Лубянское "свидетельство" за 300 у.е.
Владимир Тольц:
18-го декабря 2001-го года, в канун очередной годовщины со дня рождения Сталина, Федеральная служба безопасности Российской Федерации совместно с Институтом российской истории РАН ознакомили общественность со своим совместным проектом - первыми тремя томами 10-томного собрания документов с вполне соответствующим дате презентации названием: ""Совершенно секретно": Лубянка - Сталину о положении в стране (1922-1934 годы) ".
Из первых сообщений по телевидению:
- "Как отметил в своем выступлении заместитель директора ФСБ Владимир Шульц, этот проект - "свидетельство искренней готовности спецслужбы к восстановлению исторической правды".
- "Три тома архивных материалов ФСБ можно приобрести в Институте российской истории. Стоимость одного тома - 600 рублей".
О многотомнике "Совершенно секретно": Лубянка - Сталину о положении в стране (1922-1934 годы)" в день его презентации и несколько последующих сказано и по радио, и в телепередачах было не мало. Но и до сих пор прочли его немногие. И даже полистать удалось мало кому. Потому, во-первых, что тираж невелик. - Всего лишь тысяча экземпляров! А в продажу поступило и того меньше. Говорят, планировали не более восьмисот. Остальное - на номенклатурные подарки: у чекистов очередные праздники, Новый год, Рождество... А надо и Президенту (с напоминанием о его прежней службе), и в его Администрацию (люди должны быть “в курсе”), и начальникам (хотя бы членам Коллегии) в ФСБ, и Службе внешних разведчиков, и в МВД тоже (все-таки не чужие!), и пограничникам, и в налоговую полицию (ну, хотя бы руководству). А еще есть и Дума, и Совет Федерации. На губернаторов, говорят, уже не хватает. А еще “фирмы друзей” - Ренвалл-Институт и Александровский институт в Финляндии и Издательство Меллэн-Пресс в США, помогавшие ФСБ и Российской Академии Наук деньгами... В общем, “пряников сладких всегда не хватает на всех!” Во-вторых, упомянутые мной уже праздники: мы-то знаем, что мало кто во время них книжки читает...
Будете смеяться, но я, готовясь к этой передаче, все же старался читать. И был не одинок в этом нелегком, но увлекательном деле. Поэтому сегодня вы имеете возможность не только ознакомиться с малой толикой того, что опубликовано в этом малодоступном издании, но и услышать суждения его первых читателей.
Мои гости в московской студии Радио Свобода - знатоки того периода, когда создавались опубликованные ныне Лубянкой ее документы - старший научный сотрудник Центра современной истории РГГУ Мария Михайловна Кудюкина и исследователь истории органов ЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ... (ну, и так далее) Никита Васильевич Петров.
Прежде всего несколько слов о том, что же за документы представлены в издании, которому мы посвятили сегодняшнюю передачу. Это - совершенно секретные ранее ежемесячные обзоры положения дел в стране да и за рубежом (в частности, в русской политической эмиграции), которые ОГПУ представляло советскому руководству.
Мария Кудюкина:
Надо иметь в виду, что обзоры являются только вершиной пирамиды, в основе которой лежат агентурные материалы, составленные на местах. Поэтому в этих обзорах содержится громадное количество материалов, которые касаются настроений общества, которые касаются сопротивления, масштабы репрессий. Поэтому все это, несомненно, является новыми материалами. Другое дело, что это источник по своему типу достаточно специфический.
Владимир Тольц:
- Никита Васильевич, первый вопрос: что добавляет эта публикация к нашим представлениям о начальном периоде советской истории?
Никита Петров:
- На мой взгляд, она кардинально не меняет тех представлений, которые у нас были. Она полезна лишь тем, что в регулярном и систематизированном виде представляет тот богатый информационный материал, который поставлялся органами безопасностями руководству страны. Но в разрозненном виде эти сводки в обороте историческом существовали и использовались историками.
Владимир Тольц:
Мне хотелось бы, чтобы вы пояснили, в чем специфика этих лубянских обзоров политического состояния СССР, сильные и слабые стороны этого типа массовых источников.
