внимание? Во-первых, известная точка зрения ядерщиков, что без ядерной энергетики нам не прожить. Приведу просто несколько цифр: доля атомной энергетики в Российской Федерации (впрочем, в мире она такая же) - 3,5-4 процента в общем энергобалансе страны (и мира, соответственно). Вторая цифра: потенциал альтернативной энергетики (это биомасса, геотермальная энергетика, ветер, солнце) в Российской Федерации - около 30 процентов. То есть на порядок больше того, что сейчас дает ядерная энергетика.
Марина Катыс: Это действительно так? 30 процентов? Такой высокий потенциал возможного использования альтернативных источников энергии в России?
Владимир Чупров: Да, 30 процентов - это потенциал альтернативной энергетики. Это официальные цифры, они зафиксированы в энергетической стратегии Российской Федерации. Более того, это то, что уже сегодня технически осуществимо и экономически - что немаловажно! - доступно. Да, действительно, как сказал представитель кафедры атомной энергетики на этой конференции, на сегодня отсутствует Закон о поддержке альтернативной энергетики, о возобновляемых источниках энергии. Действительно, проблема есть. Но это, наверное, тот правовой или законодательный барьер, который можно преодолеть. На сегодня проект этого Закона существует, он не был в свое время ратифицирован Ельциным, но прошел все три чтения в Совете Федерации.
Марина Катыс: Альтернативные источники энергии - это не только ветер и не столько ветер.
Владимир Чупров: Это прежде всего геотермальное тепло. Когда говорят про геотермальное тепло, почему-то всегда упоминают Камчатку. Действительно, этот район уникальный, это высокопотенциальное геотермальное тепло, где из-под земли можно фактически получать электричество. Но есть так называемое низко-потенциальное тепло (об этом говорилось на конференции), которое утилизируется с помощью так называемых тепловых насосов. Так называемый "холодильник наоборот": закачивается фреон под землю, и за счет разности температур в несколько градусов с помощью специальных технологий можно получать воду температурой более 100 градусов, то есть фактически это уже пар. Европейская часть России (где расположены две наши столицы) - это уникальная территория, где с помощью низко-потенциального геотермального тепла можно закрыть все потребности этого густонаселенного региона в тепле для обогрева жилищ.
Марина Катыс: Но этого не происходит, потому что еще недостаточно разработаны технологии? Или в известной степени причиной является то, что (при отсутствии лобби альтернативных источников) присутствует гигантское нефтяное лобби?
Владимир Чупров: Технологии все есть. Есть технологии, есть патенты, это - не секрет, на Западе это давно уже внедряется. Проблема - в лобби. В свое время электровоз, который был изобретен еще в позапрошлом веке, был внедрен в серийное производство через 40 лет после того, как он был запатентован только потому, что угольщики просто его "не пускали".
У нас в России сложилась ситуация, когда игра идет в одни ворота. Есть поставщик - это ТЭК (топливно-энергетический комплекс), то самое лобби, о котором мы говорили, которое заинтересовано как можно больше ресурсов из недр изъять и как можно больше этих ресурсов продать. Любые попытки энергосбережения, любые экстремально теплые зимы, любое законодательство, направленное на сокращение потребления бьет по бизнесу этого ТЭК.
Марина Катыс: Эксперты "British Petroleum" установили, что мировых запасов нефти (при сохранении современных темпов ее добычи) должно хватить еще на 41 год. По данным "British Petroleum", за прошедший 2003 год мировые запасы нефти увеличились на 10 процентов и достигли 1150 миллиардов баррелей.
Владимир Чупров: По оценкам того же "British Petroleum", запасы не мировые, а российские гораздо меньше - их хватит на 20-25 лет. То же касается и газа. Что делать после того, как все это истощится? - Здесь начинается чистая экономика.
Решением энергетической проблемы (после того, как будут исчерпаны доступные запасы углеводородного сырья) будет как раз инвестирование в новые технологии, инвестирование в новые источники энергии, в новые источники сырья. В данном случае у нас есть огромные запасы так называемых метангидратов (они сравнимы с запасами угля), - это сотни лет для обеспечения человечества энергией. Это залежи на морском дне, в шельфовых зонах. То есть это метан в форме такого льда, который можно добывать.
