Безымянный слушатель прислал свои стихи Андрею Бабицкому:
На днях я в радиоэфире
узнал и о твоей судьбе -
что не замочен ты в сортире
или в застенках ФСБ.
Следующее письмо - мартовское. То ли долго шло, то ли я долго до него добирался.
"Овца: "Пусть зарежут, лишь бы вели!" Я вспомнил эти слова сатирика, когда выяснилось, что людям безразлично, кто организовал взрывы домов в Москве, чеченцы или Путин. Интересно устроить опрос: "Доводы, что взрывы организовал Путин, увеличат ваше желание избрать его президентом?" Думаю, что увеличат, ведь это будет свидетельствовать о Сильной Руке. Если можно, не называйте мою фамилию, мне страшно. Мне кажется, что вся страна привычно, с удовольствием, оцепенела от страха".
Сурков Юрий Михайлович из Петербурга жалуется на руководство своей партии - РКРП, Российской коммунистической рабочей партии, если я правильно понимаю сокращение. Он исследует общественное мнение. "Наша партия, - пишет он, - имеет одно, правда, практически не востребованное богатство: вышедших на пенсию стариков. Сидеть дома, после активной жизни, трудно. У многих из них бесплатный проезд. Вот и ездят они в пригородных поездах. Туда-сюда. И разговаривают с попутчиками. Применяются следующие типы опросов... Партии такая работа не стоит ни копейки". Политические прогнозы, которые делает на этой основе господиин Сурков, неизменно, по его словам, сбываются, но, опять сокрушается он, не интересуют вождей: "Как сказал один из них, всё слишком близко к правде, а это ведь никому не нужно". Больше всех Юрий Михайлович не любит Зюганова, считает его главной бедой современного российского коммунизма. "Трагедия любого движения, тем более, оппозиционного - неумный лидер. А Зюганов, кроме того, еще мелко и злобно амбициозен". Своим товарищам-коммунистам Юрий Михайлович со дня отречения Ельцина предлагает поддержать Путина, чтобы не совершить политического самоубийства: "Если Путин захочет быть диктатором, его никто не остановит, большинство населения встретит это восторженно". Почему господин Сурков написал о своих партийных заботах на Запад, на радио "Свобода"? Считает, что с некоторых пор мы стали невольными союзниками российских коммунистов: "Западная критика новой России - вода на нашу мельницу. Нас не обманывает то, что реальной полудемократии в России вы противопоставляете идеальную демократию. Ростки нового легко уничтожить, если требовать послезавтрашних результатов сегодня". Он приложил к своему письму запись закрытого совещания, где обсуждалась партийная тактика и стратегия. Юрий Михайлович остался недоволен. По его мнению, Путин, безусловно, потерпит поражение и на его место придёт коммунист, который покончит-таки с российским полукапитализмом, но это будет не завтра, почему и надо, мол, проявить военную хитрость - поддержать Путина. Товарищи же решили, что ждать им осталось недолго и нечего брать грех на душу... Хорошо все-таки, что люди могут, не боясь ни за себя, ни за своих близких, заниматься такими, для них важными, а для общества безвредными, делами, как эти опросы в электричках, споры по вопросам партийной тактики и стратегии, составление докладов для радио "Свобода". Трогательное письмо... Ну, зачем, мне, солидному политическому человеку, начальнику коммунистической рабочей партии, плоды социологической самодеятельности моих старичков, если каждый день печатаются безукоризненные исследования по крайней мере десятка добросовестных научных служб?