Никита Петров:
- Если говорить о сильных сторонах, то это работа, которая проделана, и она всегда представляет определенную ценность. То есть вот тот огромный аппарат штатных сотрудников ГПУ, их информаторов, этот пласт сделан и он дает нам материал для того, чтобы понять, что происходило, в какие годы и какие трудности и какие проблемы были у советской власти. Соответственно, он нам дает понять, чем жила страна, что думали рабочие, на что надеялись совслужащие, какие циркулировали среди населения слухи. Одним словом, источник, безусловно, интересный, полезный.
Но он нам дает только лишь одну сторону - он нам дает сводку ГПУ, но совершенно не показывает, какими путями составлялись подобные сводки. Я говорю сейчас не о механизме обобщения материалов, которые поступали с мест, из губерний, из уездов, а есть в сопроводительных материалах, в статьях введения некоторые пояснения. Механизм, динамика составления этих сводок, адреса рассылки - все это замечательно. Но нам важно понять, с одной стороны, какую роль в системе страны, в системе управления тоталитарного эти сводки имели и, с другой стороны, понять, как они составлялись на местах. То есть как эти сводки пронизывали все сферы советской жизни и в какой степени они помогали управлять страной коммунистической партии…
Из обзора ГПУ за февраль 1922-го года:
Февраль дает некоторое ухудшение рабочих настроений сравнительно с предыдущими месяцами зимы 1921-1922-го годов. Причиной этого является усиливающийся к весне, как и в прошлые годы, продкризис. Характерной, однако, особенностью отчетного месяца является то, что вспышки недовольства и возмущения, охватывающие время от времени то тот, то другой промышленный центр Республики, неизбежно кратковременны и ни в одном из случаев не имеют тенденции к территориальному распространению. Помимо указанного выше обострения продкризиса, обострения, естественно влекущего за собой уменьшение норм пайков, перебой их выдачи и прочее, наиболее существенными причинами, влияющими на настроения рабочих и вызывающими вышеупомянутое ухудшение их настроений, являются: стремительный рост рыночных цен, срывающий все попытки установления твердого прожиточного минимума, и продолжающий усиливаться на местах денежный кризис, влекущий за собой почти повсеместную задержку выплаты рабочим жалования. Успокоение московских и питерских рабочих, наступившее в середине января и отмеченное нами еще в предыдущем обзоре, под влиянием указанных выше причин с начала февраля сменилось новой волной недовольства.
В течение всего февраля центральными вопросами, волнующими деревню, продолжают оставаться сбор продналога и приготовления к весенней посев-кампании.
Все то, что крестьяне “хотели” сделать, все то, что из них можно было выбить без применения крайних мер, все это уже взято, и теперь приходится брать у крестьян то, чего они не хотят и фактически не могут дать. Ко всему этому прибавляется крайне некорректное и нетактичное поведение на местах продработников. Необходимо указать, что подобного рода явления до крайности озлобляют крестьян с наступлением весны, периодом всегда тревожным и опасным в смысле развития бандитизма и повстанчества, могут поставить нас перед лицом грозных фактов, способных весьма серьезно угрожать спокойствию Республики.
Владимир Тольц:
Да, действительно, как деликатно выразилась Мария Кудюкина, поставлявшиеся в Кремль обзоры ОГПУ, если сравнивать их с тем, что те же большевики (чекисты и цекисты) писали для “масс” и вещали им, источник “достаточно специфический”…
Мария Кудюкина:
Эти обзоры готовились для предоставления политическому руководству страны. Поэтому можно говорить, что факты, сообщаемые в этих обзорах, достаточно достоверны.
С другой стороны, на отбор и интерпретацию этих фактов не могло не оказывать влияние идеологической установки составителей. Это, во-первых. Во-вторых, на отбор интерпретации материалов не могли не оказывать представления руководства страны и составителей этих обзоров о том, что является наиболее актуальным на тот или иной момент. Поэтому очень часто сюжеты появляются не потому, что именно в этот момент они проявляются в повседневной жизни, а появляются потому, что именно в этот момент на них обратили внимание как на сюжеты, представляющие интересы. Опять же, эти обзоры они являются обобщающим материалом, как я уже сказала, и поэтому вполне естественно, что в них уходит конкретика первичного материала, первичных агентурных сведений, которые поступали в ОГПУ. И, естественно, раз это отбор, значит отбор неизбежно проводился тенденциозно.
