Автор программы Александр Генис
Наверное, многие слушатели узнали музыкальный эпиграф к нашей сегодняшней беседе. "Карнавал животных" Сен-Санса. С этой пьесы начиналось музыкальное образование в советской школе. Считалось, что звукоподражание делает музыку доступной школьниками. Между тем, "Карнавал животных" не так прост, как кажется. На самом деле, Сенсанс написал довольно ядовитый шарж на композиторов-современников, остроумно пародируя музыку Россини, Оффенбаха и своего учителя Берлиоза. Таким образом, Сен-Санс использовал животных по их обычному, в традиционном искусстве, назначению - как аллегорических заместителей людей. Это значит, что звери у него басенные.
Сегодняшнее искусство относится к животным, я бы сказал, с большим доверием. По моим наблюдениям, в последнее десятилетие постсоветскому обществу стало свойственно своеобразное биофильство. Об этом, в частности, говорит огромный спрос на породистых собак и кошек. А что касается искусства, то тут можно вспомнить живопись Митьков, яркую животную притчу прозаика Анатолия Кима "Поселок кентавров", повесть-параболу Владимира Маканина "Лаз", но, прежде всего, книги кумира нынешней молодежи Виктора Пелевина. Он постоянно обращается к животным, стремясь обжить межвидовую границу. Так, герои рассказа "Затворник Шестипалый" - две курицы, занятые метафизическими экспериментами на бройлерном комбинате имени Луначарского. В его рассказе "Проблема верволка в средней полосе" - превращение человека в животное, наполняет высшим смыслом душу оборотня. Но глубже всего животная тема развита в абсурдно-реалистическом романе Пелевина "Жизнь насекомых". Что, замечу в скобках, и понятно. По отношению к людям, насекомые играют двойную роль - они меньше всего похожи на человека, но чаще всего живут с ним. К тому же, они близки нам своей многочисленностью. Так или иначе, явление зверя в новой культуре, придает ей фантастический и мистический характер. Зверь удобен художнику своей изначальной инакостью. Эта дармовая инородность позволяет вести метафизический поиск в противоположном обычному направлении. Не вверх, а вниз по эволюционной лестнице. Ведь животное это тоже другой, обладатель чужого сознания, делящий с нами не только жизненное пространство, но и тайну нашего в нем пребывания. Сегодня мы продолжим эти биоэстетические изыскания при помощи гостя нашей студии, нью-йоркского художника Виталия Комара, представляющего известный в Америке и в России творческий дуэт Комара и Меламида. В последние годы они работают, впрочем, уже не вдвоем, а втроем. Третьим художником в их слаженном коллективе стал 16-летний индийский слон по имени Ренэ. Как это произошло?
Виталий Комар: Во-первых, это не слон, а слониха. Ренэ всего 16 лет и она очень симпатичная и талантливая. И еще одна поправка. Мы работаем не только с Ренэ, но и с другими слонами. Но, в основном, это слонихи, это женщины. В истории искусств, как мы знаем, чаще встречаются мужские имена. А среди слонов, именно самки гораздо более талантливы и более склонны работать в соавторстве с нами.
Александр Генис: Виталий, зачем вам понадобились слоны?
Виталий Комар: Вы знаете, я думаю, эта история, эта потребность в соавторстве началась у нас очень давно. Может поэтому, мы работаем в соавторстве с 1965 года, когда мы сделали свою первую совместную работу, будучи художниками-студентами. Потом, временами, мы работали не вместе, отдельно, а потом опять соединялись. И сейчас, видимо, поиск соавторства и работа в соавторстве неотделимы. Потому что, в общем-то, люди, которые долго работают вдвоем, они с одной стороны, привыкают, это как бы фирма, знак, объединяющий их, а с другой стороны, хочется чего-то нового. И вот, в поисках нового хочется найти новых соавторов. Вот я напомню, что в начале 90-х годов мы попытались работать с массами. Тысячи людей были опрошены, высказали свои желания, свои мечты, что они хотят видеть в искусстве и мы, в соавторстве с этими массами, нарисовали ряд картин, наиболее желанных народами разных стран. А сейчас мы нашли других соавторов, в наш тесный коллектив впустили слониху Ренэ. И она очень оживила нашу жизнь и наши взаимоотношения творческие.