Пишет господин Соколов из Нахабино Московской области: "Я лично тоже недоволен многими действиями наших бывших и нынешних руководителей. Уму непостижимо, как подумаешь, кто нами руководит. Вот многие говорят: мол, русские - русские во всем виноваты. А если спросить, кто нами, русскими, правил? Сначала грузин, почти 30 лет, затем украинцы Хрущев и Брежнев также почти 30 лет... Среди генералитета у нас есть столько тупоголового элемента, что не сосчитать. Я не только недоволен, а возмущён, так как считаю: настолько все делается тупо, безграмотно, страшно - дальше некуда. Из-за них дело Бабицкого вылилось в международный скандал. Это плохо. Но вы, господа с радио "Свобода", хоть и считаете, что несете народу голос правды, являетесь также международными преступниками, подстрекателями. Вы такими елейными голосами смакуете различные события, что диву даёшься, откуда у вас к России такая злоба. Почему вы так не любите Россию? Почему вы делаете для нас передачи с двойным дном? Ну, хотя бы чеченский вопрос. Для нас он стоит так: нельзя допустить развала России. Предположим, ладно, Россия почти согласилась с потерей Чечни. Но ведь международная мафия этим не усопкоилась, да и многие государства стремятся ослабить Россию и не прочь отторгнуть весь Кавказ, вытеснить Россию с давно завоёванных ею мест. А вы должны знать, что это уходит в прошлое на 1000 лет. Вы беседуете с руководителем мятежной республики Масхадовым, называете его господином и ни слова ему поперёк. Почему? Если вы против сепаратизма, так нечего любезничать с Масхадовым. Если я буду слышать от вас такую правду с двойным дном, я буду просить закрыть вашу радиостанцию. Если вы любите Россию, если хотите передавать нам новости и правду, так настраивайтесь на то, что Россия должна быть единой и неделимой, не терзайте нас старыми деяниями наших руководителей: кто когда-то кого пытал, добиваясь дознания и так далее. С уважением (пока) Соколов В.А. Нахабино, Московская область".
История, которая повторяется каждый день... Никто из работников радио "Свобода" ещё не произнёс и никогда не произнесёт таких слов о российской власти, какими заполнено это письмо: "уму непостижимо - кто руководит Россией", "настолько все делается тупо, безграмотно, страшно - дальше некуда". А международными преступниками за нелюбовь к России поименованы мы... В общем, господину Соколову не так много от нас и надо. Ему надо, чтобы мы обзывали плохими словами Масхадова, Басаева, Хаттаба - ругались, короче. Ему надо, чтобы мы вместе с ним верили, что некие страны зарятся на российские земли. Ему надо, чтобы мы вместе с ним интересовались кровями правителей России и, опять же вместе с ним, огорчались, что не все они без примесей. И, конечно, ему надо, чтобы мы не портили ему настроение напоминанием о вещах, которые он хочет забыть, - о сталинизме, о Гулаге, о преступлениях, в которых так и не покаялась страна. Другими словами, ему хочется, чтобы мы приняли патриотизм того пошиба, который он впитал с молоком матери. Не можем, господин Соклов... Если Россия будет вести себя так, как требует этот патриотизм: будет, например, верить, что кто-то стремится вытеснить её с завоёванных ею земель, то хорошей жизни не видать ни вам, ни вашим детям, ни внукам. Когда воинственная мнительность становится государственной политикой, она требует таких средств на армию, на разведку и подрывную работу в мире, что простому человеку даже на хлеб не всегда остаётся. Потому-то и кончился Советский Союз. Он надорвался. Нельзя жить только войной, только подготовкой к войне. Да, а закрыть радиостанцию "Свобода" по вашей просьбе российская власть не сможет, господин Соколов. Она в состоянии только возобновить глушение наших передач. Это очень дорого само по себе, еще больше Россия потеряет от очередной перемены общественного строя. Чтобы глушить "Свободу", надо ведь покончить со всеми зачатками демократии в стране, опять устремиться к войне, опять устроить ту жизнь, от которой распался Советский Союз. На очереди будет Россия, ради целостности которой вы и хотите нас закрыть.