Владимир Тольц:
Интересно сопоставить эти рассуждения Марии Кудюкиной с оценкой одного из публикаторов лубянских отчетов - академика. Оценивая в интервью "Эхо Москвы" достоинства опубликованных источников, он эмоционально заявил: “Это правда чистокровная, абсолютная, и руководство страны, Сталин, органы ГПУ требовали от своих информаторов чистейшей правды”. - Что ж, дистанция между оценкой Марии Кудюкиной и наивно-позитивистским подходом бывшего коммунистического историка, сохранившего веру в то, что есть исторические источники, содержащие “чистейшую и абсолютную правду”, очевидна!
- Скажите, вам как читателям, какие достоинства и недостатки обсуждаемого нами издания сейчас, на первый взгляд, бросились в глаза?
Мария Кудюкина:
- Достоинством этого издания, несомненным достоинством является то, что впервые представлен массив однородных материалов с минимальной выборкой. Потому что как бы ни пытался быть объективным составитель документальных сборников, все равно отбор материалов идет в зависимости от предпочтений самого составителя и от интересов, которые, как правило, понимаются с точки зрения сиюминутности, наиболее интересные материалы на данный конкретный момент. Здесь же публикуется весь массив материалов одного рода. Это, несомненно, сильная сторона издания.
С другой стороны, в этой же силе заключается и слабость этого издания, потому что, так как это однотипные материалы, то для того, чтобы представить реальную картину общества, естественно, требуется сопоставление и с другого типа материалами, чем всегда занимаются профессиональные историки.
Никита Петров:
- Вот как раз о достоинствах немного я сказал, а о недостатках есть смысл поговорить поподробнее и посерьезнее.
Во-первых, конечно, всем очевидно, что подобная информационная работа, закрытая секретная информация она объяснима и понятна с точки зрения советской власти. Ликвидированы все легальные и независимые институты информирования населения, нет свободной прессы, невозможно никоим образом создавать независимые от власти самостоятельные союзы, организации, общественные движения и, соответственно, власть имеет монополию на управление страной и на информационное, естественно, обеспечение своей собственной деятельности.
Но здесь важно понять, какая роль органов Госбезопасности во всей этой истории, почему именно ОГПУ собирает сводки, а не какое-то, например, федеральное бюро при партии, которое просто собирало бы информацию. И это выпадает, это есть недостаток издания, потому что не рассказано, что информация собирается не только легальными, но и тайными методами. Всю страну пронизывает сеть осведомителей и специального осведомления. И об этом довольно четко говорилось в директивных документах, посвященных деятельности ВЧК-ГПУ, что информационная работа - одна из важнейших сфер их деятельности. И уже в июле 21-го года была принята инструкция по осведомлению, разработке дел и на агентурной работе. И здесь как раз четко говорилось: цель составления сводок на местах, всех обзоров - это знать все наши слабые стороны, обнаруживать пункты, в которых следует ожидать вражеского удара. А собирать предстояло им сведения о состоянии советских учреждений, фабрик, заводов, воинских частей, учитывать и выявлять малейшие колебания в настроениях различных слоев населения.
Методы сбора информации, об этом в сборнике тоже совершенно ничего не говорится, это первое - официальные запросы и копии отчетов из официальных учреждений. Это, так сказать, легальная сторона дела. Так же легально, но только уже через губернские исполкомы, милицию и рабоче-крестьянские инспекции также собирались отчеты и сведения, путем использования военной цензуры, а впоследствии политконтроля. Это тоже обходится стороной в данном документальном издании, но это очень важная вещь. Регулярное чтение практически всей почтово-телеграфной корреспонденции, которая была в стране - это была прерогатива только ОГПУ. И они действительно просматривали весь массив почтовой корреспонденции, откуда и черпали свои сведения.
Наконец еще один источник - посредством секретной густо раскинутой осведомительной сети. И последний источник, который там был назван, это народная молва, то есть попросту коллекционирование слухов, которые циркулировали среди населения. Вот без понимания этой источниковой базы подобных сводок, мы не сможем оценить качества информации, представленной в них.