Александр Генис: Как это технически происходит?
Виталий Меламид: Дело в том, что существует, в основном, два типа слонов. Азиатский и африканский. Или были еще карликовые африканские, которые очень близки были к азиатским, но они, сейчас, фактически, исчезли. Так вот, африканские слоны отличаются не только тем, что у них очень большие уши, и что они крупнее, но еще и тем, что у них кончик хобота заканчивается тремя такими пальчиками. Это очень нежные и, в то же время, сильные пальчики, потому что хобот состоит из более 50 000 мышц. Гораздо больше, чем рука любого художника. И этими тремя пальчиками, слон довольно легко может держать кисть. Соответственно, мы приготавливаем разные смеси красок, слон выбирает уже готовые смеси или, иногда, он их смешивает сам на холсте, что очень популярно среди американской школы живописи. Русская школа в основном, держалась на том, что художники смешивали сначала на палитре краски, а потом наносили уже найденный цвет на холст. В Америке очень сильная школа и очень многие художники-экспрессионисты смешивают цвет непосредственно на холсте. Нет точной границы между палитрой и холстом. В этом смысле, слоны - это последователи абстрактного экспрессионизма.
Александр Генис: Виталий, что для вас важнее, процесс или результат? Рисующий слон или написанные им работы?
Виталий Комар: Это очень хороший вопрос. Дело в том, что процесс работы со слоном мы фиксируем на фотопленку в виде цветных фотографий и видеозаписи. И когда смотришь видеозапись нашей совместной работы с животными и видишь отдельно результат написанной работы, то понимаешь, что лучше всего они производят впечатление, когда они вместе. Это диптих. Мы видим одну часть диптиха, фотографию или экран телевизора или видео проектор, а с другой стороны мы видим живопись, как таковую.
Александр Генис: Я еще хочу задать один вопрос, связанный с использованием животных в искусстве. В прошлом году приезжал в Америку русский художник Кулик, в образе собаки, и доставил немало развлечений критикам и зрителям. В каком отношении находятся эти эксперименты к вашим работам?
Виталий Комар: Работы Кулика и художников близких к нему нам, тоже, очень близки. Я думаю, что в русском искусстве было несколько линий, зародившихся еще в 70-е годы. А может и раньше, в начале века. Если вы помните, была линия футуристическая, более эпатажная линия, и другая, более изотерическая линия, более декадентская, символистская линия. И я думаю, что Кулик, как и мы, с Аликом Меламидом, принадлежим к этой линии, которая ближе к футуристической. В то время, как другая, московская школа, которая ближе к Кабакову, она развивает вот эту декадентскую линию.
Александр Генис: Надо сказать, что использование животных в художественном процессе, как вы справедливо заметили, не такая уж новость. Я хочу напомнить несколько фактов. 1 декабря 1962 года Никита Сергеевич Хрущев, указывая на одну из картин, выставленных в московском манеже, сказал, дословно, следующее: "Осел хвостом мажет лучше". В том же году в "Огоньке" была опубликована статья некоего Решетникова "Тайны абстракционизма". Среди прочего, там утверждалось, что "недавно обнаружилось, что 759 абстрактных акварелей, выставленных в Лос-Анджелесе, написал одноглазый попугай мисс Пауэрс". Как вы думаете, следует ли доверять этим сведениям?
Виталий Комар: Безусловно, следует. Только с одной поправкой. Почему-то считают, что такие испорченные упадническим искусством художники или критики и искусствоведы, развращают невинных животных. Я думаю, происходило наоборот. Дело в том, что есть сообщения очень древние, примерно 2000 лет назад, сообщения греческих и римских историков о том, что слоны чертят загадочные письмена на песке или на мягком грунте, используя камушек или палочку. Это, действительно, доказанный факт, потому что в 19 веке встречается упоминание о таком странном хобби, встречающимся среди слонов. Много объяснений этому. Возможно слоны, поскольку обладают длинным органом, хоботом, относятся к линиям так же, как и другие животные относятся к отпечатку их ног или конечностей на земле. То есть, мы имеем дело с развитым отношением к отпечаткам. Может быть, это и есть первоначальный зародыш изобразительного искусства. Более того, есть возможные предположения, что Кандинский видел рисунки слона в берлинском зоопарке до того, как он стал общепризнанным изобретателем абстрактного искусства. Так что, я думаю, что Россия, в каком-то смысле - родина слонов. Независимо от того, Кандинский это изобрел, или слоны изобрели. Все равно, честь этого открытия принадлежит России потому, что в России найдены очень давно мамонты, которые были предками слонов и, я думаю, скоро докажут, что мамонты тоже рисовали очень давно.