Из Риги пишет Александр Молоковский: "Я здесь - так называемый негражданин, хотя у меня было право стать гражданином. Я люблю эту землю, мне нравятся латыши, я люблю их язык, но не могу дать клятву верности государству, которое не люблю". Это не значит, что он заодно с теми русскоязычными, которые готовы дать такую клятву, да им не позволяют. "Помню, - пишет он, - в первое утро суда над Рубиксом меня вынесло к толпе у Верховного Суда - случайно, с похмелья. Хожу, лозунги читаю - про апартеид, про геноцид. У одной бабульки интересуюсь: "А кого это у нас на фонарном столбе повесили?" - "Нас, всех русских, вешают!" - "А почему меня не вешают?" Что тут началось! Меня пинали, орали что-то насчет "чеченской рожи, убивающей наших детей" (шла первая чеченская война, а мой отец был кабардинец, "моська" моя, соответственно, "кавказской национальности"). Вытащили меня из толпы латыши, добровольные дежурные от "националистов", иначе заклевали бы матушки. А живётся мне так. Воровать я не умел и не учился, и как в советское время мне не хватало до зарплаты 10-15 рублей, так и теперь не хватает 5-10 латов. Зато -свобода слова. Это очень много! И для сытого, и для голодного. Только голодный ею не дорожит, а если накормить его, то сразу о ней вспомнит". Господин Молоковский пользуется свободой слова в полной мере. Он высказал латышскому государству всё, что о нём думает. Он написал, что оказал бы слишком много чести этому государству с его "идеологичечки отвратными партиями" и таким "странным президентом, как Улманис Гунтис", если бы принял латвийское гражданство. Написал не кому-нибудь, а самому "странному" президенту. "Мне не устроили за такое письмо ни "апартеид", ни "геноцид". Мне прислали "спасибо" из канцелярии президента в четырёх строках с тремя орфографическими ошибками". Господин Молоковский владеет пятью языками, слушает передачи не только Русской службы радио "Свобода", но и Латышской, и Литовской. "Три ваших редакции, - пишет он, - оставляют впечатление трёх разных радиостанций". То есть, не дудят в одну дуду: что хорошо с точки зрения Русской, не совсем хорошо - с Литовской или совсем плохо - с Латышской. "Единственное утешение, - пишет он, - у Литовской великолепно чистый литовский язык, аж гордость распирает (я в литовскую школу ходил). У Латышской - некое западноевропейское арго латышского, у вашей Русской, увы, до сих пор - совковый язык. Следите за своим языком, не только вы, Анатолий Иванович, - все вы. По-русски говорите, пожалуйста!"
Как это ни трудно, будем стараться, господин Молоковский. Слушатели охотно и горячо обсуждают, как мы говорим: речевые манеры ведущих и дикторов, произношение, оспаривают ударения. Мы завидуем английским и американским радиожурналистам: к ним англоязычный слушатель куда как снисходителен. Ну, и то нас утешает, что не одни мы допускаем ошибки. Вон и режиссер театра на Таганке, почтенный Юрий Любимов любит "дискуссировать", с чего начинал Горбачев, а не "дискутировать". Что касается отношений господина Молоковского с Латвией, не такое уж оно, по-моему, плохое - государство, которое в ответ на письменную грубость "негражданина" отвечает письменной же благодарностью, пусть и с тремя ошибками в четырех строках. Мне ближе более простой, чем у этого слушателя, бесчувственный, так сказать, взгляд на государство. Государство есть известное число казенных учреждений, большая или меньшая армия чиновников, нечто, с чем желательно не иметь дела без крайней необходимости. Вступать с ним в личные отношения, пытаться его обидеть или польстить ему - вот это действительно значит оказать ему слишком много чести, а не то, что получить паспорт гражданина. Очень уж много, простите, соплей и крови пролито в мире за такое отношение к паспортам, которое отражено в "Стихах о советском паспорте" "лучшим, талантливейшим поэтом советской эпохи": он, если кто помнит, назвал свою "краснокожую паспортину" "дубликатом бесценного груза".
Из Московской области пишет Гвоздев Игорь Владимирович, 42 лет: "Слишком много развелось у нас "патриотов", даже среди ваших многолетних слушателей. Мне глубоко противны их стенания, что с уходом Чечни начнётся распад России. Грош цена стране, которая держится на страхе и угрозе применения силы. В основе единства страны должны лежать экономические интересы и свободная воля народов... До перестройки я политикой не интересовался, понимая, что от меня и от всех остальных ничего не зависит. В конце 80-х поверил в демократию, стал ходить на демократические митинги, в 91-ом радовался провалу путча. Но уже через два года я был ранен при защите Белого дома и конституции от "демократов". Последние годы были годами неопределенности. В одних вопросах я был согласен с Зюгановым (вопросы собственности, например), в других - с Новодворской, выступившей за независимость Чечни. Но в одном, самом главном вопросе я всегда был согласен с вами, с радио "Свобода". Превыше всего для меня - человек с его правами. Пусть рушатся все государства, которые не могут существовать без насилия над людьми! Сейчас очень модно стало быть государственником, то есть, человеком, для которого все средства хороши ради сохранения государства. Так вот, я - антигосударственник". Дальше в письме идут очень грубые высказываниями о Путине: "ненавижу" и прочие. "На выборы я, естественно, не пойду. У них уже все давно решено. Время, когда от нас что-то зависело (или нам это просто казалось), закончилось. Предстоит к этому привыкать, как к тому, что за летом приходит зима. Хотя это и неприятно, мы не расстраиваемся, понимая неизбежность природных явлений, а также сознавая, что за зимой наступит весна. Жаль только, зима, судя по всему, предстоит долгая".
