Вспоминают Шафкат Ниязи - таджикский писатель, живущий в Москве, учитель Искандара Хатлони и Друг Искандара Хатлони поэт Михаил Синельников:

Шафкат Ниязи:

Пришло очень горестное известие: в Москве погиб от рук палачей талантливый, молодой поэт Таджикистана, журналист Искандар Хатлони. Это известие для меня и болезненно и трагично, так как фактически я познакомился с ним прямо после школьной скамьи. Он был студентом Литературного Института имени Горького, где я преподавал. На моих глазах он рос не только физически в России, но и духовно. Конечно, ему учиться в России в таком авторитетном институте было нелегко. Но так как он был воспитан в семье учителей - отец и мать Искандара Хатлони были учителями средней школы, это домашнее воспитание и подготовка очень помогли ему учиться в Москве, и он преодолел те трудности первого и второго курса в освоении русского языка, и самое главное - русской культуры и русской литературы. С этим он постепенно успешно справился. Когда он защищал диплом, я был оппонентом его дипломной работы. Он представил в своем переводе поэму Александра Блока "12" и свои стихи. Конечно, свои стихи были более удачны, чем перевод поэмы Александра Блока "12". Ибо он еще только начинал входить в русскую культуру, осваивал только-только ее именно в этот период своей жизни студенческой. Поэтому стихи были более удачные и были насыщены народными образами, откуда он сам был родом - из Кулябской области, из крестьянской семи, дед его, бабушка -все были крестьянами. Все эти образы и проблемы крестьянской жизни - все это впечатлилось в его детстве и он все это передавал очень ярко и образно, и это была его удача, хотя стихи еще и имели технические неоформленности, ибо таджикская персидская поэзия очень древняя и богатая и стать персидско-таджикским поэтом не так легко. Но первые его шаги подтверждали его талант, что в будущем это просто обязательно даст хорошие литературные плоды.

В дальнейшем он остался в Москве, я работал в Союзе Писателей СССР консультантом по таджикской литературе, он часто бывал у меня, и мы обсуждали его новые стихи, в том числе и новые его стремления к переводу богатой русской поэзии - Мандельштама, Цветаевой, и своих друзей -одноклассников, и мы сидело долго над его переводами, и я всегда объяснял ему освоение подтекста поэзии великих русских поэтов - как это воплотить в таджикско-персидские узоры языка - не формально просто в оголенном виде, а именно в персидской форме. Он постепенно стал справляться. И он стал, наконец, хорошим признанным поэтом, был принят в Союз Писателей, и выпустил не одну книгу, в том числе и переводы русской поэзии и современной, и классической, и это было его достижение ,и это обрадовало не только его родителей и его читателей, но и меня, как его наставника.

Но другая его сфера деятельности была - он работал в Афганистане переводчиком - не военным, а именно в Кабульском университете, где читали лекции специалисты по советской литературе, в том числе и я, но я читал на родном язычке - им было понятно, но русские писатели, которые приезжали туда, тоже читали о классической и о современной русской литературе. Искандар был великолепным переводчиком этих лекций, наконец, он достиг той вершины, который должен был достичь, и, к сожалению, события 90-х годов в Таджикистане не давали ему возможности продолжать свое творчество во всю широту и глубину. И он стал журналистом и описывал все трагические события в Таджикистане в своих статьях, эссе и публицистике. Это уже другая грань его таланта, его деятельности, и он справился с ней очень хорошо, и я был уверен, что и работа в редакции Радио Свобода - этот опыт тоже давал ему работать успешно.

Очень жаль, что в расцвете своих сил этот молодой талантливый таджикский поэт, публицист и журналист так трагически ушел из жизни. Это потеря не только для родителей, но и потеря для таджикской культуры, потеря для его учителей, которые так лелеяли и воспитывали его. Он был очень милым, добрым, чисто восточным таким, воспитанным, стеснительным молодым человеком. Так было в студенческие годы, прошло почти 15 лет, и он и в зрелом возрасте остался почти таким. Мы очень переживаем об этой потере, разделяем горе, постигшее таджикскую культуру, выражаем от имени его друзей, живущих в Москве и его учителей отцу, матери и всем родственникам Искандара Хатлони наши искренние соболезнования. Он останется в таджикской культуре как внесший в нее достойный вклад.

Друг Искандара Хатлони поэт Михаил Синельников:

Михаил Синельников:

Я просто поражен, удручен и опечален потерей таджикского поэта Искандара Хатлони, которого я знаю немало лет. Он был молодым поэтом, стал постарше... Это был очень вежливый, милый, очень хороший и обаятельный человек, который, между прочим, знал русские стихи, разбирался в них, но был таджикским поэтом, что нелегко, учитывая древность и грандиозность этой поэзии, которая, конечно, является частью великой персидской поэзии. Ее начало теряется буквально в тысячелетиях, она дала самых великих поэтов, и так трудно в ней получить признание.

Я не могу не задуматься о трагической судьбе таджикской поэзии в последние годы. И эта судьба есть вообще некоторое отражение судьбы таджикского народа, разъединенного, сейчас как-то идет национальное примирение. И все же недавно, когда мы были на поминках по поводу кончины великого поэта Лорика Шерали, мы говорили, что другой выдающийся таджикский поэт живет сейчас не на родине, а в Америке - Бозор Собир, это драма народа и драма литературы. И вот Искандар - он, конечно, связан со своей родной традицией, я помню его стихи о вине, о виноделии - этот образ вина он идет издалека из зороастрйиской древности, он как-то не увязывается с исламом традиционным, хотя в его поэзии были, конечно, и исламские мотивы, он вообще, был человеком традиционного воспитания. И хочется верить, что все же эта поэзия великая продолжится и что этот народ, к которому принадлежал покойный поэт, обретет, наконец, мир.