Александр Генис: Мне кажется, нам пора вспомнить еще об одном участнике нашей передачи - Сен-Сансе и его "Карнавале животных". Среди них был, конечно, и слон, чью тяжелую поступь прекрасно иллюстрирует музыка. Виталий, ваш тезис - Россия родина слонов - нуждается в еще одном подтверждении. Я нашел его. Это басня, написанная прямо по вашему поводу. Сергей Михалков, "Слон-живописец". Давайте-ка ее послушаем.
Диктор:
Александр Генис: Я вижу в этой басне описание двух видов ваших, с Меламидом действий. Во-первых, эксплуатация животных, в данном случае, слона, во-вторых, создание картин по опросам общественности.
Виталий Комар: Совершенно верно. Дело в том, что эту басню я и Алик, а мы дети последних лет войны, изучали в школе. Нас заставляли декламировать это наизусть. И, видимо, где-то вот эти школьные знания глубоко отложились у нас. И эти два последних проекта 90-х годов - опросы общественного мнения и работа в соавторстве с животными - где-то перекликаются с басней Михалкова. Я согласен абсолютно.
Александр Генис: Виталий, скоро открывается знаменитое Биеннале в Венеции. Насколько я знаю, вас туда пригласили, не так ли? В качестве кого вы приглашены, какую страну вы будете представлять?
Виталий Комар: Мы приглашены министерством культуры России и, в этом смысле, мы представляем Россию. И представляем одновременно, я бы сказал, царство животных. Потому что на первом этаже павильона два помещения. В одном мы намерены показать слонов, а в другом будет обезьяна-фотограф. Кстати, обезьяна, которая родилась и живет в Москве и очень известна московской детворе. Она выступает в московском цирке. Так что это и Россия и, одновременно, царство животных.
Александр Генис: А что вы будете представлять в Венеции?
Виталий Комар: Мы намерены привезти живого слона из Таиланда. Дело в том, что мы начали работать с американским слоном, вернее с африкано-американским слоном, но продолжили эту работу с таиландскими слонами. Если слоны, живущие в американских зоопарках, вполне обеспечены, не голодают и прекрасно проводят время, то в Таиланде это не так. Там слоны уже примерно 300 лет принадлежат людям, они, своего рода, домашние животные и они заняты на лесоповале. Дело в том, что ценные породы тикового дерева растут на таких странных холмах, где ни один трактор не пройдет, и только слон может пройти спокойно, волоча за собой вот эти ценные стволы. Но сейчас лесоповал тиковых деревьев запрещен. Это дерево под охраной международных законов. И слоны в трех селениях лишились работы. Это звучит странно, но, действительно, и слоны и их владельцы голодают. Потому что им трудно заняться уборкой риса, которая традиционно была занятием их соседей. Очень трудно сменить профессию. И мы выступили с предложением организовать художественные школы для слонов в этих селениях. Три академии художеств в Таиланде. Сейчас мы их открыли, слоны рисуют и продают работы туристам. Первый сбор пожертвований в пользу слонов и первый аукцион их работ состоялся в Бангкоке примерно 4 месяца назад и принес 50 000 долларов. Дело в том, что на открытие выставки пришла принцесса, она считается покровительницей местных художников и, в том числе, слонов, в нашем случае. Вот этих 50 000 хватит для этих трех селений года на два спокойной нормальной жизни и также на покупку красок, бумаги, чтобы продолжать эту работу.
Александр Генис: А что будет в Венеции?