Как же ей не быть долгой, Игорь Владимирович, если вы с гордостью ставите нас в известность: "На выборы я, естественно, не пойду"? Беда (очень легко поправимая) этого слушателя в том, что он пока не додумался проверить, действительно ли от него, от всей массы населения России, ничего не зависит. Своё настроение он принял за доказательство. Существуют, между тем, грамотные и честные научные исследования, показывающие, что от рядовых людей, от их голосов, при всей лихости избиркомов, в сегодняшней России зависит очень много, если не всё,- и не только в общем и целом, не только по историческому счёту.
Георгий Гаврилович Белоконь из города Калинковичи Гомельской области: "Не знаю, когда и кем была пущена фраза: "Народ всегда прав" и глас народа стал приравниваться к гласу демократии. Но в жизни это не всегда так. Гитлера выбрали демократическим путём. Еретиков сжигали на кострах под вопли радости обезумевшей толпы. По моему мнению, демократия - это голос просвещенного общества, но не голос кровожадного и забитого народа. Народ выбрал в Госдуму Жириновского, рядом с которым порядочному человеку просто неприятно находиться. Народ одобрительно смотрит на бойню в Чечне. Народ достоин своих правителей. Один выход - демократическая диктатура, хотя на первый взгляд одно противоречит другому".
Не только на первый взгляд, Георгий Гаврилович. Демократия - это власть народного большинства. Современная демократия, правда, учитывает права меньшинства, права человека. Очень иногда не хочется, но приходится согласиться с классиками либерализма. Силой, неправдой навязывать народному большинству пусть самые разумные порядки не нужно. Действовать следует только убеждением. Грубо навязаннные порядки народное большинство исказит до неузнаваемости.
"Пишет вам бывший участник афганских событий. Не сомневаюсь, что каждая фраза моего письма будет вами извращена, и все же пишу. Слушая ваше "объективное" освещение событий в Чечне, я вспоминаю нечто происходившее в далеких 80-х. Помните, как восхваляляся тогда героизм тех моджахедов и варварство советских войск. И что теперь? Почему Билл Клинтон боится Бин Ладена? Убеждать вас в обратном, чтобы вы перестали лить потоки грязи, - значит ничего не сказать. Алексей, ныне художник".
Фамилия не указана. Если вы меня слышите, Алексей, то может быть напишете более подробнее, что вы хотели сказать. Вы, как видно, считаете добрым делом войну Советского Союза против Афганистана, думаете, что появление там крупного террориста Бин Ладена заставляет американцев сожалеть, что вы оттуда ушли. Слушая нас, вы уверены, что мы восхваляем героизм чеченских моджахедов. Для меня это самое интересное. Я хотел сказать: не понимаю, как можно, слушая нас, слышать то, чего мы не говорим. Но мне кажется, что я, пусть не до конца, понимаю, как это получается. Героизм афганцев, с которыми вы воевали, тоже, кстати, никто на Западе не восхвалял. Современная демократическая печать вообще не описывает войны в таком духе - не восхваляет героизм одних и не осуждает трусость других. Сообщается о боевых действиях, о победах и поражениях, о жертвах, особенно среди мирного населения, о военных преступлениях. Все дело в том, чего ждёт зритель, слушатель, читатель от журналиста, как он себе представляет свои отношения с печатью. Свободный человек ждет сведений и разборов. Кто плох, кто хорош, он решает сам. Несвободный человек, советский человек, ждёт, что ему скажут, кого любить, кого не любить. Кого любить, того назовут хорошим словом, кого не любить - плохим. Не называем мы плохими словами чеченцев - значит, восхваляем их. То, что мы и российских военных не называем плохими словами, не имеет значения. Главное для советского человека - что не называем плохими словами чеченцев.