Владимир Тольц:
При всем “объективизме” публикации документов как исторического жанра мировоззрение публикаторов, их политические взгляды (настоящие и прошлые) не могут не сказаться на публикуемом материале, его отборе, оценках, комментировании... Как то обстоятельство, что публикатором является ведомство, по-прежнему верное (или клянущееся) в верности традициям Дзержинского и ЧК сказывается на качестве публикации и комментариев?
Мария Кудюкина:
- То, что этим занимается ведомство, не стяжавшее о себе хорошей памяти, в наших условиях, когда только оно может заниматься такого рода публикациями, собственно надо отдать им должное за то, что они этим занимаются.
Никита Петров:
- Во-первых, это и есть как раз источник тех недостатков, которые есть в публикации. Ведомство не потрудилось рассказать о той лаборатории, о механизме и о методах, по которым составляются подобные сводки. Ведомство до сих пор стесняется признать, что массовые насаждения осведомительной сети по всему Союзу было в общем практикой до самых последних сталинских лет. И это и был их способ управления страной - через осведомителей.
Эта ведомственная политика выборочной публикации архивных источников, она тоже, на мой взгляд, наследие прошлых времен. Вместо того, чтобы просто открыть архив и предоставить историкам самим работать над всеми этими источниками, ведомство идет другим путем, не по пути рассекречивания массивов документальных материалов, а по пути выборочного предоставления общественности каких-то очень удобных, кстати говоря, к публикации источников.
Ну что есть эти сводки? Это есть собранные многотомники, которые просто бери и перепечатывай. Единственное, в чем они потрудились, это составили какие-то предисловия, которые тоже можно критиковать, и комментарии.
Это труд, я согласен, это действительно серьезная работа. И я в целом встречаю положительно подобные публикации, но мне непонятно, почему они заменяют нормальный и цивилизованный процесс использования материалов.
Из обзора ГПУ за февраль 1922-го года:
В Крыму на почве голода бандитизм сильно развивается и по всей территории появилось множество мелких шаек, которые беспрерывно совершают налеты на местное население. Настроение населения в городах подавленное, а в деревнях слышится ропот на Советскую власть, считая ее причиной голода. Среди белого офицерства заметно оживление, они распускают провокационные слухи о готовящемся восстании и падении Советской власти, в то же время формируют банды, грабящие крестьян, под видом сотрудников ЧК.
В Закавказском округе бандитизм уменьшился, очевидно, по причине снежных заносов, но, несомненно, при первой возможности будет снова развиваться, так как бандиты пользуются сочувствием местного населения. В районе Горской республики в Шатоевском районе ведется усиленная подготовка населения к восстанию, в этой работе принимают участие главари прошлогодних восстаний шейх Аксалтинский и князь Дашинский. По имеющимся сведениям, 12 аулов уже готовы к восстанию. В Чечне белыми офицерами и турецкими агентами ведется усиленная антисоветская агитация.
В общей картине бандитизма по РСФСР приходится констатировать рост повстанческого движения, особенно в Сибири, Крыму, Туркестане и на Северном Кавказе. Близость весны грозит усилением и развитием бандитизма и требует крайней зоркости и напряжения сил для борьбы с ним.
…Из обзора состояния СССР за август 1924-го года.
Случаи открытого произвола местных властей имеют место во многих губерниях и областях Союза и становятся уже не единичными явлениями. В Дон-области по постановлению облисполкома крестьян обязывали приобретать флаг и герб Союза под угрозой штрафа до 300 рублей или 3-х месяцев принудительных работ.
В Тамбовской губернии в Песковской волости председатель сельсовета в ответ на просьбу беременной крестьянки подождать с получением волсбора до приезда ее мужа сорвал со стены ее шубу. Когда же крестьянка просила не брать шубу до приезда мужа, толкнул так сильно, что она от ушиба в тот же день родила мертвого ребенка.
В селе Маныково Ростовского округа предВИКа (член РКП) насилует всех приходящих к нему женщин, обращающихся к нему за делом. Крестьянки боятся ходить к нему по одиночке. В том же ВИКе советские работники догоняют приходящих за справками крестьян со словами:
"Улепетывай, здесь тебе некому разъяснять, читай сам".