Виталий Комар: В Венецию мы собираемся привезти таиландских слонов, одного или двух, для помещения на первом этаже. Во второй части будет Мики - московская шимпанзе. Но, как это получится, я еще не уверен и не знаю. В Италии существует очень сложные бюрократические препоны против визитов животных из других стран. Их не так просто провезти.
Александр Генис: Какие ваши с Аликом планы? Собираетесь ли вы и дальше спускаться по эволюционной лестнице? Достоевский упоминал о постановке, в которой участвовали поющие минералы. Вас эта идея не соблазняет?
Виталий Комар: Конечно, это очень интересная идея. Я думаю, чтобы дойти до минералов, нужно проделать большой путь. Мы, пока, планируем архитектурные сооружения в соавторстве с бобрами, естественно. Затем мы планируем совместную архитектуру с термитами, они тоже замечательные строители. И проект, который, возможно, мы покажем на Лионской биеннале, это будет в 2001 году - это овощи, которые будут фотографировать, и дерево, которое будет рисовать. Дело в том, что мы придумали такое специальное устройство, автоматический спуск на тросике для фотоаппарата, который будет нажиматься овощем во время его роста. И, в какой-то момент, непредсказуемый, произойдет щелчок фотокамеры, находящейся над уровнем земли и мы получим фотографию огорода или поля, сделанную овощами.
Александр Генис: А какие овощи?
Виталий Комар: Картофель и морковь. Они наиболее упругие и напоминают кулак или палец.
Александр Генис: Это напоминает Чиполлино. А второй проект?
Виталий Комар: Это рисование при помощи деревьев и ветра. Это более романтический проект. Мы намерены прикрепить кисти к ветвям дерева и дождаться сильного ветра. Перед деревом, перед веткой, будет стоять мольберт с холстом и таким образом ветки будут рисовать абстрактные, самовыражающие себя мазки.
Александр Генис: Как всегда, ваши проекты крайне радикальные и выходят за пределы не только искусства но, я бы сказал, человечества. В связи с этим, я хочу задать вам вопрос, неизбежный в этом времени, в конце 20 века. Что вы думаете об искусстве следующего столетия? Как, по-вашему, будет выглядеть выставка через 50 или 100 лет?
Виталий Комар: Я думаю, это будет выглядеть как путешествие в мир древних мифов. Художники в 20 веке работали в разных техниках, в разных направлениях. Но, технически, фантазия художников была ограничена. Все эти монстры, которые изображались в сюрреалистических картинах, они не трехмерные, они не существуют в реальности. Но развитие экспериментов с генетическим кодом даст возможность художникам будущего работать с реальными созданиями фантазии. Монстрами или, наоборот, идеально красивыми объектами, наподобие греческих мифов. Будет не проблема создать прекрасную Елену или Кентавра. Тем более, нужно учесть, что искусство снимает моральное напряжение. Кровь на сцене, как известно, это клюквенный сок, это не настоящее убийство. Поэтому, я думаю, в том, чтоб художники использовали эти открытия, будут заинтересованы и, так называемые, силовые структуры. Потому что никто не будет тогда поднимать голос против этих экспериментов, потому что это будет покушение на свободу творчества в таком случае. И я вижу, в будущем, художников, работающих с большими лабораториями научными, создающими такие странные создания своей причудливой фантазии. Например, в случае с кентаврами соединяются и животные и люди.
Александр Генис: Что живо напоминает ваши эксперименты со слонами.
Наверное, многие слушатели узнали музыкальный эпиграф к нашей сегодняшней беседе. "Карнавал животных" Сен-Санса. С этой пьесы начиналось музыкальное образование в советской школе. Считалось, что звукоподражание делает музыку доступной школьниками. Между тем, "Карнавал животных" не так прост, как кажется. На самом деле, Сенсанс написал довольно ядовитый шарж на композиторов-современников, остроумно пародируя музыку Россини, Оффенбаха и своего учителя Берлиоза. Таким образом, Сен-Санс использовал животных по их обычному, в традиционном искусстве, назначению - как аллегорических заместителей людей. Это значит, что звери у него басенные.
