Ссылки для упрощенного доступа

Фальсификации в ходе президентских выборов в России


Программу ведет Михаил Соколов. В программе участвуют Александр Сали - председатель Комиссии Государственной Думы по изучению практики применения избирательного законодательства - фракция КПРФ, и Виктор Шейнис - один из разработчиков ныне действующих законов - член бюро партии "Яблоко"

Михаил Соколов:

Начнем с событий этой недели Александр Сали, наблюдатели от КПРФ выявили во время президентских выборов многочисленные нарушения законодательства. С вашей точки зрения, какие методы нарушения сейчас наиболее многочисленные?

Александр Сали:

Самые распространенные - административное давление на избирательные комиссии и непосредственно на избирателей. Тут два фактора: в ныне действующем законодательстве слабым звеном оказалось формирование избирательных комиссий. Оно может быть игнорировано на местном уровне, когда администрация не позволяет включать в состав комиссий представителей партий и общественно-политических объединений, (это очень ярко проявилось в Татарстане) и формировать комиссии из людей, непосредственно находящихся в административной зависимости. Я показывал вам, что в городе Казань избирательная комиссия, в основном, сформирована из представителей ЖЭУ - восемь плотников, три сантехника, один инженер, который возглавляет комиссию, естественно, они будут делать что необходимо.

Второй уровень давления - прямое давление на избирателя - даже не уговоры, посулы и так далее, а прямые угрозы: "Не будешь голосовать за того или иного кандидата - не получишь сено, силос, трактор и так далее". Это особенно, конечно, в деревнях - в городах давление, конечно, намного слабее. Но этот фактор он очень выпукло проявился на этих выборах, потому что достаточно ограничены на сегодняшний день возможности других методов фальсификации. Законодатели постарались, чтобы уменьшить количество методов фальсификации, и остался такой метод, который не имеет в нашей практике обратного действия - это административное давление.

По Татарстану могу сказать, что абсолютно выпуклым и явным стал вброс избирательных бюллетеней. По моему мнению была создана целая система, при которой голоса добавлялись определенным кандидатам - отсюда ненормально высокий уровень явки и разрыв между основными оппонентами в Татарстане.

Виктор Шейнис:

Я согласен практически со всем, что сказал Александр Иванович, наши наблюдения ложатся примерно в то же русло и подтверждают те же выводы. У меня есть информация из Татарстана из города Приволжска, где был иностранный наблюдатель, мой давний знакомый Джеф Блейснер, и он видел следующий порядок. (Мы в значительной мере с подачи Александра Ивановича детальнейшим образом написали в законе, как должна проходить обработка бюллетеней, каким образом должны составляться сводные таблицы и так далее). Мой знакомый британский гражданин говорит: "Я не могу сказать, что выборы были фальсифицированы - я этого не знаю, но то, что закон не соблюдался, никакая сводная таблица не составлялась, данные работников участковых комиссий непосредственно вводились в компьютер без должной проверки членами комиссии", - это он наблюдал собственными глазами, и думаю, что таких примеров можно привести довольно много. Я думаю, что, конечно, избирательное законодательство надо корректировать то огромный пласт работы. Я уже говорил, что это один из самых детализованных и разработанных законов демократических стран, но работа не завершена и стоят огромные задачи.

На мой взгляд, самое главное заключается в том, чтобы создать общественную атмосферу нетерпимости к нарушениям избирательного закона. Александр Иванович упомянул необычно высокую явку избирателей. Сегодня на пути в студию я купил "Российскую Газету", где опубликованы окончательные итоги, и увидел, что зарегистрированных избирателей 109 с чем-то миллионов. На думских выборах, насколько я помню, было 108 с чем то миллионов. Значит, у нас за три месяца народилось около миллиона новых избирателей.

Михаил Соколов:

Надо порадоваться, значит, население растет.

Виктор Шейнис:

Если бы это было так, можно было бы порадоваться, но я боюсь, что причины какие-то другие, которые, в общем, облегчают маневры с избирательными цифрами. Я знаю Веншнякова и многих членов комиссии и не думаю, что на уровне Центризбиркома допущены манипуляции с переделкой пришедших туда протоколов. Но если в них содержались искажения, то Центризбирком мог только их суммировать. Насколько мне известно, коммунисты проводят параллельный подсчет по протоколам их наблюдателей. Мы выставили наблюдателей на меньшем количестве участков, я сейчас официально делаю Александру Ивановичу предложение: мы готовы сесть и сопоставить протоколы, которые есть у коммунистов, с теми, которые есть у нас, потому что если действительно были фальсифицированы результаты хотя бы на небольшом количестве участков, то за это надо очень больно бить.