На днях я в радиоэфире
узнал и о твоей судьбе -
что не замочен ты в сортире
или в застенках ФСБ.
Следующее письмо - мартовское. То ли долго шло, то ли я долго до него добирался.
"Овца: "Пусть зарежут, лишь бы вели!" Я вспомнил эти слова сатирика, когда выяснилось, что людям безразлично, кто организовал взрывы домов в Москве, чеченцы или Путин. Интересно устроить опрос: "Доводы, что взрывы организовал Путин, увеличат ваше желание избрать его президентом?" Думаю, что увеличат, ведь это будет свидетельствовать о Сильной Руке. Если можно, не называйте мою фамилию, мне страшно. Мне кажется, что вся страна привычно, с удовольствием, оцепенела от страха".
Сурков Юрий Михайлович из Петербурга жалуется на руководство своей партии - РКРП, Российской коммунистической рабочей партии, если я правильно понимаю сокращение. Он исследует общественное мнение. "Наша партия, - пишет он, - имеет одно, правда, практически не востребованное богатство: вышедших на пенсию стариков. Сидеть дома, после активной жизни, трудно. У многих из них бесплатный проезд. Вот и ездят они в пригородных поездах. Туда-сюда. И разговаривают с попутчиками. Применяются следующие типы опросов... Партии такая работа не стоит ни копейки". Политические прогнозы, которые делает на этой основе господиин Сурков, неизменно, по его словам, сбываются, но, опять сокрушается он, не интересуют вождей: "Как сказал один из них, всё слишком близко к правде, а это ведь никому не нужно". Больше всех Юрий Михайлович не любит Зюганова, считает его главной бедой современного российского коммунизма. "Трагедия любого движения, тем более, оппозиционного - неумный лидер. А Зюганов, кроме того, еще мелко и злобно амбициозен". Своим товарищам-коммунистам Юрий Михайлович со дня отречения Ельцина предлагает поддержать Путина, чтобы не совершить политического самоубийства: "Если Путин захочет быть диктатором, его никто не остановит, большинство населения встретит это восторженно". Почему господин Сурков написал о своих партийных заботах на Запад, на радио "Свобода"? Считает, что с некоторых пор мы стали невольными союзниками российских коммунистов: "Западная критика новой России - вода на нашу мельницу. Нас не обманывает то, что реальной полудемократии в России вы противопоставляете идеальную демократию. Ростки нового легко уничтожить, если требовать послезавтрашних результатов сегодня". Он приложил к своему письму запись закрытого совещания, где обсуждалась партийная тактика и стратегия. Юрий Михайлович остался недоволен. По его мнению, Путин, безусловно, потерпит поражение и на его место придёт коммунист, который покончит-таки с российским полукапитализмом, но это будет не завтра, почему и надо, мол, проявить военную хитрость - поддержать Путина. Товарищи же решили, что ждать им осталось недолго и нечего брать грех на душу... Хорошо все-таки, что люди могут, не боясь ни за себя, ни за своих близких, заниматься такими, для них важными, а для общества безвредными, делами, как эти опросы в электричках, споры по вопросам партийной тактики и стратегии, составление докладов для радио "Свобода". Трогательное письмо... Ну, зачем, мне, солидному политическому человеку, начальнику коммунистической рабочей партии, плоды социологической самодеятельности моих старичков, если каждый день печатаются безукоризненные исследования по крайней мере десятка добросовестных научных служб?