Однако, с точки зрения экологов, с точки зрения Гринпис, основной упор нужно делать не на метангидраты, а на альтернативные источники энергии. Здесь расклад следующий: 30 процентов - то потенциал, который может быть использован уже сейчас; с ростом тарифов на энергоносители доля этого потенциала будет только расти, и в перспективе она может закрыть все 100 процентов.
На сегодня есть расчеты экспертов по Японии, по которым если утилизировать всю энергию, поступающую в виде солнца, в виде ветровой энергии, и комбинировать ее так (с помощью компьютерных технологий, прежде всего), чтобы закрывать пиковые нагрузки и аккумулировать эту энергию, то, в принципе, Япония будет энергетически самодостаточна. Уж если даже Япония может стать самодостаточной в области энергетики, то Россия и мир в целом - подавно.
Для России, я уже сказал, это прежде всего геотермальное тепло, это ветровая энергетика (по разным расчетам она может закрыть процентов 15-20 энергии), это солнечная энергия.
Для России также очень большим потенциалом как источник энергии обладает биомасса. Россия - это огромный лесопромышленный комплекс, по разным оценкам это от 40 до 70 миллионов тонн древесных отходов (от пиления и целлюлозно-бумажной промышленности). Получается, что около 5-10 процентов энергопотребления может быть закрыто с помощью биомассы.
Марина Катыс: Биомасса - это что имеется в виду?
Владимир Чупров: Это - опилки. Это северные регионы, это Дальний Восток, это север европейской части России. То есть это отходы деревоперерабатывающего производства.
Марина Катыс: То есть это может быть превращено в топливо и сожжено в ТЭЦ.
Владимир Чупров: Сожжено в ТЭЦ или из этой биомассы можно получить газ (есть такие технологии) или жидкое топливо. На сегодня существуют очень высокие технологии для получения высококачественных бензинов и керосинов из обычной древесины - просто любой биомассы, не только древесины. Это - российские разработки, сегодня российская наука здесь занимает очень высокие позиции. Просто закладывается любая органика в черный ящик, и далее - из одной тонны этой органики (не важно - какой), получается 400-500 килограммов высококачественных углеводородов, то есть керосина или бензина.
Опять же возникает вопрос: кто это будет продвигать и когда это будет интересно? - По расчетам Михаила Ходорковского: при стоимости нефти 37, 39, 40 долларов за баррель, уже выгодно инвестировать в серийное, промышленное производство альтернативных источников энергии, о которых мы сейчас говорим, включая биомассу.
А сегодня стоимость нефти как раз превышает 40 долларов.
Марина Катыс: Для сравнения: в 2005 году в Китае планируется принять закон, обязывающий распределительные компании закупать электроэнергию, выработанную на солнечных и ветряных станциях. Будущий закон обяжет власти устанавливать плановые задания по созданию альтернативных источников энергии и по объемам электроэнергии, вырабатываемым на них. К 2020 году Китай намерен увеличить долю электроэнергии, получаемой от альтернативных источников, в общем потреблении до 10 процентов. В настоящее время КНР занимает второе место в мире после США по уровню загрязнения атмосферы углекислым газом.
По оценке министра по делам окружающей среды, охраны природы и безопасности ядерных реакторов ФРГ Юргена Триттина, к 2050 году альтернативные источники смогут покрывать до половины потребностей человечества в энергии.
Об участии России в этом международном форуме говорит координатор энергетического департамента Гринпис Россия Владимир Чупров.
Владимир Чупров: Во-первых, в официальных списках российской делегации не было - очень хороший показатель. Во-вторых, на конференции были представители 140 государств на уровне министров энергетики этих стран, однако российская сторона была представлена депутатом Косариковым - и все. Российская делегация зарегистрировалась в один из последних дней, когда можно было зарегистрироваться.