Михаил Соколов:

Александр Сали, в Центризбиркоме на этой неделе Александр Вешняков обещал, что разберется с нарушениями, если вы представите документированные данные. Насколько вы на это рассчитываете, и есть ли у вас скажем, 10, 20, 30 дел, которые должны быть немедленно рассмотрены?

Александр Сали:

У нас немного специфическое отношение к Центризбиркому. Он занял позицию неучастия в судах после опыта 1996-го года, когда я судился с Центризбиркомом. А тогда фальсификация происходила на этапе передачи информации от субъекта Федерации в Москву. По тому же Татарстану 600 тысяч голосов Ельцину как раз были приписаны и обнаружены именно на этой фазе. А сегодня все происходит на участке. Членов комиссии с правом совещательного голоса произвольно переводят в разряд наблюдателей и удаляют от стола. Член комиссии с правом совещательного голоса имеет право ознакомиться с любой документацией, а наблюдатель нет. С пяти метров нельзя увидеть, какие отметки находят в бюллетене, тем более сами бюллетени выполнены на такой сетке, что и их очень сложно отличать. Второе: два года назад ввели новый метод подсчета бюллетеней - оглашение предъявления каждого бюллетеня или отметки в каждом бюллетене избирателя.

Михаил Соколов:

Вешняков подчеркивает, что каждый бюллетень должен показываться.

Александр Сали:

Этого почти нигде не делалось, нормы ответственности за данное нарушение отсутствуют, думаю, в будущем законодательстве это надо будет предусмотреть Третье: составление протокола без участия членов комиссии с правом совещательного голоса, когда нет возможности опротестовать те или иные результаты. Что касается Центризбиркома: по думским выборам я лично представлял несколько томов жалоб, заявлений и протестов по тому же Татарстану, начиная с подкупа... выбрасывали наблюдателей с избирательного участка, прямая фальсификация: на одном избирательном участке бюллетени даже не растасовали...Составили протокол, мы спрашиваем: "А как же вы результат вывели на этом участке"? "Ну они же примерно соответствуют общей тенденции", - говорят. Такой детский лепет на лужайке, конечно, совершенно неприемлем. Я привез, представил все эти протоколы, а Александр Вешняков отправляет все эти дела опять в регион, в тот регион, где осуществлялись эти нарушения. Я сказал: "Александр Альбертович, я понимаю, что ходить в Центризбирком - это ходить по кругу". Мы на сегодняшний день делаем проще - собираем данные и обращаемся в прокуратуру и суд

Михаил Соколов:

А прокуратура реагирует?

Александр Сали:

Да, реагирует, например, по фактам думских выборов я выявил на 188 участках своего избирательного округа - у меня было 305 участков, и на 188 протоколы вообще были переписаны. Первичные данные, которые наблюдатель получал после подсчета голосов в день выборов, не соответствовали официальным данным, которые внесли непосредственно в сводную ведомость общих итогов. Прокуратура установила, что факт нарушения есть, но не видит уголовного существа этого нарушения. Говорит: "Люди устали, люди ошиблись", - а закон у нас к великому сожалению такой, что если отсутствует субъективная сторона того или иного противоправного деяния, то уголовной ответственности нет. Расформировали комиссии отменили результаты голосования. По своему округу в Верховном Суде Республики Татарстан я дело выиграл Сейчас у нас завершается дело по факту подкупа избирателей. То есть оказалось, как ни парадоксально, что судебная система Татарстана отзывчива на эти нарушения, хотя она и жестко зависима от президента, а избирательные комиссии закрываются наглухо - никто не хочет ходить в суды. Поэтому я думаю, что если наши вещи которые мы выведем по президентским выборам, а мне как председателю комиссии уже поступили заявление Зюганова и все материалы, и если вопреки обещаниям Александра Альбертовича Центризбирком отмахнется, то мы будем подавать в Верховный суд РФ на бездействие данного Центризбиркома, который просто не хочет заниматься.

Михаил Соколов:

Виктор Шейнис, с вашей точки зрения ответственность за нарушения избирательного законодательства действительно слишком мягкая, не стоит ли заменить введенные административные меры уголовным наказанием, потому что в ряде регионов, получается, создаются преступные сообщества по фальсификации выборов во главе с местными руководителями.