Пишет господин Соколов из Нахабино Московской области: "Я лично тоже недоволен многими действиями наших бывших и нынешних руководителей. Уму непостижимо, как подумаешь, кто нами руководит. Вот многие говорят: мол, русские - русские во всем виноваты. А если спросить, кто нами, русскими, правил? Сначала грузин, почти 30 лет, затем украинцы Хрущев и Брежнев также почти 30 лет... Среди генералитета у нас есть столько тупоголового элемента, что не сосчитать. Я не только недоволен, а возмущён, так как считаю: настолько все делается тупо, безграмотно, страшно - дальше некуда. Из-за них дело Бабицкого вылилось в международный скандал. Это плохо. Но вы, господа с радио "Свобода", хоть и считаете, что несете народу голос правды, являетесь также международными преступниками, подстрекателями. Вы такими елейными голосами смакуете различные события, что диву даёшься, откуда у вас к России такая злоба. Почему вы так не любите Россию? Почему вы делаете для нас передачи с двойным дном? Ну, хотя бы чеченский вопрос. Для нас он стоит так: нельзя допустить развала России. Предположим, ладно, Россия почти согласилась с потерей Чечни. Но ведь международная мафия этим не усопкоилась, да и многие государства стремятся ослабить Россию и не прочь отторгнуть весь Кавказ, вытеснить Россию с давно завоёванных ею мест. А вы должны знать, что это уходит в прошлое на 1000 лет. Вы беседуете с руководителем мятежной республики Масхадовым, называете его господином и ни слова ему поперёк. Почему? Если вы против сепаратизма, так нечего любезничать с Масхадовым. Если я буду слышать от вас такую правду с двойным дном, я буду просить закрыть вашу радиостанцию. Если вы любите Россию, если хотите передавать нам новости и правду, так настраивайтесь на то, что Россия должна быть единой и неделимой, не терзайте нас старыми деяниями наших руководителей: кто когда-то кого пытал, добиваясь дознания и так далее. С уважением (пока) Соколов В.А. Нахабино, Московская область".
История, которая повторяется каждый день... Никто из работников радио "Свобода" ещё не произнёс и никогда не произнесёт таких слов о российской власти, какими заполнено это письмо: "уму непостижимо - кто руководит Россией", "настолько все делается тупо, безграмотно, страшно - дальше некуда". А международными преступниками за нелюбовь к России поименованы мы... В общем, господину Соколову не так много от нас и надо. Ему надо, чтобы мы обзывали плохими словами Масхадова, Басаева, Хаттаба - ругались, короче. Ему надо, чтобы мы вместе с ним верили, что некие страны зарятся на российские земли. Ему надо, чтобы мы вместе с ним интересовались кровями правителей России и, опять же вместе с ним, огорчались, что не все они без примесей. И, конечно, ему надо, чтобы мы не портили ему настроение напоминанием о вещах, которые он хочет забыть, - о сталинизме, о Гулаге, о преступлениях, в которых так и не покаялась страна. Другими словами, ему хочется, чтобы мы приняли патриотизм того пошиба, который он впитал с молоком матери. Не можем, господин Соклов... Если Россия будет вести себя так, как требует этот патриотизм: будет, например, верить, что кто-то стремится вытеснить её с завоёванных ею земель, то хорошей жизни не видать ни вам, ни вашим детям, ни внукам. Когда воинственная мнительность становится государственной политикой, она требует таких средств на армию, на разведку и подрывную работу в мире, что простому человеку даже на хлеб не всегда остаётся. Потому-то и кончился Советский Союз. Он надорвался. Нельзя жить только войной, только подготовкой к войне. Да, а закрыть радиостанцию "Свобода" по вашей просьбе российская власть не сможет, господин Соколов. Она в состоянии только возобновить глушение наших передач. Это очень дорого само по себе, еще больше Россия потеряет от очередной перемены общественного строя. Чтобы глушить "Свободу", надо ведь покончить со всеми зачатками демократии в стране, опять устремиться к войне, опять устроить ту жизнь, от которой распался Советский Союз. На очереди будет Россия, ради целостности которой вы и хотите нас закрыть.