То есть это был такой визит вежливости: лишь бы Россию не упрекали, что нас вообще там не было. Российская делегация на конференции не выступала, ее вообще не было видно.
В итоге Россия сегодня выглядит - и конференция это показала - очень бледно на том фоне, который был представлен на Конференции по альтернативной энергетике в Бонне.
Например, азиатские страны (в первую очередь - Китай и Филиппины) заявили, что до 2020 года доля альтернативной энергетики у них будет доведена до 10-12 процентов в общем энергобалансе, что немаловажно. Чтобы быть более понятным - для Китая это около 120 ГигаВатт установленной мощности источников, работающих от альтернативной энергетики. Для сравнения: вся российская атомная энергетика - это 22 ГигаВатта установленной мощности.
Марина Катыс: То есть - в 5 раз меньше.
Владимир Чупров: Да, сейчас российская атомная энергетика дает в 5 раз меньше электроэнергии. Российские планы в области альтернативной энергетики на этот же период составляют где-то в пределах 1 ГигаВатта установленной мощности - то есть около 1 процента от общего энергобаланса, или в 12 раз меньше того, что сейчас планирует Китай.
Марина Катыс: Но ведь для России альтернативная энергетика (в частности - ветроэнергетика), учитывая огромные северные территории с отсутствием дорог, с отсутствием возможности вовремя поставлять туда топливо для дизельных станций (известна ситуация вечной проблемы с северным завозом), - казалось бы, это огромное поле для применения ветроэнергетики. Почему до сих пор эти территории не освоены с этой точки зрения?
Владимир Чупров: На сегодня 6 миллионов тонн условного топлива, или где-то полпроцента от всеобщего энергобаланса Российской Федерации, - вот то, что представляет собой "Северный завоз". Это может быть спокойно заменено как раз на источники, связанные с ветровыми станциями, например. Почему этого не происходит? Действительно, сегодня отсутствует правовая поддержка и отсутствует какое-либо лобби (как есть нефтяное лобби, газовое лобби), которое проталкивало бы эти проекты. Отсутствует, скажем так, заинтересованность сторон, которые готовы были бы вкладывать деньги.
На этом фоне немного экзотично выглядит инициатива чукотского губернатора Абрамовича, который построил на Чукотке ветростанцию мощностью 10 мегаватт. Это - немало, это закрыло потребности нескольких шахтерских поселков.
То есть чего не хватает? - Денег и политической воли. Вот и ответ, почему это не идет.
Марина Катыс: В конце мая в Уральском Центре экологии и энергосбережения прошел круглый стол "Развитие энергосбережения и возобновляемых источников энергии на Урале". Он был организован группой "Экозащита! - Екатеринбург" и Уральским Экологическим союзом.
Рассказывает наш корреспондент в Екатеринбурге Евгения Назарец.
Евгения Назарец: Притом, что Свердловская область - энергоизбыточный регион, все получаемое здесь электричество и тепло - продукт сжигания угля, причем угля не российского, а казахстанского, экибастусского.
Круглый стол открыла Ольга Подосенова, уральский координатор группы "Экозащита!".
Ольга Подосенова: Вопрос обеспечения энергией - это вопрос национальной безопасности, и это стало очевидным во всем мире. Но во всем мире опять же стало очевидным, что нынешний энергетический путь развития большинства государств - тупиковый. Большинство европейских и ряд других западных стран меняют свою энергетическую политику и, естественно, мы - Россия и Урал - не может стоять в стороне.
Сейчас Россия находится, можно сказать, перед политическим выбором - стать сырьевым придатком и продолжать нарабатывать старый вариант энергетической политики либо - выбрать некий новый вариант.
Евгения Назарец: Уральский Центр экологии и энергосбережения, где прошел этот круглый стол, был открыт в 1996 году при содействии ТАСИС. Тогда так называемые "энергоцентры ТАСИС" были созданы во многих городах России. Но сегодня зарубежные гранты уже отработаны, а центры, подобные этому, остались в России самостоятельно убеждать в необходимости эколого-экономического аудита российских энергомонополистов.