Виктор Шейнис:

Мы готовили серию сопроводительных законов. Были поправки в Кодекс административных нарушений, был отдельный закон об административной ответственности юридических лиц и поправки в Уголовный Кодекс. Два первых закона прошли. Уголовный Кодекс забуксовал. Он был принят Думой и Советом Федерации, а президент наложил на него вето. Вето было наложено, когда уже поздно было что-то делать. Я полагаю, что нынешний состав Думы должен вернуться к Уголовному Кодексу.

Но я хочу повторить: в конечном счете, дело не в строгости наказания, а в тех людях, которые должны выявить нарушения, предоставить доказательства и были в составе органов, которые принимают решения до выборов, это - избирательные комиссии и суды - после выборов - только суды. Пока не будет приведена в порядок наша судебная система, а мы знаем, что она дает сбои и во многих других сферах, до тех пор, я полагаю, реальной борьбы с нарушителями не будет. Конечно, реформирование судебной системы и замена судей, которые смотрят в рот начальству вместо того, чтоб решать по совести и закону - это, в конечном счете, вопрос даже правового обучения судей, и это длительный процесс.

Даже на экране телевидения мы сплошь и рядом видели беспомощных судей, например, в процессе по поводу беспардонных нападок господина Доренко на Лужкова. Девочка судья изъяснялась на какой-то "фене "и не будем уж говорить о юридической грамотности. То есть, это нелегкий и небыстрый процесс. Но мне кажется, что в силах коммунистов, "Яблока" и других демократических партий, которые не считают себя накрепко связанными с исполнительной властью, создать густую сеть контролеров. Это - наблюдатели, члены комиссий с совещательным голосом, и необходимо добиваться, чтобы представители партий, представленных в Думе, были во всех комиссиях. Администрация оказывает здесь давление, но часто просто людей не хватает. Возникла проблема, что нет кадров, чтобы заполнить комиссии всех уровней, и такие кадры надо воспитывать.

И еще: я не совсем согласен с тем, что Александр Иванович сказал, что наблюдатели не могут знакомиться с бюллетенями. Нигде в законе не написано, что они должны стоять на 5 метров от стола, где проверяются бюллетени. Напротив в законе сказано, что наблюдатель должен находиться в условиях, которые позволяют наблюдать за процессом и очень часто это связано с неопытностью, вялостью, неготовностью наблюдателей отстаивать свои права.

Михаил Соколов:

Александр Сали - что вы думаете по вопросу меры и неотвратимости?

Александр Сали:

Я согласен с тем, что наблюдателю представлены определенные права, но объезжая участковые комиссии я установил, что при уровне подготовки, который есть - восемь двойников и три сантехника - уровень знаний нового закона нулевой. Спрашиваю: "А как же вы будете осуществлять свои полномочия"? "А вот, глава администрации дал бумажку, мы и действуем". А у главы администрации был еще старый рабочий блокнот, где было обозначено, что наблюдатель должен быть в 7 метрах.

Михаил Соколов:

Сильнее закона...

Александр Сали:

Да, это меч, которым они косят любые попытки наблюдателей получить информацию. Я, наверное, соглашусь с тем, что широкий общественный контроль и заинтересованность в получении тех голосов, которые отдают избиратели - это одна из основ. Но я выделил бы два основных фактора: неотвратимость наказания за нарушения - пусть оно будет минимальное. Я столкнулся: вот, 434-й участок, где не были растасованы бюллетени - председателем была завуч школы. Ей поставили задачу сделать такой-то процент и она сделала. Поленились хотя бы раскидать бюллетени по пачкам. Так вот в течение трех дней она просто рыдала: "Вот, как я, значит, вдруг попаду в суд, меня к штрафу и так далее, и у человека нарушается социальный статус. Так что, если нет неотвратимости, то это создает безнаказанность.

Но я не соглашусь с тем, что строгость наказания не является фактором. Возьмем такую вещь - изготовление дополнительных бюллетеней. 19-го числа я подал в прокуратуру и ФСБ заявление, что в Казани изготовлены три миллиона дополнительных бюллетеней. Фактически, это - инструмент для захвата власти, это государственное преступление. То есть, неважно, танком ты или бюллетенем осуществляешь захват власти. А что у нас с этим в законе? Когда мы обсуждали куда это внести, говорили, что в Уголовный Кодекс. А сегодня, смотрю - это в Административном кодексе, и мера наказания 4 минимальных оклада - это же смешно. Поэтому, иерархия ответственности за те или иные нарушения избирательного законодательства отрезвила бы очень многих.

XS
SM
MD
LG