Сегодняшнее искусство относится к животным, я бы сказал, с большим доверием. По моим наблюдениям, в последнее десятилетие постсоветскому обществу стало свойственно своеобразное биофильство. Об этом, в частности, говорит огромный спрос на породистых собак и кошек. А что касается искусства, то тут можно вспомнить живопись Митьков, яркую животную притчу прозаика Анатолия Кима "Поселок кентавров", повесть-параболу Владимира Маканина "Лаз", но, прежде всего, книги кумира нынешней молодежи Виктора Пелевина. Он постоянно обращается к животным, стремясь обжить межвидовую границу. Так, герои рассказа "Затворник Шестипалый" - две курицы, занятые метафизическими экспериментами на бройлерном комбинате имени Луначарского. В его рассказе "Проблема верволка в средней полосе" - превращение человека в животное, наполняет высшим смыслом душу оборотня. Но глубже всего животная тема развита в абсурдно-реалистическом романе Пелевина "Жизнь насекомых". Что, замечу в скобках, и понятно. По отношению к людям, насекомые играют двойную роль - они меньше всего похожи на человека, но чаще всего живут с ним. К тому же, они близки нам своей многочисленностью. Так или иначе, явление зверя в новой культуре, придает ей фантастический и мистический характер. Зверь удобен художнику своей изначальной инакостью. Эта дармовая инородность позволяет вести метафизический поиск в противоположном обычному направлении. Не вверх, а вниз по эволюционной лестнице. Ведь животное это тоже другой, обладатель чужого сознания, делящий с нами не только жизненное пространство, но и тайну нашего в нем пребывания. Сегодня мы продолжим эти биоэстетические изыскания при помощи гостя нашей студии, нью-йоркского художника Виталия Комара, представляющего известный в Америке и в России творческий дуэт Комара и Меламида. В последние годы они работают, впрочем, уже не вдвоем, а втроем. Третьим художником в их слаженном коллективе стал 16-летний индийский слон по имени Ренэ. Как это произошло?
Виталий Комар: Во-первых, это не слон, а слониха. Ренэ всего 16 лет и она очень симпатичная и талантливая. И еще одна поправка. Мы работаем не только с Ренэ, но и с другими слонами. Но, в основном, это слонихи, это женщины. В истории искусств, как мы знаем, чаще встречаются мужские имена. А среди слонов, именно самки гораздо более талантливы и более склонны работать в соавторстве с нами.
Александр Генис: Виталий, зачем вам понадобились слоны?
Виталий Комар: Вы знаете, я думаю, эта история, эта потребность в соавторстве началась у нас очень давно. Может поэтому, мы работаем в соавторстве с 1965 года, когда мы сделали свою первую совместную работу, будучи художниками-студентами. Потом, временами, мы работали не вместе, отдельно, а потом опять соединялись. И сейчас, видимо, поиск соавторства и работа в соавторстве неотделимы. Потому что, в общем-то, люди, которые долго работают вдвоем, они с одной стороны, привыкают, это как бы фирма, знак, объединяющий их, а с другой стороны, хочется чего-то нового. И вот, в поисках нового хочется найти новых соавторов. Вот я напомню, что в начале 90-х годов мы попытались работать с массами. Тысячи людей были опрошены, высказали свои желания, свои мечты, что они хотят видеть в искусстве и мы, в соавторстве с этими массами, нарисовали ряд картин, наиболее желанных народами разных стран. А сейчас мы нашли других соавторов, в наш тесный коллектив впустили слониху Ренэ. И она очень оживила нашу жизнь и наши взаимоотношения творческие.
Александр Генис: Как это технически происходит?