Директор Уральского Центра экологии и энергосбережения Валерий Анофриев упомянул об успешных совместных проектах с "ЛУКойлом" и "Юкосом" и посетовал на несознательность рядовых россиян.
Валерий Анофриев: Если немецкая бабушка выключает свет, то она не думает, что она экономит себе на похороны, грубо говоря, она думает, что она сберегает энергию и сохраняет экологическую ситуацию в своей стране, Во всяком случае - ее не ухудшает. Тем самым она для своих внуков создает не худшие условия для проживания.
Евгения Назарец: Сопредседатель международной группы "Экозащита!" Владимир Сливяк не идеализирует психологию ни немецких, ни российских бабушек.
Владимир Сливяк: Энергосбережение процветает не из-за высокого самосознания граждан западных стран, вернее - не только поэтому. Скажем прямо: не все граждане западных государств имеют высокое экологическое самосознание. Там существует очень мощное экономическое стимулирование. Понятно, что, когда цены на водные ресурсы и на электроэнергию действительно высоки, когда людям приходится задумываться, сколько они получают и сколько им придется заплатить, если они не будут экономить, - понятно, что они гораздо охотнее думают о том, чтобы начать экономить.
Я боюсь, что без серьезных шагов со стороны государства, без реформы энергетического комплекса в России любое психологическое влияние на российское население сейчас даст не очень большой результат, просто потому что экономического стимулирования на данный момент нет. Электроэнергия, например, продается потребителю по цене ниже себестоимости.
Мне кажется, что здесь выход в том, чтобы больше влиять на индустриального потребителя, нежели на обыкновенного человека дома. Хотя и то, и другое, конечно, нужно.
Евгения Назарец: Озабоченность экологов по поводу энергосбережения и альтернативных источников энергии невольно подстегнули известия по поводу скорого вступления России во Всемирную Торговую организацию. Одним из условий было поднятие энерготарифов до мирового уровня.
В поисках независимости от нефти и угля, цены на которые формирует мировой рынок, Россия может с новой силой обратиться к ядерной энергетике. В этой отрасли Россия имеет шансы выйти из-под давления международных энергорынков, поскольку технологию промышленных реакторов на быстрых нейтронах не смогли освоить нигде, кроме России. Реакторы старой конструкции, которые сейчас работают в других странах, уже практически исчерпали своей ресурс, а лет через 50 они и вовсе останутся без топлива, поэтому нет смысла строить новые реакторы.
Владимир Сливяк: За более чем 50-летний период развития атомной энергетики, по большей части мирной, полностью безопасной технологии утилизации радиоактивных отходов и обращения с отработавшим ядерным топливом так до сих пор не выработано.
Это имеет не только экологический, но и экономический аспект. С атомной энергетикой не все так хорошо с экологической точки зрения. Мы знаем только о части расходов, - это расходы на хранение, на перевозку радиоактивных отходов, на охрану. Но окончательной цифры - сколько стоит атомная энергия, мы не можем сейчас назвать, хотя понятно, что цифра эта будет велика ( когда придет время массово выводить из работы все старые атомные реакторы). И речь даже не только о России. Сегодня ни в одной стране не построено и не введено в строй хранилище для отработавшего ядерного топлива. То есть никто в мире еще не знает, сколько это стоит - от того момента, как мы добываем урановую руду, и до того момента, как мы что-то захораниваем.
Евгения Назарец: Представитель кафедры атомной энергетики Уральского Государственного технического университета Владимир Велькин слушал почти 15-минутный монолог яркого антиядерщика Владимира Сливяка, делая пометки на листе. Было видно, что его многое задевает. Дело в том, что кафедра атомной энергетики УГТУ известна не только на Урале своими разработками также в области альтернативных источников энергии.
Владимир Велькин: Нельзя сегодня топать ногами в сторону атомной энергетики. Вот развивать возобновляемую энергетику - да, здесь я полностью с вами согласен, со всеми вашими тезисами. Но в отличие от других европейских стран (Германии, Дании, Соединенных Штатов Америки), у нас сегодня нет основного: у нас нет закона о возобновляемой энергетике. Закон о ядерной энергетике у нас - есть, а о возобновляемой энергетике - нет. Какой производитель будет развивать эту энергетику, если он не защищен сегодня законом? Это - первое.