Из Риги пишет Александр Молоковский: "Я здесь - так называемый негражданин, хотя у меня было право стать гражданином. Я люблю эту землю, мне нравятся латыши, я люблю их язык, но не могу дать клятву верности государству, которое не люблю". Это не значит, что он заодно с теми русскоязычными, которые готовы дать такую клятву, да им не позволяют. "Помню, - пишет он, - в первое утро суда над Рубиксом меня вынесло к толпе у Верховного Суда - случайно, с похмелья. Хожу, лозунги читаю - про апартеид, про геноцид. У одной бабульки интересуюсь: "А кого это у нас на фонарном столбе повесили?" - "Нас, всех русских, вешают!" - "А почему меня не вешают?" Что тут началось! Меня пинали, орали что-то насчет "чеченской рожи, убивающей наших детей" (шла первая чеченская война, а мой отец был кабардинец, "моська" моя, соответственно, "кавказской национальности"). Вытащили меня из толпы латыши, добровольные дежурные от "националистов", иначе заклевали бы матушки. А живётся мне так. Воровать я не умел и не учился, и как в советское время мне не хватало до зарплаты 10-15 рублей, так и теперь не хватает 5-10 латов. Зато -свобода слова. Это очень много! И для сытого, и для голодного. Только голодный ею не дорожит, а если накормить его, то сразу о ней вспомнит". Господин Молоковский пользуется свободой слова в полной мере. Он высказал латышскому государству всё, что о нём думает. Он написал, что оказал бы слишком много чести этому государству с его "идеологичечки отвратными партиями" и таким "странным президентом, как Улманис Гунтис", если бы принял латвийское гражданство. Написал не кому-нибудь, а самому "странному" президенту. "Мне не устроили за такое письмо ни "апартеид", ни "геноцид". Мне прислали "спасибо" из канцелярии президента в четырёх строках с тремя орфографическими ошибками". Господин Молоковский владеет пятью языками, слушает передачи не только Русской службы радио "Свобода", но и Латышской, и Литовской. "Три ваших редакции, - пишет он, - оставляют впечатление трёх разных радиостанций". То есть, не дудят в одну дуду: что хорошо с точки зрения Русской, не совсем хорошо - с Литовской или совсем плохо - с Латышской. "Единственное утешение, - пишет он, - у Литовской великолепно чистый литовский язык, аж гордость распирает (я в литовскую школу ходил). У Латышской - некое западноевропейское арго латышского, у вашей Русской, увы, до сих пор - совковый язык. Следите за своим языком, не только вы, Анатолий Иванович, - все вы. По-русски говорите, пожалуйста!"
Как это ни трудно, будем стараться, господин Молоковский. Слушатели охотно и горячо обсуждают, как мы говорим: речевые манеры ведущих и дикторов, произношение, оспаривают ударения. Мы завидуем английским и американским радиожурналистам: к ним англоязычный слушатель куда как снисходителен. Ну, и то нас утешает, что не одни мы допускаем ошибки. Вон и режиссер театра на Таганке, почтенный Юрий Любимов любит "дискуссировать", с чего начинал Горбачев, а не "дискутировать". Что касается отношений господина Молоковского с Латвией, не такое уж оно, по-моему, плохое - государство, которое в ответ на письменную грубость "негражданина" отвечает письменной же благодарностью, пусть и с тремя ошибками в четырех строках. Мне ближе более простой, чем у этого слушателя, бесчувственный, так сказать, взгляд на государство. Государство есть известное число казенных учреждений, большая или меньшая армия чиновников, нечто, с чем желательно не иметь дела без крайней необходимости. Вступать с ним в личные отношения, пытаться его обидеть или польстить ему - вот это действительно значит оказать ему слишком много чести, а не то, что получить паспорт гражданина. Очень уж много, простите, соплей и крови пролито в мире за такое отношение к паспортам, которое отражено в "Стихах о советском паспорте" "лучшим, талантливейшим поэтом советской эпохи": он, если кто помнит, назвал свою "краснокожую паспортину" "дубликатом бесценного груза".
Из Московской области пишет Гвоздев Игорь Владимирович, 42 лет: "Слишком много развелось у нас "патриотов", даже среди ваших многолетних слушателей. Мне глубоко противны их стенания, что с уходом Чечни начнётся распад России. Грош цена стране, которая держится на страхе и угрозе применения силы. В основе единства страны должны лежать экономические интересы и свободная воля народов... До перестройки я политикой не интересовался, понимая, что от меня и от всех остальных ничего не зависит. В конце 80-х поверил в демократию, стал ходить на демократические митинги, в 91-ом радовался провалу путча. Но уже через два года я был ранен при защите Белого дома и конституции от "демократов". Последние годы были годами неопределенности. В одних вопросах я был согласен с Зюгановым (вопросы собственности, например), в других - с Новодворской, выступившей за независимость Чечни. Но в одном, самом главном вопросе я всегда был согласен с вами, с радио "Свобода". Превыше всего для меня - человек с его правами. Пусть рушатся все государства, которые не могут существовать без насилия над людьми! Сейчас очень модно стало быть государственником, то есть, человеком, для которого все средства хороши ради сохранения государства. Так вот, я - антигосударственник". Дальше в письме идут очень грубые высказываниями о Путине: "ненавижу" и прочие. "На выборы я, естественно, не пойду. У них уже все давно решено. Время, когда от нас что-то зависело (или нам это просто казалось), закончилось. Предстоит к этому привыкать, как к тому, что за летом приходит зима. Хотя это и неприятно, мы не расстраиваемся, понимая неизбежность природных явлений, а также сознавая, что за зимой наступит весна. Жаль только, зима, судя по всему, предстоит долгая".
