Владимир Тольц: 15 декабря Азербайджан простился со своим бывшим Президентом Гейдаром Алиевым - человеком, имя которого обозначило целую эпоху в истории этой страны. Кончина 80-летнего экс-президента Азербайджана - веха и в мировой истории, обозначившая уход с политической сцены целой генерации ее бывших коммунистических солистов
Гейдар Алиев: Я "белой вороной" не был. Там у нас в Политбюро такая система была - никто ни с кем не откровенничал. Проработал там 5 лет, у меня ни одного друга, ни одного товарища по работе нет, ни одного товарища... И, кстати, должен сказать, что в Политбюро таких умных людей было мало.
Владимир Тольц: Памяти Гейдара Алиева: "Одиночество бегуна на длинную политическую дистанцию" - словесный автопортрет экс-президента Азербайджана
Сегодня мы повторим Бакинский выпуск нашей программы осени 1999 года - "Одиночество бегуна на длинную политическую дистанцию" - словесный автопортрет, нарисованный Гейдаром Алиевичем Алиевым для слушателей Свободы.
Много раз с тех пор я вспоминал бакинскую жару августа 99-го и резко контрастирующую с ней прохладу гигантского президентского кабинета, обставленного помпезно казенной мебелью и украшенного национальным гербом очень самодельного вида. Столь же решительно своими свободными манерами и элегантностью контрастировал со всей этой обстановкой и почтительно вытянувшимися служащими президентской администрации высокий сухопарый улыбающийся человек, неудачными, на мой взгляд, изображениями которого были украшены улицы азербайджанской столицы на моем пути в президентский дворец. Готовясь ко встрече с Алиевым, я прочел почти три сотни его интервью и публикаций о нем. Но то, что он стал рассказывать мне, было столь же непохоже на прочитанное, как и этот человек на свое окружение.
Вот она, эта бакинская передача 99-года
Гейдар Алиев. Одиночество бегуна на длинную политическую дистанцию
Владимир Тольц: Преемнику Гейдара Алиева, его сыну Ильхаму - нынешнему президенту Азербайджана и всем нам еще предстоит изучить и осмыслить богатый и противоречивый опыт этого выдающегося рекордсмена в беге на длинную политическую дистанцию.
На фоне его кончины, к которой Гейдар Алиевич тщательно и продуманно готовился, относясь к неминуемому как к своему завершающему политическому проекту, меня впечатлило мало кем замеченное сообщение из азербайджанского города Имишли. - После похорон экс-президента повесился тамошний 65-летний житель, сообщивший в прощальной записке, что не может жить "после того, как умер Гейдар Алиев".
Трудно на самом деле представить нечто более диссонирующее с жизнью и смертью Алиева-старшего, нежели это смертельное отчаянье имишлинского самоубийцы. Ведь Гейдар Алиев давно уже воспринимавший свою долгую жизнь и власть как синонимы, считал, что жизнь страны, отцом которой он, внутренне одинокий человек, себя ощущал, и семьи, в которой он был отцом и дедом, не просто должна продолжаться, но продолжаться в соответствии с его замыслами и волей. Силу этих своих качеств, многие уже годы выделявшую его и среди коллег по Политбюро, и среди пост-советских президентов, он блестяще продемонстрировал своей последней политической акцией - передачей верховной власти в стране сыну. Насколько эта уникальная реализация тайной мечты многих вышедших из советской шинели властителей суверенных государств о продлении их власти окажется эффективной и "долгоиграющей" покажет время. - История, в которую Гейдар Алиевич Алиев собственноручно (хотя и разными подчерками) многократно вписал свое имя.