Второе, всегда при рассмотрении любого вопроса, связанного со строительством того или иного энергетического объекта, в первую очередь встает вопрос технико-экономического обоснования. И квинтэссенцией этого технико-экономического обоснования является себестоимость выработки электроэнергии и сроки окупаемости.
Так вот, если вы сегодня сравните любой возобновляемый источник энергии с любым традиционным источником энергии - себестоимость выработки электроэнергии на возобновляемых источниках энергии минимум в два раза выше.
Нельзя сегодня ставить вопрос: либо возобновляемая энергетика, либо атомная энергетика. Наверное, логичнее, если мы будем ставить вопрос так: нужно и то, и нужно другое.
Евгения Назарец: Вместе с Владимиром Велькиным на круглый стол в Уральский Центр экологии и энергосбережения пришли два его студента. Евгений Стариков работает над дипломом по фотоэлектрическим элементам, Владимир Соколов - по тепловым насосам. Оба эти источника энергии только вспомогательные, поскольку малоэффективные и довольно дорогие. Но каждая такая работа становится основанием для получения патента на изобретение в области альтернативной энергетики. Говорит руководитель дипломных работ Владимир Велькин.
Владимир Велькин: Это не только солнечная энергетика, не только ветровая, не только мини-ГЭС. Здесь есть много различных направлений, в которых ведет работу наша кафедра. Кстати, единственная кафедра из всех кафедр России, которая развивает - помимо солнечной и ветровой тематики и тематики мини-ГЭС - био-реакторные установки, термоэлектрические элементы, тепловые насосы. Геотермальная энергетика - казалось бы, у нас на Урале ее нет, но у нас на кафедре есть студенты, которые уже неоднократно побывали на Камчатке и участвовали в пуске двух блоков по 50 мегаватт каждый на Верхне-Бутновской геотермальной станции. И это поставило нашу страну в ряд самых развитых стран по геотермальной энергетике.
Евгения Назарец: Если веские аргументы против ядерной энергетики экологами наработаны давно, то с поиском преимуществ мини-ГЭС, ветряков, тепловых насосов и биоэнергетических установок на Урале плохо: и солнца мало, и ветер умеренный, и реки небольшие, и самое главное - дорогая энергия получается. Но даже при таком отрицательном технико-экономическом обосновании экологи настаивают на своем.
Ольга Подосенова: Для всех очевидно, что мы не Дания, у нас нет гейзеров и теплых источников. У нас, может быть, только на улице гейзеры бьют горячие - это единственные наши гейзеры. Тем не менее - потенциал есть, и при условии использования гибридных установок, в которых сочетается, например, солнечная энергия и ветровая, и, может быть, еще какие-то варианты (гибридные, смешанные установки) на взгляд специалистов на Урале достаточно перспективны. И кроме того, малая ГЭС все-таки имеет право на будущее у нас. И я хочу сказать, что мы, например, отказались от термина "альтернативная" или "нетрадиционная энергетика", потому что на Урале как раз традиционно использовалась энергия воды и даже ветра, и называть у нас на Урале эту энергетику "нетрадиционной", я думаю, неправомерно.
Евгения Назарец: Если эколог Ольга Подосенова нашла подтверждение своей правоты в истории и просто в здравом смысле, то ученые и студенты Уральского государственного технического университета уже соорудили экспериментальную площадку. В окрестностях Екатеринбурга из полуразрушенного коровника создан жилой дом с использованием самых новых энергосберегающих технологий и материалов, где максимально эффективно используются все возможные альтернативные источники энергии.
Первые лица Свердловской области и сам губернатор Россель время от времени приезжают сюда на экскурсии в сопровождении влиятельных гостей. Но это не мешает тому же губернатору лоббировать строительство очередного энергоблока на Белоярской атомной электростанции.