Как же ей не быть долгой, Игорь Владимирович, если вы с гордостью ставите нас в известность: "На выборы я, естественно, не пойду"? Беда (очень легко поправимая) этого слушателя в том, что он пока не додумался проверить, действительно ли от него, от всей массы населения России, ничего не зависит. Своё настроение он принял за доказательство. Существуют, между тем, грамотные и честные научные исследования, показывающие, что от рядовых людей, от их голосов, при всей лихости избиркомов, в сегодняшней России зависит очень много, если не всё,- и не только в общем и целом, не только по историческому счёту.
Георгий Гаврилович Белоконь из города Калинковичи Гомельской области: "Не знаю, когда и кем была пущена фраза: "Народ всегда прав" и глас народа стал приравниваться к гласу демократии. Но в жизни это не всегда так. Гитлера выбрали демократическим путём. Еретиков сжигали на кострах под вопли радости обезумевшей толпы. По моему мнению, демократия - это голос просвещенного общества, но не голос кровожадного и забитого народа. Народ выбрал в Госдуму Жириновского, рядом с которым порядочному человеку просто неприятно находиться. Народ одобрительно смотрит на бойню в Чечне. Народ достоин своих правителей. Один выход - демократическая диктатура, хотя на первый взгляд одно противоречит другому".
Не только на первый взгляд, Георгий Гаврилович. Демократия - это власть народного большинства. Современная демократия, правда, учитывает права меньшинства, права человека. Очень иногда не хочется, но приходится согласиться с классиками либерализма. Силой, неправдой навязывать народному большинству пусть самые разумные порядки не нужно. Действовать следует только убеждением. Грубо навязаннные порядки народное большинство исказит до неузнаваемости.
"Пишет вам бывший участник афганских событий. Не сомневаюсь, что каждая фраза моего письма будет вами извращена, и все же пишу. Слушая ваше "объективное" освещение событий в Чечне, я вспоминаю нечто происходившее в далеких 80-х. Помните, как восхваляляся тогда героизм тех моджахедов и варварство советских войск. И что теперь? Почему Билл Клинтон боится Бин Ладена? Убеждать вас в обратном, чтобы вы перестали лить потоки грязи, - значит ничего не сказать. Алексей, ныне художник".
Фамилия не указана. Если вы меня слышите, Алексей, то может быть напишете более подробнее, что вы хотели сказать. Вы, как видно, считаете добрым делом войну Советского Союза против Афганистана, думаете, что появление там крупного террориста Бин Ладена заставляет американцев сожалеть, что вы оттуда ушли. Слушая нас, вы уверены, что мы восхваляем героизм чеченских моджахедов. Для меня это самое интересное. Я хотел сказать: не понимаю, как можно, слушая нас, слышать то, чего мы не говорим. Но мне кажется, что я, пусть не до конца, понимаю, как это получается. Героизм афганцев, с которыми вы воевали, тоже, кстати, никто на Западе не восхвалял. Современная демократическая печать вообще не описывает войны в таком духе - не восхваляет героизм одних и не осуждает трусость других. Сообщается о боевых действиях, о победах и поражениях, о жертвах, особенно среди мирного населения, о военных преступлениях. Все дело в том, чего ждёт зритель, слушатель, читатель от журналиста, как он себе представляет свои отношения с печатью. Свободный человек ждет сведений и разборов. Кто плох, кто хорош, он решает сам. Несвободный человек, советский человек, ждёт, что ему скажут, кого любить, кого не любить. Кого любить, того назовут хорошим словом, кого не любить - плохим. Не называем мы плохими словами чеченцев - значит, восхваляем их. То, что мы и российских военных не называем плохими словами, не имеет значения. Главное для советского человека - что не называем плохими словами чеченцев.