В Омской губернии зам. начальника Калачинской уездной милиции избил крестьянина-батрака, застав его за самогоноварением; затем вымазал сажей и заставил кричать в трубу из-под самогонного аппарата. Тот же зам. начальника уездной милиции прекратил дело о самогоноварении за ужин “с выпивкой и девками".
В Рязанской губернии начальник Колыбельской волмилиции пытался изнасиловать пришедшую к нему с жалобой на учителя гражданку.
В Уральской губернии в Улентинской волости участковый инспектор нанес побои предсельсовета аула и одному гражданину, требуя у них хороших коней для передвижения.
В Волынской губернии члены Мучпальского сельсовета принимали участие в самосуде над ворами, бежавшими из тюрьмы, причем кроме воров были также избиты двое невиновных крестьян.
В Царицынской губернии и уезде местные власти при разгоне трехтысячной толпы крестьян, собравшихся в селе Перегрузном посмотреть на “чудо Богоявления крестьянскому мальчику”, пустили в ход плети и винтовки.
Владимир Тольц:
В одном из первых откликов на эту публикацию лубянских сводок и обзоров содержалась мысль о том, что они полностью меняют существующую в сознании историков картину прошлого, и прозвучала даже идея о необходимости превратить публикуемый ныне массив документов в основу нового учебника истории периода 1922-34-х годов.
Мария Кудюкина:
По поводу того, что они дают новую картину истории - это сложный вопрос. Это и так, и не так. Потому что общее представление о том, что происходило в 20-е годы, было и раньше. Во многом это связано с тем, что, как известно, "суровость российских законов умиряется нерадивостью их исполнения". Поэтому масса аналогичных документов, аналогичных тем, которые публикуются сейчас из архивов ФСБ, они отложились в других архивах с ограниченным доступом, то есть они были доступны для историков, или вообще в открытых материалах. То есть те документы, которые должны были быть уничтожены по прочтению, они не уничтожались и отложились в архивах.
С другой стороны, это действительно новое представление по целому ряду проблем. Это новые представления для историков, которые занимаются ментальностью общества, которые занимаются проблемами организации политконтроля за обществом, проблемами сопротивления режиму. Это новые представления об уровне репрессий, о масштабах репрессий по отношению к населению. Когда я говорю о масштабах репрессий, я имею в виду в данном случае конкретные цифры. Потому что о масштабах репрессий, то есть о порядке цифр были представления и раньше, а вот конкретные цифры стали известны только благодаря такого рода материалам.
С другой стороны, эти материалы не претендуют на освещение всей жизни. Несмотря на то, что понятие политсостояния включало в себе проблемы и экономики, и частично даже культуры, все равно все-таки в первую очередь это касалось взглядов общества.
Но что принципиально новое дают эти материалы, это то, что эти материалы впервые, пожалуй, дают представление о представлениях власти о проблемах общества. Не о реальных проблемах, а о том, как власть себе представляла эти проблемы.
Владимир Тольц:
Прежде чем предоставить слово Никите Васильевичу Петрову, позвольте мне процитировать интервью директора Института российской истории академика Андрея Николаевича Сахарова (он, кстати, входит в редакционный совет обсуждаемого нами издания).
“Меня, - сказал Андрей Николаевич, - удивила потрясающая, ошеломляющая и обжигающая правда. Такая, какой я никогда в жизни как историк не предполагал, и даже мыслить не мог, что в отношении советской истории могла быть такая откровенная чистая правда, которая и ошеломляет, и пугает. И если бы я был, смешно об этом говорить, в составе руководства, то я бы и в то время, столкнувшись с этой правдой, с этой реальной жизнью, которая охватывала буквально все слои населения, эта информативная служба, был потрясен, не говоря уже о сегодняшнем дне, когда мы спокойно, с холодной головой рассматриваем эти материалы”.
А, доложу я вам, Андрей Николаевич Сахаров - один из не только высокочиновных, но и весьма информированных, а недавно еще и весьма партийных историков.
Никита Петров:
- Я думаю, что учебник истории на таком материале мог бы стать богаче вне всякого сомнения, но говорить о том, что поменялось бы наше представление о прошлом, я бы не стал только по той простой причине, что в разрозненном виде те или иные отголоски народных настроений или событий, которые происходили, мы находили и знаем о существовании таких источников в архиве, во-первых.