Виталий Меламид: Дело в том, что существует, в основном, два типа слонов. Азиатский и африканский. Или были еще карликовые африканские, которые очень близки были к азиатским, но они, сейчас, фактически, исчезли. Так вот, африканские слоны отличаются не только тем, что у них очень большие уши, и что они крупнее, но еще и тем, что у них кончик хобота заканчивается тремя такими пальчиками. Это очень нежные и, в то же время, сильные пальчики, потому что хобот состоит из более 50 000 мышц. Гораздо больше, чем рука любого художника. И этими тремя пальчиками, слон довольно легко может держать кисть. Соответственно, мы приготавливаем разные смеси красок, слон выбирает уже готовые смеси или, иногда, он их смешивает сам на холсте, что очень популярно среди американской школы живописи. Русская школа в основном, держалась на том, что художники смешивали сначала на палитре краски, а потом наносили уже найденный цвет на холст. В Америке очень сильная школа и очень многие художники-экспрессионисты смешивают цвет непосредственно на холсте. Нет точной границы между палитрой и холстом. В этом смысле, слоны - это последователи абстрактного экспрессионизма.
Александр Генис: Виталий, что для вас важнее, процесс или результат? Рисующий слон или написанные им работы?
Виталий Комар: Это очень хороший вопрос. Дело в том, что процесс работы со слоном мы фиксируем на фотопленку в виде цветных фотографий и видеозаписи. И когда смотришь видеозапись нашей совместной работы с животными и видишь отдельно результат написанной работы, то понимаешь, что лучше всего они производят впечатление, когда они вместе. Это диптих. Мы видим одну часть диптиха, фотографию или экран телевизора или видео проектор, а с другой стороны мы видим живопись, как таковую.
Александр Генис: Я еще хочу задать один вопрос, связанный с использованием животных в искусстве. В прошлом году приезжал в Америку русский художник Кулик, в образе собаки, и доставил немало развлечений критикам и зрителям. В каком отношении находятся эти эксперименты к вашим работам?
Виталий Комар: Работы Кулика и художников близких к нему нам, тоже, очень близки. Я думаю, что в русском искусстве было несколько линий, зародившихся еще в 70-е годы. А может и раньше, в начале века. Если вы помните, была линия футуристическая, более эпатажная линия, и другая, более изотерическая линия, более декадентская, символистская линия. И я думаю, что Кулик, как и мы, с Аликом Меламидом, принадлежим к этой линии, которая ближе к футуристической. В то время, как другая, московская школа, которая ближе к Кабакову, она развивает вот эту декадентскую линию.
Александр Генис: Надо сказать, что использование животных в художественном процессе, как вы справедливо заметили, не такая уж новость. Я хочу напомнить несколько фактов. 1 декабря 1962 года Никита Сергеевич Хрущев, указывая на одну из картин, выставленных в московском манеже, сказал, дословно, следующее: "Осел хвостом мажет лучше". В том же году в "Огоньке" была опубликована статья некоего Решетникова "Тайны абстракционизма". Среди прочего, там утверждалось, что "недавно обнаружилось, что 759 абстрактных акварелей, выставленных в Лос-Анджелесе, написал одноглазый попугай мисс Пауэрс". Как вы думаете, следует ли доверять этим сведениям?
Виталий Комар: Безусловно, следует. Только с одной поправкой. Почему-то считают, что такие испорченные упадническим искусством художники или критики и искусствоведы, развращают невинных животных. Я думаю, происходило наоборот. Дело в том, что есть сообщения очень древние, примерно 2000 лет назад, сообщения греческих и римских историков о том, что слоны чертят загадочные письмена на песке или на мягком грунте, используя камушек или палочку. Это, действительно, доказанный факт, потому что в 19 веке встречается упоминание о таком странном хобби, встречающимся среди слонов. Много объяснений этому. Возможно слоны, поскольку обладают длинным органом, хоботом, относятся к линиям так же, как и другие животные относятся к отпечатку их ног или конечностей на земле. То есть, мы имеем дело с развитым отношением к отпечаткам. Может быть, это и есть первоначальный зародыш изобразительного искусства. Более того, есть возможные предположения, что Кандинский видел рисунки слона в берлинском зоопарке до того, как он стал общепризнанным изобретателем абстрактного искусства. Так что, я думаю, что Россия, в каком-то смысле - родина слонов. Независимо от того, Кандинский это изобрел, или слоны изобрели. Все равно, честь этого открытия принадлежит России потому, что в России найдены очень давно мамонты, которые были предками слонов и, я думаю, скоро докажут, что мамонты тоже рисовали очень давно.