Марина Катыс: Это был материал, подготовленный нашим корреспондентом в Екатеринбурге Евгенией Назарец.
Промышленный Урал до сих пор остается одним из самых энергетически неэффективных регионов России.
Известно, что использование потенциала энергосбережения в 5 раз дешевле разработок новых месторождений ископаемых. При этом снижение нагрузки на окружающую среду в результате энергосбережения достигает 30 процентов.
И снова я обращаюсь к координатору Энергетического департамента Гринпис Россия Владимиру Чупрову.
Мы прослушали материал из Екатеринбурга о прошедшем там круглом столе. Как бы вы могли прокомментировать это?
Владимир Чупров: Это - нормальная ситуация, когда встречаются такие точки зрения. Позиции известны. На что здесь следует обратить внимание? Во-первых, известная точка зрения ядерщиков, что без ядерной энергетики нам не прожить. Приведу просто несколько цифр: доля атомной энергетики в Российской Федерации (впрочем, в мире она такая же) - 3,5-4 процента в общем энергобалансе страны (и мира, соответственно). Вторая цифра: потенциал альтернативной энергетики (это биомасса, геотермальная энергетика, ветер, солнце) в Российской Федерации - около 30 процентов. То есть на порядок больше того, что сейчас дает ядерная энергетика.
Марина Катыс: Это действительно так? 30 процентов? Такой высокий потенциал возможного использования альтернативных источников энергии в России?
Владимир Чупров: Да, 30 процентов - это потенциал альтернативной энергетики. Это официальные цифры, они зафиксированы в энергетической стратегии Российской Федерации. Более того, это то, что уже сегодня технически осуществимо и экономически - что немаловажно! - доступно. Да, действительно, как сказал представитель кафедры атомной энергетики на этой конференции, на сегодня отсутствует Закон о поддержке альтернативной энергетики, о возобновляемых источниках энергии. Действительно, проблема есть. Но это, наверное, тот правовой или законодательный барьер, который можно преодолеть. На сегодня проект этого Закона существует, он не был в свое время ратифицирован Ельциным, но прошел все три чтения в Совете Федерации.
Марина Катыс: Альтернативные источники энергии - это не только ветер и не столько ветер.
Владимир Чупров: Это прежде всего геотермальное тепло. Когда говорят про геотермальное тепло, почему-то всегда упоминают Камчатку. Действительно, этот район уникальный, это высокопотенциальное геотермальное тепло, где из-под земли можно фактически получать электричество. Но есть так называемое низко-потенциальное тепло (об этом говорилось на конференции), которое утилизируется с помощью так называемых тепловых насосов. Так называемый "холодильник наоборот": закачивается фреон под землю, и за счет разности температур в несколько градусов с помощью специальных технологий можно получать воду температурой более 100 градусов, то есть фактически это уже пар. Европейская часть России (где расположены две наши столицы) - это уникальная территория, где с помощью низко-потенциального геотермального тепла можно закрыть все потребности этого густонаселенного региона в тепле для обогрева жилищ.
Марина Катыс: Но этого не происходит, потому что еще недостаточно разработаны технологии? Или в известной степени причиной является то, что (при отсутствии лобби альтернативных источников) присутствует гигантское нефтяное лобби?
Владимир Чупров: Технологии все есть. Есть технологии, есть патенты, это - не секрет, на Западе это давно уже внедряется. Проблема - в лобби. В свое время электровоз, который был изобретен еще в позапрошлом веке, был внедрен в серийное производство через 40 лет после того, как он был запатентован только потому, что угольщики просто его "не пускали".
У нас в России сложилась ситуация, когда игра идет в одни ворота. Есть поставщик - это ТЭК (топливно-энергетический комплекс), то самое лобби, о котором мы говорили, которое заинтересовано как можно больше ресурсов из недр изъять и как можно больше этих ресурсов продать. Любые попытки энергосбережения, любые экстремально теплые зимы, любое законодательство, направленное на сокращение потребления бьет по бизнесу этого ТЭК.