А, во-вторых, те кто занят историей, те, кто изучал архивы, они находили, я бы сказал так, материалы и покруче этих сводок. Так что сказать, что сводки перевернули наши представления, мое по крайней мере нет. Но если кто-то действительно не был знаком с такого типа источником, конечно, ему это, безусловно, интересно.
Владимир Тольц:
И снова обратимся к опубликованным недавно документам .
Из обзора ОГПУ за март 1926 года:
Забастовки
Завод “Красный путиловец” (Ленинград). 5 марта 13 рабочих пружинщиков старой кузницы прекратили работу на почве низких расценок. До февраля месяца мастером Михайловым была сделана прибавка к основной тарифной ставке, не превышавшая 10%. Пружинщики подали заявление в РКК, в котором указывали, “что им не нужно подачек” и просили установить более справедливые расценки. Заявление осталось нерассмотренным. Мастер на вторичную просьбу о прибавке ответил: “Если бы вы не подали заявление в РКК, то прибавку, пожалуй, и получили бы”. Возмущенные таким ответом, рабочие бросили работу. За февраль приработок рабочих достигал только 3%. 31 марта группа чеканщиков того же завода на почве низких расценок бастовала целый день.
Людиновский завод (Брянская губ.) 4 марта рабочие ново-радиаторного цеха и литейной мастерской прекратили работу, требуя оплаты за радиаторы, выпускаемые с браком. Созданная комиссия постановила всю испорченную продукцию, выпущенную цехом в феврале, считать на 50% по вине завода (было доставлено недоброкачественное сырье) и на 50% по вине рабочих (с их стороны был допущен частичный недосмотр). Рабочие не работали 4 часа, процент брака в цехе доходил до 70-90.
Владимир Тольц:
Есть некий нравственно-этический аспект, который я хотел бы еще обсудить сегодня. Представьте, что бывшие сотрудники гестапо, сохраняющие убеждение, что эта служба сделала немало конструктивного в деле “консолидации Рейха”, в его госстроительстве и тому подобное, занялись бы постфактум публикацией материалов по истории этой организации, отчетов тайной государственной полиции 3-го Рейха фюреру о положении дел в Германии известного периода... - Как бы вы оценили такого рода историческую активность? Насколько этот гипотетический пример сопоставим с обсуждаемой нами публикацией?
Мария Кудюкина:
- Это достаточно сложный вопрос. Если говорить о гипотетической публикации документов гестапо бывшими сотрудниками гестапо, если мы будем смотреть на это с точки зрения чистой морали, конечно, это вряд ли допустимо. Но с точки зрения исторической науки, если бы не было других возможностей публикации этих документов, то есть если бы у историков не было бы других возможностей получить эти документы, такую публикацию надо только приветствовать, несмотря на то, что составителям таком рода документов, я подчеркиваю, в Германии, вряд ли порядочные люди когда-нибудь подали бы руку. Но это то, что касается гитлеровской Германии.
С нашей страной вопрос более сложный. Ведь нацистская Германия прекратила свое существование в 1945-м году, а у нас сохранилась преемственность истории. И то, что происходило у нас в 1920-50-е годы, это не завершенный этап, а этап, который получил продолжение. И современное ФСБ это не совсем та организация, которая была ОГПУ, МВД-ОГПУ, потом МГБ, КГБ и так далее. Это организация другая и действующая в совершенно другое время. Поэтому, на мой взгляд, все-таки такое сравнение гитлеровской Германии и гипотетической публикации гестаповских документов и современной публикацией не совсем этично.
Владимир Тольц:
- Никита Васильевич, Вы тоже считаете, что приведенный мной гипотетический (я это еще раз специально подчеркиваю) пример несопоставим с обсуждаемой нами публикацией?
Никита Петров:
- Нет, он очень даже сопоставим, но лишний раз доказывает то, что я только что сказал.
Эти отчеты тоже существуют, между прочим, в архивах. Действительно, управление имперской безопасности тоже каждый месяц готовило отчеты, где обобщало сведения на занятых немцами территориях и все это представлялось в виде сводки. Но я, правда, думаю, что фюрер этого не читал, потому что был занят руководством боевыми действиями. А вот вовсе округа полиции безопасности СД эти отчеты рассылались. Но немецким спецслужбистам или спецслужбистам Рейха нет нужды заниматься этими источниками, потому что он существует в архиве и его, на мой взгляд, тоже следовало бы издать. Он дает очень богатое представление о том, что реально происходило на оккупированных немцами территориях.