Александр Генис: Мне кажется, нам пора вспомнить еще об одном участнике нашей передачи - Сен-Сансе и его "Карнавале животных". Среди них был, конечно, и слон, чью тяжелую поступь прекрасно иллюстрирует музыка. Виталий, ваш тезис - Россия родина слонов - нуждается в еще одном подтверждении. Я нашел его. Это басня, написанная прямо по вашему поводу. Сергей Михалков, "Слон-живописец". Давайте-ка ее послушаем.
Диктор:
Слон-живописец написал пейзаж,
Но раньше, чем послать его на вернисаж,
Он пригласил друзей взглянуть на полотно,
Что, если вдруг не удалось оно?
Вниманием гостей художник наш польщен,
Какую критику сейчас услышит он?
Не будет ли жесток звериный суд?
Низвергнут или вознесут?
Ценители пришли, картину слон открыл,
Кто дальше встал, кто подошел поближе,
"Но что ж, - начал крокодил, -
Пейзаж хорош, но Нила я не вижу".
"Что Нила нет, в том нет большой беды, -
Сказал тюлень, - но где снега, где льды"?
"Позвольте, - удивился крот, -
Есть кое-что важней, чем лед.
Забыл художник огород".
"Хрю-хрю, - заметила свинья, -
Картина удалась друзья,
Но с точки зрения нас, свиней,
Должны быть желуди на ней".
Все пожеланья принял слон,
Опять за краски взялся он,
И всем друзьям по мере сил
Слоновьей кистью угодил,
Изобразив снега и лед,
И Нил, и дуб и огород и, даже мед,
На случай, если вдруг медведь
Придет картину посмотреть.
Картина у слона готова,
Друзей созвал художник снова,
Взглянули гости на пейзаж
И прошептали: "Ералаш".
Мой друг, не будь таким слоном,
Советам следуй, но с умом,
На всех друзей не угодишь,
Себе же только навредишь.
Александр Генис: Я вижу в этой басне описание двух видов ваших, с Меламидом действий. Во-первых, эксплуатация животных, в данном случае, слона, во-вторых, создание картин по опросам общественности.
Виталий Комар: Совершенно верно. Дело в том, что эту басню я и Алик, а мы дети последних лет войны, изучали в школе. Нас заставляли декламировать это наизусть. И, видимо, где-то вот эти школьные знания глубоко отложились у нас. И эти два последних проекта 90-х годов - опросы общественного мнения и работа в соавторстве с животными - где-то перекликаются с басней Михалкова. Я согласен абсолютно.
Александр Генис: Виталий, скоро открывается знаменитое Биеннале в Венеции. Насколько я знаю, вас туда пригласили, не так ли? В качестве кого вы приглашены, какую страну вы будете представлять?
Виталий Комар: Мы приглашены министерством культуры России и, в этом смысле, мы представляем Россию. И представляем одновременно, я бы сказал, царство животных. Потому что на первом этаже павильона два помещения. В одном мы намерены показать слонов, а в другом будет обезьяна-фотограф. Кстати, обезьяна, которая родилась и живет в Москве и очень известна московской детворе. Она выступает в московском цирке. Так что это и Россия и, одновременно, царство животных.
Александр Генис: А что вы будете представлять в Венеции?
Виталий Комар: Мы намерены привезти живого слона из Таиланда. Дело в том, что мы начали работать с американским слоном, вернее с африкано-американским слоном, но продолжили эту работу с таиландскими слонами. Если слоны, живущие в американских зоопарках, вполне обеспечены, не голодают и прекрасно проводят время, то в Таиланде это не так. Там слоны уже примерно 300 лет принадлежат людям, они, своего рода, домашние животные и они заняты на лесоповале. Дело в том, что ценные породы тикового дерева растут на таких странных холмах, где ни один трактор не пройдет, и только слон может пройти спокойно, волоча за собой вот эти ценные стволы. Но сейчас лесоповал тиковых деревьев запрещен. Это дерево под охраной международных законов. И слоны в трех селениях лишились работы. Это звучит странно, но, действительно, и слоны и их владельцы голодают. Потому что им трудно заняться уборкой риса, которая традиционно была занятием их соседей. Очень трудно сменить профессию. И мы выступили с предложением организовать художественные школы для слонов в этих селениях. Три академии художеств в Таиланде. Сейчас мы их открыли, слоны рисуют и продают работы туристам. Первый сбор пожертвований в пользу слонов и первый аукцион их работ состоялся в Бангкоке примерно 4 месяца назад и принес 50 000 долларов. Дело в том, что на открытие выставки пришла принцесса, она считается покровительницей местных художников и, в том числе, слонов, в нашем случае. Вот этих 50 000 хватит для этих трех селений года на два спокойной нормальной жизни и также на покупку красок, бумаги, чтобы продолжать эту работу.