Марина Катыс: Эксперты "British Petroleum" установили, что мировых запасов нефти (при сохранении современных темпов ее добычи) должно хватить еще на 41 год. По данным "British Petroleum", за прошедший 2003 год мировые запасы нефти увеличились на 10 процентов и достигли 1150 миллиардов баррелей.
Владимир Чупров: По оценкам того же "British Petroleum", запасы не мировые, а российские гораздо меньше - их хватит на 20-25 лет. То же касается и газа. Что делать после того, как все это истощится? - Здесь начинается чистая экономика.
Решением энергетической проблемы (после того, как будут исчерпаны доступные запасы углеводородного сырья) будет как раз инвестирование в новые технологии, инвестирование в новые источники энергии, в новые источники сырья. В данном случае у нас есть огромные запасы так называемых метангидратов (они сравнимы с запасами угля), - это сотни лет для обеспечения человечества энергией. Это залежи на морском дне, в шельфовых зонах. То есть это метан в форме такого льда, который можно добывать.
Однако, с точки зрения экологов, с точки зрения Гринпис, основной упор нужно делать не на метангидраты, а на альтернативные источники энергии. Здесь расклад следующий: 30 процентов - то потенциал, который может быть использован уже сейчас; с ростом тарифов на энергоносители доля этого потенциала будет только расти, и в перспективе она может закрыть все 100 процентов.
На сегодня есть расчеты экспертов по Японии, по которым если утилизировать всю энергию, поступающую в виде солнца, в виде ветровой энергии, и комбинировать ее так (с помощью компьютерных технологий, прежде всего), чтобы закрывать пиковые нагрузки и аккумулировать эту энергию, то, в принципе, Япония будет энергетически самодостаточна. Уж если даже Япония может стать самодостаточной в области энергетики, то Россия и мир в целом - подавно.
Для России, я уже сказал, это прежде всего геотермальное тепло, это ветровая энергетика (по разным расчетам она может закрыть процентов 15-20 энергии), это солнечная энергия.
Для России также очень большим потенциалом как источник энергии обладает биомасса. Россия - это огромный лесопромышленный комплекс, по разным оценкам это от 40 до 70 миллионов тонн древесных отходов (от пиления и целлюлозно-бумажной промышленности). Получается, что около 5-10 процентов энергопотребления может быть закрыто с помощью биомассы.
Марина Катыс: Биомасса - это что имеется в виду?
Владимир Чупров: Это - опилки. Это северные регионы, это Дальний Восток, это север европейской части России. То есть это отходы деревоперерабатывающего производства.
Марина Катыс: То есть это может быть превращено в топливо и сожжено в ТЭЦ.
Владимир Чупров: Сожжено в ТЭЦ или из этой биомассы можно получить газ (есть такие технологии) или жидкое топливо. На сегодня существуют очень высокие технологии для получения высококачественных бензинов и керосинов из обычной древесины - просто любой биомассы, не только древесины. Это - российские разработки, сегодня российская наука здесь занимает очень высокие позиции. Просто закладывается любая органика в черный ящик, и далее - из одной тонны этой органики (не важно - какой), получается 400-500 килограммов высококачественных углеводородов, то есть керосина или бензина.
Опять же возникает вопрос: кто это будет продвигать и когда это будет интересно? - По расчетам Михаила Ходорковского: при стоимости нефти 37, 39, 40 долларов за баррель, уже выгодно инвестировать в серийное, промышленное производство альтернативных источников энергии, о которых мы сейчас говорим, включая биомассу.
А сегодня стоимость нефти как раз превышает 40 долларов.
Марина Катыс: Для сравнения: в 2005 году в Китае планируется принять закон, обязывающий распределительные компании закупать электроэнергию, выработанную на солнечных и ветряных станциях. Будущий закон обяжет власти устанавливать плановые задания по созданию альтернативных источников энергии и по объемам электроэнергии, вырабатываемым на них. К 2020 году Китай намерен увеличить долю электроэнергии, получаемой от альтернативных источников, в общем потреблении до 10 процентов. В настоящее время КНР занимает второе место в мире после США по уровню загрязнения атмосферы углекислым газом.