Но если уж действительно следовать этой аналогии, то она довольно-таки точна. Потому что получается так, что наследники тех чекистов, нынешние, опять же по-своему понимая долг чекистов перед страной, издают эти сводки, совершенно не делая различия, чему же собственно служили органы ГПУ - народу или сталинскому правлению. Разница ведь гигантская! Ведь интересы сталинской клики вовсе не интересы народа, как мы их сейчас можем понимать, это совершенно иная сфера! И, кстати, касаясь еще раз сводок ОГПУ, это ведь был инструмент не только по управлению страной, а по подавлению любого инакомыслия и по слому любого сопротивления, которое только лишь потенциально могло возникнуть против советской власти.
Здесь следует коснуться роли коммунистической партии в составлении этих сводок. Я немного отвлекусь, но, тем не менее, я считаю это довольно важным. Дело в том, что еще в августе 20-го года один из заместителей председателя ВЧК Ксенофонтов так пояснил роль и задачи ЧК. Он сказал, что ЧК - это прямые органы коммунистической партии, и практически они проводят диктатуру пролетариата. И поэтому необходимо обязать всех коммунистов быть осведомителями. При том, что в инструкции 21-го года было положено осведомителям, вот той густо раскинутой сети, выплачивать деньги, но не свыше половины их оклада по основной службе. А вот коммунистам как раз денег неположено было выплачивать, потому что они и так обязаны были информировать органы. И единственное, что ВЧК, а потом ГПУ, могли им возмещать расходы, которые возникли в силу выполнения осведомительских заданий. Но этого мало. Уже в 22-м году в марте Молотов от имени ЦК РКП(б) подписал специальное письмо о создании на всех предприятиях "бюро содействия" органам ГПУ. Это, кстати, тоже неслучайно, потому что менялась форма собственности и в связи с новой экономической политикой не все учреждения были столь управляемы как в 21-м, скажем, году или 20-м. И вот эти "бюро содействия", которые состояли из коммунистов, имели очень четкие задачи: прежде всего составить списки всех антисоветски настроенных людей на их предприятии. Свою работу строили строго конспиративно, как это подчеркивалось в инструктивных письмах. И, главное, они обязаны были ходить на все общие собрания. Потому что, как был сказано в циркуляре, "поскольку физиономия личного состава учреждения особенно рельефно выявляется на общих собраниях". Вот чтобы рельефно выявить физиономию личного состава, эти коммунисты сидели на собраниях, а потом составляли списки, кто как выступал, кто как себя вел, лояльно или нелояльно по отношению к советской власти. Отголоски, кстати, этой работы мы видим в изданном источнике. Но нам не объяснили, как это делалось и нам не объяснили, для чего это делалось. Это один из инструментов репрессий, помимо, конечно, инструментов управления страной и помимо, скажем, той обратной связи, о которой мы говорим, что ЦК, зная о недостатках, принимал какие-то меры для их устранения.
Но не это главное во всех этих сводках, главное, чтобы страна была управляемой и подавить сопротивление.
Владимир Тольц:
Маленький вопрос попутный: но а деньги-то коммунистам, помощникам ОГПУ, в это время платили за их осведомительскую деятельность или по-прежнему они обязаны были в порядке партийной дисциплины?
Никита Петров:
- Исключительно в порядке партийной дисциплины. "Хороший коммунист должен быть хорошим чекистом," - говорил Ленин.
Из обзора ОГПУ за апрель 1926-го года:
Недостаток хлеба и питание суррогатами
Тульская губерния. В Шиловском, Дворико-Птанском, Лобано-Шиповском и других районах около 50% хозяйств совершенно не имеют своего хлеба. В Богородицком районе около 40% всех домохозяев совершенно не имеют своего хлеба и до 35% употребляют в хлеб суррогаты.
Тамбовская губерния, Борисоглебский уезд. В селе Русаново Есиповской вол. до 50% населения за отсутствием хлеба употребляет в пищу суррогаты. В Козловской вол. беднота испытывает острый недостаток хлеба, употребляя последний с примесью лебеды, просяной муки и других суррогатов.