Александр Генис: А что будет в Венеции?
Виталий Комар: В Венецию мы собираемся привезти таиландских слонов, одного или двух, для помещения на первом этаже. Во второй части будет Мики - московская шимпанзе. Но, как это получится, я еще не уверен и не знаю. В Италии существует очень сложные бюрократические препоны против визитов животных из других стран. Их не так просто провезти.
Александр Генис: Какие ваши с Аликом планы? Собираетесь ли вы и дальше спускаться по эволюционной лестнице? Достоевский упоминал о постановке, в которой участвовали поющие минералы. Вас эта идея не соблазняет?
Виталий Комар: Конечно, это очень интересная идея. Я думаю, чтобы дойти до минералов, нужно проделать большой путь. Мы, пока, планируем архитектурные сооружения в соавторстве с бобрами, естественно. Затем мы планируем совместную архитектуру с термитами, они тоже замечательные строители. И проект, который, возможно, мы покажем на Лионской биеннале, это будет в 2001 году - это овощи, которые будут фотографировать, и дерево, которое будет рисовать. Дело в том, что мы придумали такое специальное устройство, автоматический спуск на тросике для фотоаппарата, который будет нажиматься овощем во время его роста. И, в какой-то момент, непредсказуемый, произойдет щелчок фотокамеры, находящейся над уровнем земли и мы получим фотографию огорода или поля, сделанную овощами.
Александр Генис: А какие овощи?
Виталий Комар: Картофель и морковь. Они наиболее упругие и напоминают кулак или палец.
Александр Генис: Это напоминает Чиполлино. А второй проект?
Виталий Комар: Это рисование при помощи деревьев и ветра. Это более романтический проект. Мы намерены прикрепить кисти к ветвям дерева и дождаться сильного ветра. Перед деревом, перед веткой, будет стоять мольберт с холстом и таким образом ветки будут рисовать абстрактные, самовыражающие себя мазки.
Александр Генис: Как всегда, ваши проекты крайне радикальные и выходят за пределы не только искусства но, я бы сказал, человечества. В связи с этим, я хочу задать вам вопрос, неизбежный в этом времени, в конце 20 века. Что вы думаете об искусстве следующего столетия? Как, по-вашему, будет выглядеть выставка через 50 или 100 лет?
Виталий Комар: Я думаю, это будет выглядеть как путешествие в мир древних мифов. Художники в 20 веке работали в разных техниках, в разных направлениях. Но, технически, фантазия художников была ограничена. Все эти монстры, которые изображались в сюрреалистических картинах, они не трехмерные, они не существуют в реальности. Но развитие экспериментов с генетическим кодом даст возможность художникам будущего работать с реальными созданиями фантазии. Монстрами или, наоборот, идеально красивыми объектами, наподобие греческих мифов. Будет не проблема создать прекрасную Елену или Кентавра. Тем более, нужно учесть, что искусство снимает моральное напряжение. Кровь на сцене, как известно, это клюквенный сок, это не настоящее убийство. Поэтому, я думаю, в том, чтоб художники использовали эти открытия, будут заинтересованы и, так называемые, силовые структуры. Потому что никто не будет тогда поднимать голос против этих экспериментов, потому что это будет покушение на свободу творчества в таком случае. И я вижу, в будущем, художников, работающих с большими лабораториями научными, создающими такие странные создания своей причудливой фантазии. Например, в случае с кентаврами соединяются и животные и люди.
Александр Генис: Что живо напоминает ваши эксперименты со слонами.