Моршанский уезд. В Пичаевской вол. голодающих насчитывается до 500 человек. В селах Барский угол, Нижнее-Дубинино и деревнях Выселки, Теплое, Покровка Александровской вол. население употребляет хлеб на 80-85% с примесью картофеля и лебеды.
Забастовки.
Подольский механический завод, Госшвеймашина (Московская губ., рабочих 4195 человек). 25 мая рабочие испытательного цеха (40 человек) на почве высокой нормы выработки прекратили работу. Работа возобновилась через полтора часа после того, как ими были выделены 4 делегата для переговоров с завкомом. Причиной прекращения работ было увеличение при сдельной работе нормы выработки до 37 машин, а заработок 3 руб. 76 коп. в день.
Первомайский завод ГОМЗы Нижегородской губ. 4 мая прекратили работу 400 литейщиков, потребовав, чтобы им дали отпуск на этот день, обещая отработать в другой праздничный день. В требовании рабочим было отказано. Рабочие до обеда “итальянили”, после обеда разошлись по домам.
Политнастроение рабочих
Измайловская и Гурьевская ф-ки треста Ульсукно (Ульяновская губ.). В связи с кампанией режима экономии отмечается оживление производственных совещаний. На последних двух совещаниях Измайловской ф-ки, прошедших очень удачно, приняты решения об улучшении способов обработки шерсти; рабочие проявили большой интерес к вопросу об улучшении качества продукции и экономии материалов.
На производственном совещании Гурьевской суконной ф-ки постановлено решительно избегать ремонта машин в праздничные дни, чтобы не платить сверхурочных механику и техноруку, и принять ряд постановлений об устранении непроизводительных расходов.
Городская беспартконференция в г. Орле. Выступая по докладу о режиме экономии, рабочий из типографии “Труд” заявил: “Борьба за режим экономии ложится на плечи рабочих и крестьян. Если нужно сэкономить 800 миллионов рублей, то надо подсчитать, сколько у нас ответственных работников коммунистов, получающих по 200 рублей да плюс командировочные и нагрузки. Снизить ставки ответственным работникам на 50 рублей - и 800 миллионов рублей будут".
Владимир Тольц:
В конце 2001-го года каждая из пяти книг первых трех томов “свидетельства искренней готовности” ФСБ к восстановлению горькой правды нашей с вами истории стоила 600 рублей. - Около 20 долларов по тогдашнему курсу. Получается, что 10-томник из 15-ти книг, когда его издадут, обойдется покупателю в 300 баксов. (Ну, несколько меньше, вследствие естественной инфляции рубля.) Для тех, кто может выложить такую сумму за знание своего (и чужого) прошлого (оно, в общем-то, у современного мира общее) это несущественно. (“Мы, - как сказано, - за ценой не постоим”). Тираж в тысячу экземпляров рассчитан именно на них - на западные университеты и библиотеки (и несколько российских), на состоятельных русских (они не только новые и родства не помнящие), а так же, как я уже сказал, на подарки номенклатуре ФСБ и прочим верхним ветвям вертикали древа российской власти. (Мне рассказывали в Москве, что многие чиновники уже мечтают украсить книжные шкафы в своих казенных кабинетах, где раньше красовались синенькие тома Ленина и брежневский 9-ти (или сколько там?) -томник “Ленинским курсом”, черными переплетами с серебряной надписью "“Совершенно секретно”: Лубянка – Сталину".)
Ну, а тем, кто не меньше этой "избранной тысячи" интересуется историей, но просто не имеет средств на приобретение "лубянского свидетельства", мы обещаем и впредь рассказывать о нашей с вами незавершенной и достаточно горькой истории, в том числе и о “производственных” (в частности, и публикаторских) успехах "органов", многократно, как змея, менявших свое пугающее название.
А публикаторов и из ФСБ, и из Российской Академии Наук я искренне с выходом первых книг поздравляю, желаю успешного завершения работы над 10-томником, получения санкций на дальнейшую работу с документами (после 34-го года) - они же все же люди подначальные! - и буду рад видеть их гостями нашей передачи, рассказывающими тайны прошлого даже тем, кто не способен пока выложить за них по 300 "условных единиц".
